П

Падение

Некогда, во дни великого жреца Илии, иноплеменники боролись с израильтянами. По попущению Божию одолев израильтян, они взяли в плен Ковчег Божий, принесли его в свой город Азот, внесли его во храм Дагонов и поставили его около Дагона. Посмотрим же, что случилось тогда в Дагоновом капище (см. 1 Цар. 5, 1–4).

Азотяне, проснувшись поутру, пришли тотчас в храм и увидели, что Дагон упал лицом на землю перед Ковчегом Божиим. Не совсем еще худо тебе, Дагон, ибо хотя ты и упал, но еще не разбился, остался целым и был в состоянии занять свое прежнее высокое место. И взяли они Дагона и опять поставили его на свое место. Стой же, Дагон, не падай более, ибо после второго падения ты уже не встанешь целым, но совсем разобьешься. Так и случилось. Снова азотяне увидели поутру: Дагон лежал на земле, голова же Дагонова и обе руки его были отброшены к порогу, а целым остался только хребет Дагонов. Не удивительно это, Дагон: не падал бы вторично, тогда бы ты был цел. Повторил ты свое падение, потому и разбился. Неудивительно, что упал Дагон, вторично низверженный силой Божией, а удивительно то, что люди самовольно повторяют свои греховные падения.

Слова Писания: осталось только туловище Дагона, – еврейская Библия читает так: «Только Дагон остался». Что же значит: «Только Дагон остался?» Дагон, по толкованию некоторых, есть то же, что и рыба, ибо идол был подобен рыбе. Он имел человеческую голову и руки, поэтому когда после второго падения откололись голова и руки, то и осталось только подобие рыбы.

Теперь поясним нашу речь.

Когда человек однажды впадает в какой-либо грех, то еще не совсем сокрушается, еще есть надежда на восстание, еще рука Господня может поднять и подкрепить его, согласно написанному:

Когда он падет, не разобьется, ибо Господь подкрепляет руку его, ибо силен Бог восставить его (Пс. 36, 24; Рим. 14,4). Поставленный же после на своем месте через святое покаяние, как при Ковчеге при прежней Божией благодати, если упадет вторично, если снова возвратится к прежнему беззаконию, тогда падение его бывает несравненно ужаснее, ибо тогда он губит как голову, то есть здравый разум, так и руки, то есть дела разумные, тогда лицо его душевное обезображивается и перед Богом, и перед людьми. Он тогда не только сильнее прогневляет Бога, но является и для людей предметом соблазна, осуждения, смеха и поношения. Он бывает тогда без прежней своей добродетельной красоты, как без красоты лица, бывает без богомысленного разума, как без головы, без добрых дел, как без рук. Он тогда не может отстать от греховной привычки, но совершенно порабощается ею, и уже делает не то, что хочет, но то, чего и не хочет, ибо делает не он, но живущий в нем грех. Ибо, кто кем побежден, тот тому и раб, – говорит Писание, и: всякий, делающий грех, есть раб греха (2 Петр. 2, 19; Ин. 8,34).

Без головы же – разума, – и без рук – деяний разумных, – остается один только Дагон, то есть рыба несмышленая или, лучше сказать, идол бесчувственный и бездейственный, а такой сокрушенный идол не скоро может быть поставлен на прежнем месте. Нужен искусный мастер, художник, чтобы ту отпавшую голову и те отпавшие руки снова ему приделать, а для этого необходимо много труда, времени и стараний (1).

* * *

Все уклоняющиеся от пути правого, не хранящие завета Господнего – хромы. Уклонились от стезей своих, – говорит псалмопевец (Пс. 17, 46). Хромы же бывают двояко: на одну ногу и на обе ноги.

На одну ногу хромы те, кто то прямо станет, то к земле приклонится. Так они то к добродетели обращаются, то к злобе возвращаются; то встают, то опять падают и как бы двумя путями шествуют. О таких говорит Сирах: Горе… грешнику, ходящему по двум стезям! (Сир. 2, 12).

На обе же ноги хромают те, кто, однажды упав, не хотят вставать, но, увязнув в болотистой глубине и отчаявшись в своем спасении, как без ног по земле, суете сует, ползают: превратилась в персть душа их, прилепилась к земле утроба их. Или носимы бывают как бы неким насильственным греховным обычаем не туда, куда бы они хотели, но куда греховная страсть их неволит: что хотят, не делают, а что не хотят, то делают, – не они, но живущий в них грех (см. Рим. 7,19–20).

К таковым хромцам взывает пророк Илия: долго ли вам хромать на оба колена?{ЗЦар. 18, 21). Таковым, дабы их ноги стали на правоту, нужно неотступно держаться церковных дверей покаяния. Ибо как дверьми в храм вступают, так же святым покаянием в общение церковное, в исправление жизни, в получение милости Божией и в прощение грехов и в небесные обители входят. Этими дверьми вошли разбойник, мытарь, блудница и блудный сын.

Подвигнемся и мы войти сквозь тесные врата покаянных трудов, пока имеем время, ибо многие потом захотят войти и не смогут. Ныне же в эти двери постучимся, взывая: «Покаяния двери отверзи ми, Жизнодавче!». Ныне послушаем учащего нас апостола: Укрепите опустившиеся руки и ослабевшие колени и ходите прямо ногами вашими, дабы хромлющее не совратилось, а лучше исправилось (Евр. 12, 12–13) (3).

* * *

Не радуйся о падении ближнего, но более плачь и рыдай, считая его падение как свое, ибо ближнего как себя любить заповедано. Не радуйся, когда упадет враг твой, и да не веселится сердце твое, когда он споткнется, – говорит Соломон (Притч. 24, 17). Не утешайся о согрешении другого, да и о твоем согрешении бесы и люди не порадуются, ибо не велика радость о согрешении, но скорее печаль и боязнь о себе. Ибо только бесы радуются о погибели грешных, потому что и сами все конечно погибли, человек же о спасении человеческом радоваться должен, да и сам спасение получит и обретет от Бога милость ныне и в день суда (3).

Память

Люди старых веков, усердно старавшиеся о том, чтобы память о них была вечной, с великим трудом и немалыми затратами воздвигали непобедимые города, крепкие столпы, великие башни, высокие пирамиды.

Размножившееся после потопа потомство Ноево, собравшись, рассуждает о таком деле: «Придите, построим себе город и столп до небес, и прославим имя наше» (см. Быт. И, 4). Точно так же и Авессалом, желая вечной памяти у людей, поставил себе столп в царской долине, говоря: нету меня сына в память имени моего, и назвал столп своим именем (2 Цар. 18, 18).

Симон Маккавей, желая оставить о себе, и о родственниках, и братьях своих вечную память, воздвиг гробницу отца своего и братий своих и вывел ее высоко, для благовидности, из камня тесаного сзади и спереди. И поставил на ней семь пирамид, одну против другой, отцу и матери, и четырем братьям, и сам сделал ограды, поставив вокруг высокие столпы, а на столпах знамение к памяти вечной (см. 1 Мак. 13,27–29). Для прочности они созидали память себе из камня, мрамора и алебастра. Но все это подвержено времени, ибо поистине смерть и долгое время как их самих, так и память о них, этих городах, столпах, пирамидах, так изгладили, что теперь не найдешь их места.

Поминаемый ныне, высокий в Боге, превелебный его милость господин отец Иннокентий Гизель, архимандрит Печерский, отец и пастырь наш, оставил после себя вечную память. В чем же? Не в мраморах и алебастрах, не в подверженных забвению времени башнях, столпах и пирамидах, а в добрых, набожных, благоразумных и богоугодных своих делах, которые никогда не бывают забыты у Бога и долгопамятны у людей. В великой святости своей он оставил после себя бессмертную память, так что может сказать о себе такими словами Соломона: Через нее я достигну бессмертия и оставлю потомкам вечную память обо мне (Прем. 8,13) (2).

Память смертная

У царя египетского Птоломея пир. Не потчует ли он тех семьдесят двух еврейских мудрецов, которые перевели ему Библию с еврейского языка на греческий, среди которых и святой Симеон Богоприимец? Иду туда и вижу: обильно носят блюда с кушаньями на царскую трапезу. Что царь там, я не дивлюсь этому, но то дивно, что вижу, как несут одно большое блюдо, а на нем положена голова трупа, без тела, без волос, без колеи, – только сама кость. Зачем же это? Неужели есть? Но кто же будет есть голую кость, да еще человеческую, кость давно умершего человека? Смотрю дальше. Вижу: ставят ту голову перед самим царем, а один из вельмож громогласно говорит царю: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» Увидев это, царь вздохнул и смирился в своих мыслях. Потом, забывшись, он снова стал веселиться, и вот опять один из служащих показывает царю ту же голову и говорит: «Смотри, царь, таков и ты будешь!» И снова, вздохнув, царь смирился мыслию и растворил свое веселье памятью о смерти. О любомудрие! О дивная философия, память смертная! (1)

* * *

Многие часто причащаются Тела и Крови Христовой, но ведут неисправную жизнь. Почему? Потому что не научаются памяти смертной, не помышляют о смерти, не любят этой философии. Прекрасно описал это святой Давид: Несть восклонения в смерти их. Сего ради удержа я гордыня их до конца: одеяшася неправдою и нечестием своим. Изыдет яко из тука неправда их, преидоша в любовь сердца (то есть в прелюбодеяние). Помыслиша и глаголаша в лукавстве, неправду в высоту глаголаша.

Положиша на небесиуста своя, и язык их прейде по земли (Пс. 72, 4, 6–9). Вот как много зла происходит оттого, что не поучаются памяти смертной и не помышляют о смерти. Нет у них памяти о смерти (1).

* * *

Кто, умирая, блажен? Тот, кто умирает о Господе. Кто же умирает о Господе? Тот, кто благоугождает Богу, никогда не согрешая смертно. Кто благоугождает Богу, никогда не согрешая смертно? Тот, кто имеет мысль о смерти перед очами, ибо Писание говорит: помни кончину твою, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39). Ибо ничто так не удерживает человека от злых дел, поучая добрым, как память о смерти. Недаром святой Златоуст назвал по этой причине смерть учителем.

Проповедуя слово Божие в Троаде, святой Павел продолжил свое слово до полуночи. Во время продолжительной беседы Павловой один юноша, по имени Евтих, сидевший на окне, задремал и сонный упал вниз с третьего этажа, и был поднят мертвым (Деян. 20, 9). Святой Павел, не окончив проповеди, встал и пошел к мертвому. Сказал бы кто-нибудь: «Павел святой! Ты имеешь дух пророческий и знал, что этот отрок будет жив, воскреснет. Оставь же его и не прекращай своей проповеди слова Божия, пока не окончишь ее, пока не заключишь ее «аминем», и когда скажешь «аминь», тогда и пойдешь к мертвому». Но святой Павел, не окончив слов, прекращает проповедь и идет к упавшему.

Рассуждая об этом, святой Златоуст говорит: «Это падение было вместо учителя, смерть упавшего отрока послужила для людей учителем». И воистину смерть – учитель для всех, ибо не так научит хитросплетенная речь, сладкогласное слово, пространная проповедь, как вид смерти перед очами людей. Смерть бывает учителем, ибо хотя она имеет уста, заключенные мертвостью, недвижный, согнивший язык и безгласную гортань, однако вопиет громче трубы, и голос ее проникает в сердца всех. Вопиет же такими словами Писания: Помни кончину твою! (2).

Помни, человек, всегда о смерти и об изменении всех вещей и никогда к настоящим вещам бессловесно не пригвоздишься. Помни о конце твоем, и вовек не согрешишь, – говорит Иисус, сын Сирахов (Сир. 7, 39). Помни, что после смерти есть иной век, иное пребывание, и готов будь, и, будучи готовым к смерти, к грядущей жизни с добродетельным исправлением усердно поспешай (3).

* * *

Смерть – это конец всему, о ней-то и необходимо всегда мыслить (3).

Пастырь

Никто не может быть добрым пастырем, если прежде сам не сделается доброй овцой Христовой. И Сын Божий, придя на землю, чтобы упасти и спасти людей Своих, сначала сделался Агнцем, взявшим грехи мира. Ибо Он, как агнец, родился в вертепе для скота в Вифлееме, и положен был в яслях, и затем по некотором времени, будучи более чем тридцати лет по возрасту, явил Себя Пастырем: из агнчества дошел до пастырства (2).

Истинный добрый пастырь узнается по трем признакам, указанным в святом Евангелии, а именно: во-первых, пастырь добрый входит во двор овчий дверьми, а не проникает туда как-нибудь иначе: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник; а входящий дверью есть пастырь овцам (Ин. 10,1–2). Бывают и такие пастыри, которые входят во двор словесных овец не через двери. Но что же такое двери двора овчего? Сам Христос, Который говорит о Себе: Я есмъ дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет (Ин. 10,9).

Но кто входит этими дверьми во двор овчий на честь пастырства? Тот, кто избирается и возводится в сан иераршества по благоволению Самого Христа. Кто же не дверью входит, но перелазит инуде? Тот, кто принимает сан святительства не по изволению Христову, а за мзду, с помощью мирских властей, привлеченных дарами, и через какие-либо происки. Такой – не пастырь, а вор и разбойник. Вор, ибо тайной куплей похищает сан святительский, а разбойник, потому что грабит своих овец, чтобы обогатиться. Он не пастырь, ибо не овец пасет, а самого себя питает, чтобы разжиреть и утолстеть. Но о таких мы не будем рассуждать в этом слове, ибо вначале вознамерились говорить о пастырстве добром.

Второй признак доброго пастыря есть то, что он ходит перед овцами, а не позади овец, как говорит Христос в Евангелии: И когда выведет своих овец, идет перед ними (Ин. 10,4). Что же означает то, что пастырь должен ходить впереди овец? Означает то, что он обязан быть первейшим во всех добродетелях, а не отставать позади всех, что он должен служить примером для овец, а не овцы для него.

Каждому из пастырей апостол завещает: будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4, 12). Ты сам, говорит он, будь примером для других, а не другие для тебя, ибо как наставнику стыдно поучаться у наставляемого и учителю учиться у ученика, так и пастырю должно быть стыдно, если овцы опережают его в подвигах и богоугождении, если кто-либо из овец бодр, а пастырь ленив, если овца угождает Богу, а пастырь – суетным людям или своему чреву, если овца идет путем тесным и прискорбным, а пастырь шествует путем широким. Тогда не пастырь перед овцами ходит, а овцы идут впереди него и предваряют в достижении Небесного Царства, и он далеко отстает от них и не успевает за ними. Если теперь стыдно такому пастырю, идущему не перед овцами, а позади овец и не достигающему добродетельной их жизни, то тем более стыдно ему будет тогда, когда он увидит овец своих поставляемых по правую сторону Праведного Судии, а себя немилосердно влекомым на левую сторону, тех – призываемыми в Царство, себя же осуждаемым на мучения, поэтому святое Евангелие повелевает доброму пастырю ходить впереди овец, то есть быть первейшим во всех добродетелях, чтобы овцы, взирая на него как на образ истинного богоугождения, следовали за ним, как за предводителем своим, по пути ко спасению.

Третий признак доброго пастыря есть то, что он полагает душу свою за врученных ему овец, по слову Господню: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин. 10, И). И если пастырю повелевается не щадить души своей для овец, то тем более подобает ему не жалеть имения своего, а употреблять его на милостыню овцам – нищим и убогим, сиротам и вдовам, больным и странникам (2).

* * *

Был томим днем от зноя, а ночью от стужи; и отходил сон от глаз моих (ср. Быт. 31, 40). Этим словам праведного Иакова, пастыря скота, да внемлют усердно все, кому вручена Богом паства овец словесных: архиереи, и иереи, и прочие духовные чиноначальники, пастыри душ человеческих и правители, и да вникают в них с рассмотрением.

Если пасущий бессловесных животных претерпевал такой труд, томимый днем от зноя, а ночью от стужи, не давая сна очам своим, то сколь несравненно больший труд и бодрость потребны пасущему человеческие души, за которые великий и добрый Пастырь наш Христос пролил Кровь Свою и положил на Крест душу Свою и которые Он принимает из рук пасущего с великим рассмотрением и испытанием!

Не только труда, но и большого искусства требует дело пастырства. Подобно тому как Иаков, искусный в пасении бессловесных овец, изобрел дивный способ размножения пестрых овец, полагая в корыта во время водопоя перед глазами овец пестрые жезлы, так и искусный пастырь овец словесных, чтобы умножить пасомых овец, должен предлагать им, как бы жезлы пестрые, образы добродетельной жизни из житий святых, а особенно пример своей собственной жизни по наставлению апостола: будь образцом для верных в слове, вжитии, в любви, в духе, в вере, в чистоте (1 Тим. 4, 12) (2).

* * *

Увещевая некогда отступивших от Него людей израильских, чтобы они обратились к Нему, Господь Бог обещал дать им искусных пастырей. Дам вам, – сказал Он, – пастырей по сердцу Моему, и упасут вас разумом и учением (Иер. 3, 15). Внемлем, каких пастырей Бог желает видеть у словесных овец Своих: разумных и учительных. И упасут вас, говорит Он, разумом и учением.

Итак, прежде всего пастырю подобает быть разумным и учительным. Ибо как может он вразумить неразумного, если сам будет неразумен? Как научит невежду, если сам будет неучительным? Как может быть учительным, если сам не учен, не знает силы Святого Писания? Как наставит заблуждающегося, если сам не знает пути, куда идет? Разве может слепец вести правильным путем слепца? Не упадут ли, по слову Христа, оба в яму (см. Мф. 15, 14)? Поэтому пастырю прежде всего необходимо быть разумным и учительным, а не невеждой и неученым.

Бог дал древним ветхозаветным праотцам обетование, что Он пошлет людям Своим Пастыря, Мессию Христа, о Котором сказал Вифлеему: из тебя произойдет Вождь, Который упасет народ Мой, Израиля (Мф. 2, 6). Пророчески описывая пришествие сего Пастыря, пророк Исаия называет Его жезлом, ибо пастырство ходит с жезлом, и жезлом цветущим, дающим надежду на плод в пропитание овец духовных. На этом жезле, говорит он, почиет Дух Святой с дарованиями Своими: почиет на нем дух премудрости и смысла, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, и исполнит его дух страха Божия (Ис. И, 2–3).

Внемлем: в числе дарований Духа Святого, почивающих на жезле пастырства, на первом месте поставлены премудрость и смысл: дух премудрости и смысла. Да ведомо будет нам, что всякий пастырствующий над людьми Божиими, хотя должен быть украшен многими добрыми делами и духовными дарованиями, однако прежде всего должен приобрести духовную премудрость, мысль, учительский разум, который и Бог желает видеть в устах иерейских, ибо Он говорит в пророческом писании: уста священника сохраняют разум, и закона ищут от уст его (Мал. 2,7).

Дарование учительского смысла и разума должно быть хранимо в пастырских устах, как некое пребогатое сокровище, чтобы ему быть премудрым в учении, в наставлении, в увещании и в обличении непокорных, как говорит о епископе, а следовательно, и о всяком иерее апостол: чтобы он был силен и наставлять в здравом учении и противящихся обличать (Тит. 1, 9). Не имеющий же духа премудрости и смысла и не сохраняющий в устах своих разума недостоин пастырского сана.

В пророчестве Осиином Бог говорит: «Ты умение отверг, отвергну и Я тебя, чтобы не священнодействовал предо Мною» (см. Ос. 4, 6), – то есть не хочу иметь тебя в чине священства, потому что ты не искал разума, премудрости и учения…

Если же так говорится о неученых пастырях, то что же сказать о тех, которые не только не знают разума духовного, но и не обращаются с любовью к вразумленным и порицают и хулят учение? Послушаем, что говорит о них Писание: презирающий премудрость и наставление несчастен, надежда его суетна, и труды бесплодны, и дела его непотребны (Прем. 3,11).

Первому ветхозаветному архиерею, Аарону, Господь Бог повелел сделать святительскую ризу, на подоле которой должны были находиться золотые звонки, и при служении да слышится от него (звонка) звук, когда он будет входить во святилище пред лице Господне и когда будет выходить, чтобы ему не умереть (Исх. 28, 35). Дивно было украшение той ризы со звоночками, но еще более дивно то, что архиерея ожидала смерть, если бы архиерейская риза не имела звоночков: Да слышится, сказано, звук его (происходящий от звонков), чтобы ему не умереть.

Мы знаем, что все ветхозаконное было прообразованием новоблагодатного, и ветхозаветное священство было прообразом нашего священства. Звоночки же, издающие звон, по толкованию святого Григория Двоеслова, знаменовали голос святительского учения, означали то, что архиерей, как и иерей, не должен быть немым и должен возглашать уже не звонками, а устами и языком, уча и вразумляя людей Божиих, по увещанию апостола: проповедуй слово, настой во время и не во время, обличай, запрещай, увещевай со всяким долготерпением и назиданием (2 Тим. 4, 2), твори дело благовестника.

Звонки были золотые, – и из священных уст должны исходить слова золотые: о богоугождении, о святой и праведной жизни, о любви к Богу и ближнему, – слова золотые, а не оловянные, то есть полезные, а не бесполезные, честные, а не бесчестные, любовные, а не враждебные, не хульные и не гнилые. Не имеющий таких золотых духовных звонков разума и книжного искусства, не стяжавший духа премудрости и неучительный служитель Божий и пастырь душ человеческих нем, а вместе и мертв. Ибо как ветхозаконного святителя, если бы он дерзнул войти в святилище без звонков, ожидала смерть, так и новоблагодатным архиереям и иереям, дерзающим принимать на себя со многими происками духовный сан и не имеющим звонков разума и премудрости духовной, не могущим поучать Христово стадо, предстоит некая особая смерть, – не телесная, а духовная, ибо они почитаются Богом мертвыми, и каждому из них Он говорит в Апокалипсисе: носишь имя, будто жив, но ты мертв (Откр. 3, 1).

Мертв перед Богом тот, кто только носит имя и сан пастырства, а обязанностей пастыря не исполняет. Обязанность же пастыря прежде всего заключается в том, чтобы поучать с пользой, уничтожая человеческие грехи и наставляя на путь спасения. Вот что говорит Бог пастырю: «Как трубу вознеси голос твой и возвести людям Моим грехи их. Если же не возвестишь, беззаконник в беззаконии своем умрет, кровь же его от руки твоей взыщу» (см. Ис. 58, 1; Иез. 3,18). Как бы своей рукой убивает грешника тот, кто не постарался увещевать его своим языком и отклонить от грехов. Молчащий язык пастыря как бы меч, убивающий души грешников. Поэтому и апостол говорит о себе: горе мне, если не благовествую (1Кор. 9, 16).

Горе молчащему пастырю, горе его языку, не проповедующему слова Божия и не учащему! Но как может язык учительно и с пользой проповедовать слово, если ум не обучился премудрости духовной? Так говорится о тех, которые, будучи весьма неискусными в книжном разуме, едва только способные читать и не разумеющие читаемого, не умея учительствовать, с великим усердием ищут и покупают себе сан священства и пастырства, не для того, чтобы пасти и спасать человеческие души, а для того, чтобы самим пастись и прославляться, будучи почитаемыми (2).

* * *

Пастырь должен быть не только разумным, искусным и учительным в Божественном Писании, но добродетельным и святым по жизни, ибо учить словесных овец подобает не только словом, но и образом доброй жизни в Боге. Святой апостол Павел, повелевая своему ученику Тимофею, чтобы он был примером для верных, и говоря, в чем должен быть этот пример, прежде всего указывает вместе со словом жизнь. Будь образцом, – говорит он, – для верных в слове, в житии и прочее (1 Тим. 4,12). Ибо вместе со словом должна быть и жизнь, чтобы жизнь пастыря согласовалась с учительными словами, исходящими из его уст, чтобы пастырь сам делал то, чему учит других, чтобы не быть обличенным словами апостола: уча другого, не учишь себя самого? (Рим. 2,21).

Научит ли других творить добрые дела тот, кто сам творит дела злые? Направит ли кого-либо в Царство Небесное тот, кто сам идет в ад? Не стыдно ли омывающему других от грязи самому пребывать в смрадной тине и не радеть об омовении себя от загрязнения? Может ли врачевать чужие язвы и недуги тот, кто сам весь покрыт струпными язвами и одержим тяжким недугом? Не скажет ли такому всякий: Врач! Исцели самого себя (Лк. 4.23)?

И Сам Бог говорит таким людям: зачем ты проповедуешь уставы Мои и держишь завет Мой в устах своих? Ведь ты же возненавидел наставление и поверг слова Мои назад (Пс. 49, 16–17). И иудейские учители говорили людям многое из закона, поучая их, а сами не делали того, чему поучали. Потому-то Господь и сказал о них Своим ученикам и народу: на Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят и не делают (Мф. 23,2–3).

Говорящий и не делающий подобен грому, бывающему в облаках без дождя во время засухи. Какая польза от грома облачного, если на жаждущую землю не прольется дождь? Какое умиление для души от голоса учителя, который своей жизнью не только не приносит пользу, а еще более соблазняет? Ибо слово без образа добродетельной жизни не действенно. Пусть кто-либо носит на своем языке, как мед, сладкоречив, но если в его делах видна желчь соблазна, он не усладит сердца слушателя (2).

* * *

Желающий взгревать у других любовь Господню должен сам не быть льдом, но пламенеть, как Серафим, Божественным желанием. Желающий просвещать других да будет сам не тьмой, а светом. Потому и Господь говорит пастырям и учителям в Евангелии: Вы – свет мира (Мф. 5,14)…

Когда гаснет свет, наступает тьма. Если начальник проводит злую жизнь, то как не соблазниться взирающим на него подначальным! Когда заблуждается пастырь, как не заблудиться овцам! Если свет является тьмой, то тем более тьма! Поэтому свет должен быть светом, а не тьмой, чтобы просвещать тех, кому светит. Так да светит, – говорит Господь, – свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела (Мф. 5,16). Желающий поднимать падающих пусть стоит твердо сам! Наставляющий на правый путь заблудших сам пусть идет путем правым!

Будь, о пастырь, образом добродетелей для овец твоих, и тогда ты сможешь их научить. Господь говорит в Евангелии: кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном (Мф. 5,19). Внемлем этим словам: сотворит и научит; сначала сотворит, потом научит. Ты не можешь, как бы говорит Он, научить других, если сначала сам не сделаешь то, чему хочешь научить их. Сначала сделай сам, и тогда сможешь научить других, ибо глас дела действеннее, чем глас слова: слово слышно только предстоящим, а дело проповедуется до концов земных. Поэтому пастырю необходимо вместе с учительством иметь и добродетельную жизнь (2).

* * *

В пророческом (Малахиином) писании, где говорится о том, что иерейские уста должны хранить разум и что от уст его взыскивается закон Божий, пишется, что пастырь – это Ангел Господа Вседержителя. Да текут учений реки от уст священника, ибо он Ангел Божий (см. Мал. 2,7). Заметим, что учительство и ангельство поставляются вместе: пастырь должен иметь в устах учительное слово и хранить ангельское, святое, непорочное житие. И псалмопевец говорит: ходящий непорочным путем – сей мне служил (Пс. 100, 6).

Если ты служитель Божий, если ты пастырь словесных овец, если ты учитель, то будь по жизни своей непорочным, как Ангел Божий, возвещая слово Божие, не делай дел демонских. Служа в храме Божием вместе с Ангелами, не ходи вне храма с бесами на прогневание Бога; принося пользу словами, не соблазняй делами, ибо горе тому человеку, через которого соблазн приходит (Мф. 18, 7).

Тысячи изреченных слов могут не принести никакой пользы, а одно злое дело, содеянное явно, соблазнит тысячи людей, и то, что ты смог создать в душах человеческих многими словами, разрушишь одним своим соблазняющим делом. Будь Ангелом по жизни – и все будут с удовольствием, сладостно слушать твои слова и творить то, что ты повелеваешь, имея перед собой образ твоей жизни. И ты не сможешь упасти вверенное тебе стадо и наставить его на путь спасения, если сам первым не будешь идти по пути спасения.

Не побудишь людей к боголюбию, если сам не явишься возлюбленным другом Божиим (2).

* * *

Обещая людям Израилевым послать пастырей разумных и учительных, Господь Бог… прежде всего указал на то, что Он даст им пастырей по сердцу Своему. Дам вам, – сказал Он, – пастырей по сердцу Моему (Иер. 3, 15). Что значит быть по сердцу Божию – это изъясняет апостол Павел, говоря от лица Божия о Давиде: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои (Деян. 13, 22).

Итак, быть по сердцу Божию – значит исполнять все хотения Его. И когда Бог дал обетование послать пастырей по сердцу Своему, пасущих разумом и учением, то Он известил, что эти пастыри вместе с разумным учительством будут иметь и доброе житие, исполняя все хотения Его. Скажем еще: быть по сердцу Божию – значит любить Бога всем сердцем.

Какое же знамение того, что кто-либо любит Бога всем сердцем? Это знамение указал Сам Христос, когда сказал Своими пречистыми устами: Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин. 14,21). Знамение любви к Богу – это исполнение Его заповедей. И потому, когда Бог сказал, что пастыри будут по сердцу Его, Он указал и на то, что они будут любить Его всем сердцем, соблюдая Его заповеди. И если такими были пастыри в Ветхом Завете, то тем более теперь, в новой благодати, пастыри должны быть не только учительными словом, но и добродетельными по жизни, быть по сердцу Божию, исполняя все хотения Его, соблюдая заповеди по сердечной любви к Нему.

Пастырю подобает быть боголюбивым. Сам Господь, желая поставить святого Петра пастырем словесных овец, прежде всего трикратно спросил его о любви, сказав ему: Симон Ионин! любишь ли ты Меня? И когда Петр ответил Ему трикратно: так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя, – Господь вручил ему паству: паси агнцев Моих, паси овец Моих, паси избранных Моих (Ин. 21,15–17). Познается же любовь к Богу по добродетельной жизни, являя вместе со словом и жизнь пастыря (2).

* * *

Недостаточно пастырю быть учительным в слове и святым по жизни. Он еще должен иметь великое попечение о стаде, трудиться и быть бодрствующим.

Для него потребно попечение о стаде, ибо Бог потребует отчет о стаде, вверенном рукам пастырским, и в последний час скажет: дай отчет в управлении твоем (Лк. 16,2). В пророчестве Иезекииля слышится грозное слово, обращенное к нерадивым пастырям: так говорит Господь Бог: горе пастырям Израилевым, которые пасли себя самих! не стадо ли должны пасти пастыри? Вы ели молоко и шерстью одевались, откормленных овец заколали, а стада не пасли. Слабых не укрепляли, и больных не врачевали, и пораненных не перевязывали, и угнанных не возвращали, и потерянных не искали, а правили ими с насилием и жестокостью». И рассеялись они без пастыря и, рассеявшись, сделались пищею всякому зверю.

Посему, пастыри, выслушайте слово Господне. Живу Я! – говорит Господь Бог, – за то, что овцы Мои оставлены были на расхищение и без пастыря сделались овцы Мои пищею всякого зверя… и пастыри Мои не искали овец Моих, и пасли пастыри самих себя, а овец Моих не пасли, – за то, пастыри, выслушайте слово Господне. Так говорит Господь Бог: вот, Я – на пастырей, и взыщу овец Моих от руки их (Иез. 34, 3-10). Внемлем, сколь грозно Господь будет испытывать пастырей о пасении их. Поэтому пастырю подобает быть весьма попечительным о своем стаде.

Необходимы для пастыря и многие труды, ибо он должен носить немощи всех, как говорит апостол: Мы, сильные, должны носить немощи бессильных и не себе угождать (Рим. 15,1). В притче о добром пастыре Господь говорит: пойдет за пропавшею овцой, пока не найдет ее. А найдя, возьмет ее на плечи свои с радостью (Лк. 15,4–5). Вот в чем заключается должность пастыря: отдать плечи свои вверенной ему овце, и носить немощи ее.

Послушаем, что некогда заповедал Господь Моисею, вождю людей Израилевых: «Возьми их так же, как кормящая мать носит младенца» (см. Лисл. И, 12). Не только как пастух носит овцу, но и как мать носит свое чадо и питает его сосцами, так пастырь должен духовно носить своих словесных овец, питая их духовной пищей, как младенцев молоком, и не отказывая в необходимом для тела, а по возможности восполняя недостаточность неимущих.

Во всем этом пастырю предстоит немалый труд: труд в отыскании заблудшего, труд в поднятии павшего, труд в уврачевании уязвленного, труд в ношении немощей и бремени обремененного, труд в том, чтобы исторгнуть похищенную волком овцу из самых зубов звериных и представить ее в целости Христу. С трудом сопряжено и то, чтобы и во внешних нуждах подавать руку помощи обиженным, защищать невинных, заботиться об убогих и нищих и исполнять другие обязанности церковного управления, – все эти труды должен поднять на себя пастырь. И горе тому пастырю, который ищет только чести пастырской, а подобающего ему труда не поднимает!

Горе пастырю, который ищет только своей выгоды, пасет только себя, а об овцах нерадит. Такой пастырь подобен идолу, ибо именно такому пастырю Бог говорит в пророчестве Захариином: Горе негодному пастуху, оставляющему стадо! (Зах. И, 17). В другом переводе это место читается так: О пастырь и идол! Пастырь, оставивший овец, не трудящийся, нерадящий об овцах – идол, и Бог говорит ему: О пастырь и идол!

Какому же идолу подобен такой пастырь? Воистину, подобен он тому золотому тельцу, которого люди израильские, изведенные из Египта, изваяли себе в пустыне в отсутствие Моисея и перед которым они восклицали: вот бог твой, Израиль! (Исх. 32,4). Святой Киприан, святой Амвросий и другие толкователи Божественного Писания говорят, что изваян был не целый телец, а только голова тельца, ибо когда множество золота было положено в огонь, то из него излилось подобие головы тельца, поедающей траву, о чем упоминает и псалмопевец. Променяли, – говорит он, – славу Его на подобие тельца, ядущего траву (Пс. 105, 20). Смотрите, каков был тот золотой идол: он не имел ни плечей, ни ног, чтобы можно было возложить на него ярмо и заставить нести иго; у него были только уста, поедающие траву. Подобен тому идолу и недобрый, ленивый, нерадивый пастырь.

Идол золотой, и ценен он ради золота, – и пастырь золотой саном, и ценен ради пастырского сана. Идол золотой, но бездушный, – и пастырь, не имеющий духа усердия к овцам как бы бездушен. Идол не имел плеч и не носил ига на своей шее, – и пастырь, не носящий как подобает возложенного на него бремени, также как бы не имеет плеч, не может быть впряженным в иго Христово. Идольское изображение имело вид не трудящегося, а только ядущего тельца, – и пастырь, который не поднимает на себя подобающих ему трудов, а только даром питается богатыми трапезами, есть как бы ядущий телец, и потому подобен золотому идолу тельца. И не напрасно говорится такому пастырю в Писании: О пастырь и идол!

Во многих пастырских устах и ныне можно слышать слова упоминаемых в пророчестве Захарии древних пастырей, которые говорили: «Благословен Господь, ибо мы обогащаемся» (см. Зах. И, 5). Но мало таких, которые могли бы сказать: «Благословен Господь за то, что мы обрели заблудшую овцу, исторгли ее из пасти волчьей, исцелили уязвленного, напитали стадо на добром пастбище, кроме того, что и сами обогатились, и сами напитались». Поэтому и Бог говорит устами пророка Иеремии: Горе пастырям! Я накормлю их полынью и напою их водою с желчью (Иер. 23, 15). Вот какое возмездие Божие ожидает нерадивых и ленивых пастырей: вместо сладкой снеди – полынь, вместо сладкого пития – желчь. Когда же они получат такое воздаяние?

В последний день, в час грозного испытания.

Итак, много труда и попечения требуется пасущему человеческие души.

Вместе с трудами для пастыря необходима и великая бодрость, как стражу, приставленному стеречь город или полки. Ибо к каждому пастырю относятся слова Божии, сказанные пророку Иезекиилю: Поставил стражем дому Израилеву (Иез. 33, 7). Не спит страж, стерегущий ночью, – не подобает и пастырю духовного стада быть сонливым. Псалмопевец говорит: не воздремлет и не заснет Хранитель Израиля (Пс. 120, 4), – и это он говорит не столько о естественном сне немощной плоти, без которого никто не может обойтись, сколько о сне духовном – о нерадении, невнимательности нерадивого пастыря, ибо невнимательный и нерадящий о совершающемся все равно как спящий (2).

* * *

Образ доброго пастыря являют те шестикрылые, четвероликие, многоочитые Херувимы, которых видел святой Иоанн Богослов у Престола Божия и которые по объяснению толкователей являются образами четырех евангелистов и, после евангелистов и апостолов, образами церковных пастырей. Ибо каждый из пастырей должен быть, как лев, крепким против нападающих на стадо волков, трудолюбивым в чине своем как вол, милостивым и сострадательным как человек, и высокопарящим в своем богомысленном уме, как орел. Об этих Херувимах пишется, что они исполнены очей спереди и сзади (Откр. 4, 6). Подобно им и пастырь должен быть многоочитым, рассматривая не только настоящее, но и грядущее…

Небесные Херувимы не только имеют многие очи извне, спереди и сзади, они и внутри исполнены очей (Откр. 4, 8). Пастырю также недостаточно многоочито наблюдать за своим стадом, он должен бодрственно смотреть и внутрь самого себя, в глубину своей совести: не зазрит ли его в чем-нибудь совесть? Ибо перед Богом не похвально смотреть за другими, а себя не видеть, замечая сучок в очах ближнего, не ощущать бревна в своем оке (см. Мф. 7,3; Лк. 6,41) и, показывая другим добрый путь, самому падать в яму. Поэтому пастырю подобает быть многоочитым не только извне, но и внутри, не только исправляя прегрешения других, но и внимательно предохраняя себя от грехопадений и соблазнов. И для этого… пастырю необходимо великое искусство. Неискусный врач больше навредит, чем уврачует, и неопытный кормчий скорее приведет корабль к потоплению, чем направит его к пристанищу. Подобно тому и неискусный пастырь скорее послужит во вред своему стаду, чем на пользу. И горе такому пастырю! Ибо о всех погибших душах он должен будет дать ответ Богу.

Поэтому многие из святых уклонялись от пастырского сана, считая себя недостаточно искусными для ношения таких тягот и страшась грозного испытания в пасении душ человеческих. Святой Ефрем Сирин, узнав, что народ едесский хочет посадить его на епископский престол, и не желая этого, притворился юродивым, бегал по торжищу, влача за собой свою одежду, как безумный, и, похищая продаваемые хлеба и овощи, съедал их. Видя это, люди сочли его безумным, а он, убежав из города, скрывался до тех пор, пока епископом на это место не был поставлен другой. Премудрый Аммоний египетский, принуждаемый к епископству, отрезал бы себе и язык, если бы принуждавшие не оставили его, как повествуется об этом в Лавсаике Палладиевом (гл. 4).

Мы же помыслим: если святые, будучи премудрыми и достойными этого сана, так уклонялись от принятия его на себя и предпочитали юродство и повреждение своей плоти пастырству над множеством человеческих душ, то что же можно сказать о тех, которые стараются получить этот сан, не будучи ни искусными, ни достойными пастырства, не имея и добродетельной жизни, стараются получить одним только многим старанием и подкупом? Воистину, спасение их подлежит сомнению (2).

Пища

Празднество в честь угодников Божиих – это пиршество духовное, на котором подобает верующим питать свои души не тленным брашном и питием, а словом Божиим, пребывающим вовеки, и поучением душеполезным. Ибо оно насыщает человека более, нежели тленная пища, как сказано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4, 4). Оно напояет иссохшие сердца наши, как землю безводную, и делает их плодоносными, как говорит Сам Бог устами пророка Своего Исаии: Как дождь или снег сойдет с неба и не возвратится, пока не напоит землю, и она родит и произрастит, и даст семя сеющему и хлеб в пищу, так будет слово Мое, которое если выйдет из уст Моих, не возвратится ко Мне тщетным, пока не исполнит все, что Я восхотел (ср. Ис. 55, 10–11) (2).

* * *

В грядущем вечном веке не этой тленной пищей будем питаться, но Божественной присносущной благодатью Пресвятого Духа. Позаботься о той разумной Божественной пище, которой будешь питаться вовеки, ибо нет верного утешения и покоя в плотской сласти, но непрестанное томление души и мятеж. Не столько утешения, сколько тяжести и горести, ибо не может несвойственное, происшедшее от преступления тленное питание даровать свойственного душе утешения и покоя, но только тяжесть и смущение всегда с собой приносит.

В плотской сладости, в ядении и питии, нет для души мира и покоя, но всегдашняя борьба и мятеж, мрак и тьма; и самая та пища и питье обыкновенно бывают связаны с великим попечением и молвою; и во сне нет покоя и тишины, но мрачные мечтания и обманчивые смущения. Божественная же духовная бессмертная пища – это мир душе, тишина жизни, свобода духа, спокойствие совести, радость и всегдашнее веселье. Насытятся, – сказано, – от тука дома Твоего и потоком сладости Твоей напоишь их (Пс. 35, 9) (3).

* * *

Нет ли покоя в пище и питье и в наслаждениях плотских? Никак, ибо что за покой объевшемуся и опившемуся? Одно только надмение, рыгание, хрехотание, отягчение живота, болезни желудка. Чем усладился, тем же и огорчился, упившемуся же, кроме того, приходится терпеть боль в голове, трясение рук, помрачение разума, потемнение зрения, окаменение к молитвам и отчуждение от Господней благодати, в конце же концов скорбь и великую печаль, да и сама та пища и питье обычно бывают сопряжены с великой суетой и попечением (3).

Плач

Плачь и рыдай, ибо ничего более верного не имеешь в веке сем, нежели плач, ничего благопотребнейшего не найдешь, нежели рыдание. Не плача ли достойна жизнь твоя? Не рыдания ли достойно твое пребывание в мире? Ибо каждый день перед Богом тьмами тем согрешаешь, каждый день беззаконничаешь. Отовсюду сети, отовсюду силки, ибо кто из нас греху не причастен? Кто неповинен? Кто чист перед Богом, если и один день будет жизни его? Не все ли, как пекло, очернились, как сарацины стали? Не всякой ли скверны и лукавства исполнены? Грехи многие, плоть немощная, страсти бесчисленные, ратники сильные, смерть безвестная, перед очами гроб, после смерти суд, после суда же падение жребия неизвестное (3).

* * *

Все святые плакали и рыдали во всей жизни своей. Слезы были им хлебом день и ночь, и питье свое растворяли слезами, – говорит пророк (Пс. 41, 4; 101,10). Плакали пророки, плакали апостолы, плакали святители, мученики, черноризцы, пустынножители, даже и Сам Христос, в том не нуждаясь, но оплакивая наше окаянство, слезы испускал. Ибо увидел город Иерусалим, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих (Лк. 19, 41–42). Никто не видел Господа на земле смеющимся, но плачущим Его видели. Поэтому и ты всегда плачь и рыдай в юдоли сей (3).

* * *

Плачь о том, что ты в грехах родился в мир и непрестанно всякий день перед Господом тьмами тем согрешаешь. Плачь о том, что многих имеешь ратников и супостатов, гонителей невидимых, не знающих сна, невещественных, держащих в руках огонь и хотящих пожечь Церковь Божию, как некто сказал. Плачь, поминай смерть, ибо умереть предстоит тебе, в тление и пепел обратиться. Плачь о том, что должен будешь пройти страшные мытарства духов воздушных и испытанным быть во всем даже до праздного слова, даже до тонкого помысла (3).

* * *

Кто не воздыхает горько, будучи в долгах? Кто не плачет, сидя в темнице? Кто не рыдает, ожидая смерти? Ты же во всем таком обретаясь, как можешь не плакать и не рыдать в юдоли сей плачевной, в темноте и сени смертной пребывая, будучи отягчен различными долгами и бесчисленными беззакониями и грехами, ничего иного не ожидая, кроме смерти, кроме разлучения с миром сим?

Как можешь когда-либо быть беспечным и безбоязненным в жизни твоей? Как можешь не всегда плакать и рыдать, видя столькие беды предлежащие? Поэтому пусть из глаз наших льются слезы, и с ресниц наших течет вода, ибо голос плача слышен с Сиона, – говорит пророк (Иер. 9, 18–19) (3).

* * *

Образовал для тебя изначала Адам плачевное это житие, ибо тотчас по изгнании из рая, сев прямо к востоку, не смеялся, но горько плакал. Не чем иным было его упражнение, как только рыданием. Он, такую песнь всегда на устах своих нося, говорил: увы, жизни моей отпадение! увы мне, что пострадал! скольких благ лишился! Вместо рая – сей тленный мир, вместо Бога и Ангелов Его – пребывание с бесами, вместо покоя – труд, вместо жизни – смерть, вместо радости и веселья – плач и рыдание.

Как и пророк Иеремия, согласуясь с этим, говорил: О, кто даст голове моей воду и глазам моим – источник слез! я плакал бы день и ночь о пораженных дщери народа моего. Пути, – сказал он, – Сиона сетуют, потому что нет идущих на праздник. Истощились от слез глаза мои, волнуется во мне внутренность моя. Рассыпалась на земле слава моя, рассыпалась на земле радость сердец наших; избранные умолкли, перестав петь свои песни, обратилось в плач лицо наше (Иер. 9, 1; Плач 1,4; 2, И). Как же не должен ты плакать и рыдать в этой жизни, имея перед глазами столько причин? Ибо куда ни обратишь свои очи, не что иное, как только плач увидишь, куда ни направишь уши свои, только рыдание услышишь. Отовсюду беды, отовсюду вопли и воздыхания: опасности в городе, опасности в пустыне, опасности в реках, опасности на море, опасности от разбойников, опасности от единоплеменников, – как говорит апостол (см. 2 Кор. И, 26). Еще раз скажу: отовсюду плач и рыдание (3).

* * *

Плачьте и рыдайте, ибо ярость гнева Господня не отвратится от нас, – говорит пророк (Иер. 4, 8). Как можешь не плакать во всей жизни твоей? Как можешь не рыдать, видя столькие беды и неудобства, скорби и печали? Ибо отовсюду враги, отовсюду клеветники, отовсюду боязнь и страх, отовсюду трепет и недоумение.

Придет смерть, придет разлучение и страшное на воздухе от духов истязание и получение части неведомой. Ибо кто может знать, что там получит? Кто о том извещение имеет? Ибо придет туда душа, где еще никогда не была, увидит там, чего еще никогда не видела, услышит там, чего еще никогда не слышала (3).

* * *

Плачь и рыдай, ничего предпочтеннейшим в веке сем не имей более плача и теплых слез, ибо плач омывает душу, убеляет всякое потемнение, очищает совесть, просвещает ум, разрушает греховные узы, заглаживает рукописание всяких беззаконий. Итак, плачь и теплые слезы проливай, да омоешься от многих беззаконий, да очистишься от всякого греха, да сделаешься белее снега (Пс. 50, 9). И, от душевной слепоты избавившись, умными очами светлее прозришь, и потопишь в море слезном мысленного гонителя фараона, и угасишь геенский пламень, и вечную свободу получишь и присносущной жизни сподобишься во Христе Иисусе Господе нашем, – Ему же слава, честь и держава со Отцом и Святым Его Духом во веки веков да будет (3).

Плод покаяния

Великий проповедник покаяния, святой Иоанн Креститель, вопиющий в пустыне Иудейской, говорит: Покайтесь, сотворите достойный плод покаяния (Мф. 3, 8). Какие же это плоды достойные покаяния? По словам толкователей, это те труды удовлетворения за грех в покаянии, которые сравнялись бы с тяжестью какого-либо совершенного великого греха, чтобы насколько кто послужит греху, настолько же послужит и Господу, как говорит апостол: Как предавали вы члены ваши в рабы нечистоте и беззаконию на дела беззаконные, так ныне представьте члены ваши в рабы праведности на дела святые (Рим. 6,19)…

Человек – это мысленное дерево. Кающийся человек имеет своим корнем покаяние, мысль и намерение исповедания грехов; листья – это уже само словесное исповедание Богу грехов перед духовным отцом и обещание покаяться, исправиться; плоды же – это удовлетворение, труды.

Посмотрим теперь, из чего познается истинное покаяние? Познается оно не по корням намерения, не по листьям исповедания и обещания, но по плодам удовлетворения. Утверждай намерение, как корни, умножай слова, как листья, но если не имеешь плодов достойных покаяния или не имеешь подвигов и трудов удовлетворения, то ты древо не благословенное, но подлежащее проклятию.

Мы уже сказали, что плоды достойные покаяния, те, которые равняются по своей тяжести, качеству и количеству прежде совершенным грехам. Суетно покаяние того, кто коротким воздержанием в пище и постом хочет покрыть многократное объедение и пьянство. Тщетно покаяние того, кто немногими вздохами и ударами в грудь хочет оправдать многие неправды, воровство, убийства, хищения, зло, причиненное брату, и многое подобное им. Неправедно покаяние того, кто кратким и легким умерщвлением своего тела хочет очистить долгие и тяжкие смертные грехи. Бесследно пройдет покаяние того, кто малыми слезами хочет омыть великие скверны и беззакония (1).

Плоть

Сокрушается святой Киприан о тех, которые через плотские страсти пали от великой святости в глубину греховную. Ибо в его времена, когда наступило гонение на христиан со стороны идолопоклонников, некоторые из верных, сначала дерзновенно исповедавшие имя Христово и претерпевшие многие муки, потом, когда были отпущены на свободу, обесславили себя плотским падением и тела свои, бывшие прежде храмами Святого Духа, сделали храмами греховного плотского сладострастия.

Столь сильный враг наш – плоть наша! Это враг-досадитель, ибо постоянно нападает, непрестанно воюет и, стараясь всегда одолеть, озлобляет. Хорошо сказал старец, посланный Богом святой Евфросинии: «Если можешь понести скорбь плоти, оставь все и беги от мира сего, как Израиль от рабства фараонова».

Достойны рассуждения эти слова: «если можешь понести скорбь плоти». Где господствует плоть и дух служит плоти, там не может быть скорби плоти в жизни сей; она может быть разве только в будущей геенне. А где дух старается господствовать над плотью, там повседневная скорбь, брань, борьба с противоборствующей плотью, борющейся при помощи природных или же вызываемых искусителем греховных влечений. И поистине, тот инок, который может понести скорбь плоти, это тяжкое бремя для духа нашего, является как бы гнилым трупом для живого человека.

Упоминается в историях некий мучитель, тиреннийский царь по имени Мезентий, который мучил пленников так: привязывал к живым людям трупы мертвых, прилагая их лицо к лицу, руки к рукам, ноги к ногам, и живой носил мертвого до тех пор, пока он не сгниет и своим смрадом не уморит его. Сколь велико такое мучительство!

Подобно тому и содружество или крепкий союз сожития тела нашего с духом. Грехолюбивое тело, всегда желающее скверных сластей, есть как бы труп смердящий: Возсмердели и согнили раны мои от безумия моего, – говорит Давид (Пс. 37, 6). Дух же, старающийся угодить Богу, есть как бы живой человек, стремящийся к жизни вечной.

Сколь тяжело живому человеку носить привязанный к нему труп! Сколь тяжело духу носить, то есть терпеть, греховные вожделения! Не напрасно говорит апостол: Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24). Поистине, доблестен тот подвижник, который может беспрепятственно носить скорбь плоти (2).

* * *

О, сколь лучше и честнее чистое по Богу ангельское житие, нежели плотское сплетение! Нет никакого удивления и похвалы в том, чтобы жить по плоти, ибо так не только христиане, но и язычники, и звери, и скоты живут, а жить ангельски чисто, для Бога единого, это дело преславное. Ибо так жили святые и с Богом соединились, преславные дела на земле сотворили и просветились как солнце в мире, и ныне почивают в непрестанной радости во веки вечные. Нет ничего великого в том, чтобы жить по плоти, только извне смотрящим это кажется прельстительно и любимо, внутрь же воззревшим весьма мерзостно: тягота совести, помрачение разума, бессловесное связание, недоумение, порабощение, при смерти же великая скорбь и тяжесть души (3).

Подвиг

Ты стоишь на пути века сего, – шествуй. На льду стоишь весеннем, – не будь беспечален. Находишься на брани мира сего, – борись, находишься на торжище временном, – покупай, старайся, да не возвратишься тощим и нагим в дом свой вечный. Видишь, как другие непрестанно отсюда отходят, и ты сам спустя немного времени отойдешь; непрестанно умирают, и ты спустя немного времени умрешь, и не знаешь, когда это будет: в какое время, в какой час, сегодня ли или завтра, рано ли утром или вечером, в полдень или в полночь. Поэтому никогда не будь безбоязнен, ибо не малое предстоит тебе дело, но великое, не временное, но вечное. Поэтому подвизайся усердно, не ленись, не унывай, ибо тебе предстоит подвиг, ты должен одержать победу. Подвигоположник смотрит, венцы уготованы, почесть предстоит, слава и наслаждение непреложны, лица ангельские и архангельские и всех Небесных Сил смотрят и дивятся, соборы всех святых ожидают, с великим желанием надеясь принять тебя (3).

Подобие Божие

Слово «преподобный» происходит от слова «подобный»: подобный – преподобный. Один иконописец, искуснейший в иконописном мастерстве, напишет образ живого человека на доске искуснее и подобнее, чем другой; и этот образ искуснейшего мастерства в сравнении со вторым будет преподобным, то есть самым подобным (похожим) на живого человека. И смотрящие на них скажут, что второй из них подобен живому лицу, а первый преподобен.

Образ и подобие Создателя Бога, то есть душа человеческая разумная, хотя и одинакова у всех людей, каждый из которых имеет свою душу, ибо сказано: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), – однако подобие этого образа Божия сохраняется не у всех одинаково. У тех, которые осквернили себя многими грехами и беззакониями и не стараются очистить себя покаянием, образ Божий помрачен, обезображен, и подобие уподобившихся скотам несмысленным (см. Пс. 48, 13) премного отличается от подобия Божия. У тех же, которые внимательно охраняли себя от греховной скверны и старались уподобляться и угождать Богу добрыми делами, душевный образ Божий светел, прекрасен и подобен своему Создателю. Чем кто больше трудится в богоуподоблении, тем светлее блистает в нем образ Божий и тем подобнее Богу становится его подобие.

Трудится мирской благочестивый муж, стараясь по мере сил своих, насколько может, угодить Владыке своему, жительствуя по естественному, Богом установленному закону в страхе Господнем и ходя во всех заповедях Его непорочно, и в душе его образ Божий подобен Богу. Трудится инок богоугодный выше естественной меры, своими постническими подвигами, бессупружным житием и сохранением непорочной чистоты выполняя законы вышеестественные, и ежедневно истомляя себя разными умерщвлениями, и в душе его образ Божий подобнее Богу, чем в душе мужа мирского. И потому инок называется преподобным…

Многие из богоугождающих уподобляются Христу в смирении, незлобии, кротости, милосердии, нелицемерной любви и в других добродетелях, совершаемых без особых трудов. Ибо какой труд в том, чтобы быть дружелюбным, милосердным, кротким, незлобивым, смиренным?! Какой труд в том, чтобы никого не обидеть, как Христос не обидел никого?! Какой труд в том, чтобы не убивать, не красть, не пожелать чужого (см. Исх. 20, 1-17), не лгать, не осуждать и делать другие подобные добрые дела, через которые блаженные мужи становятся христоподобными?!

Но немногие уподобляются Христу в Его вольных страданиях, в трудном несении креста и в распятии. Апостол Павел, умоляя, увещевает нас: умоляю вас: подражайте мне, как я Христу (1 Кор. 4, 16). Но, о апостол святой! Скажи нам, в чем ты подобен Христу, Господу нашему? «Я, – говорит, – подобен в распятии: сораспялся Христу (Гал. 2,19)». Вот в чем подобие Христу у апостола: в сораспятии Христу.

Может быть, скажет кто-либо: «Мы не читали в житии апостола Павла, чтобы он был распят на древе крестном, как был распят Христос». Да знает таковой, что апостол говорит здесь не о вещественном кресте и распятии, а о духовном, что ясно из других слов того же апостола: для меня мир распят, и я для мира (Гал. 6, 14), – ибо распяться миру – это значит сораспяться Христу, и сораспяться Христу – значит распяться миру. Потому снова скажем апостолу: о истинный подобник Христов! Ты не только подобен Христу, Господу своему, в твоем духовном распятии, но и преподобен Ему, подобнее, чем другие! Ибо кто так распялся Ему, как ты, который носил язвы Господа Иисуса на теле своем и восполнял недостаток в плоти своей скорбей Христовых (Гал. 6, 17; Кол. 1,24)? Кто так умер для мира, как ты, который говоришь: от всего отказался, и все почитаю за сор, чтобы приобрести Христа (Флп. 3,8)? (2)

Познание Бога

Существуют два способа познания Бога… Это вера и любовь. Верою Бог познается по апостолу: Верою познаем, что веки устроены Словом Божиим (Евр. И, 3), а Златоуст, толкуя это, говорит: «Дело веры – познание. Вера состоит в познании Бога, в познании того, что Его всемогущей силой и веки сотворены». Познается Бог еще и любовью, как об этом говорит в Евангелии Сам Господь: кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим; и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам (Ин. 14, 21). «Кто, – говорит Он здесь, – любит Меня, тому Я Сам покажу Себя, чтобы он хорошо знал Меня: явлюсь ему Сам».

Оба эти способа познания Бога и достижения вечной жизни очень хороши, но в то время, как первый способ, то есть вера, является то совершенным, то несовершенным, второй способ, то есть любовь, – всецело совершенен. Вера есть истинный способ, ибо без веры угодить Богу невозможно (Евр. И, 6) и спастись: Кто будет веровать и креститься, спасен будет (Мк. 16,16). Человек оправдается верою (Рим. 3, 28); не истинным же способом она является потому, что и бесы веруют, но по-прежнему остаются бесами, хотя веруют и трепещут (Иак. 2,19) (1).

* * *

Истинно познавший себя познал Бога, и познавший Бога познал себя: с Богом соединен, и, почив от всех своих дел и трудов, вошел в святилище Божие, и всегда приносит Богу умную службу духа.

Однако никто не может познать Бога, пока прежде не познает себя, не познает же себя совершенно, пока прежде не придет в познание твари и в рассмотрение всех зримых и понимаемых вещей в мире. Когда же кто приходит в познание этих вещей, тогда сможет прийти в познание себя, а также и Бога, и так приходит в совершенное единение любовью с Богом.

Итак, если кто истинно хочет познать Господа, познать себя и соединиться с Ним любовью, пусть прежде познает всю видимую и понимаемую тварь, пусть узнает рассмотрение всех вещей и всей

твари: от кого и для чего они существуют, чтобы ни единой вещи не было от него утаенной и непонятной, – также и себя, и все таинство о себе; также и Бога, и все Его неизреченные благодеяния; и так придет в совершенное познание всего. Ибо прежде подобает понять дольнее, а потом уже горнее. Мы должны восходить не от вышнего к низшему, но от низшего к вышнему. Ибо потому Бог всю тварь и все мирское устроение, как некое училище или зерцало, положил перед нашими очами, чтобы мы, учась, от дольнего восходили к вышнему. Если же дольнего не познаем, то как горнее разуметь сможем? (3)

Покаяние

Что хуже пепла? Кто ищет вкуса в нем? Кто захочет питаться пеплом? Точно так же и покаяние невкусно для грехолюбивых людей, погрязших в сластях и страстях мира сего. Кто из таких желает покаяния и кто из них вспоминает о покаянии? Сыпни кому-либо пеплом в очи, – приятно ли это будет? Напомни грехолюбцу о покаянии, – понравится ли это ему?

Как пепел – самая худшая вещь, однако имеет свое благое употребление, так и покаяние грехолюбцами считается крайне неприятной для них вещью, однако оно имеет свое хорошее значение. В пепле таится огонь, и в покаянии живет огонь любви к Богу. Примером может служить жена, вспоминаемая в Евангелии, известная грешница, приблизившаяся ко Христу Господу с покаянием. Когда она покаялась искренно, то тотчас в ней возгорелся огонь Божественной любви, и так сильно, что даже Сам Господь Христос свидетельствует о ней, говоря: возлюбила много (Лк. 7,47).

Пеплом чистятся блюда и сосуды, будут ли они оловянные, медные или серебряные. Если они от чего-либо почернели, то как только они будут потерты пеплом, снова приобретают свой прежний блеск. Покаянием же святым очищаются грешники и светлеют перед очами Божиими, как солнце…

Пепел, растворенный теплой водой, является прекрасным омовением. Называемый щелочью, которой люди обыкновенно умывают голову, все тело и разные одежды, он прекрасно обмывает всякую грязь. Святое же покаяние, растворенное теплыми слезами умиления, о как хорошо отмывает от душ человеческих всякую греховную грязь! (1)

Христос Господь наш, взяв на земле наши грехи на Себя и желая наши души очистить от всякой скверны, отверз на Кресте сугубый источник, истекающий из Его ребер: источник воды и Крови. Святой Иоанн Богослов говорит о Нем следующее: Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию (1 Ин. 5,6), не только водою, но водою и Кровью, чтобы чужие, то есть наши, грехи очистить. Не только одну воду извел Господь из Своих ребер, но и Кровь: не водою только очистил, но водою и кровию.

Мы же для омовения наших собственных грехов, как бы легкие и малые воды, употребляем легкое покаяние без крови, то есть без трудов, доводящих до кровавого пота. Поистине, такое наше покаяние суетно и подобно делу Пилата, который, умыв руки, предал Христа на смерть. Мы трудимся только малое время, мало постимся, мало плачем; мы только как бы одни руки, а не все наше тело омываем от тины, и через это вторично распинаем Христа. Мы не только за прежние грехи не творим подобающего удовлетворения, но даже и на большие и новые простираемся беззакония. Какую пользу принесет такое покаяние? Сами посудите (1).

Долготерпелив Бог. Если же после долготерпения Своего Он огорчится за непокаяние на человека, то ускорит наказание Свое, и тогда, о человек, ты не можешь знать, найдется ли у тебя время для покаяния (1).

Слышишь, грешный человек, валяющийся в своих грехах, как в грязном кале, и откладывающий свое покаяние на другое время, на старость лет! Если не покаешься вскоре, то вовсе не получишь времени для покаяния…

Найдет на тебя неожиданно смертная болезнь, захочешь покаяться, а времени не будет. Найдет неожиданно Божье наказание, огонь и меч, захочешь исправиться, но времени не будет. Попадешь в руки врагов твоих, видимых и невидимых, захочешь поплакать о грехах, но не будет времени. Придет последний час твоей кончины, станут перед лицом твоим все твои грехи, захотел бы ты тогда понести всякое, даже самое тяжелое покаяние, но не найдешь времени для покаяния, ибо уже не будет времени. Ныне же, ныне, пока имеешь время, позаботься о грехах твоих, покайся искренно, ибо после уже не будет времени (1).

Кто же это кающийся истинно и кто кающийся ложно? Кающийся ложно есть тот, кто неискренно исповедует свои грехи перед Богом своему духовному отцу, но скрывает их, если же и искренно исповедует, то не сожалеет о соделанномзле. Впрочем, такой иногда отчасти и жалеет, однако же он не имеет в своем сердце твердого намерения и не полагает в уме твердого обещания не возвращаться к прежним грехам, но по-прежнему имеет надежду и желание делать то же. Такой недостоин Божественного Причащения. Пусть он не дерзнет, ибо если он дерзнет приступить ко Причащению, будет пить и есть во осуждение, и как в Иуду войдет в него после Хлеба сатана.

Кающийся же истинно есть тот, который, исповедуя свои грехи и жалея о них, полагает, надеясь на помощь Божию, твердое намерение никогда не возвращаться к своим прежним делам и всячески беречься от них. Такой сподобляется как Божественного Причащения, так и милосердия Божия, хотя бы он был и весьма недостойным. Примером такого сподобления при несовершенном достоинстве может быть преподобная Мария Египетская. О ней пишется, что она настолько была недостойна Божией милости из-за своей грешной жизни, что даже церковь не желала ее впустить внутрь себя, о чем она после сама рассказывала преподобному Зосиме на исповеди, говоря: «Когда моя грешная нога коснулась церковного порога, то церковь, принимавшая всех, не приняла меня, окаянной, но появилось как бы воинство для того, чтобы заградить вход, и возбранила мне войти какая-то сила Божия».

Когда же эта грешница положила в своем сердце истинное покаяние, намерение и твердое обещание никогда не возвращаться ко греху, то тотчас не только церковь ее впустила внутрь себя, но в тот же день она сподобилась Причащения Божественных Таин, Тела и Крови Христовых, в церкви святого Иоанна Предтечи, что при Иордане, как об этом пространно пишется в ее житии.

Посмотрим теперь: она еще ни удовлетворения не принесла за свои грехи, не коснулась скорбного пустынного жития и постнических подвигов; едва один день прошел после ее скверной жизни, но уже от нее, истинно кающейся, не отнимается Чаша Господня.

Подобное тому находим и в Прологе, в 26-й день декабря. Две женщины были оклеветаны перед епископом в прелюбодеянии. Епископ, желая узнать, правда ли это, помолился Богу, чтобы ему это было открыто, и повелел всем людям быть готовыми к Причащению Божественных Таин, Тела и Крови Христовых. Когда он служил Литургию и начал причащать людей Тайнам, он видел, что лица одних подходящих были черными, как бы закопченными, а других – белыми и светлыми: у грешных были черные лица, а у праведных белые. Приступили же ко Причащению и те две женщины, имея белые и светлые лица, и как только причастились, тотчас просветились подобно солнцу. Когда епископ дивился этому, явился ему Ангел и сказал: «То правда, что ты слышал о прелюбодеянии этих женщин, но они покаялись истинным, честным покаянием и исповеданием и дали обет никогда не впадать в такое согрешение, поэтому Бог простил их грехи и сподобил их той благодати, которую ты видел сам».

Теперь рассудим. Те грешные прелюбодейные женщины были недостойны Божественного Причащения. Когда же они истинно покаялись и положили в своем сердце твердое намерение не возвращаться к греху, то сподобились и Причащения, и прощения, а также и Божией благодати, осиявшей их.

Итак, никто не удаляйся от Чаши Господней и только истинно покайся, и положи в сердце своем обещание не возвращаться, как пес, на свою блевотину. Имея такое покаяние, ты хотя и не совершил удовлетворения за свои грехи, хотя и не являешься достойным так, как подобает быть достойным, однако же, уповая на милосердие Божие, непреодолимое и всеми человеческими грехами, дерзай приступить ко Причащению. Дерзай со страхом, а бойся с надеждой, и причащайся, не сомневаясь в человеколюбии Божием, и получишь оставление твоих грехов (1).

* * *

Не отчаивайтесь в своем спасении, если даже и многие грехи будут соделаны вами. Воспряньте же духом скоро, как бы от сна, от грехов ваших, и, покаявшись истинно, вы сподобитесь общества со всеми святыми, что да получим и мы все (1).

* * *

Пока грешный человек пребывает в грехах без покаяния, до тех пор находится во тьме и не имеет света Божией благодати; когда же, придя в чувство, начнет каяться, тотчас в сердце его начинает сиять Божия благодать: А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать (Рим. 5,20). Был во тьме разбойник, покаянием же он увидел рай, – покаяние разбойника отверзло рай. Во тьме был гонитель Савл, названный потом Павлом, а когда он покаялся, то сподобился светлостей небесных, будучи восхищен до третьего неба (2 Кор. 12, 2). Во тьме был блудный сын, а через покаяние он получил от отца лучшую одежду и наследие. Во тьме была и блудница, которая потом очистилась покаянием: отпускаются грехи ее многие (Лк. 7,47). Народ, ходящий во тьме, покаянием увидит свет великий (Ис. 9, 2) (1).

* * *

Святое покаяние – это сухой хлеб, однако же подобает, чтобы хлеб этот был чист, бел и не имел никаких плевелов, это значит, что наше покаяние должно быть истинным, а не лицемерным. Истинное же покаяние есть то, которое совершается не только на словах, но и на самом деле, которое растворяется теплыми слезами и происходит из смиренного боголюбивого сердца (1).

Всем советую не опаздывать, но, пока есть достаточно времени, заботиться о душах наших, чтобы мы воскресли от греховной смерти к добродетельной жизни, и всякого увещеваю следующими словами Сираха: Не медли обратиться к Господу и не откладывай со дня на день: ибо внезапно найдет гнев Господа, и ты погибнешь во время отмщения (Сир. 5, 8–9). Не говори: «Я согрешил, и что мне было? Господь ведь долготерпелив». Не будь без страха за очищение и не говори: «Щедрость Его велика; она очистит множество грехов моих». Знай, что у Него есть и милость, и гнев и что ярость Его проявится на грешниках.

О Господи! Не обличи же нас яростью Твоей и не накажи нас гневом Твоим (ср. Пс. 6, 2). Ты Сам дай нам возможность покаяться Тебе прежде кончины (1).

* * *

Помни о Господе всегда, в сердце и в устах твоих пусть всегда пребывает Его имя. В покаянии всегда будь прилежен и каждый день теплыми слезами омывай душу твою, да у белишься более снега и не посрамленным лицом перед Господом явишься (3).

* * *

Кайся, человек, во всякий день о своих согрешениях и плачь о них день и ночь, кайся, не оставляй без внимания и малейшего согрешения. Ибо если будешь пренебрегать малым, то и о великих потом не позаботишься, но кайся и даже самого малого прегрешения не оставляй, если оно и меньше всякого греха будет. Ибо по разорении одной малой заповеди человек всегда и прочим великим сопротивляться начинает, как некто сказал. Не говори: это ничто, то ничто, – но не презирай даже до праздного слова, даже до помысла тонкого, ибо и о праздном слове ответ дашь в день судный, как Сам Господь сказал (см. Мф. 12,36). Всякий день, во всякое время кайся, ибо непрестанно перед Богом согрешаешь, всякий день тьмами тем перед Ним беззаконничаешь. Кайся, плачь и рыдай во всей жизни твоей, ибо ничего достойного радости и веселья в веке этом не обретешь, ничего достойного благомыслия и благоденствия не найдешь, только плачь и рыдание. Ибо и рождение твое в мир плачевно, и жизнь твоя проходит в воздыхании, кончина же твоей жизни – смерть, скорбь и горесть души (3).

Поклонение

На небе, когда почтенные и важные особы кланяются Богу, то они кладут перед Ним свои короны, как видел это святой Иоанн Богослов: Двадцать четыре старца падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу (Откр. 4, 10–11).

Мы на такой поклон не способны, ибо мы еще не имеем корон и венцов небесной славы, мы еще не увенчаны небом, и, Бог знает, кто этого удостоится. Ну что же? Поступим по-земному, по обычаю нынешних приношений! В нынешние времена, когда кланяются младшие старшим, подданные господину, то приносят ему деньги – серебряную или золотую монету, вместо округлых корон – большие, круглые золотые червонцы, из которых иные называются коронатами. Господь же Бог и таких поклонов не презирает, ибо принял и похвалил даже и малые два гроша, две лепты вдовицы (см. Мк. 12,42; Лк. 21, 2). А что, если бы та вдовица положила пару золотых червонцев? Поистине они, принимая их, сказали бы: «Эта убогая вдовица вложила больше всех». Но и на такой поклон не у каждого из убогих хватит. Богатый скуп, а убогий не имеет.

Потому-то я, недостойный и убогий, помыслил с Божией помощью взять, как духовная (хотя и грешная) особа, из духовного, богатого и неистощимого хранилища три таинственных червонца, выкованных в Священном Писании из веры в Святую Троицу, и принести их на поклон Святой Троице от трех частей человека: от души, от тела и от духа. От души – Богу Отцу, от тела – Богу Сыну, от духа – Богу Духу Святому.

Священное Писание, поучающее вере, – это как бы золотая руда, как само золото, даже лучше золота и топазов, почему великие учители веры и были названы златоустами, златословесными и златоглаголивыми. Да будет же позволено сделать из этого золота червонцы, согласно словам Давида, говорящего: Закон уст Твоих лучше для меня тысяч золота и серебра (Пс. 118, 72), то есть лучше тысяч золотой и серебряной монеты. Говоря проще, слово Божие, утверждающее в человеке веру в Бога и научающее его богоугождению, лучше тысячи золотых червонцев и тысячи чеканенных талеров: лучше тысяч золота и серебра. Тот царь был такой, что считал тысячами, для нас же, бедных рабов, достаточно и того, если мы звякнем перед Господом хотя бы тремя червонцами.

С этой целью и пойду прежде всего в сокровищницу святого Иеронима, хотя и нищего духом и вещами, как законника, присягавшего хранить нищету, но не убогого духовным богатством и не последнего учителя в Церкви Христовой, пойду в его сокровищницу и скажу по его книге, в которой он пишет, что «в древности имя Божие было в таком почете, что писать его не позволялось ни на чем другом, кроме одного чистого золота: ни на бумаге, ни на пергаменте, ни на дереве, ни на камне, ни на серебре, но исключительно на золотой доске». Да будет же та доска нашим первым червонцем, на котором имя Божие мы напишем не просто, но символически и принесем его в дар Первому Лицу Святой Троицы.

Червонцы, как и всякая монета, не бывают гладкими, но всегда имеют на себе разные изображения: то лица каких-либо из монархов, то их гербы, то знаки и символы. И Христос Спаситель, повелев некогда показать Ему монету, которой платилась подать, спрашивал у фарисеев: Чье это изображение и надпись (ибо там было чье-то изображение и написание)? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. 22,20–21).

На первой золотой монете нашей веры я полагаю такое изображение: старец Ной держит в руках голубицу с масличной веткой, а внизу мною подписано: «Спасение мира». Спросите же меня, набожность ваша: чей образ этот и написание? Я отвечу вам: это образ Ветхого днями Бога Отца, ибо от Него, как от масличного корня, родился Сын, как масличная ветвь, и Дух Святой исходит, как голубь. Скажи и ты, святое послушание: воздадите Отчее Отцу. Это будет поклон Богу Отцу, и поклон этот будет происходить от души нашей.

Но мне кажется, что этот червонец немного потемнел, не всякий его видит, не всякий и разумеет. Поэтому я его немного почищу и объясню толкованием.

Червонцем, или золотом, я называю святую веру не по своему измышлению, но на основании церковного песнопения, на основании того места, где Церковь, воспевая в предпразднственных гимнах Рождеству Христову трех царей, пришедших ко Христу с тремя дарами, сравнивает святую веру с золотом в таких словах: «Веру яко злато, любовь яко смирну, яко ливан деяния принесем Зиждителю». «Веру, – говорит, – как золото», – ибо вера является золотом, потому что как золото очищается огнем, так и святая вера очищается бедствиями и гонениями: испытал их как золото в горниле (Прем. 3,6).

Золото это чищено было камнем: были побиваемы камнями, – пилено пилами: перепиливаемы, – резано железом: умирали от меча, – испробовано разными способами: испытали поругания и побои, а также узы и темницу. Оно было положено и испытано то в огне, то в воде: переходили через огонь и воду. Все это было причинено и вере святой (Евр. И, 36–37). Это золото достойно быть в небесном хранилище: нашел их достойными Себе (Прем. 3, 5). Изображен на нем образ мысленного Ноя, Царя Небесного, Бога, ибо апостол говорит так: Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразится в вас Христос (Гал. 4,19). Нарисована на этой монете веры голубица Святого Духа, действующего в Таинствах, изображен и сучок масличный, оливковый, – плод неотъемлемой благодати Христовой…

Поклонимся [Богу] по примеру верующего Авраама, о котором Писание говорит: Поверил Авраам Богу, и это вменилось ему в праведность (Рим. 4, 3). Да будет этот поклон Богу Отцу от души! Кланяться от души – это значит при вере приносить Ему и душу нашу, ибо Он дал нам ее Божественным и животворящим дуновением; и поклон веры нашей Богу Отцу будет только тогда достоин быть принятым, когда при нашем поклоне мы принесем в жертву и душу, как некий дорогой червонец. Душа наша будет для Бога как золото, и даже дороже золота, ибо Он и Сына Своего любимого не пощадил дать за нее: так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного (Ин. 3,16).

На сей драгоценной душе, как на золотой монете, есть и образ Божества, ибо известно, что создана она по образу Божию, почтена разумом и свободной волей и является как бы малым богом, знающим доброе и злое и творящим свободно и доброе, и злое. Об этом-то и говорится: Я сказал: вы – боги и все – сыны Вышнего (Пс. 81, 6). Изображен Бог на этой золотой монете, то есть в душе человеческой, так что образ Бога

Отца находится в памяти, Бога Сына – в разуме, Бога Духа Святого – в воле. Эта монета имеет изображение или подобие Ноя потому, что она сидит в теле, как Ной в ковчеге, и плавает по великому и пространному морю мира сего. Изображение же маслины она имеет потому, что ей уподобляется обилием духовных плодов, говоря: Я же как маслина плодовитая в доме Божием (Пс. 51, 10). Наконец, изображение голубя она имеет потому, что в некоторых церковных историях рассказывается, что души людские (особенно же души святых) были иногда видимы в образе белой голубицы для свидетельства об их чистоте. Эту-то золотую монету, душу нашу, принесем на поклон Богу Отцу, веруя в Него и любя Его от души нашей.

Теперь, возлюбленные, я пойду в сокровищницу возлюбленной райской, сокрытой в Песни Песней, пойду за другой монетой для другого Лица Святой Троицы.

Та, сильно возлюбив своего любезного Жениха, Небесного Сына Божия, и желая всегда иметь Его перед очами, изображает Его вид на скрижали своего сердца, изображает же не простыми красками, но самим золотом. Обрисовав сначала Его голову, говорит: голова Его – чистое золото. Обрисовав Его руки, говорит: руки Его – золотые кругляки (Песн. 5, И, 14). Я же беру это золотое рисование для таинственного червонца нашей веры в Бога Сына и полагаю на нем такой символ: Исаак несет бремя подобно тому, как Он понес наше. Если кто-либо из вас, набожность ваша, спросит меня: «Чей это образ и написание?»– то я отвечу: Бога Сына, ибо Он, поистине, сделавшись мысленным Исааком, понес на Себе бремя грехов наших, и ты, святое послушание, знай это. Итак, воздадите Сыновнее Сыну, и будет это нашим поклоном Богу Сыну.

Вера в Бога Сына или, вернее, Сам Бог Сын, в Которого мы благочестиво веруем, есть как бы некое золото, хотя и невещественное. Один из толкователей, рассуждая о вышеприведенных словах из Песни Песней, заключает так: истинно то, что Сам Сын Божий восхотел быть золотом. А для чего это? Сын Божий, видя, что мало на свете таких людей, которые Его любят, а золото любят все настолько сильно, что иной дал бы и глаз выколоть или даже за золото отдал бы и душу свою, – видя это, Сын Божий помыслил в Себе: «Буду же и Я золотом; тогда и Меня полюбят люди, как золото».

Этот толкователь, развивая свой вывод, приводит и слова Самого Христа, как бы говорящего так: «Был Я поистине виноградом: Я есмь лоза, а вы ветви (Ин. 15,5), – и как виноградная лоза к колу, так и Я был привязан ко Кресту железными гвоздями, но на Мои красные гроздья, на кровавые раны, никто и не взглянет, о чем говорит блаженный Августин: «Многие хотят царствовать, но страдать – никто».

Был Я и рекой, призывая так: кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек (Ин. 4, 14). Но кто же пришел черпать эту воду? Одна только самарянка пришла было почерпнуть, но и та, оставив свой водонос, побежала в город.

Был Я виноградом, но не нашлось тех, кто взял бы гроздья Наши. Был рекой, но не было черплющего Наши воды. Был, – говорит Он, – древом («Христос есть древо животное», как поет Святая Церковь), распростер, как ветви, руки Мои: «На Кресте пречистеи руце простер», – но кто же сел под тенью того дерева? Кто любит почивать под крестом, под страданиями? Был Я, – говорит, – Вождем, и даже самим путем: Я есмь путь; идите за Мною (Ин. 14, 6; Мф. 4,19), – а много ли нашлось таких, которые пошли за Мной? Больше было тех, о которых в Евангелии написано: оставив Его, бежали (Мф. 26,56).

Был Я деревом, но никто не сидел в Нашей тени. Был Вождем, но никто не мог идти Нашим путем. Был Я, – говорит Он, – еще и солнцем: Я свет миру (Ин. 8,12), приступите ко Мне и просветитесь (Пс. 33, 6). Но все уклонились в темноту, никто не хотел освещаться Моим светом: всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его (Ин. 3,20).

Был Я, говорит, и Пастырем овцам: Я есть пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец (Ин. 10, И), – но много ли этих овец? Мало было избранных, да и те разошлись врозь: поражу пастыря, и рассеются Овцы (Мф. 26, 31; Мк. 14, 27; Зах. 13,7). Оставив Его, бежали. Был солнцем, но никто не сиял Моим светом; был Пастырем, но никто не хотел идти за Мной.

Что же Мне делать, – говорит Господь? Но Я знаю, что сделать. Люди во всем свете любят теперь золото, так Я и сделаюсь золотом, чтобы все люди полюбили Меня. Вот почему и сказано, что голова Его золотая, руки Его золотые.

Это золото искупило нас от вечной погибели адской. Не тленным… золотом искуплены… – говорит апостол, – но драгоценною Кровью Христа, как непорочного и чистого Агнца (1 Петр. 1, 18–19). Это золото приготовило нам вечный пир нанебе: Я завещаваю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем (Лк. 22,29–30). Это золото и увенчало, и вечно увенчивает наши головы. Венец – Христос, корона эта золотая: На голове Его много венцов. Изображен на этом золоте образ Бога Отца, согласно написанному: сияние славы Отчей и образ ипостаси Его (Евр. 1, 3). Изображен в Нем Отец так, что видящий Его видит Отца: Видевший Меня, видел Отца (Ин. 14,9).

Я сказал, что на червонце веры нашей в Бога Сына Его Божественное, Сыновнее Лицо изображает Исаак, несущий на плечах бремя дров. Сие потому, что Христос, Сын Божий, собрал в единое бремя все наши грехи, подобно дровам: преступление Адамово, как большое и тяжелое полено, срубленное с запретного древа; братоубийство Каиново; посмеяние над отцом Хама; идолопоклонство, детоубийство и любодейство израильтян. Все это собранное вместе стало таким тяжелым бременем, что Он был вынужден даже жаловаться: подобно тяжелому бремени отяготели на Мне (Пс. 37, 5). Подняв это бремя людских грехов на Свои плечи, как некогда Исаак дрова, Он понес его вместе с тяжким Крестом, понес на Голгофу, чтобы там стать Жертвой за нас: Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, – говорит апостол Петр (1 Петр. 2, 24).

За такое Его благодеяние, за вольное страдание ради нас, мы должны быть благодарными не только в настоящей жизни, но и в бесконечные веки, в благословенной вечности. В настоящей жизни мы должны полагать перед Ним с поклоном в знак благодарности этот червонец памятования о Его страданиях и о нашем искуплении.

Да будет этот поклон от тела нашего достойным и приятным для Бога Сына. Возможно же это только тогда, если этот поклон мы соединяем с червонцем, то есть с благодарным памятованием о страданиях Христовых и нашем искуплении; если будем умерщвлять тела наши и приносить их как бы в жертву Богу, как Авраам Исаака, слагая с себя греховное бремя истинным покаянием, закалывая греховные вожделения ножом страха Божия, не щадя и не жалея себя для Бога, ибо Бог не пощадил для нас Сына Своего.

Только тот является истинным поклонником, кто не жалеет подарка, приносимого на поклон господину. Подобно этому и у Бога истинным поклонником будет только тот, кто не со скорбью, но с охотой умерщвляет себя, жертвует собой для Бога и все свое отдает Ему…

Богу бывает приятен тот дар, который приносится без сожалений, а тот, о котором жалеют, давая, тот менее приятен для Него. Поэтому и наш поклон, приносимый от нашего тела Богу Сыну, бывает приятным или неприятным в зависимости от того, щадим мы или не щадим себя, жалеем или не жалеем, скорбим или же приносим себя Ему охотно, закладывая как жертву наше тело умерщвлением и воздержанием от греховных склонностей.

За третьим червонцем для Третьего Лица Святой Троицы, для Бога Духа Святого, я иду к хранилищу царскому, к сокровищам царя Давида, где между разными царскими драгоценными вещами вижу голубя с серебряными крыльями и с золотыми плечами: крылья голубки серебристые и с междоплечиями ее блестящими, как золото (Пс. 67, 14).

Беру я это золото на наш червонец веры в Бога Духа Святого и полагаю на нем такой символ: огонь, горящий всегда в храме на алтаре, по повелению Бога, сказавшего Моисею так: огонь непрестанно пусть горит на жертвеннике и не угасает (Лев. 6,13). Над огнем же напишу знак и надпись: В размышлении моем (то есть в богомыслии) разгорелся огонь (Пс. 38, 4). Если вы спросите меня: чей это образ и написание? – то я отвечу: Бога Духа Святого, ибо Он сходит и в виде голубя, и в виде огня. Скажи же ты, святое послушание: «Итак, воздадите духовное Духу»…

Вера наша в Святого Духа должна быть, как междоплечия голубиные, блестящие, как золото. Как плечи соединяют оба крыла, так и вера наша должна соединять, как два крыла, любовь к Богу и любовь к ближнему. Как птица не может летать с одним крылом, так и любовь не может долететь до неба с одним крылом любви. Оба крыла должны быть посеребрены тем серебром, о котором говорит тот же Давид: Слова Господни – слова чистые, серебро разожженное (Пс. И, 7).

Наука божественная, поучающая боголюбию и дружелюбию, и является этим чистым серебром, и серебром, разожженным горячестью к Богу и ближнему. Оба эти крыла посеребренные, то есть любовь к Богу и любовь к ближнему, Дух Святой соединяет вместе, чтобы одна любовь не была без другой, ибо Он есть сама любовь Бога Отца и Бога Сына, изливающаяся к роду человеческому, как расплавленная серебряная или золотая руда: любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5, 5). Плечи эти голубиные, соединяющие двойственную любовь как два крыла, должны быть и позолоченными: междоплечия, блестящие, как золото, – ибо как золото украшает всякую вещь, так и любовь и к Богу, и к ближнему бывает прекраснейшей, совершеннейшей и похвальнейшей и обоих сливает воедино.

Назвав, таким образом, Духа Святого золотом, мы перейдем теперь к символу, изображенному на нем, приступим к огню, горящему на алтаре. В храме Божием, в ветхозаветной скинии, устроенной Моисеем, было два огня. Один из них был внутри, на алтаре. Это был тот огонь, который раньше сошел с неба для сожжения жертв, принесенных Аароном. За этим огнем по повелению Божию следили очень внимательно, дабы он не угасал никогда, но непрестанно светил бы и днем и ночью. Забота о нем лежала на приставленных к нему священниках, которые называли его огнем Божественным и употребляли его только для жертв и всесожжений, на другие же потребности употреблять его было запрещено под угрозой.

Другой огонь находился перед дверьми скинии собрания. Этот огонь был не сошедший с неба, но земной, обыкновенный, и назывался он огнем чуждым. Его не позволялось употреблять для жертв, приносимых Богу, а также нельзя было вносить его и внутрь храма. Когда же два сына Аароновы, Надав и Авиуд, взяв чуждого огня, обыкновенного, и вложив его в свои кадильницы отважились внести внутрь храма, то за это появился огонь от Господа и сжег их в пепел (см. Лев. 10,1).

Огонь нашей любви к Богу также должен всегда гореть в сердце, всегда подогреваемый и поддерживаемый богомыслием: В поучении моем (то есть в богомыслии) разгорится. Чуждый огонь, то есть мирской, греховный, не должен вноситься внутрь сердца под угрозой, то есть под страхом вечной смерти, чтобы огонь геенский не сжег нас навеки.

Принесем Духу Святому поклон от духа нашего, то есть, духом горя и Господу служа, принесем его духом правым, обновленным, духом умиления (1).

Покой

Как сможет тварь и похоть плотская даровать совершенный покой и верное утешение для души, если не Сам Творец твари упокоит душу, укреплением Своим утешит ее и дарует ей вечное и присносущное наслаждение? Как лоза не процветает и не возрастает иначе, как только от корня, так и душа не может иметь совершенного утешения, как только от благодати Господней и Пресвятого утешительного Духа Его, от которого и бытие свое имеет (3).

* * *

Век этот не имеет в себе никакого покоя и тишины, ибо сама злоба и человеческие страсти никогда мира и покоя душе дать не могут, но приносят всегдашний мятеж и смущение. Одно зло пройдет, другое придет, одно исчезнет, другое явится, как в морском волнении или в воздушных переменах, и не столько внешними различными томлениями, сколько самими внутренними своими страстями всегда мучается и непрестанно ратуетсядуша. Всегдашние беды, всегдашние борьбы, как извне, так и внутри, плотская сласть и временная красота, и всякое временное наслаждение кажется чем-то значительным всем не внемлющим, но когда же кто рассмотрит лучше, то найдет его весьма горестным и многомятежным для души. Поэтому не напрасно Господь, лучшее о нас предвидевший, повелевает нам презирать это как не приносящее верного утешения, чтобы мы беспрепятственно позаботились о достижении того вечного, мирного, присносущного наслаждения и покоя (3).

* * *

Кто от века в мире плотских сластей покой обрел? Кто от века в нем совершенное упокоение получил? Никто. Не все ли в скорби и печали изнурили жизнь? Не все ли в мятеже и смущении окончили житие, напоследок же серпом смерти безвестно пожаты были? Нет ни покоя, ни совершенного утешения в сластях и похотях плотских, но всегдашняя рать и борьба душе. Чем более что-либо возлюбишь, тем более потом опечалишься, чем более к сласти плотской приложишь свое сердце, тем более потом скорби и томления примешь (3).

В Боге же только едином и в благодати Духа Пресвятого мир, тишина и вечный покой. Там радость, там веселье, там беспечалье, бессмертие, безбоязненность. Там мир, не нарушаемый войной, покой неизменный, радость нескончаемая, присносущное наслаждение, вечно наслаждающее человека. Возлюби только истинно всем сердцем Господа, и, вкусив, ясно познаешь, что благ Господь, и сам весьма возжелаешь разлучения с телом и с Господом всегдашнего пребывания. Ибо Он щедр и милостив, благоутробен, Отец милосердия и Бог всякого утешения (2 Кор. 1, 3). Он – вечный покой, один лишь Он Сам душу нашу упокоит и утешит, и скажет ей: Вся ты прекрасна, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе! Со мною с Ливана, невеста! со мною иди с Ливана!.. Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста! – как говорит Соломон (Песн. 4, 7–9); и так сотворит ее Себе наследницей всяких благ (3).

Польза

Рабам Божиим или, вернее, служащим Господу своему даже противоположные вещи много помогают, даже то приносит пользу, что считается вредным, ибо для них даже злое превращается в доброе (1).

* * *

Бог все устраивает на пользу. Если Он кого и опечалит на время в чем-либо малом, зато вскоре утешает большим. Взяв у Иова меньшее богатство, Он дал ему большее. Взял Он у Моисея обувь: сними, – сказал, – обувь с ног твоих (Исх. 3,5), – а дал ему власть над фараоном и над всем Египтом. Взял у Саула ослов, а дал царство. Взяв у нас малое, Бог отдает нам с лихвою сторицей, да в придачу еще и жизнь вечную (1).

* * *

Не берись самонадеянно за всякое дело, но с великим рассмотрением все совершай, ибо все обычно совершается с большей пользой и более прочным успехом, если творится с ожиданием и рассмотрением. Если же все стало бы совершаться по желанию твоего сердца, то никогда ни в чем ты не мог бы познать свою немощь, никогда ничего не приобрел бы в пользу души своей, но все делал бы во вред ей. Поэтому Господь, как Всеведущий, милуя и щадя Свое создание, каждому устраивая полезное, не всегда все дает тебе по воле твоей, но много раз пресекает и возбраняет, как Сам знает, для твоего же вразумления, чтобы ты познал свою немощь, чтобы пребыл смиренным, кротким, терпеливым, а не малодушным, чтобы все ты предоставлял воле Господней (3).

* * *

Если ты знаешь, что ты принял горечь печали по попущению Вседержителя, то пусть будет для тебя примером Иов, который говорит: если благое принимаем от руки Господа, не стерпим ли злого (см. Иов 2,10)? Но не может быть злом то, что хотя и кажется злом, но происходит с нами по воле Господней. Ибо как Его святая воля, совершаемая в нас, никогда не бывает злой, но всегда благая и добрая, так и все, совершающееся по воле Его, есть благо, а не зло, все бывает на пользу нашу, а не на соблазн, на созидание наше, а не на разорение. Не во все ли дни мы молимся Отцу Небесному, говоря: да будет воля Твоя (Мф. 6, 10)?

Не может благая воля Господня хотеть нам зла: Ибо, говорит Господь Бог, Я не хочу смерти грешника (Иез. 18,32). Хочет ли зла отец сыну своему или ищет ли злополучия и беды мать для своей дочери? Так и Бог никогда не желает нам никакого зла, но всегда хочет для нас только добра и все устраивает для нашей пользы. Он попускает на нас и скорби, чтобы мы не превозносились, ибо ведь и отец бьет сына, которого любит, и мать причиняет раны своей дочери, которую желает научить благим нравам. Так и Бог Чадолюбец бьет нас печалями, чтобы мы знали, что Он есть над нами, чтобы боялись Его, и кротко, с благоговением ходили пред Ним, храня Его повеления. Итак, не печалься сильно, христолюбец, видя попущенную Богом на время скорбь ради твоей же пользы, но принимай все с благодарностью и говори евангельски: ей, Отче! ибо таково было Твое благоволение (Мф. И, 26) (3).

Помощь Богородицы

Пресвятая Одигитрия, Помощница, помогает нам на небе: встав между Богом и грехами нашими, как Посредница, Она не допускает, чтобы наши грехи проходили близ Бога, и гласом Своих молитв о нас заглушает глас наших смертных грехов, вопиющих на нас Богу.

Хотел некогда царь Артаксеркс по наущению Аманову истребить весь народ еврейский, но царица Есфирь, встав перед ним, умилостивила его, и он даровал жизнь еврейскому народу. Когда вопиют на нас грехи наши, многократно прогневанный Бог хочет истребить нас с лица земли, но Помощница наша, представ перед Ним, умилостивляет Его, почему и воспевает Ей Церковь: «Аще не бы Ты предстояла молящи, кто бы нас избавил от толиких бед?»

Помогает Одигитрия, крепкая Помощница наша, но знаем ли мы, кому Она помогает? Послушаем конец нынешнего кондака, читаемый так: «Пречистая Богородица предваряет на помощь и избавляет от великих бед и зол благонравный и богобоящияся рабы Своя». Запомним эти последние слова и уразумеем, кому Она «предваряет на помощь» и кого «избавляет от великих бед и зол»: «благонравных и богобоящияся рабы Своя». Но избавляет ли Она неблагонравных и не боящихся Бога, об этом мы не имеем известий в Писаниях.

Ужаснись здесь каждый неблагонравный и не боящийся Бога человек, услышав, что только благонравным и богобоязненным помогает Матерь Божия, избавляя их от великих бед и зол, и отказывает в помощи всем имеющим развращенные нравы и отринувшим от сердца страх Божий. И что удивительного: разве будет Мать благодетельствовать тем, кто является врагами Ее Сына? Не более ли разгневается на них, видя, что они вторично распинают грехами своими Сына Ее и надругаются над Ним своими беззакониями? Ибо как в древности иудеи распяли и надругались над Христом, так и ныне каждый человек, христианин, ведущий нечистую жизнь, валяющийся в скверной жизни, как свинья в болоте, и не помышляющий о покаянии, вторично распинает Сына Божия, надругается над Ним в членах своих, Кровью Христа искупленных, делая члены Христовы членами блудницы (1 Кор. 6, 15). Может ли быть такой любезным Пречистой Матери Христовой? Ибо какая мать когда-либо возлюбила того, кто убил ее сына? Как же ты, человек, грешный и ожесточенный в нераскаянном своем сердце, как ты можешь возлагать надежду на Матерь Божию, Сына Которой каждый день и каждую ночь опечаливаешь постыдными своими делами, бесчестишь Его в членах своих и только носишь на себе имя христианское, а по делам хуже поганых?

Милосердствует Матерь Божия о грешниках. Но о каких грешниках? О тех, которые если и падают по немощи человеческой, то вскоре восстают и притекают с покаянием к Богу и со слезами и теплыми молитвами к Ней, Божией Матери. Помогает Матерь Божия грешникам. Но каким грешникам? Тем, которые стараются исправить жизнь свою и, уклоняясь от зла, начинают творить дела добрые. Избавляет Матерь Божия от великих бед и зол не только праведных, но и грешников. Но каких грешников? Тех, которые возвращаются к Отцу Небесному, как блудный сын, воздыхают, бия себя в перси, как мытарь, плачут у ног Христовых, как грешницы, омочившие ноги Его слезами, приносят Ему исповедание, как на кресте разбойник. На таких грешников призирает свыше Пречистая Матерь Божия, поспешает им на помощь и избавляет их от великих бед и зол, а о нераскаянных грешниках нерадит.

Посему, о христоименитые люди! Если мы знаем, что находимся в прогневляющих Бога грехах, исправим жизнь свою, отстанем от грехов и с истинным покаянием прибегнем к Богу и Богородице. Отвергнем от себя наши злые нравы, пьянство, нечистоту, зависть, злобу, лихоимство и всякую неправду, а страх Господень и нелицемерную любовь к ближним нашим вкореним в сердца наши. ПреблагословеннаяжеОди-гитрия, Пречистая Матерь Божия, крепкая Помощница наша, поможет нам во спасении нашем и во всех нуждах наших и избавит от великих бед и зол по милосердию Своему и по благодати Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа (2).

Помощь Божия

Если и намерение будешь иметь благое, но без помощи Божией сам против греха стать и победить его не можешь, ибо, вследствие преступления, от рождения ты подпал под иго и рабство греху, и потому сам собой свободен от него быть не можешь, если Господь не поможет тебе и не укрепит тебя. Однако, ты от себя и намерения благого иметь не можешь, если Господь благодатью Своей не предварит его. Подобно тому как если источники водные не дадут воды, не потекут реки, так и если не будет споспешествовать благодать Божия, все останется праздно (3).

* * *

Если Господь не построит дома, напрасно трудятся строители, если Господь не сохранит города, напрасно бодрствует страж, – говорит пророк (Пс. 126, 1). Тщись и трезвись во благом, на себя же упования не полагай, но, Богу молясь, к помощи Его усердно всегда взывай. Если поможет тебе и споспешествует тебе Господь, совершится дело, если же нет, все твое рассыплется. Если бы и было у тебя что-либо мнимо-благое, но Господом не будет принято, то какая тебе будет польза?(3)

Помысел

Что успели те два скверных старца, о которых пишет пророк Даниил и которые восстали на чистую Сусанну, желая осквернить ее? Ничего они не успели, ибо пренебрегла ими Сусанна и не соизволяла их скверному намерению. Точно так же нисколько не преуспеют и помыслы хульные и скверные, если не соизволяем и пренебрегаем ими, как и Сусанна нечистыми старцами (3).

* * *

Необходимо знать, что хульные помыслы происходят не от человека, но наносятся исключительно дьяволом, и человеку надлежит побеждать их презрением, считая их за ничто, как бы за некие призрачные страшилища, а не за какие-то истинные бедствия. Человеку можно утешать себя примерами святых, ибо многие святые терпели такие скверные хуления, однако же они не были лишены святости и не были отторгнуты от благодати Господней.

Так и всякий человек, терпя такие же страдания, не должен ни малодушествовать, ни скорбеть, ибо он не соизволяет на них. И хотя бы кому и казалось, что он соизволяет, но если сам в себе он уверен, что ненавидит и не хочет злых мыслей, следовательно, нет соизволения, и пусть он будет вполне беспечален. Пусть не скорбит человек об угнетающих его хульных мыслях, ибо если он восскорбит, то возрадуется о нем враг его, дьявол, который с тем намерением и наносит человеку хульные мысли, чтобы ими его опечалить и смутить. И когда увидит дьявол человека смущенным и опечаленным, тогда радуется, а если человек презирает те хульные мысли, не печалится о них и даже смеется над ними, тогда посрамленный дьявол убегает.

Итак, не следует человеку смущаться и отчаиваться в том, что на него находят помышления хульные, ибо за это терпение его ожидает венец (3).

* * *

Со многими людьми бывает такое искушение от духа хульного, когда, смущаемые хульными помыслами, они не знают, что им делать, и приходят в отчаяние, считая, что это их грех, и думая, что они сами виноваты в тех лютых и мерзких помыслах. Поэтому я хочу вспомнить немного и о них.

Помысел хульный – это искушение для богобоязливого человека и особенно смущает его тогда, когда он творит молитву или делает что-либо доброе.

Помыслы хульные не находят на человека, валяющегося в смертных грехах, нерадивого, небогобоязненного, ленивого и небрегущего о своем спасении, но на тех нападают, которые пребывают во исправленном житии, в трудах покаяния и в любви Божией.

Этим хульным искушением дьявол ведет человека к тому, чтобы устрашить его, и если он от иных грехов свободен, то чтобы возмутить его совесть; если он в покаянии, то чтобы прервать его покаяние; если же от добродетели восходит к добродетели, то чтобы остановить и низринуть его. Но если дьявол не преуспеет в том, то стремится хотя бы оскорбить и смутить его. Однако умный пусть рассуждает.

1. Пусть не думает, что эти мысли принадлежат ему и от него самого происходят, но что они дьяволом наносятся, который есть их начало и изобретатель. Ибо как могут исходить от нашего сердца и воли те хулы, которые мы ненавидим, и скорее желали бы себе какой болезни более, чем тех мыслей? В этом состоит истинное удостоверение, что не от нашего произволения рождаются хулы, потому что мы их не любим и не желаем.

2. Всякий угнетенный хульными помыслами пусть не вменяет их себе в грех, но считает их особым искушением, ибо чем больше кто будет вменять себе во грех хульные помыслы, тем более утешит своего врага дьявола, который над тем уже будет торжествовать, что этим совесть чью-либо смутил, как будто каким грехом.

Если бы кто сидел связанный посреди богохульных людей, слышал их хульные речи на Бога, на Тайны Христовы, на Пречистую Богородицу и на всех святых и хотел бы убежать от них, чтобы не слышать их хульных речей, но не мог бы, потому что связан, и не мог бы далее ушей своих заткнуть от их хулы, – скалси мне, имел ли бы он какой грех от того, что нехотя слушает их хульные речи? Воистину не только не имел бы никакого греха, но и великой похвалы сподобился бы от Бога, потому что, будучи связан и не имея возможности убелсать, он с тяжестью в душе слушал их богохульные слова.

Подобное бывает и с теми, которых дьявол угнетает хульными помыслами, когда они ни убежать от них не могут, ни избавиться от них, ни отрястись от духа хульного, который бесстыдно и беспрестанно наводит на них хульные помыслы, хотя они не хотят их, не любят и даже ненавидят их. Ведь не только никакого греха не будут они иметь от мыслей тех хульных, но и большую благодать заслулсивают у Бога.

3. Нужно молить Господа Бога, чтобы Он удалил это искушение и отогнал духа хульного, а если этого не случится, то терпеть кротко и с благодарностью, помня, что не от гнева, но от благодати Божией попущено было такое искушение для того, чтобы мы оказались в нем терпеливыми и несмущенными. И апостол Павел терпел нечто подобное, когда говорил о пакостнике, данном ему, о котором он троекратно молился и просимого не получал, ибо услышал: довольно для тебя благодати Моей (2 Кор. 12, 9)…

Всегда, когда страдаешь от духа хульного, как только найдут на тебя хульные и нечистые помыслы, ты легко можешь избавиться от них и отогнать их от себя словом: «не соизволяю». Не соизволяю, дьявол, на твои хуления! Твои они, а не мои мерзости, я же на них не только не соизволяю, но и ненавижу их…

Поэтому пусть никто не смущается и не отчаивается, имея наваждение от хульных помыслов, зная, что они нам более на пользу, чем на соблазн, а самим бесам на посрамление (3).

Послушание

Второй признак добрых овец указан в следующих словах, сказанных устами Господними: Овцы Мои слушаются голоса Моего… и они идут за Мною (Ин. 10,27). Следовательно, тот – овца Христова, кто слушает Христа, Пастыря своего, и следует за Ним. Не слушающий же Его и не следующий за Ним как может именоваться и быть Его овцой?

Пастырь говорит: Не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, – а у нынешних людей только о том и забота, только в том и жизнь, только в том и богатство, чтобы творить разбои, красть, лгать и отнимать силой то, что имеет ближний. Слушают ли они гласа Пастырского, грядут ли за Ним и принадлежат ли к овцам Его? Пастырь говорит: Не прелюбодействуй, – а среди людей обретаются и такие, которые по скверной жизни своей уподобляются Содому и Гоморре. Слушают ли такие гласа Пастырского и идут ли за Ним? Нет. А потому они не овцы Его, хотя и именуются овцами, а козлища, которым место в аду, и вечная смерть будет пасти их (Пс. 48, 15).

Пастырь наш добрый, Христос Господь, призывает нас, говоря: Идите за Мною, – то есть ходите путем заповедей Моих, да войдете в Небесное Царствие. Но каким путем мы идем и как шествуем? Пусть каждый рассмотрит свою совесть и спросит самого себя: на каком пути стоишь ты теперь, о человек! На пути ли спасения или на пути погибельном? В Царство ли идешь или в муку? За Пастырем ли Христом следуешь или за волком-дьяволом? Христова ли голоса, призывающего ко спасению, слушаешь или голоса велиарова, обольщающего тебя на погибель греховной прелестью?

Поистине, больше найдется среди нас таких овец, ибо мы не слушаем гласа Пастырского, не идем за Ним и только имя овцы, то есть христианское, носим, дела же наши козлищные, а потому и жребий наш будет с козлищами, если не покаемся (2).

* * *

Может быть, кто-нибудь скажет: «Я нищ и убог и ничего не имею, что же я продам, на что куплю этот бесценный мысленный Бисер, Бога?» Я отвечу таковому: пусть ты нищ веществом, но ты можешь быть богат добрым произволением, имеешь свободную волю, как Самодержец монархию, почтен от Бога разумом как венцом царским. Душа и тело – твои города, страсти душевные и телесные – твои холопы, подчиненные твоей воле. Добрые помышления – твое воинство, предстоящее тебе, которым ты повелеваешь: идите, и идут, придите, и приходят (см. Мф.8, 9).

Продай эту твою монархию, свободную волю, откажись от нее и твори волю создавшего тебя Бога. Разум, как венец царский, положи к ногам Христа в знак вечного подданства, в знак послушания, по слову апостола: пленяем всякое помышление в послушание Христу (2 Кор. 10, 5). Душу и тело подчини Владыке твоему Христу, отсеки душевные страсти, страсти телесные поработи духу. Воинство твое, мысли, строй на службу Царю Небесному, предстоя ими всегда Ему. Мысли твои, говорю, да будут всегда как бы стоящими перед Богом. Итак, отдав все свое Богу, приобретешь Самого Бога, купишь у Него Его Самого, и потому никто не может сказать, что ты по нищете своей не можешь приобрести Бога (2).

Пост

Желающим начать святой пост я прежде всего предлагаю царскую трапезу самого славного и святого израильского царя Давида. Смотрите, какова его трапеза. В своих псалмах он говорит так: Я ел пепел, как хлеб, и питье мое растворял слезами (Пс. 101, 10). Пожалуйте, извольте кушать пепел, как хлеб, и питье с плачем. Вы скажете: не вкусна эта трапеза, а я отвечу вам: не вкусно, но здорово. Но прежде всего рассмотрим на основании Писаний эту Давидову трапезу.

Вы знаете, что Давид святой согрешил перед Богом прелюбодеянием и убийством, и не удивительно, потому что он был подобен страстями всем прочим людям, ибо и со святыми случаются падения. После своих грехопадений царь Давид пришел в чувство: он кается, смиряется, исповедуется, молится, постится и носит тяжесть покаяния не только внутри своей совести, но и внешним образом. Он облекся во вретище, посыпал свою голову пеплом и плакал перед Богом и днем и ночью, прося у Него прощения своих грехов. Когда среди такого покаяния являлась у него нужда подкрепить свое тело небольшим куском хлеба, он вкушал его, и сыпался на хлеб пепел с главы и вретища, но он не отрясал пепел с хлеба, а ел его вместе с хлебом. Поэтому-то он и говорит: ел пепел, как хлеб. Точно так же, когда он и чашу с водой принимал для утоления жажды, то слезы, текущие из очей по его щекам, капали в питье, об этом он и говорит: питье мое растворял слезами.

Невкусна такая трапеза, зато очень полезна для душевного здоровья. Не более ли светлым по святости явился Давид перед Богом после падения и покаяния, чем прежде падения и покаяния? Ведь он был окроплен иссопом милости Божией, очистился, омытый покаянием, и у белился белее снега (Пс. 50, 9) (1).

Постом вооружаться против врага нашего дьявола научает нас и Христос Господь, Сам сделавшийся в этом примером. Некоторые учители спрашивают: почему Господь в пустыне постился сорок дней и сорок ночей? А потому, что знал о намерении врага приступить к Нему с искушениями, как об этом пишется: приступил к Нему искуситель (Мф. 4,3). Поэтому прежде, чем он приступит, Господь вооружился против него сорокадневным постом, чтобы победить его.

Потом еще спрашивают так: не мог ли Господь победить дьявола и без такого поста? Конечно, мог, сделал же так для того, чтобы нам оставить образ и Своим примером научить нас вооружаться постом против дьявола, ибо иначе мы не в состоянии победить его (1).

* * *

Если кто в Святую Четыредесятницу начнет поститься до захода солнца, то и сухой хлеб будет для него как манна, ибо пост и худую пищу делает сладкой, и горькую редьку с хреном превращает в мед и сахар.

Неужели же мы забыли о соли? Нет, не забыли. Как же может трапеза быть без соли? Всякая жертва солью осолится (Мк. 9, 49); и духовная пища требует духовной соли. Солью же духовной является рассуждение во всех делах. При пощении вашем пусть будет такое рассуждение: не постимся ли мы лицемерно, из тщеславия; не осуждаем ли мы и не укоряем ли непостящихся; не гневаемся ли, постясь, на домашних наших? Ведь многие, постясь, обыкновенно гневаются, ярятся и ропщут, подобно медведю, который, лежа в своем зимнем логове, ничего не ест, а только сосет свою лапу и непрестанно урчит.

Итак, да постимся мы не с иным каким-либо намерением, как только во исполнение заповеди Божией, апостольской и церковной, по преданию святых отцов. Да послужит нам пост к умерщвлению страстей наших, к удовлетворению за грехи наши; все же сие во славу Божию (1).

* * *

Какая необходимость поститься в пище?.. Не говоря уже о том, что и в Ветхом, и Новом Завете пост был весьма похвален и славен: в Ветхом Завете в примере святого пророка Даниила и трех отроков, а в Новом Завете в примере Самого Христа Спасителя, постившегося в пустыне сорок дней, и Его святых апостолов, не говоря о том, что пост был узаконен в первенствующей Церкви, принят и утвержден и последующими святыми отцами, не говоря и о том, что пост весьма полезен не только для душевного спасения, но и для телесного здравия, – я только предложу вашему вниманию следующее.

Враг наш дьявол воюет против нас и побеждает нас не иным каким грехом, как только через настоящее наше тело, как об этом говорит и апостол; плоть желает противного духу (Гал. 5, 17). Особенно хорошо это изъясняется в Откровении святого Иоанна Богослова: жену некую пресветлую, явившуюся на небесах и украшенную солнцем, луной и звездами, гонит некий семиглавый змей, хобот которого отторг третью часть звезд небесных.

Как же он гонит ее? Он из своих уст выпустил на жену воду, как реку, чтобы потопить ее в реке (см. Откр. 12, 1–4,13–15). Видите, что делает этот враг-змей? Он не старается кусать зубами ту жену, не терзает ее, не дышит на нее своим ужасным ядом, чтобы повредить ей, не испускает на нее огня своей ярости, чтобы опалить ее, не бьет ее и хоботом, отторгшим звезды: он только воду испустил из уст своих, воду же не морскую, которая по природе своей горька и не вкусна, но воду речную, не горькую, а вкусную.

Какое же может быть толкование этого видения? Жена – это образ Церкви Христовой, в особенности же души каждого верующего человека. Змей – это дьявол, гонящий Церковь Христову.

Как же он гонит их? Не зубами кусает, ибо не всех он удручает болезнями и осыпает проказой и бедствиями, как некогда по попущению Божию осыпал многострадального Иова. Не терзает их ногтями, ибо не у всех он губит временные блага и богатства, как некогда погубил все богатства и детей Иова. Не дышит он своим ужасным гибельным ядом, ибо не всякого он толкает на все грехи. Не испускает огненного пламени своей ярости, ибо и ярость не у каждого он может легко возбудить.

Наконец, он не ударяет и хоботом, ибо не всякого он смутит своей гордыней. Но что же он делает? Испускает из своих проклятых уст воду. Какую же воду? Не морскую, горькую, то есть не влагает в сердце человека горькой памяти страха смертного, грозы Страшного Суда и ужаса мук геенских. Но что же? Он испускает на человека воду речную, сладкую, то есть телесную роскошь, плотские вожделения и сладости плотских грехов, о которых писал апостол Павел к Галатам: Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство и прочее (Гал. 5,19). Этими страстями дьявол теснит человека; в них заключается вся его мощь и сила, ибо ими, как сладкими водами, он легко потопляет всякого, как говорит и Писание: каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью (Иак. 1,14). Ими он одолевает храбрых Христовых воинов и причиняет многим святым стыд, а иным препятствие.

Святой Киприан скорбит о том, что когда были при нем гонения на христиан от нечестивых идолопоклонников, некоторые из верующих, дерзновенно исповедовавших имя Христово, претерпели даже великие муки за Христа, но потом, выпущенные на свободу, иногда обесславливались плотскими падениями, и свои тела, которые были раньше храмом Духа Святого, сделали храмом греховного плотского сладострастия. Кроме того, есть еще и такое повествование о мучениках: что у некоторых страстотерпцев Христовых за исповедание имени Иисуса Христа были отрезаны языки, но все они, по благодати Христовой, продолжали ясно говорить. Когда же один из них пал в плотский грех, то тотчас стал нем, погубив сию благодать чудесной речи.

Нельзя нам не удивляться, насколько велика над нами сила дьявола, которая содержится в наших естественных членах, в их плотском сладострастии. Если же вся мощь и сила дьявольская содержатся в той сладкой воде, которую он испускает на нас, то есть в плотских сладострастиях, которыми он прельщает нас, то если бы кто иссушил эту сладкую воду, то есть плотские сладострастия, то укротил бы всю мощь и силу вражескую и победил бы врага своего, как уже некрепкого и несильного. Ведь известно то, что пост и воздержание иссушают наше тело, умерщвляют в нас плотские вожделения и греховные страсти, как говорит об этом святой Киприан: «Нет более крепкой бразды, чем пост». Пост иссушает болото скверны, от него увядают бесчинные движения плоти и изнемогают вожделения, так что пост укрощает всю силу вражию, воюющую против нас, и легко побеждает искусителя.

Итак, необходимо хранить пост в пище именно для того, чтобы, иссушив болото греховного плотского вожделения, мы ослабили и победили силу и мощь дьявольскую, ратующую против нас главным образом через наше настоящее тело…

Почему необходимо поститься от злых дел? А вот почему. Как вещественная лестница не может быть прочной с одним боком, так и лестница добродетелей не может устоять одним воздержанием в пище, но крайне необходимо и воздержание от злых дел. Необходимо поэтому знать, какие злые дела особенно тяжелы. Одни происходят от немощи, как, например, плотское сладострастие, оно может быть укрощено воздержанием в пище. Другие же злые дела, происходящие не от плотской немощи, но от некоей особенной злобы, как, например, грех зависти, ненависти, лакомства, грех, поедающий и потребляющий ближнего, – это грехи гораздо тяжелее всех первых. Ибо грехи плотского сладострастия – это грехи немощи человеческой, грехи же, происходящие от злобы, – это грехи сатанинской вражды. От них-то, то есть от грехов, происходящих от злобы, особенно необходимо воздерживаться христианину…

Без этого второго поста, первый пост – ничто. Сам Бог в книге

Своего пророка Исаии говорит: В день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей… Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Вот пост, который Я избрал: разреши оковы неправды, развяжи узы ярма, и угнетенных отпусти на свободу, и расторгни всякое ярмо и прочее (Ис. 58, 3–6).

Для того, как видим, нужно поститься от злых дел, чтобы перед Богом был благоприятен первый пост, пост в пище. Кроме того, потому еще необходимо воздержание от злых дел, что с грехами, со злыми делами, с нравами, состарившимися в грехах, невозможно войти в отверстое для нас Небо, в которое, по словам святого Иоанна Богослова, не может войти никакая скверна (1).

* * *

Не великим ли считается у людей быть кому-либо постником, как, например, говорил и фарисей: пощусь два раза в неделю (Лк. 18,12). Не велико ли быть кому-либо воздержником, не есть в пост рыбы или не только не есть рыбы в пост, но даже и в скоромные дни мяса и не пить вина? Не считаются ли такие сынами Небесного Царствия? Однако же и им иногда Господь с гневом отказывает: Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? (Ис. 58, 5) (!)

* * *

Если дьявол не может победить кого-либо объедением или пьянством, то победит постом, как тех, о которых Евангелие говорит: принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Не такой пост Я избрал, – говорит Господь (Мф. 6, 16; Ис. 58, 6). Неудивительно, что пьяница и обжора пойдут в муку, а то удивительно и достойно жалости, что тех же мук не минует и высокоумный постник. Неудивительно, что одебелевшему плотоугоднику с толстым животом не втиснуться в тесные небесные врата, но то удивительно и достойно жалости, что иссушивший, измучивший свое тело долгим воздержанием, едва только кожу имеющий на своих костях, не втиснется, не войдет в небесные врата. Грешник не войдет, так как грешный, а праведник не войдет как высокоумствующий и считающий себя добродетельным. Потому-то приточник и говорит: Есть путь, который кажется людям правым, по последствия его приведут на дно адово (Притч. 14,12).

Итак, человеку необходимо внимательно опасаться того, чтобы не уклониться налево, то есть на прелести греховные, не уклониться и направо, то есть на излишние крайне суровые подвиги, и не прийти к гордости. Идти же нужно царским путем, то есть умеренной жизнью, умеренной добродетелью (1).

* * *

Если еще посмотрим на младенчество его [святителя Николая], то вновь увидим, что он победил в своем младенчестве само естество человеческое. Ибо младенцу воздерживаться от сосцов материнских в постные дни, среду и пятницу, – не значит ли это быть выше естества человеческого? Будучи младенцем, он научился поститься ранее, чем стал есть.

Что скажут здесь наши нынешние христиане, только имеющие вид благочестия (2 Тим. 3,5), дела же благочестия отвергающие? Что, говорю, скажут те, для которых среда и пятница – такие же дни, как суббота, воскресенье и все прочие, у которых нет поста, нет воздержания, едят все без смущения по обычаю неправославных христиан иностранных.

Еврейский историограф Иосиф рассказывает о Моисее, что, будучи взят из воды дочерью фараона, он не хотел сосать сосцы жен египетских, и для него была приведена еврейка, мать его (см. Исх. 2). У нас же бывает наоборот. Мать наша, Святая Восточная Православная Церковь, питает нас сосцами своими – благочестивыми законами и уставами, от древних отцов принятыми. Мы же, оставив сосцы матери своей, породившей нас водой и Духом (см. Ин. 3, 15), ищем сосцов египетских, иноземных, еретических, Православию противных, и привыкаем питаться из них со сладостью. Оставив манну, помышляем о египетской пище. Презрев сладость святого воздержания, уклоняемся к рожкам, которые едят свиньи (Лк. 15,16). О стыд великий! Дети посрамляют мужей, младенцы старцев!

В «Старовечностях» читаем: в стране, называемой Гивернией, у матерей был следующий обычай: когда они, отлучая своих младенцев мужского пола от сосцов, начинали питать их иной пищей, то прежде всего полагали ту пищу на обнаженный меч, затем брали с меча кусочки пищи и вкладывали их в уста младенцам. И это делалось с той целью, чтобы младенец с самого младенчества своего, с первого куска пищи привыкал к мечу, чтобы в нем росло мужественное сердце и охота к мечу и браням.

Подобное мы видим и в младенчестве святого Николая. С меча он принимал первую пищу свою, с меча не вещественного, а духовного, то есть с меча воздержания и лощения. Поистине пощение и воздержание православно-христианское – это меч духовный, ибо им отсекаются телесные страсти, им обезглавливается супостат дьявол. О них говорит апостол: Оружия воинствования нашего не плотские, но сильные Богом на разрушение твердынь (2 Кор. 10, 4) (2).

* * *

Когда пастырь видит свое стадо, на пажити жизни с пользой пасущееся, он весьма радуется, благословенные христиане! Так и мать наша Святая Церковь, когда видит своих сынов и дочерей, рожденных Святым Крещением, на заповеданной ею пажити, соделовающей жизнь вечную и дарующей чистоту душе и телу, легкость и бодрость уму и всем членам, то есть во святом посте и во святом воздержании пребывающих, – она весьма веселится. Ибо поистине, лучшая пажить и пища душам христианским – святой пост, которым все разожженные вражеские козни угашаются и, содержа который люди, очищая в те святые дни свои сердца от всякого зла, сподобляются зрения Божия по Его Божественному слову: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5,8).

Видя послушных и постящихся людей, Святая Церковь с любовью восклицает, взывает с весельем: придите, обедайте, насладитесь бессмертной пищи и Святых Таин Иисуса Христа, Бога нашего; а постившихся и сподобившихся дара небесного приветствует обещанием блаженства и благословения: блаженны вы и благословенны вы Господом Богом, сотворившим небо и землю (Пс. 113, 23).

И кто из постящихся в те дни не почувствовал в сердце своем радости от богоугодного подвига, бодрости в теле и чистоты разумения в уме? Кто не вкусил вечной сладости Тела и Крови Христа, Сына Божия? Воистину, все принявшие с верой Господа Бога радуются, взывая: «Мы вкусили и увидели, как благ Господь» (ср. Пс. 33, 9), и громогласно восхваляют: аллилуиа!

Каждому из них говорит Господь Бог, как Благодетель: веришь… увидишь больше сего (Ин. 1, 50). Если, говорит Он, ты хранишь пост, который Я заповедал и Адаму в раю, и Сам подал вам пример, когда был с вами на земле во плоти, если ты вкушаешь Меня в Святых Тайнах с усердной верой и в истину этого веришь, – увидишь больше сего, увидишь воздаяние в пренебесном Моем царствии и будешь со Мной в нескончаемые веки веков.

Вопрос: Почему мы должны поститься?

Ответ: Потому, что пост заповедан Самим Богом, ибо в пророчестве святого пророка Иоиля, в главе второй сказано: И ныне говорит Господь Бог наш: обратитесь ко Мне всем сердцем вашим, со алчбою в посте, в плаче и рыдании. И затем в той же главе, ниже: Освятите пост, проповедайте исцеление (ср. Иоил. 2, 12, 15). Здесь именно повелевает Бог, чтобы грешные люди постились, если хотят получить Его милость. Итак, мы должны поститься, исполняя Божию заповедь.

В книге Товииной, в главе 12, Ангел Рафаил говорит Товии: Доброе дело – молитва с постом… и лучше творить милостыню, нежели собирать золото (Тов. 12, 8). Всякий да внемлет: если так говорит Ангел, не явно ли, что пост умилостивляет?

В книге Иудифи, в главе 4, написано, что Иоаким, великий священник Господень, обходил весь народ израильский и говорил: «Знаете ли, что услышит Господь Бог ваши молитвы, если пребудете в посте и в молитвах перед Господом?»

В книге святого пророка Ионы, в главе 3, рассказывается, что царь ниневийский, услышав пророчество Ионино о гибели города, облекся во вретище и запретил вкушать всему городу, чтобы не только люди постились, но чтобы и скотам не давалась пища в течение трех дней.

Как постился царь Давид, он сам упоминает в псалмах. Одевался, – говорит он, – во вретище и смирял постом душу мою (Пс. 34, 13). И еще: Покрыл постом душу мою (ср. Пс. 68, И). И в другом псалме: Колена мои изнемогли от поста (Пс. 108, 24). Вот как постился этот царь, чтобы иметь Бога милостивым к себе!

Сам Христос Спаситель постился сорок дней и сорок ночей, оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1 Петр. 2, 21), чтобы и мы по силе нашей хранили пост в Святую Четыредесятницу. Пишется в Евангелии Матфеевом в главе семнадцатой, что Христос Бог, изгнав из некоего юноши беса, сказал апостолам: сей род изгоняется только молитвою и постом (Мф. 17,21).

Постились и святые апостолы, как о том говорится в Деяниях, в зачале 31: Когда они служили Господу и постились, Дух Святой сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершив пост и молитву и возложив на них руки, отпустили их (Деян. 13, 2–3). И святой апостол Павел во Втором Послании к Коринфянам, в зачале 182, увещевая верных, говорит, чтобы являли себя как служители Божии, между иными богоугодными делами упоминает и пост, говоря: в бдениях, в постах (2 Кор. 6, 4–5). И затем в зачале 193, вспоминая свои подвиги, говорит: в голоде и жажде, часто в посте (2 Кор. И, 27).

Кто не знает и того, что Моисей, постившись, сподобился беседовать с Богом, Даниил постом заградил уста львов, три отрока постом угасили силу огненную? И много других примеров пощения имеется в Ветхом и Новом Завете и в церковной истории, как рассказывают о том жития святых.

Итак, каждый верующий христианин должен хранить святой пост, как повелевают это Божии заповеди и церковные предания. Для непостящихся же установлен следующий канон, находящийся в так называемой Кормчей книге, в правиле 69 святых апостолов: «Если какой-либо епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец в течение сорока дней, то есть в Великий пост, не постится, а также во весь год по средам и пятницам, да извержен будет, разве только не препятствует ему телесная болезнь, ибо немощному дозволяется по силе вкушать масло и вино. Если же мирской человек не постится, да будет отлучен» (2).

* * *

Если удержишь чрево, то вселишься в рай. Как птице невозможно летать без крыльев, так и человеку невозможно спастись без поста и молитвы. Итак, воздерживайся от обильной пищи, от бесполезного многословия, от всякой неправды и от хмельного питья (3).

Похвала

Если тот, кого вы хвалите, не угоден Богу, не имеет похвалы от Него, если он не праведен и не благочестив, если нет в нем чаяния утешения Израилева и если Дух Святой не живет в нем, – то всуе все ваши восхваления; только воздух наполняете вы своими словами и хартии загрязняете своими писаниями. Тот достоин превысочайших похвал на небе и на земле, кто правдой и благочестием угождает Богу. Тот достоин бессмертной славы, в ком есть чаяние утешения вечного и жительство Святого Духа (1).

* * *

Во всех вещах не похваляйся сам, ни от других похвалы не ищи, и не завидуй тем, которых хвалит кого-либо, да не сугубую тщету и в том и в другом примешь, рассыпание исправлений и осуждение зависти. Ибо не тот достоин, кто сам себя хвалит, но кого хвалит Господь, – сказано, – хвалящийся хвались о Господе (2 Кор. 10, 17–18); прославляющийся о Господе пусть прославляется, которому все принадлежит. Не ищи утешения от похвал, восхваляемый в чем-либо от людей, но в Боге, все даровавшем, истинно взыскивай, ибо все человеческое временно и непостоянно, а Божие – вечно и непреложно (3).

* * *

Если что творишь благое, берегись восхваления, если же похвалишься, то все, что исправлением стяжал, восхвалением напрасно погубишь и благодати Божией лишишься, ибо от похвалы возношение, от возношения же падение, за падением же от Бога отлучение. Бог, все сотворивший не столь, сколь подобает, людьми прославляется и величается, ты же, ничего от себя не имея, всеми восхваляемым и прославляемым бессловесно хочешь быть. Итак, не желай похвалы от людей и не хвались сам, ибо узнает и Бог, узнают и люди, если дела твои будут добры, и без твоего восхваления похвалят тебя. Ибо, если сам будешь хвалиться, – все будут презирать тебя, если же ты сам хвалиться не будешь, – Бог и все люди похвалят тебя. Если о себе умолчишь, то Бог скажет о тебе, если же сам о себе говорить будешь, то Бог умолчит о тебе и отвергнет тебя (3).

* * *

Иные множество добродетелей исполнили: расточили имения, покинули богатства, совершили преславные дела, просветили мир, умудрили людей и многие души спасли, и не похвалялись; ты же, и малого чего-либо благого не сотворив, и малого чего-либо благоугодного не сделав, – бессловесно хвалишься. Итак, не хвались сам, но если Бог похвалит тебя, тому внимай, ибо если что у тебя будет благое, и без твоего восхваления узнает Бог. Если Ему будет угодно, то, хотя бы ты и не стремился к тому, Он прославит тебя, прославит и ничего не оставит без великого возмездия. Если же ты сам похваляться будешь, то разума лишишься и от Бога похвален не будешь (3).

* * *

Что хвалишься злобою, сильный? – говорит пророк (Пс. 51, 3). Что требуешь от других похвалы за благое? Ибо и сам знаешь, что благо, потому что благое останется благим всегда, хотя бы и ни от кого не было похваляемо, злое же останется злым, хотя бы и ни от кого не было хулимо. Если тебя и все люди хвалят, что тебе от того прибудет? Если ни один, в чем потерпишь лишение? Хотя бы и ни от кого ты не был похвален за свои благие дела, но довлеет тебе, когда от Бога Самого похвален будешь. Похвала, от людей получаемая, – ничто, ибо ты не ради людей должен творить что-либо благое, но ради Бога. Поэтому не от людей, но от Бога единого похвалы и возвышения ищи, да вовеки от Него похвален и прославлен будешь, и возмездие вечное от Него примешь (3).

Похоть плотская

Люди израильские, вышедшие из Египта, пришли в землю моавитскую, к народу, крайне погрязшему в мирской суете и проводившему свою жизнь во многих мерзостях. Умер там раб Божий Моисей, и по повелению Божию погребли его близ дома Фагорова, то есть близ капища идола Фагора. Этот идол Фагор был у маовитян богом плотской похоти, и в капище его совершались нечистые дела, которыми прельщались и многие из израильтян.

Итак, Господь повелел, чтобы Моисеев гроб находился близ Фагорова капища. Это для того, чтобы он всегда говорил израильтянам, прельщающимся языческим сквернодействием: «Слушайте, люди мои! Не входите в Фагорово капище, не совершайте беззакония. Вот перед очами вашими гроб вашего вождя. Скоро и вы умрете, и тело ваше превратится в прах, а похоть в тление».

Здесь заключается наставление и для всякого. Послушай же, человек: если ощутишь в сердце твоем Фагора – похотение плотское, греховное, – тотчас представь перед очами твою могилу, твой гроб, в котором ты превратишься в прах и пыль, и таким образом ты изгонишь скверного Фагора из твоего сердца, ибо память о смерти, истинная и совершенная, кого не может она исправить? Если бы кто по своим злым делам был подобен даже и самому дьяволу, то, представив перед своими умными очами брение, то есть память о смерти, он может совершенно исправиться (1).

* * *

Не от того ли яблока зародилось у прародителей семя тления и похоть плоти? Ибо тотчас же познали они наготу свою, ощутили в своих членах иной закон, закон плоти, воюющий против закона духа, и стали стыдиться друг друга и прикрывать свою наготу смоковными листьями. И за этот-то грех, более же всего за нечистоту плотскую, наказывал Бог людей первого мира то потопом, то огнем серным. Потом Он и Сам, как понесший на Себе грехи всех, принял казнь смертную. Ныне же особенно этим грехом, то есть плотской нечистотой, вторично распинается теми, которые живут блудно, которые члены Христовы делают членами блудницы (1 Кор. 6, 15). Для обоих смертей – Христовой и Иоанновой – одна причина: нечистота человеческая. Иоанн умер однажды, а Христос еще и в нас умирает. Ибо каждый раз, когда кто-либо дерзает совершать скверное плотское беззаконие, он распинает в своих членах Христа. Оскверняя члены свои, он оскверняет не свои члены, а Христовы, ибо они искуплены Кровью Христовой, как говорит и апостол: вы не свои, ибо вы куплены дорогою ценою (1 Кор. 6, 19–20).

Христос восшел на Крест, чтобы упразднить силу дьявола. Но в чем, как не в плотском, похотном грехе утвердилась вся сила дьявола? Ибо страсть эта всех побеждает, ее же редко кто может одолеть. Все ей служат: и премудрые, и сильные, и богатые.

Вспомню здесь одну древнюю эллинскую басню, подходящую нашей беседе. Собрались некогда в один сонм все эллинские боги на состязание, каждый желая показать свою силу, насколько кто может, и каждый явился со знамением своей силы.

Дий, или Зевс (Юпитер), пришел с молнией, которую держал в руке в знак своей премудрости или царской светлой власти и чести, ибо он считался царем над богами. Аполлон явился с луком и стрелами, которые носил в знак своего благополучия. Геркулес пришел с копьем в знак своей силы. Арес (Марс) – с мечом в знак храбрости, Гермес (Меркурий) пришел или, лучше, прилетел на золотых крылах, и это – в знак своего богатства. Прочие явились с другими знамениями и орудиями силы своей, и каждый из них похвалялся, что один может то, другой – другое.

После же всех вошел к ним некий юноша, называвшийся Купидоном, то есть божок плотской похоти, с закрытыми платком глазами. Встав посреди них, он внезапно с дерзновением бросился на них, несмотря на то что ничего не видел, и отнял у всех знаки их силы, которыми они хвалились. Отнял молнию у Зевса, лук и стрелы у Аполлона, копье у Геркулеса, меч у Ареса, золотые крылья у

Гермеса и у прочих невозбранно отнял другие знамения их сил, и никто не мог сопротивляться ему, все подчинились. Видя это, другие, стоявшие вне, воскликнули: над всем преобладает плотская любовь.

Значение этой басни таково: хотя эллины, не знавшие Истинного Бога, и хвалились своими многочисленными суетными богами, называя их крепкими, сильными и непобедимыми, однако не стыдились открыто говорить о них истину – истину о том, что боги их побеждались Купидоном, то есть плотской похотью, и все служили этой страсти. Хотя эта басня и эллинская, но весьма приличествует к обличению злых нравов наших. Разве не так же случается и у нас, христиан? Разве не побеждаются все этой страстью, мудрые и сильные, храбрые и богатые?

Один, как Зевс, благоразумен, сияет премудростью, славой и честью подобно молнии, но как только отдается плотской похоти, она отнимает у него ту молнию, делает ум его потемненным, славу его опорочивает и честь превращает в бесчестие. Другой пребывает в благополучии, как Аполлон, силен, как Геркулес, храбр, как Марс, богат, как Гермес. Но когда побеждается Купидоном, то есть скверной плотской похотью, то губит все, ибо в ней содержится вся бесовская сила, и ничто не может противостоять силе похоти.

Купидон же, или плотская похоть, имеет закрытые платком очи потому, что отдавшийся ей как бы лишается очей, не видит ничего. Не видит ни бесчестия своего, ни славы. Не видит, что его все оскорбляют; не видит, что и ум, и крепость здоровья, и имения его истощаются и губятся. Не видит, наконец, и своей вечной погибели.

Многие боролись против этого врага разными оружиями, разными, говорю, подвигами; постами, молитвами, всенощными бдениями, трудами и неизреченными умерщвлениями своего тела, – и едва могли отразить его. Желая изгнать и истребить в людях силу беса сего – грех скверных плотских деяний, – Господь и раб Его, Христос и Предтеча Его, оба пострадали, и пострадали в тот день, который был посвящен древними скверной Венере, чтобы показать, что не за что-либо иное, как за греховные плотские скверны наши умерли Сын Божий и великий Его пророк.

О нечистота наша плотская, окаянная! Сколь сильна злоба твоя, если ты приводишь к смерти даже Источник чистоты, Христа Бога, и рабов Его, неповинных руками и чистых сердцем (см. Пс. 23, 4)!

Прикрытые и завязанные очи имеет плотская похоть потому, что она не видит ни себя, ни кого-либо другого, ибо нечистый блудник не видит ни своей мерзости, ни страшного Судии Бога, не помнит о грозном Божьем суде. И едва ли что-нибудь так изгоняет из ума Бога и приводит в забвение, как скверное беззаконие похотных деяний.

В церковной истории читаем, что нечестивые, ненавидящие Господа нашего Иисуса Христа, желая истребить на земле пресвятое имя Его, чтобы оно не было ведомо следующим родам, закопали честный Его Крест и вместе с ним два креста разбойников глубоко в землю там же, на Голгофе, и, набросав в том месте землю и камни, сделали на той горе могилу, как бы другую гору. А на том месте, где был распят Господь наш, нечестивый царь римский Адриан построил идольское капище, в котором поставил кумир Венеры. И совершались там долгое время многие греховные плотские мерзости, пока, наконец, святая Елена не очистила это место и не обрела святой Крест.

Рассмотрим то дьявольское коварство: чем хотело оно истребить в людях память о страданиях

Христовых? Венерой, грехом плотских похотей и блудными нечистотами. Воистину, и ныне творится то же! Есть ли сердце, подобное Голгофе с Крестом и распятием Христовым и не имеющее перед своими мысленными очами ничего иного, кроме Господа нашего Иисуса Христа, и притом распятого (1 Кор. 2, 2)! Ибо когда в сердце входит греховная похоть и удерживается в нем сладострастием, тотчас же забывается там Христос и через забвение глубоко погребается, а на том месте дьявол поставляет Венеру, то есть память и любовь какого-либо блудного лица, которого возлюбит человек грешный и к которому воспылает похотью (2).

* * *

Что же скажем мы о плотском нечистом грехе? Разве он не является великой волной на море мира сего?! Разве не обуревается этой волной всякий земнородный?! Разве напрасно говорит Писание: все, что в мире – похоть плоти (1 Ин. 2,16)? Не в этой ли волне погрязли люди первого мира, эти древние исполины, когда спасся один только Ной с чадами? Ибо отцы возвещают, что за эту плотскую нечистоту наказал Бог древних людей всемирным потопом. Не в этой ли волне погрязли содомиты с окрестными городами? Не в этой ли волне погряз было Давид, а также и Соломон, сын его? Не в этой ли волне плотской похоти и ныне погибают многие, юные и старые? Одним словом, едва ли не все в мире побеждены плотской похотью: все, что в мире – похоть плоти (2).

* * *

Не лакомись на то, что уже не раз тебе в сладость и снедь довольно было, не один раз уже ты обременил сердце и душу в ядении и питии, во сне и в иных всяких вещах. Пусть всегда предваряет и предходит перед тобой память и рассуждение, и не будешь в постоянном забвении часто претыкаться и во все злое впадать. Удерживай плотские похоти, и удержишь вместе с ними все злое.

Не во временных сладостях ищи утешения, но в Господе, все сотворившем, вечного и присносущного наслаждения всегда ищи. Не повинуйся гортанному бессловесному сладострастию, но только необходимое для твоих нужд благоразумно принимай. Ибо если подчинишься плотскому сладострастию, оно, связав тебя своими узами, никогда тебя в покое не оставит, но во все глубины страстей и во всякие бедствия ввергнет тебя. Помни, к каковому концу и похоть плотская обычно приходит, и впредь более этим прельщаться не желай (3).

* * *

Не повинуйся плотской сласти и похоти, но похоть плотскую, пищу и питие на Божественное желание прелагай, да свойственное тебе Божественное желание несвойственную плотскую сласть и похоть далеко от души твоей отгонит и свойственное утешение душе твоей подаст. Не хлебом, – сказано, – одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих (Мф. 4,4).

Ибо сласть плотская – это не свойственное человеческой душе утешение, но, появившись от преступления Адама в роде нашем, эта плотская тленная сласть по нужде до времени была попущена, поскольку Божественной духовной пищи еще есть не научились, и научиться тому не хотим, но бессловесно отрекаемся и разумно есть ее не желаем (3).

Праведник

Не велико ли быть праведником? Не тем ли уготовано царство небесное, которые являются праведниками? Не о них ли пишется: Тогда праведники воссияют, как солнце, в царстве Отца их (Мф. 13, 43)? А между тем и из них не все получают спасение и наследие Небесного Царства, ибо Господь говорит: Когда изберу время, Я рассужу по правоте (Пс. 74, 3). Не дивно, что Господь придет судить грешников, но то дивно и страшно, что Он хочет судить и праведных, как об этом говорит и апостол: Мы будем судить ангелов (1 Кор. 6, 3), – ангелов не только отпадших, бесплотных, но и во плоти сущих, мнящих, что имеют ангельское житие, и их, говорит он, будем судить (1).

* * *

Честь праведническая выше самой высочайшей чести царской, ибо в царской чести нет уверенности в спасении. Много было царей у христиан, но не все получили спасение, а в праведничестве – несомненное спасение. Не видел праведника покинутым, – говорит псаломник (Пс. 36, 25). Если во временной жизни Бог праведника не оставляет, то тем более в вечной жизни не оставит его и дарует ему спасение. Если праведен кто, то уже в том есть несомненная надежда, что он получит венец в Царствии Небесном.

Вопрошал некогда Давид Господа: Господи, кто будет обитать в жилище Твоем? или кто поселится на святой горе Твоей? И услышал ответ Святого Духа, говорящего в его сердце: Тот, кто ходит непорочно и делает правду, говорит истину от сердца своего, кто не льстил языком своим и не делал зла ближнему своему, как сказано и в четырнадцатом псалме (Пс. 14, 1–3). Отсюда ясно, кому предназначен вход в Небесное Царство: тому, кто делает и говорит правду, не льстит языком своим и не делает ближнему своему зла, кто жизнь свою проводит в праведничестве(1).

* * *

Удивляемся святым праведным праотцам Аврааму, Исааку и Иакову, что Святое Писание называет их не только праведными, но и не согрешившими: Ты не положил покаяния праведным Твоим Аврааму и Исааку и Иакову, не согрешившим пред Тобою (2 Пар. 36, 23). Чем же они так угодили Богу, что сделались даже друзьями Ему Безгрешному? Тем ли, что созидали с великим иждивением храмы Божии и украшали их? Но тогда еще храмов Божиих не было. Или тем, что умерщвляли свое тело постами, всенощными бдениями и многими поклонами? Но этого мы о них не читаем, ибо тогда ни о посте, ни об умерщвлении, ни об иных духовных подвигах никто и не слышал, а пятницы, среды и понедельника тогда и по названию не было. Не упражнялись и в чтении книг, ибо тогда не только книг, но даже азбуки не существовало в поднебесной.

Может быть, угодили тем, что все заповеди Господни соблюдали? Но тогда еще не дан был Закон на скрижалях, и законодатель Моисей еще не родился, и не было у людей иного закона, кроме того естественного: Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними (Лк. 6, 31), иначе: что неприятно тебе, не делай и другим. Ни девства своего они не соблюдали, ни мир не отвергли, ни мук за Христа не терпели. Чем же они так угодили Богу, что покаяния им, как безгрешным, не положено: Ты не положил покаяния праведным Твоим? А тем, что при своей вере в Бога, какую имели, они не сделали, не сказали, не помыслили неправды. Имели многих домочадцев, как Авраам, у которого было одних воинских людей триста восемнадцать, не считая жен и детей их. Имели соседей окрест, имели много имущества в разных селениях, и никогда никого не обидели, не оклеветали, не солгали и не сделали отнюдь никакой неправды ни словом, ни делом никому: ни своим, ни чужим, и никогда не помыслили о неправде. И такой праведнической жизнью столь угодили Богу, что едва ли кто из великих святых может с ними сравниться. Не на лоно ли Авраамово, как сказано, относятся души прочих святых?

Что значат наши посты? Что наши подвиги? Что наши жертвы на построение храмов Господних? Что наши труды против одного их праведничества, которое они без труда сохранили? Ибо какой труд в том, чтобы никого не обидеть, не оклеветать, не обольстить, не солгать? Мы же с большим трудом стараемся сохранить свою правду и нисколько не успеваем.

Постимся, а едим людей: где же наша правда? Стремимся к добродетели, а ближнего озлобляем: где наша правда? Созидаем храмы Господни, а чужое грабим, расхищаем: где наша правда? Милосердствуем к нищим, даем им милостыню, а брата нашего ненавидим: где наша правда? Просим прощения, а злопамятству ем: где наша правда? Говорим и лжем, льстим и коварству ем: где наша правда?

Не так святые праотцы совершали свою правду: не было в них и следа неправды. Все их дела, и слова, и помышления были праведны, и через свое праведничество они сподобились быть друзьями Богу и именоваться безгрешными. О, сколь велика честь праведничества! Сколь велико его блаженство! Кто поставляется с безгрешными? Праведник. Кто без многих трудов входит в Небесное Царство? Праведник. Кто любезнейший друг Божий? Праведник, ибо Господь любит праведников (Пс. 145, 8) (1).

Празднословие

Берегись смеха, празднословия и кощунства, чтобы не удалиться от благодати Божией и душу твою пустой не сотворить. Ибо смех и кощунство отгоняют Господню благодать, остужают сердце, отягчают душу, помрачают совесть, опечаливают Ангелов, веселят бесов; всякому дерзновению причина, греху ходатай, блуду и всякой нечистоте – руководитель и предводитель.

Не желай никогда что-либо говорить или что-либо рассказывать помимо нужды, ибо от этого обычно рождается много зла, и более иных страстей эта страсть особенно, без ведома человека и легко подкрадывается. Ибо часто, начав говорить о богословских предметах, переходим на сквернословия, кощунства, оклеветания и осуждения, гнев, ярость, злословия, клятвы и все злое. Поэтому берегись, да не будешь сам себе наветник и враг. Смерть и жизнь – во власти языка, – говорит Соломон, – и любящие его вкусят от плодов его (Притч. 18,22) (3).

* * *

Хранись суесловия, смеха и кощунства даже до малого праздного слова, ибо и за всякое праздное слово дашь ответ в день суда, – как сказал Господь (Мф. 12, 36). Поэтому и Давид, молясь об этом к Богу, говорил: Положи, Господи, охрану устам моим и дверь в ограждение уст моих. Не уклони сердце мое к словам лукавым, для измышления извинения во грехах (Пс. 140, 3–4). И далее: Я сказал: буду хранить пути мои, чтобы не грешить мне языком моим. Я положил устам моим охрану, доколе стоит грешник предо мною. Я онемел, и смирился, и замолк (Пс. 38, 2–3) (3).

Слово твое да будет смиренно, тихо, честно и полезно. В молчании твоем обдумывай слова, которые хочешь сказать, а праздное и гнилое слово отнюдь да не исходит из уст твоих (3).

Праздность

Зачем ленишься? Зачем предаешься бесчувствию? Зачем растрачиваешь свое время в праздности? Или ты уже все окончил? Или уже победил? Или уже окончил борьбу? Или уже с Богом соединился?

Что делаешь, что покупаешь? Посмотри на себя: торжище, которое скоро разойдется, солнце к вечеру приближается, суд при дверях ожидает, жатва приходит, жизнь твоя с каждым днем к концу приближается. Что же ты сидишь празден? Что мятешься суетно? Ибо кто, спавший или сидевший во время сеяния, потом при наступлении жатвы, наполнит закрома свои? Кто собирает виноград, не им насажденный? Чьи труды, тех и плоды: честь и венцы принадлежат победившим, как говорит некто (3).

Предки

Не один из лиц, гордящихся высоким родством, исчисляет своих отцов и предков, похваляясь их бывшими высокими санами, почестями, могуществом, но знает ли он наверное, много ли находится среди них таких, которые наследовали Царство Небесное? Найдется ли их десяток, или, может быть, семь, или пять, или три, или два, или только один? Не большинство ли их, или не все ли они осуждены в муку вечную? Если же их постигла участь погибших в муках, то как может хвалиться внук или правнук теми, которые сочтены за врагов Божиих и причтены к адским бесам? Но хотя бы они и все получили Небесное Царство за некие свои добродетели, а оставшийся после них на земле наследник уготовляет себе геенну злыми своими делами, то какая ему польза от святости предков, если он сам грешен, и в то время как они ликуют в раю, он отсылается в огонь неугасающий?

Поэтому пусть никто не хвалится ни высоким родом, ни святостью предков, но каждый пусть мыслит о своей собственной жизни. Ибо как высокородство предков суетно и подлежит изменению, так и святость предков может быть полезной разве только добродетельным наследникам, злым же не помогает ни в чем. И наоборот, святость внуков, правнуков, поживших добродетельно и угодивших Богу, не поможет праотцам, умершим в тяжких грехах без покаяния, ибо и Сам Христос не захотел избавить таковых Своих предков. Кто более свят, чем Христос? Но и Он не изволил оказать никакой помощи тем из Своих предков, которые были осуждены праведным судом Божиим в геенну за премногие и безмерные прегрешения.

Потому убоимся и мы! Если Сын Божий не пощадил многих Своих праотцев по плоти, умерших в грехах без покаяния, то пощадит ли Он нас, далеких и призванных из язычества, если мы не покаемся? Воистину, не пощадит, ибо Он Праведен! (2)

Предстояние Богу

Нам самим необходимо показываться, то есть приближаться к Богу, чтобы Он нас видел человеколюбивыми Своими очами. Приблизьтесь, – говорится, – к Богу, и Он приблизится к вам. И хотя мы – темнота из-за множества грехов наших, однако когда с Ним, Светом, сблизимся, то будем иметь светлый образ: Приступите к Нему и просветитесь (Пс. 33, 6). Как же с Ним сблизиться?

Как стать перед Его человеколюбными очами? Не телесными ногами, но покаянным сердцем, умиленным духом и умом богомысленным, то есть мы должны иметь Его всегда перед умными нашими очами, а себя представлять перед всевидящим и человеколюбивым Его оком.

Припомним святого пророка Илию. Он, говоря с израильским царем Ахавом, произносит такие слова: жив Господь Бог Израилев, пред Которым я стою (3 Цар. 17, 1). То же говорит он и в беседе со старшим царским слугой Авдием: жив Господь Саваоф, пред Которым я стою (3 Цар. 18, 15).

Может быть, кто-либо скажет: «Святой пророк Илия, что же ты говоришь? Осмотрись, где ты находишься? Ведь ты-то стоишь не на небе, а на земле. Не перед величием Божиим, но перед величием царя израильского Ахава».

Что же пророк в ответ? – Стою, говорит, перед Богом: жив Господь, пред Которым я стою, – то есть, хотя телом я на земле и предстою пред лицом земного царя, но ум мой, мысль моя, сердце мое предстоит Самому Богу, сущему на небесах и на херувимских престолах почивающему.

О богомысленный ум, о боголюбивое сердце, о высокая мысль, которая и в людском обиходе, и в общественных делах и на пядь от Бога не отступает и тут же Ему предстоит, так говоря в уме: «Я стою перед Богом, перед Его всевидящими очами, и непристойно мне делать или говорить что-либо иное, что не угодно при Божьем присутствии».

Ничто не может удержать человека от злых дел полезнее, чем непрестанная память о присутствии Божием, умное Богу предстояние. Точно так же и наоборот, ничто так не распускает человека на все злодеяния, как непамятование о Божием присутствии.

Умное предстояние Богу, Божеское присутствие – это та мощная Божия рука, которая держит человека, чтобы он не упал. Всегда я видел, – говорит Давид, – Господа моего пред собою… дабы не поколебаться (Пс. 15, 8). А когда кто добровольно, сам из рук Божиих вырывается (говорю о забвении присутствия Божия), тот так глубоко падает, что едва ли когда сможет встать: пали все делающие беззаконие, были изринуты и не могут встать (Пс. 35, 13). Пример этого – жезл Моисеев.

Стоит раз святой пророк Моисей перед Богом. Спрашивает его Бог: «Моисей, что это в руке твоей?» «Жезл, Господи, – отвечает

Моисей, – посох». И сказал ему Господь: брось его на землю, – и бросил Моисей жезл свой на землю, и жезл превратился в змия, и отбежал Моисей от него (Исх. 4,2–4). Стой, Моисей, не отступай ни на шаг! Это – посох твой, жезл твой! «О нет, – говорит, – пока был в моих руках, то был посох, жезл, а как выпал из рук, и вот он не посох, не подпора, но гадина ядовитая, превратился жезл в змия, и чтобы он не ужалил, необходимо от него убегать».

Точно так же и человек грешный, пока он умом предстоит Богу, пока, как руки, придерживается присутствия Божия, до тех пор он жезл, и жезл, могущий прорастать и приносить плоды. А как только из рук Божиих (от памятования присутствия Божия) выпадет, то тотчас становится как бы змием, и обычай в нем змеиный. И убегать от его сообщества необходимо, чтобы не заразил он своим ядом, ибо со строптивым развратишься (см. Притч. 13, 21).

Присутствие же Божие и из змия доброго человека может сделать. «Ну, Моисей, не бойся этого змия, – говорит Господь, – протяни руку и возьми его за хвост!» И простер Моисей руку, и взял его, и стал (змий) снова жезлом в руке его. И змий, как только он прикоснулся к рукам Моисеевым, тотчас стал тем же посохом. И змеенравный человек, как только попадет в руки присутствия Божия, теряет свой змеиный нрав и яд и проникается праведническим добронравием.