С

Самолюбие

Самолюбие и привязанность к временному и суетному – плоды самообольщения, ослепления, душевной смерти. Самолюбие есть извращенная любовь к себе. Безумна и пагубна эта любовь. Самолюбивый, пристрастный к суетному и преходящему, к греховным наслаждениям – враг самому себе. Он – самоубийца: думая любить себя и угождать себе, он ненавидит и губит себя, убивает себя вечной смертью. (1)

* * *

Смерть и погубление, которых от нас требует Бог, состоят не в уничтожении существования нашего: они состоят в уничтожении самолюбия, сделавшегося как бы нашей жизнью. Самолюбие есть искаженная любовь падшего человека к самому себе. Самолюбие боготворит свой падший, лжеименный разум, старается во всем и постоянно удовлетворять своей падшей, ложно направленной воле.

Самолюбие выражается по отношению к ближним или посредством ненависти, или посредством человекоугодия, то есть угождения страстям человеческим, а к предметам мира, которыми он всегда злоупотребляет, посредством пристрастия. Как святая любовь есть совокупность совершенства (Кол. 3, 14) и составляется из полноты всех добродетелей, так самолюбие есть та греховная страсть, которая составляется из полноты всех прочих разнообразных греховных страстей. (2)

Очевидно: чтоб возлюбить ближнего как самого себя, предварительно нужно правильно полюбить себя.

Любим ли мы себя? Несмотря на странность этого вопроса – нового и занимательного только как будто по излишеству в нем, – должно сказать, что весьма редкий из человеков любит себя. Большая часть людей ненавидит себя, старается сделать себе как можно больше зла. Если измерить зло, сделанное человеку в его жизни, то обнаружится, что лютейший враг не сделал ему столько зла, сколько сделал зла человек сам себе. Каждый из вас, взглянув беспристрастно в свою совесть, найдет это замечание справедливым. Какая бы тому была причина? Какая причина тому, что мы почти беспрестанно делаем себе зло, между тем как постоянно и ненасытно желаем себе добра? Причина заключается в том, что мы правильную любовь к себе заменили самолюбием, которое внушает нам стремиться к неразборчивому исполнению пожеланий наших, нашей падшей воли, руководимой лжеименным разумом и лукавой совестью (см. Евр. 10, 22).

Мы увлекаемся и корыстолюбием, и честолюбием, и мщением, и памятозлобием, и всеми греховными прихотями! Мы льстим себе и обманываем себя, думая удовлетворять любви к себе, между тем как удовлетворяем только неудовлетворимому самолюбию нашему. Стремясь удовлетворять самолюбию нашему, мы злодействуем себе, губим себя.

Правильная любовь к себе заключается в исполнении животворящих Христовых заповедей: любовь же состоит в том, чтобы мы поступали по заповедям Его (2 Ин. 1,6), – сказал святой Иоанн Богослов. Если ты не гневаешься и не памятозлобствуешь – любишь себя. Если не клянешься и не лжешь – любишь себя. Если не обижаешь, не похищаешь, не мстишь; если долготерпелив к ближнему твоему, кроток и незлобив – ты любишь себя. Если благословляешь клянущих тебя, творишь добро ненавидящим тебя, молишься за причиняющих тебе напасти и воздвигающих на тебя гонение, то любишь себя; ты – сын Небесного Отца, который Своим солнцем сияет на злых и благих, Который посылает дожди Свои и праведным и неправедным. Если приносишь Богу тщательные и теплые молитвы из сердца сокрушенного и смиренного, то любишь себя. Если ты воздержен, не тщеславен, трезвен, то любишь себя. Если ты милостыней к нищей братии переносишь твое достояние с земли на Небо и твое тленное имение делаешь нетленным, а временную собственность – собственностью вечной и неотъемлемой, то любишь себя. Если ты до того милостив, что соболезнуешь всем немощам и недостаткам ближнего твоего и отрицаешься от осуждения и уничижения твоего ближнего, то ты любишь себя. В то время как ты воспрещаешь себе суждение и осуждение ближнего, на что не имеешь никакого права, правосудный и милосердый Бог устраняет праведное суждение и отменяет праведное осуждение, заслуженные тобой за многие грехи твои. Желающий правильно любить себя, не обольщаться и не увлекаться самолюбием, то есть своей падшей волей, руководимой лжеименным разумом, должен тщательно изучить евангельские заповеди, которые заключают в себе духовный разум и приводят исполнителя к ощущениям нового человека. При изучении и по изучении евангельских заповедей необходимо со всей бдительностью и трезвением наблюдать за пожеланиями и влечениями сердечными. При строгой бдительности сделается для нас возможным разбор наших пожеланий и влечений. От навыка и от страха Божия этот разбор обращается как бы в естественное упражнение. Не только всякое пожелание и влечение, явно противные евангельским заповедям, должны быть отвергаемы, но и все пожелания и влечения, нарушающие сердечный мир. Все истекающее из Божественной воли сопровождается святым миром, по опытному учению святых отцов; напротив, все сопровождаемое смущением имеет началом своим грех, хотя бы по наружности и казалось высшим добром. (4)

Самомнение

При самомнении покаяние невозможно. Одна неправильная мысль о себе может ввести в душу, питать, поддерживать и укреплять в ней самомнение, делать ее неспособной к покаянию. Самомнение есть гордость, столь мерзостная перед Богом! Самомнение есть та глупая, слепая и пагубная страсть, которая светлого ангела низвергла с неба, светлого ангела сделала мрачным демоном! Самомнение есть тот смертоносный яд, который излит древним змеем в человеческое естество. Самомнение есть недуг духа нашего, не примечаемый не внимающими своему спасению, но недуг столь сильный и важный, что он поставляет человека по душе его в число духов отверженных, враждебных Богу. Зараженный самомнением не способен усвоиться Богу. Для такого усвоения нужно полное отвержение самомнения. (4)

* * *

Какой страшный недуг душевный – самомнение! Оно в делах человеческих лишает гордого помощи и совета ближних, а в деле Божием, в деле спасения, оно лишило и лишает надменных фарисеев драгоценнейшего сокровища – дара Божия, принесенного с неба Сыном Божиим, лишило и лишает Божественного Откровения и соединенного с принятием этого Откровения блаженнейшего общения с Богом. (4)

* * *

Самомнение есть горестное и пагубное самообольщение, есть убийственный обман, которым обманывает себя ослепленное человечество и которым обманывают его демоны.

Ложны взгляды и основания человеческой гордыни, человеческого самомнения. Гордый смотрит на себя как на самобытное существо, а не как на создание Божие; земная жизнь представляется ему бесконечной, смерть и вечность – несуществующими. Промысла Божия нет для него; он признает правителем мира разум человеческий. Все помышления его пресмыкаются по земле; жизнь его принесена всецело в жертву земле, на которой хотелось бы ему учредить непрестанное наслаждение грехом. (4)

* * *

Самомнение есть самообольщение. Признающие за собой достоинства, добродетели, праведность названы в Священном Писании богатящимися (см. Лк. 1,53). Богатящиеся суть те, которые на самом деле не имеют никакого богатства, но, обманывая себя, думают иметь его и стараются представиться богатыми перед человеками. Тщеславные, гордые понятия, из которых составляется самомнение, разрушают в человеке тот духовный престол, на котором обыкновенно восседает Святой Дух, разрушают то единственное условие, которое привлекает к человеку милость Божию. Напротив, из понятий смиренных престол для Святого Духа в человеке зиждется, условие, залог к получению милости Божией составляются.

Самомнение само собой уничтожает возможность преуспеяния в молитве, почему Писание и говорит: рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ, и богатящихся отпустил ни с чем (Лк. 1, 51–53). Молитва гордых уничтожается рассеянностью. Они лишены власти над собой: не повинуются им ни мысли их, ни чувствования. Их ум не может сосредоточиваться в самовоззрение, от которого рождается в душе чувство покаяния и умиления. (4)

Самообольщение

Слуги, власти которых предается дерзостный, неочищенный покаянием, напыщенный самомнением и высокоумием искатель любви и прочих возвышенных духовных состояний, – демоны, ангелы отверженные. Тьма кромешная – слепота духа человеческого, состояние страстное, плотское. Грех и падшие духи властвуют в человеке, находящемся в этом состоянии. Он лишен нравственной свободы: руки и ноги его связаны. Связанием рук и ног означается утрата способности к богоугодному жительству и к духовному преуспеянию. В этом состоянии находятся все самообольщенные. Из этого бедственного состояния выходит человек с сознанием своего заблуждения, отвержением его, вступлением в спасительное поприще покаяния.

Труден выход из самообольщения. У дверей стоит стража, двери заперты тяжеловесными крепкими замками и затворами, приложена к ним печать адской бездны. Замки и затворы – гордость самообольщенных, глубоко таящаяся в сердце, тщеславие их, составляющее начальную причину деятельности их, лицемерие и лукавство, которыми прикрываются гордость и тщеславие, которыми облекаются они в личину благонамеренности, смирения, святости. Печать несокрушимая – признание действий самообольщения действиями благодатными.

Может ли находящийся в самообольщении, в области лжи и обмана быть исполнителем заповедей Христовых, которые истина от Истины – Христа? Сочувствующий лжи, услаждающийся ложью, усвоивший себе ложь, соединившийся с ложью в духе может ли сочувствовать истине? Нет! Он возненавидит ее, сделается исступленным врагом ее и гонителем. (4)

Самоотвержение

Какая легкость, какое благополучие, какая блаженная чистота, когда человек не останавливает в себе чувств расположения к ближним, но служит только проводником их к святому чистому Небу, когда он говорит Богу о возлюбленных своих: «Боже! Они – Твое достояние, Твои создания! Твое Тебе принадлежит, а я – что? Кратковременный странник на земле, внезапно на ней являющийся и внезапно с нее исчезающий». Кто таким образом очищает любовь от самолюбия и пристрастия, тот обретает в себе чистую любовь, любовь в Боге. Для приобретения этой любви заповедано нам самоотвержение; такое значение имеют слова Господа: кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее(Мф. 16,25). В этих словах повеление соединено с обетованием.

Напротив, кто вздумает найти душу свою в исполненном обольщения веке, то есть захочет исполнять свои неочищенные пожелания, тот погубит ее. В самоотвержении – спасение.

Покорите ум ваш Христу. Когда ум покорится Христу, то не будет оправдывать ни себя, ни сердца. Когда оправдания оскудеют у сердца, оно приходит в состояние смирения и умиления. Сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит (Пс. 50, 19), а оправдания – ужасная греховная смерть.

Молился так святой Давид и так научает нас молиться: не уклони сердце мое непщевати вины о гресех (Пс. 140, 4). Непщевати вины о гресех — значит приводить извинения, оправдываться в своих согрешениях. Мысли и слова, в которых изображается это оправдание, названы словеса лукавствия. Лукаво старается грешник обмануть себя и людей! Лукаво старается грешник скрыть грех свой от себя и от людей! Лукаво старается он представиться праведником перед собой и перед людьми! Оправдаться перед людьми, скрыть перед ними грех свой заставляет иногда сама необходимость, польза ближнего, которого мог бы соблазнить грех наш. Оправдываться перед собою, обольщать, заглушать свою совесть – всегда беззаконно, всегда бедственно; усвоившиеся словеса лукавствия делают человека ожесточенным фарисеем, способным на всякое преступление. Оправдание в согрешениях, не нуждающееся в вымыслах и многословии, оправдание, всегда принимаемое Богом, – покаяние.

От лица покаяния бежит всякий грех, никакой грех не может устоять перед всемогущим покаянием. Покаяние – евангельская добродетель, дар Божий бесценный, купленный для нас ценою Крови Сына Божия, – этой ценой, выкупающей всякое наше согрешение.

Решитесь сначала, хотя по уму, отречься себя ради Христа, лишите ум ваш пагубного, бестолкового самовластия, подчините его заповедям Христовым, подчините его Евангелию. Начало самоотвержения – в уме: покорившись Христу, он постепенно приведет к этой блаженной покорности и сердце, и тело.

Самоотвержение страшно при первом, поверхностном взгляде на него. Но только что человек решится на него, как и ощутит в душе необыкновенную легкость и свободу: легкость, свобода – свидетели истины. (6)

Самоукорение

Самоукорение есть обвинение себя в греховности, общей всем человекам, и в своей частной. При этом полезно вспоминать и исчислять свои нарушения Закона Божия, кроме блудных падений и преткновений, подробное воспоминание которых воспрещено отцами, как возобновляющее в человеке ощущение греха и услаждение им.

Самоукорение есть иноческое делание, есть умное делание, противопоставленное и противодействующее болезненному свойству падшего естества, по которому все люди, и самые явные грешники, стараются выказывать себя праведниками и доказывать свою праведность при помощи всевозможных ухищрений. Самоукорение есть насилие падшему естеству, как служит ему насилием молитва и прочие иноческие подвиги, которыми Царство Небесное силою берется, и которыми употребляющие усилие восхищают его{Мф. И, 12). Самоукорение имеет при начале упражнения в нем характер бессознательного механизма, то есть произносится языком без особенного сочувствия сердечного, даже в противность сердечному чувству; потом мало-помалу сердце начнет привлекаться к сочувствию словами самоукорения, наконец, самоукорение будет произносится от всей души при обильном ощущении плача, умалит перед нами и закроет от нас недостатки и согрешения ближних, примирит ко всем человекам и к обстоятельствам, соберет рассеянные по всему миру помыслы в делание покаяния, доставит внимательную, исполненную умиления молитву, воодушевит и вооружит непреодолимой силой терпения.

Смиренными мыслями самоосуждения исполнены все молитвословия Православной Церкви. Но иноки уделяют ежедневно часть времени на упражнение именно в самоукорении. Они стараются при посредстве его уверить, убедить себя, что они – грешники: падшее естество не хочет верить этому, не хочет усвоить себе этого познания. (1)

* * *

Самоукорение, достигнув полноты своей, искореняет окончательно злобу из сердца, искореняя из него совершенно лукавство и лицемерие, не перестающие жить в сердце, пока самооправдание обретает в нем место. (1)

* * *

Самоукорение имеет то особенное полезнейшее таинственное свойство, что возбуждает в памяти и такие согрешения, которые были совершенно забыты или на которые не обращено было никакого внимания.

Упражнение в самоукорении вводит в навык укорять себя. Когда стяжавшего этот навык постигнет какая-либо скорбь, тотчас в нем является действие навыка, и скорбь принимается как заслуженная. (1)

* * *

Чудное дело! Начиная укорять себя машинально, насильно, мы достигаем наконец столько убеждающего нас и действующего на нас самоукорения, что при помощи его переносим не только обыкновенные скорби, но и величайшие бедствия. Искушения уже не имеют такой силы над тем, кто преуспевает, но по мере преуспеяния они становятся легче, хотя бы сами по себе были тяжелее. По мере преуспеяния крепнет душа и получает силу терпеливо переносить случающееся. Крепость подается как бы особенно питательной снедью углубившимся в сердце смирением. Эта-то крепость и есть терпение. (1)

Свобода

Преуспевшие в монашеской жизни стяжавают особенную свободу и простоту сердца, которые не могут не вынаруживаться в их обращении с ближними. Они не нравятся миру! Он признает их гордыми, как весьма справедливо замечает святой Симеон, Новый Богослов. Мир ищет лести, а в них видит искренность, которая ему не нужна, встречает обличение, которое ему ненавистно. В бытность мою в одном большом городе приезжал туда по монастырским нуждам старец, весьма преуспевший в духовной жизни, с новоначальным учеником своим. Некоторые благочестивые миряне пожелали видеть старца. Он не понравился им. Им очень понравился ученик, который, входя в богатые и знатные дома, поражался земным величием и всем воздавал низкие поклоны. «Какой он смиренный!» – говорили миряне с особенным удовольствием, порожденным в них поклонами. Старец провел жизнь свою в плаче о греховности своей, признавал величайшим счастьем человека открытие в себе греховности и с искренней любовью, с состраданием к бедному человечеству, равно бедному и в палатах, и хижинах, с простотой сердца, с необыкновенной проницательностью, доставляемой такой же чистотой ума, желал поделиться духовными сокровищами с ближними, вопрошавшими его о спасении: этим возбудил против себя неудовольствие.(1)

* * *

От нашего небрежения о сохранении драгоценного Дара, доставляемого нам Крещением, от деятельности по беззаконному закону падшего естества власть греха вкрадывается в нас неприметно, неприметно мы теряем свободу духовную. Самый тяжкий плен остается для многих невидным, признается удовлетворительнейшей свободой. Наше состояние плена и рабства обнаруживается для нас только тогда, когда мы приступим к исполнению евангельских заповедей; тогда разум наш с ожесточением восстает против разума Христова, а сердце дико и враждебно взирает на исполнение воли Христовой как на смерть свою и на убийство свое; тогда опытно познаем мы горестную потерю свободы, свое страшное падение; тогда усматриваем всю глубину этого падения, нисходящую до пропастей адских. Не должно приходить в уныние и расслабление от такого зрелища, должно с мужеством и решительностью предаться покаянию, как всесильному врачу, имеющему повеление и власть от Бога врачевать и исцелять все грехи, как бы эти грехи ни были велики и многочисленны, как бы навык к грехам ни был застарелым и укрепившимся. (2)

* * *

Человек, исповедав себя рабом и созданием Божиим, предавшись всецело воле Божией, немедленно вступает всем существом своим в область святой Истины. Истина доставляет правильное настроение духу, жизни. Взошедший в область Истины, подчинившийся Истине, получает нравственную и духовную свободу, получает нравственное и духовное счастье. Эта свобода и это счастье не зависят от человеков и обстоятельств.

Если пребудете в слове Моем, – сказал Спаситель иудеям, – то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными… Всякий, делающий грех, есть раб греха. Если Сын Божий, который есть Само истина, освободит вас, то истинно свободны будете (Ин. 8, 31–36). Служение греху, лжи, суете есть в полном смысле рабство, хотя бы оно представлялось по наружности блестящей свободой. Рабство это – рабство вечное.

Только тот совершенно и истинно свободен, кто истинный раб Бога своего.(2)

Святость

Они [святые], будучи сосудами Святого Духа, вместе видели, признавали, исповедали себя величайшими грешниками, достойными казней временных и вечных. Они основательно познали и изучили свое падшее естество, в котором ничего нет неоскверненного, и потому все благое, которое посредством их совершалось вселившейся в них Божественной благодатью, они с полным убеждением приписывали Ей и постоянно трепетали, чтобы не возник из падшего естества какой помысел или какое чувство, оскорбительные для Святого Духа. (2)

Сердце

Для сердца моего сколько сетей! Вижу сети грубые и сети тонкие. Которые из них назвать более опасными, более страшными? Недоумеваю. Ловец искусен – и кто ускользнет от сетей грубых, того он уловляет в сети тонкие. Конец ловитвы один – погибель. Сети прикрыты всячески, с отличным искусством. Падение облечено во все виды торжества; человекоугодие, лицемерие, тщеславие – во все виды добродетели. Обман, темная прелесть носят личину духовного, небесного. Любовь душевная, часто порочная, прикрыта наружностью любви святой; сладость ложная, мечтательная выдается за сладость духовную. Миродержец всеми средствами старается удержать человека в его падшем естестве: и этого довольно, без грубых грехопадений, чтобы сделать человека чуждым Бога. Грехопадения грубые вполне заменятся по верным расчетам ловца гордостным мнением о себе христианина, довольствующегося добродетелями падшего естества и вдавшегося в самообольщение – этим отчуждившегося от Христа. (1)

* * *

Как поступить с сердцем? – Привьем к этой дикой маслине сучец от маслины плодовитой, привьем к нему свойства Христовы, приучим его к смирению евангельскому, будем принуждать насильно к принятию воли Евангелия. Увидев его разногласие с Евангелием, непрестанное противоречие, непокорность Евангелию, увидим в этом противодействии, как в зеркале, наше падение.

Увидев падение наше, восплачем о нем перед Господом, Создателем нашим и Искупителем, возболим печалью спасительной и будем пребывать в этой печали, пока не узрим исцеления нашего. Сердце сокрушенного и смиренного Бог не уничижит (Пс. 50, 19) преданием его в ловитву врагу. Бог – Создатель наш и полный Владыка; Он может воссоздать сердце наше, и претворит Он сердце, неотступно воюющее Ему, плачем и молитвой из сердца грехолюбивого в сердце боголюбивое, святое.(1)

* * *

Вижу: беззакония мои превысили голову мою, подобно тяжелому бремени отяготели на мне, умножились более волос на голове моей (Пс. 37, 5; 39,13). Какое последствие такой греховности? Постигли меня беззакония мои, так что я не мог смотреть… сердце мое оставило меня (Пс. 39, 13). Последствием греховной жизни бывают слепота ума, ожесточение, нечувствие сердца. Ум закоренелого грешника не видит ни добра, ни зла; сердце его теряет способность к духовным ощущениям. Если, оставив греховную жизнь, этот человек обратится к благочестивым подвигам, то сердце его, как бы чужое, не сочувствует его стремлению к Богу.

Когда при действии Божественной благодати откроется подвижнику множество согрешений его, тогда невозможно, чтобы он не пришел в крайнее недоумение, не погрузился в глубокую печаль. Сердце мое смущено от такового зрелища, оставила меня сила моя, и свет очей моих – и того нет у меня (Пс. 37, И); лядвия моя наполниилася поруганий (Пс. 37, 8), то есть деятельность моя исполнилась преткновений от навыка к греху, влекущего насильно к новым согрешениям; воссмердели и согнили раны мои от безумия моего (Пс. 37, 6), то есть греховные страсти состарились и страшно повредили меня по причине моей невнимательной жизни; нет исцеления плоти моей (Пс. 37, 8), то есть нет исцеления при посредстве одних собственных моих усилий для всего существа моего, пораженного и зараженного грехом. (2)

* * *

Кто отвалит нам камень от двери гроба? (Мк. 16,3). Эти слова святых жен имеют свое таинственное значение. Оно так назидательно, что любовь к ближним и желание им душевной пользы не дозволяют умолчать о нем.

Гроб – наше сердце. Было сердце храмом, сделалось оно гробом. В него входит Христос посредством Таинства Крещения, чтобы обитать в нас и действовать из нас. Тогда сердце освящается в храм Богу. Мы отнимаем у Христа возможность к действованию, оживляя нашего ветхого человека, действуя постоянно по влечению нашей падшей воли, нашего отравленного ложью разума. Христос, введенный Крещением, продолжает пребывать в нас, но как бы изъязвленный и умерщвленный нашим поведением. Нерукотворенный храм Божий превращается в тесный и темный гроб. Ко входу его приваливается камень весьма велик. Враги Божии приставляют ко гробу стражу, скрепляют печатью отверстие, замкнутое камнем, припечатывая камень к скале, чтобы, кроме тяжести, знаменательная печать воспрещала прикасаться к камню. Враги Божии сами наблюдают за сохранением умерщвления! Они обдумали и установили все препятствия, чтобы предупредить воскресение, воспрепятствовать ему, сделать его невозможным.

Камень – это недуг души, которым хранятся в неприкосновенности все прочие недуги и который святые отцы называют нечувствием. (4)

Сердце тогда только может наслаждаться блаженным миром, когда оно пребывает в евангельских заповедях, когда пребывает в них с самоотвержением. Когда же взойдет в него какая другая правда, оно теряет покой свой. (6)

Сети диавола

Погружаюсь задумчиво в рассматривание сетей диавола. Они расставлены вне и внутри человека. Одна сеть близко присоединена к другой, в иных местах сети стоят в несколько рядов, в других сделаны широкие отверстия, но которые ведут к самым многочисленным изгибам сетей, избавление из которых кажется уже невозможным. Глядя на многокозненные сети, рыдаю горько! Невольно повторяется во мне вопрос блаженного пустынножителя [Антония]: «Господи! Кто же может избавиться от этих сетей?» (1)

Что гласит Слово Божие? Оно возвещает предсказание, сбывающееся в глазах наших, предсказание, что во времена последние по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф. 24,12). Неложное Слово Божие, более твердое, нежели небо и земля, возвещает нам умножение в последние времена сетей диавольских и умножения числа погибающих в этих сетях.

Точно! Гляжу на мир – вижу: сети диавола умножились в сравнении с временами первенствующей Церкви Христовой, умножились до бесконечности. Умножились книги, содержащие лжеучение, умножились умы, содержащие и сообщающие другим лжеучение, умалились, умалились до крайности последователи святой Истины, усилилось уважение к добродетелям естественным, доступным для иудеев и язычников, явилось уважение к добродетелям прямо языческим, противным самому естеству, взирающему на них как на зло, умалилось понятие о добродетелях христианских, не говорю уже как умалилось, почти уничтожилось исполнение их на самом деле, развилась жизнь вещественная, исчезает жизнь духовная, наслаждения и попечения телесные пожирают все время, некогда даже вспомнить о Боге. И это все обращается в обязанность, в закон. От умножения беззакония во многих охладеет любовь, и в тех, которые удержались бы в любви к Богу, если б зло не было так всеобще, если б сети диавола не умножились до такой бесчисленности. (1)

Силы

Дети и отроки когда по неразумию своему и легкомыслию покусятся поднять тяжесть, превышающую силу их, то надрываются, нередко губят себя окончательно: так и не созревшие в духовном возрасте подвергаются великим бедствиям от духовного подвига, не соответствующего устроению их, нередко впадают в расстройство неисправимое. (4)

Скорби

Священное Писание свидетельствует, что рабам Божиим, шествующим путем заповедей Божиих, посылаются особенные скорби в помощь их деятельности, как и Спаситель мира сказал, что Отец Небесный всякую ветвь, приносящую плод о Христе, очищает, чтобы более принесла плода (Ин. 15,2). Эти очистительные скорби именуются попущениями или судьбами Божиими, о них воспел святой Давид: Судьбы Господни истинны, оправданны вкупе (Пс. 18, 10). Судьбам Твоим научи мя! Пусть узнаю и уверюсь, что все случающееся со мной горькое случается по Промыслу Божию, по воле Бога моего! Тогда познаю и то, что судьбы Твоя помогут мне в немощном и недостаточном моем богоугождении (Пс. 118, 108, 175). (1)

* * *

Отчего мы не желаем подвергнуться скорбям, которые попускаются нам промыслом Божиим во спасение душ наших, к которым призывает нас Сам Бог? – Оттого, что над нами господствуют сластолюбие и тщеславие: по внушению первого мы не хотим утеснять наше тело, по внушению второго мы дорожим человеческим мнением. Обе эти страсти попираются живой верой, так как, напротив, действуют по причине неверия. (1)

Скорби были от начала века знамением избрания Божия. Они были знамением богоугождения для патриархов, пророков, апостолов, мучеников, преподобных. Все святые прошли тесным путем искушений и скорбей, терпением их принесли себя в благоприятную жертву Богу.

И ныне святым душам попускаются по воле Божией различные напасти, чтобы любовь их к Богу открылась во всей ясности.

Ничего не случается с человеком без соизволения и попущения Божия. (1)

Хочешь ли переносить скорби с легкостью и удобством? – Смерть за Христа да будет вожделенна тебе. Эта смерть да предстоит непрестанно перед очами твоими. Умерщвляй себя ежедневно воздержанием от всех греховных пожеланий плоти и духа, умерщвляй себя отвержением своей воли и отвержением самооправданий, приносимых лжеименным разумом и лукавой совестью ветхого человека, умерщвляй себя, живо представляя себе и живописуя неминуемую смерть твою. Нам дана заповедь последовать Христу, взяв крест свой. Это значит: мы должны быть всегда готовы с радостью и весельем умереть за Христа. Если так устроим себя, то легко будем переносить всякую скорбь, видимую и невидимую.

Желающий умереть за Христа какой напасти, какого оскорбления не претерпит великодушно?

Нам представляются тяжелыми наши скорби именно оттого, что не хотим умереть за Христа, не хотим в Нем одном заключить все наши желания, все наши надежды, весь наш разум, все наше достояние, все существование наше.

Стремящийся последовать Христу и быть сонаследником Его должен быть ревностным подражателем страданий Его. Любящие Христа и последователи Его обнаруживают и доказывают свой сокровенный залог тем, что претерпевают всякую ниспосылаемую им скорбь не только с благодушием, но и с усердием, и с ревностью, и с радостью, и с благодарением, возлагая на Христа все упование.

Такое терпение – дар Христов.

Этот дар примет тот, кто испросит его смиренной и постоянною молитвой у Христа, доказывая искренность желания получит бесценный духовный дар терпения принуждением и болезненным насилием нехотящего сердца к терпению всех встречающихся и случающихся скорбей и искушений. (1)

* * *

Моли Бога, чтоб отклонил от тебя всякую напасть, всякое искушение. Не должно дерзостно бросаться в пучину скорбей: в этом самонадеянность гордая. Но когда скорби придут сами собой, не убойся их, не подумай, что они пришли случайно, по стечению обстоятельств. Нет, они попущены непостижимым Промыслом Божиим. Полный веры и рождаемых ею мужества и великодушия, плыви бесстрашно среди мрака и воющей бури к тихому пристанищу вечности: тебя невидимо руководит Сам Иисус.

Благочестивым глубоким размышлением изучи молитву Господа, которую Он приносил Отцу в саду Гефсиманском в многотрудные часы, предшествовавшие Его страданиям и Крестной смерти. Этой молитвой встречай и побеждай всякую скорбь. Отче Мой! – молился Спаситель, – если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты (Мф. 26,39).

Молись Богу о удалении от тебя напасти и вместе с тем отрекайся своей воли, как воли греховной, воли слепой, предавай себя, свою душу и тело, свои обстоятельства – и настоящие, и будущие, предай близких сердцу ближних твоих воле Божией, всесвятой и премудрой.

Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна (Мф. 26, 41). Когда окружат скорби, нужно учащать молитвы, чтобы привлечь к себе особенную благодать Божию. Только при помощи особенной благодати можем попирать все временные бедствия. (1)

* * *

Отчуждение от Бога, вечная мука в аде, вечное общение с диаволами и диаволоподобными людьми, пламень, хлад, мрак геенны – вот что достойно назваться скорбью! Это точно – скорбь великая, ужасная, нестерпимая.

К великой вечной скорби приводят земные наслаждения. От этой скорби предохраняет, спасает Чаша Христова, когда пьющий ее пьет с благодарением Богу, с славословием всеблагого Бога, подающего человеку в горькой Чаше скорбей временных беспредельную, вечную Свою милость. (1)

Скорби, встречающиеся в обществе, не могут быть извинением малодушия. Быт и место бесскорбные на земле – несбыточная мечта, которой ищут умы и сердца, чуждые Божественного просвещения, обольщенные бесами. Нам заповедано искать мира душевного во взаимном ношении немощей. Не переменами места, рождающимися единственно от осуждения ближних, исполняется закон Христов. Нет! Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов (Гал. 6,2). Убегает от исполнения закона Христова безумно ищущий места бесскорбного. Место и жизнь бесскорбные – на небе: оттуда печаль и воздыхание удалятся (Ис. 35, 10). Земля – место воздыханий, и блаженны воздыхающие на ней: они утешатся на небе. Место и жизнь бесскорбные – когда сердце обрящет смирение и смирением войдет в терпение. (2)

* * *

Господь обетовал скорби последователям Своим на все время земного странствия их, обетовал земную жизнь, подобную Своей, проведенной в лишениях и гонениях, но вместе заповедал им мужество и благонадежие. «Если мир вас ненавидит, – сказал Он им, – знайте, что Меня прежде вас возненавидел. Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир (Ин. 15, 18–19). В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16, 33): никакая скорбь, никакое искушение не возмогут ни одолеть, ни сокрушить вас, если вы будете веровать в Меня и пребывать во Мне исполнением Моих заповедей». Верен Бог, – говорил апостол, – Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1 Кор. 10, 13). Также и в другом месте Писания Святой Дух свидетельствует: много скорбей у праведных, но от всех их Господь избавит их. Господь хранит все кости их, и ни одна их них не сокрушится (Пс. 33, 2021). Поверим обетованию Божию, не устрашимся волнующегося моря скорбей и благополучно переплывем его, держимые невидимой, но всесильной десницей Божией. (2)

Священное Писание утверждает, что все без исключения святые Божии совершили земное странствование по пути узкому и тернистому, исполненному разнообразных скорбей и лишений (см. Евр. 12, 2). Основываясь на таком понятии о скорбях, истинные служители Бога вели себя по отношению к постигавшим их скорбям с величайшим благоразумием и самоотвержением. Приходившую им скорбь, какая бы она ни была, они встречали как свою принадлежность, веруя от всей души, что скорбь не пришла бы, если б не была попущена правосудным и всеблагим Богом соответственно потребности человека. Первым делом их при пришествии скорби было сознание, что они достойны ее. Они искали и всегда находили в себе причину скорби. Потом, если усматривали, что скорбь препятствует им к богоугождению, то обращались с молитвой к Богу об избавлении от скорби, предоставляя исполнение и неисполнение прошения воле Божией, отнюдь не признавая правильным своего понятия о скорби. Оно и не может быть вполне правильным: суждение ограниченного, хотя и святого человека не обнимает и не усматривает всех причин скорби, как обнимает и усматривает их всевидящее око Бога, попускающего скорби рабам и возлюбленным Своим. Святой апостол Павел трижды обращался с молитвой к Богу о том, чтоб ангел сатанин, препятствовавший апостолу в проповеди христианства, был устранен. Павел не был услышан: суд Божий об этом предмете был иной, нежели боговдохновенного апостола (см. 2 Кор. 12, 7-10). Предание себя воле Божией, искреннее благоговейное желание, чтоб она совершалась над нами, есть необходимое, естественное последствие истинного, духовного рассуждения. Святые иноки, когда подвергались болезням, то принимали их как величайшее благодеяние Божие, старались пребывать в славословии и благодарении Бога, не искали исцеления, хотя чудесные исцеления и совершаются наиболее между святыми иноками. Они желали терпеливо и смиренно переносить попущение Божие, веруя и исповедуя, что оно душеполезнее всякого произвольного подвига… Святые отцы при постигавших их болезнях и других скорбях, во-первых, сами старались явить зависевшее от них терпение: они прибегали к самоукорению и самоосуждению, насилуя ими сердце и принуждая его к терпению; они вспоминали смерть, суд Божий, вечные муки, при воспоминании которых слабеет значение и ощущение земных скорбей (см. Мф. 10, 28–31); они возносили мысль к Промыслу Божию, напоминали себе обетование Сына Божия неотступно пребывать с последователями своими и хранить их, этим призывали сердце к благодушию и мужеству (см. Мф. 28, 20); они принуждали себя славословить и благодарить Бога за скорбь; принуждали себя к сознанию своей греховности, требующей наказания и вразумления по причине правосудия Божия, по причине самой благости Божией. К посильному собственному труду стяжать терпение они учащали прилежные молитвы к Богу о даровании духовного дара – благодатного терпения, неразлучного с другим духовным даром – благодатным смирением, служащего вместе с ним верным залогом спасения и вечного блаженства. Великие знаменоносные отцы не подавали исцеления, столь для них удобного, ученикам своим, подвергавшимся болезни по попущению или Промыслу Божию, чтоб не лишить их духовного преуспеяния, которое непременно должно доставиться болезнью, переносимой по нравственному Преданию Церкви. (4)

* * *

Из среды отовсюду окружающих нас стеснительных обстоятельств принудим себя вспомнить о Боге, обратимся к Богу с усерднейшей молитвой об избавлении. Избавление не замедлит. Оно придет, и всякий, увидев его, услышит в совести кроткий голос обличения: маловерный! зачем ты усомнился? (Мф. 14,31). Искушения необходимы для нас. Они попускаются нам Промыслом Божиим, чтобы мы, угнетенные ими, прибегали к забытому нами Богу, опытно познали Его. «Призови Меня в день скорби твоей, увещевает Бог скорбящего, и избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс. 49, 15). Прославишь Меня, то есть познаешь Меня опытно, познанием живым, и уверуешь в Меня живой верой. Познанию мертвому, по букве, Я представляюсь как бы несуществующим». Утопающему Петру подал Господь руку (см. Мф. 14, 22–34), чтобы спасти его; чтоб извлечь нас из затруднительного положения, является действие Промысла Божия, особенно ясное и осязательное. Ничтожно потрясение скорбями перед доставляемым ими познанием Бога. Томление в скорбях – кратковременно, существенное познание Бога, соединенное с усвоением Ему, есть сокровище вечное, залог всех вечных благ.

Точно так же должно поступать, когда восстанет буря душевная, когда возмутится и нарушится спокойствие сердца помыслами греховными. Помыслы эти облекаются наиболее в праведность, стараются всячески обольстить человека, но познаются по производимому ими смущению, по отъятию ими мира сердечного. Ужасна буря страстей, ужаснее она всех наружных бедствий. Бедствие внутреннее опаснее внешнего. Помрачается во время видимой бури солнце облаками; помрачается разум, закрытый густым облаком помыслов, во время бури сердечной. Забываются наставления Священного Писания и святых отцов, ладья душевная заливается волнами (см. Мф. 8, 24) различных страстных ощущений. Не действуют благотворно ни беседа с друзьями, ни душеназидательное чтение. Душа, переполненная мутной влагой, ничего не приемлет в себя. Единственным средством спасения остается усиленная молитва. Подобно апостолу

Петру должно вопиять от всей души ко Господу. Воззовет ко Мне, – говорит Господь, – и услышу его, с ним Я в скорби, избавлю его и прославлю его, долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое (Пс. 90, 15–16). Какое утешительное обетований! Какое множество утешительных обетовании! Дается обетование услышать воззвавшего к Богу. Предвидящий будущее Бог объявляет, что Он Божественным Промыслом находится уже при том, кто воззовет к Нему. Далее дается обетование изъять воззвавшего из скорби и прославить, прославить дарованием Божественной благодати. Увенчиваются обетования обетованием блаженной вечности и явлением спасения в душе через водворение в ней Небесного Царства – залога блаженной вечности. Подал Спаситель мира утопающему Петру Свою руку, чтобы спасти его от потопления, ниспосылает Он служителям Своим Божественную благодать, ею прикасается к духу их и спасает утопающих и погибающих от бури взволновавшихся страстей.

Когда Господь утишил бурю, тогда бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий (Мф. 14, 33). Когда утишится сердечная буря от призывания Господа и отступят возбуждавшие ее ветры – бесовские помыслы, тогда помышления души воздают поклонение Сыну Божию, воздают поклонение духом и исповедуют Его по причине полученного убеждения о Сыне Божием и Боге, о Спасителе мира, по причине полученного убеждения в самой сокровищнице души…

Любящим Бога, – сказал апостол, – все содействует ко благу (Рим. 8, 28), не только внешние скорби и напасти, но и скорби, производимые восстанием и бурей страстей. Они обнаруживают перед человеком падение его, низводя его с высоты высокоумия и самомнения в состояние самопознания и смирения, открывают совершенную необходимость в Искупителе, повергают в самоотвержении к ногам Искупителя.

Не будем смущаться, когда увидим в себе восстание страстей, как обыкновенно смущается этим неведение себя. Мы повреждены грехом, и страсти сделались нам естественны, как естественны недугу различные проявления его. При восстании страстей должно немедленно прибегать к Богу молитвой и плачем, с твердостью противостоять страстям и в терпении ожидать заступления от

Бога. Страсти стужают не только тем человекам, которые находятся во власти их, но и преуспевшим в добродетели. Это совершается по попущению Божию, чтобы само пребывание в добродетели не послужило для слабого человека причиной к превозношению и гордости¹. Нередко после продолжительного покоя восстает страшная буря, считавшие себя в безопасном пристанище внезапно оказываются на открытом, кипящем волнами море. Бесстрастие человеческое тогда может быть признано безопасным, когда тело уляжется в гроб, а душа оставит этот мир, наполненный обольщения, соблазнов, обмана.

Господи, спаси нас, погибаем! (Мф. 8, 25) – вопияли Спасителю мира при другом плавании по морю ученики Спасителя, разбудив Его, когда поднялась на море великая буря, когда ладью заливало волнами, а Спаситель покоился сном. Сном Спасителя изображается наше забвение Бога. Искушением уничтожается забвение. Воспомянутый и призванный на помощь Бог запрещает ветрам и морю. Всеблагий и Всемогущий, Он доставляет великую тишину (см. Мф. 8,23–27) всякому воспомянувшему и призвавшему Его на помощь во время скорби. (4)

* * *

Христос пострадал по нас, – сказал святой апостол Петр, – оставив нам пример, дабы мы шли по следам Его (1 Пет. 2, 21). Никакой произвольный подвиг, никакое произвольное лишение и злострадание не могут принести той пользы душе, какую приносят ей посылаемые Богом невольные скорби. Всякий произвольный подвиг не чужд самомнения и тщеславия, более или менее явных, но подвиг, в который возводится душа скорбью, посылаемой Богом, свободен от упомянутых тонких и гибельных страстей. Этим подвигом приносится душе обильное смиренномудрие, доставляется ей истинное покаяние. Посылаемые Богом скорби – верный признак для человека, что человек тот избран Богом, возлюблен Богу. Кого Я, – свидетельствовал Господь, – люблю, тех обличаю и наказываю (Откр. 3, 19). По этой причине апостол так утешает скорбящего и страждущего: сын мой! не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сныа, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами (Евр. 12, 5–7). Таково достоинство скорбей земных, когда они переносятся с благодушием! Они – дар Божий (см. Флп. 1,29), они – знамение усыновления Богу! Чтоб научиться терпеливому и благодушному перенесению скорбей, должно встречать каждую приходящую скорбь словами блаженного разбойника: достойное по делам моим принял… помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое (Лк. 23,41–42). Так же полезно вспоминать и повторять слова многоболезненного Иова. Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? (Иов 2,10). Как угодно было Господу, так и сделалось, да будет имя Господне благословенно (Иов 1, 21). Все святые многими скорбми и смертми наследовали Царство Небесное! Все святые славословили и благодарили Бога за посланные им искушения и напасти, которыми они очистились, как злато в горниле, и сделались способными к вечному блаженству. Благодушное терпение посылаемых Богом скорбей есть распятие на кресте своем.

Исповедник своей греховности делается исповедником Искупителя и с креста своего восходит в рай для вечного наслаждения небесными радостями, верными залогами которых служат земные скорби. (4)

* * *

Святые, все без исключения (см. Евр. 12, 8), несмотря на то что победили вечную смерть и раскрыли в себе вечную жизнь еще во время этой временной жизни, подвергались многим и тяжким скорбям и искушениям. Отчего это? Свойственно грешникам привлекать на себя наказание Божие; по какой же причине жезл Божий не минует избранных Божиих, поражает их ударами? Разрешается этот вопрос, по наставлению Священного Писании и святых отцов, следующим образом. Хотя греховность и побеждена в праведных человеках, хотя вечная смерть уничтожена присутствием в них Святого Духа, но им не предоставлена неизменяемость в добре на всем протяжении земного странствования: не отнята и у них свобода в избрании добра и зла. Неизменяемость в добре – принадлежность будущего века. Земная жизнь до последнего часа ее – поприще подвигов произвольных и невольных. Усмиряю и порабощаю тело мое, – говорит великий Павел, – дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным (1 Кор. 9, 27). Апостол говорит это о том осоленном и освященном Божественной благодатью теле, которому не сделал никакого вреда злейший яд ехидны, которого одежды производили исцеления. И такое тело нуждалось в порабощении и умерщвлении, чтоб умерщвленные его страсти не ожили и вечная смерть не воскресла! Доколе христианин, хотя бы он был сосудом Святого Духа, странствует на земле, дотоле вечная смерть может воскреснуть в нем, греховность может снова объять и тело, и душу. Но и одного собственного подвига недостаточно для служителей Божиих к укрощению падения, гнездящегося в естестве, постоянно стремящегося восстановить свое владычество: им нужна помощь от Бога. Вспомоществует им Бог Своей благодатью и жезлом наказания отеческого соразмерно благодати каждого. Великому Павлу дано жало в плоть, – свидетельствует он, – ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился (2 Кор. 12, 7) по поводу возвышеннейшего духовного преуспеяния, по поводу множества бывших ему Божественных откровений, по поводу множества духовных дарований, которые он имел, по поводу множества чудес, которые совершил. Столько повреждена наша природа греховным ядом, что само обилие благодати Божией в человеке может служить для человека причиной гордости и погибели. Не почести, не слава, не послушание беспрекословное встречали Павла, когда он проповедовал вселенной Христа, доказывая истину проповеди знамениями: ангел сатаны повсюду уготовлял для него козни, сопротивление, уничижение, гонение, напасти, смерть. Познав, что это совершается по попущению Божию, Павел восклицает: благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа (2 Кор. 12, 10). Павел находил необходимым умерщвлять свое тело, чтобы от послабления телу не возникли плотские страсти: око Промысла Божия усмотрело, что настоит нужда скорбями оградить душу Павла от гордости. Самое чистое естество человеческое имеет в себе нечто гордое, замечает преподобный Макарий Великий. Вот причина, по которой рабы Божии подвергают себя произвольным лишениям и скорбям, одновременно подвергаются различным скорбям и искушениям по попущению Промысла Божия, вспомоществующего скорбями подвигу рабов Божиих, охраняющего скорбями подвиг их от растления грехом. Путь земной жизни для всех святых был путем многотрудным, тернистым, исполненным лишений, обставленным бесчисленными напастями. Отчего так? Оттого, что нет человека, который бы безвредно для души своей мог пребывать на высоте земного величия и благоденствия. Если б кто был равноангельным по нравственности, и тот поколеблется. В нас, в душах наших насаждена падением нашим способность изменяться. Мы не можем не соответствовать и не сообразоваться расположением нашего духа внешним обстоятельствам нашим и вещественному положению.

С покорностью Богу, с благодарением, славословием Бога истинные служители Божии принимали попускаемые им скорби Промыслом Божиим. Они благодушествовали, как выразился святой апостол Павел, в скорбях своих; находили их полезными, нужными, необходимыми для себя; попущение их признавали правильным, благодетельным. Стремление воли своей они присоединили к действию воли Божией: в точном смысле благоволили к наказаниям и вразумлениям, ниспосылаемым от Бога.

Из такого сердечного залога, из такого образа мыслей взирали святые на постигавшие их напасти. Духовное утешение и радование, обновление души ощущениями будущего века были последствием настроения, внушаемого смиренномудрием. (4)

Вы в скорби оттого, что в борьбе, в борьбе оттого, что закон Христов духовен, требует распятия. Вы найдете утешение в том, что человечество никогда не приступало к распятию без борьбы. Доказательством – Сам Богочеловек. Он молился в саду Гефсиманском, да мимоидет от Него чаша, и пот Его падал на землю, как капли крови (Лк. 22,44). Если вы видите, что немощь побеждает вас, то знайте, что Господь силен дать крепость людям Своим, как говорит святой Давид. Те люди Богу свои, тем Своим людям Он дает крепость, которые сохраняют верность к Нему в произволении в то время, как немощь их производит нарушение верности в делах. Вспомните, что Христос пришел призвать грешников, а не праведников на покаяние. Встаньте в ряды грешников, припадите в смирении к стопам Христовым, предаваясь воле Его, поручая Его воле ваше настоящее и будущее. А Он прольет мир и спокойствие в душу вашу, тем самым покажет, что Он близ вас, что Промысел Его бдит над вами. (6)

Святая Истина, Слово Божие говорит: многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14,22). Скорби – особливо удел нашего времени, которому в удел не даны ни подвиг мученичества, ни подвиг монашества. Участок наш, христиан времени последнего, участок скорбей, по-видимому, мелочных, ничтожных. Весы у Бога! Перед Ним, на Его весах всякая скорбь ничтожна, всякая скорбь маловажна, как бы велика она ни была, потому что осенение Его силы и благодати может обратить величайшую скорбь в величайшее наслаждение. Так и маленькая скорбь имеет перед Ним всю ценность, никак не менее великой скорби. Все зависит от Его благодати, а Он милостиво от человека приемлет всякую скорбь, принимаемую с благодарением, с покорностью, с славословием. (6)

* * *

Бог, попускающий скорби человеку, среди их же посылает и утешение… Земные развлечения только заглушают скорбь, не истребляют ее: они умолкли, и снова скорбь, отдохнувшая и как бы укрепленная отдохновением, начинает действовать с большей силой. – Напротив, утешение от Бога уничтожает печаль сердечную в ее корне – в мрачных помыслах безнадежия. Оно приносит человеку благие и смиренные помыслы покорности Богу, помыслы, полные живой веры и кроткой сладостной надежды. Перед взорами ума открывается неизмеримая вечность, а жизнь земная начинает казаться кратким странствованием, ее счастье и несчастье начинают казаться маловажными и ничтожными, потому что все неровности земной жизни сглаживаются, уравниваются созерцанием вечности. (6)

Скромность

Приучись быть скромным: не дозволяй себе никакой дерзости, даже не позволяй себе прикасаться к ближнему без крайней нужды – и навык скромности сделает для тебя удобной великую добродетель целомудрия. Ближние твои, ощутив живущий в тебе залог скромности, будут перед тобой бездерзновенны, как бы благоговея перед благоуханием святыни.

Ничто так не потрясает целомудрия, как навык к дерзости, к свободному обращению, отвергшему уставы скромности. (1)

Слава

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5, 16), – сказал Господь ученикам Своим, заповедав им вместе с тем творить все добродетели тайно и предвозвестив, что они будут ненавидимы и поносимы человеками (см. Мф. 6,1-19, Лк. 21,17). Как же исполнить нам эту заповедь Господа, совершая наши добрые дела тайно? – Мы стяжем возможность исполнить ее именно тогда, когда отречемся от искания собственной славы, когда отречемся от мнимо добрых действий из своего падшего естества, из себя, а будем действовать для славы Божией, из Евангелия. Служите друг другу, каждый тем даром, какой получил, – говорит святой апостол Петр, – как добрые домостроители многоразличной благодати Божией. Говорит ли кто, говори как слова Божии; служит ли кто, служи по силе, какую дает Бог, дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков (1 Пет. 4, 10–11). Те, которые, забыв свою славу, единственно ищут того, чтобы Бог прославился и был познан человеками, прославляются Богом. Я прославлю прославляющих Меня (1 Цар. 2, 30), и кто Мне служит, того почтит Отец Мой (Ин. 12,26), – сказал Господь. Совершающий тайно свои добрые дела исключительно с целью богоугождения будет прославлен в назидание ближних по устроению о нем Промысла Божия. (4)

Слава Богу

Слава Богу! Могущественные слова! Во время скорбных обстоятельств, когда обступят, окружат сердце помыслы сомнения, малодушия, неудовольствия, ропота, должно принудить себя к частому неспешному внимательному повторению слов: слава Богу! Кто с простотой сердца поверит предлагаемому здесь совету и при встретившейся нужде испытает его самым делом, тот узрит чудную силу славословия Бога, тот возрадуется о приобретении столь полезного нового знания, возрадуется о приобретении оружия против мысленных врагов, такого сильного и удобного. От одного шума этих слов, произносимых при скоплении мрачных помыслов печали и уныния, от одного шума этих слов, произносимых с понуждением, как бы одними устами, как бы только на воздух, содрогаются, обращаются в бегство князи воздушные, развиваются, как прах от сильного ветра, все помышления мрачные, отступают тягость и скука от души, к ней приходят и в ней водворяется легкость, спокойствие, мир, утешение, радость. Слава Богу!

Слава Богу! Торжественные слова! Слова – провозглашение победы! Слова – веселье для всех верных рабов Бога, страх и поражение для всех врагов Его, сокрушение оружия их. Это оружие – грех, это оружие – плотский разум, падшая человеческая премудрость.

Она возникла из падения, имеет начальной причиной своей грех, отвержена Богом, постоянно враждует на Бога, постоянно отвергается Богом. К уязвленному скорбью напрасно соберутся все премудрые земли, напрасно будут целить его врачевствами красноречия, философии, тщетен труд самого недугующего, если он захочет распутать многоплетеную сеть скорби усилиями собственного разума. Очень часто, почти всегда разум совершенно теряется в этой сети многоплетеной! Часто видит он себя опутанным, заключенным со всех сторон! Часто избавление, само утешение кажутся уже невозможными! И гибнут многие под невыносимым гнетом лютой печали, гибнут от смертной язвы, язвы скорбной, не найдя на земле никакого средства, довольно сильного, чтобы уврачевать эту язву. Земная премудрость представала со всеми средствами своими: все оказались бессильными, ничтожными. Пренебреги, возлюбленнейший брат, отверженной Богом! Отложи к стороне все оружия твоего разума! Прими оружие, которое подается тебе буйством проповеди Христовой. Премудрость человеческая насмешливо улыбнется, увидев оружие, предлагаемое верой, падший разум по своему свойству вражды на Бога не замедлит представить умнейшие возражения, полные образованного скептицизма и иронии. Не обрати на них, на отверженных Богом, на врагов Божиих, никакого внимания. В скорби твоей начни произносить от души, повторять – вне всякого размышления – слова: слава Богу! Увидишь знамение, увидишь чудо: эти слова прогонят скорбь, призовут в сердце утешение, совершат то, чего не могли совершить разум разумных и премудрость премудрых земли. Посрамятся, посрамятся этот разум, эта премудрость, а ты, избавленный, исцеленный, верующий живой верой, доказанной тебе в тебе самом, будешь воссылать славу Богу!

Слава Богу! Многие из угодников Божиих любили часто повторять эти слова: они вкусили сокровенную в них силу. Святой Иоанн Златоустый, когда беседовал с духовными друзьями и братьями о каких-нибудь обстоятельствах, в особенности о скорбных, в основной камень, в основной догмат беседы всегда полагал слова: за все слава Богу! По привычке своей, сохраненной церковной историей для позднего потомства, он, ударяя вторым перстом правой руки по распростертой ладони левой, всегда начинал речь свою со слов: за все слава Богу!

Братия! Приучимся и мы к частому славословию Бога, будем прибегать к этому оружию при скорбях наших, непрестанным славословием Бога отразим, сотрем наших невидимых супостатов, особенно тех из них, которые стараются низложить нас печалью, малодушием, ропотом, отчаянием. Будем очищать себя слезами, молитвой, чтением Священного Писания и писаний отеческих, чтобы сделаться зрителями Промысла Божия, все видящего, всем владеющего, всем управляющего, все направляющего по неисследимым судьбам Своим к целям, известным единому Богу. Сделавшись зрителями Божественного управления, будем в благоговении, нерушимом сердечном мире, в полной покорности и твердой вере удивляться величию непостижимого Бога, воссылать Ему славу ныне и в век века.

Достойно и праведно созданию непрестанно славословить Тебя, Бога Создателя, извлекшего нас в бытие из ничтожества, по единой, бесконечной, непостижимой Твоей благости, украсившего нас красотой, славой Твоего образа и подобия, введшего нас в блаженство и наслаждение рая, для которых окончания не было назначено. (1)

Слезы

Более всего моли о том, чтобы был тебе дарован дух сокрушенный, сердце сокрушенное и смиренное (Пс. 50, 19), потоки слез для омовения греховной скверны. Когда сердце пронзено спасительною печалью о согрешениях, тогда истекают из очей животворные слезные воды. Они возобновляют на душе и теле действие вод Крещения и сами названы Крещением. Воды Крещения омывают прародительский грех, а в крестящихся в возрасте – и собственные грехи, сделанные до Крещения; слезными водами омываются согрешения, сделанные после Крещения. Молись о получении этих вод, доказывай твое желание стяжать их понуждением себя к ним. Приготовь себя к исповеди и святому Причащению слезами! Омой, смягчи, оживотвори ими сердечную ниву, уясни ими Божественный образ, обнови подобие, потемненное и обезображенное неправильными чертами и красками грязными. Принявший слезы блудницы и разрешивший ее греховные узы разрешит и твои оковы. Проливший Свои священные слезы о Иерусалиме, который упорно отвергал снисшедшее ему от Бога спасение и слепо стремился к погибели, возрадуется слезам твоим, которые ты проливаешь, желая стяжать спасение. Проливавший Свои святые слезы при вести о смерти друга Своего Лазаря, воскресивший Лазаря, мертвеца четверодневного и уже смердевшего, милостиво воззрит на твои слезы, воскресит из смерти греховной твою душу, хотя бы она по всем членам была обвязана погребальными убрусами, хотя бы она уже смердела от закоренелых долговременных греховных навыков, хотя бы ко входу в сердце привален был тяжкий камень ожесточения и нечувствия. Он повелит отвалить камень, разрешит окованные мертвостью помышления и чувствования твои – да шествуешь в преуспеяние духовное и бесстрастие.(4)

* * *

Слезы естественны падшему человеческому естеству. До падения оно не ведало слез, ведомо ему было одно чистейшее наслаждение райским блаженством. Оно утратило это блаженство: ему оставлены слезы, как выражение сочувствия к блаженству, как свидетельство падения, как свидетельство состояния под гневом прогневанного Божества, как надежда возвратить когда-нибудь блаженство. Верна эта надежда, потому что сочувствие к блаженству не изглажено из естества. Верна эта надежда, потому что сетование о потере небесного блаженства не может быть удовлетворено никаким временным удовлетворением; оно, оставаясь неудовлетворенным, ожидает удовлетворения, возвещает существование удовлетворения. В слезах таинственно живет утешение, и в плаче – радость. Человек, в каком бы ни был земном благополучии, на какой бы высоте ни стоял, в каком бы обилии ни плавал, встречает и переживает такие минуты, часы и дни, в которые нуждается в утешении, доставляемом слезами, – утешения в другом утешении не находит. Каждый из нас лишь вступает в страну нашего изгнания и томления, в страну страданий и плача, как и ознаменовывает это вступление, начало своего существования плачевным воплем. (1)

Слезы как свойство падшего естества заражены недугом падения, подобно всем прочим свойствам. Иной бывает особенно склонен к слезам по природе и при всяком удобном случай проливает слезы: такие слезы называются естественными. Есть и греховные слезы. Греховными слезами называются слезы, проливаемые по греховным побуждениям. Такие слезы во множестве и с особенной легкостью проливаются людьми, преданными сладострастию; слезы, подобные слезам сладострастных, проливают находящиеся в самообольщении и прелести; льются обильно слезы из тщеславия, лицемерия, притворства, человекоугодия. Наконец, проливает их злоба, когда она лишена возможности совершить злодеяние, пролить человеческую кровь, тогда она проливает слезы. Эти слезы имел Нерон, в котором современные христиане по жестокости его и ненависти к христианству думали, что видят антихриста. К естественным слезам относятся слезы от огорчения, когда же огорчение имеет характер греховный, то слезы огорчения делаются слезами греховными. И естественные, и греховные слезы немедленно по появлении их повелевается нам святыми отцами перелагать на богоугодные, то есть изменять побуждение слез: приводить себе на память согрешения наши, неизбежную и неизвестную смерть, суд Божий – и плакать по этим причинам.

Чудное дело! Те, которые по естественной наклонности проливали потоки беструдных, бессмысленных и бесплодных слез, также те, которые проливали их по греховным побуждениям, когда захотят плакать богоугодно, внезапно видят в себе необыкновенную сухость, не могут добыть из глаз ни одной слезной капли. Из этого научаемся, что слезы страха Божия и покаяния суть дар Божий, что для получения их надо позаботиться, во-первых, о стяжании причины их.

Причина слез – зрение и сознание своей греховности…

Стяжавшему зрение своей греховности, стяжавшему страх Божий, стяжавшему чувство покаяния и плача нужно испросить у Бога дар слез прилежной молитвой. (1)

* * *

Дар плача и слез есть один из величайших даров Божиих. Он – дар, существенно нужный нам для нашего спасения. Дары пророчества, прозорливости, чудотворения суть признаки особенного благоугождения Богу и благоволения Божия, а дар умиления и слез есть признак принятого или принимаемого покаяния. (1)

* * *

Слезы, проливаемые о грехах, сначала бывают горьки, изливаются при болезни и томлении духа, которые дух сообщает телу. Мало-помалу начинает соединяться со слезами утешение, состоящее в особенном спокойствии, в ощущении кротости и смирения; вместе с этим слезы, соразмерно и сообразно доставляемому утешению, сами изменяются, утрачивают в значительной степени горечь, истекают безболезненно или с меньшей болезнью. Сначала они бывают скудны и приходят редко, потом мало-помалу начинают приходить чаще и становятся обильнее. Когда же дар слезный усилится в нас Божией милостью, тогда укрощается внутренняя борьба, утихают помыслы, начинает действовать в особенном развитии умная молитва или молитва духа, насыщая и увеселяя внутреннего человека. Тогда снимается покрывало страстей с ума, и открывается ему таинственное учение Христово. Тогда слезы претворяются из горьких в сладостные. Тогда прозябает в сердце духовное утешение, которому ничего нет подобного между радостями земными и которое известно только упражняющимся в молитвенном плаче и имеющим дар слез. (1)

Слепота духовная

В духовном отношении все грешники должны быть признаны слепыми: они точно – слепы. Их называет слепыми Священное Писание (см. Мф. 15,14); самое дело доказывает слепоту их. Зрение грешников столь извращено и повреждено грехом, что оно со всей справедливостью должно быть признано и названо слепотой. Слепота эта – слепота духа. Слепота эта тем опаснее, что она наиболее признает и проповедует себя удовлетворительнейшим, превосходнейшим зрением. Не видит слепотствующий грешник ни Бога, ни вечности, ни себя, ни назначения, для которого создан человек, ни смерти, ожидающей его и всех человеков, неминуемой ни для него, ни для кого из человеков. Несчастный! Он действует из слепоты своей, действует для погубления себя, действует для одного суетного и временного, гоняется за одними призраками. И приходит забытая им смерть, срывает его с поприща деятельности его, представляет на суд Божий, о котором он никогда не думал, к которому он вовсе не приготовился. Началом возвращения к зрению для слепотствующего грешника служат сознание и исповедание слепоты, оставление деятельности, совершаемой под водительством этой слепоты. (4)

Слово

Дай рабам Твоим, – говорили они [апостолы], – со всею смелостью говорить слово Твое, тогда как Ты простираешь руку Твою на исцеления и на соделание знамений и чудес именем Святого Сына Твоего Иисуса? (Деян. 4,29–30). Знамения Божии даны были в содействие Слову Божию. Знамения свидетельствовали о силе и значении слова. Существенный деятель – слово. Не нужны там знамения, где приемлется слово, по причине понятого достоинства, принадлежащего слову. Знамения – снисхождение к немощи человеческой.

Иначе действует слово, и иначе – знамения. Слово действует непосредственно на ум и сердце, знамения действуют на ум и сердце посредством телесных чувств. Последствия подействовавшего слова сильнее, определеннее, нежели последствия от действия знамений. Когда действуют вместе и слово, и знамения, тогда действие знамения остается как бы не примеченным по причине обильного действия от слова. Это с ясностью усматривается из повествований Евангелия. На Никодима подействовали знамения, и он признал в Господе лишь учителя, посланного от Бога. На апостола Петра подействовало слово, и он исповедал Господа Христом, Сыном Божиим. Ты имеешь глаголы вечной жизни, – сказал он Богочеловеку, – и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого (Ин. 6, 68). Святой Петр был очевидцем многих чудес Господа; умножение пяти хлебов и насыщение ими многочисленного собрания людей только что совершилось, но при исповедании своем апостол умалчивает о чудесах, говорит единственно о силе и действии слова. То же последовало и с двумя учениками, которые беседовали с Господом, не узнавая Его, на пути в Еммаус, и узнали по пришествии в это селение, уже в доме, при преломлении хлеба. Едва они узнали Его, как Господь сделался невидим. Они не сказали ничего о поразительном чуде, они обратили все внимание на действие слова. Не горело ли в нас сердце наше, – говорили они друг другу, – когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк. 24,32)

Богочеловек ублажил не видевших знамений и веровавших (см. Ин. 20,29). Он выражал соболезнование к тем, которые, не удовлетворяясь словом, нуждались в чудесах. Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес (Ин. 4, 48), – сказал Он капернаумскому вельможе. Точно! Достойны сожаления оставляющие слово, ищущие убеждения от чудес. Этой потребностью обнаруживается особенное преобладание плотского мудрования, грубое невежество, жительство, принесенное в жертву тлению и греху, отсутствие упражнения в изучении Закона Божия и в боголюбезных добродетелях, неспособность души сочувствовать Святому Духу, ощутить присутствие и действие Его в слове. Знамения были наиболее предназначены для убеждения и приведения к вере людей чувственных, занятых попечениями мира. Погруженные в житейские заботы, постоянно пригвожденные душой к земле и делам ее мало способны оценить достоинство слова; милосердое Слово привлекало их к спасению, даруемому словом, посредством видимых знамений, которые, составляя собой вещественное убеждение, действовавшее через чувства, приводили немощную душу к всемогущему, спасительному Слову. Уверовавшие по причине знамений составляли низший разряд верующих во Христа. Когда им предложено было духовное, возвышеннейшее, всесвятое учение, тогда многие из них истолковали его по своим понятиям (см. Ин. 6, 60), не захотели испросить объяснения Божию слову у Бога, осудили слово, которое было дух и жизнь (Ин. 6, 63), обличили этим свою поверхностную веру, свой поверхностный залог сердечный, и многие из учеников Его, видевших многие знамения, отошли от Него и уже не ходили с Ним (Ин. 6,66). Ни слово, ни знамения Богочеловека не подействовали благотворно на иудейских первосвященников, книжников, фарисеев и саддукеев, хотя, за исключением последних, они и знали отчетливо Закон Божий по букве. Они не только были чужды Богу, враждебны Богу по причине греховной заразы, общей всему человечеству, но сделались такими, утвердили и запечатлели себя в таком расположении по причине собственного произволения, по причине самомнения, по причине желания проводить ту жизнь и преуспевать в той жизни, которая воспрещалась Евангелием. Они не могли слышать говорившего им Сына Божия, они не выслушивали как должно слов Его, не внимали Ему, только уловляли те слова, которые представлялись им удобными к претолкованию и к обвинению ими Господа. Так обыкновенно настраивается ненависть к словам ненавидимого. Почему вы не понимаете речи Моей? – говорил Спаситель врагам Своим, упорно и с ожесточением отвергавшим предлагаемое им спасение. Почему вы не уразумеваете Моего учения? Почему не принимаете Моего целительного слова? Потому что не можете даже слышать слова Моего (Ин. 8, 43), оно невыносимо для вас. Будучи чадами лжи и деятелями в ее направлении, а как Я истину говорю, то не верите Мне. Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога (Ин. 8, 45, 47). Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем (Ин. 10.37–38). Тщетны были слова, которые, как Божия истина, сами в себе заключали полное удостоверение (см. Ин. 8,14); тщетны были чудеса, которые также заключали в себе полное удостоверение, которые были так осязательны и очевидны, что враги Богочеловека при всем желании и усилии отвергнуть их не могли не признавать их (см. Ин. 9,24). Средство, которое действовало на людей, не знавших Закона Божия или очень мало знакомых с ним, проводивших жизнь в земных занятиях и суетах, но не отвергавших Закона Божия по произволению, это средство не оказало никакого действия на знавших подробно Закон Божий по букве, отвергавших его жизнью и произволением (см. Ин. 5, 46–47; 7, 19). Все, что можно было сделать для спасения человеков, сделано неизреченным милосердием Божиим. Если бы Я не пришел и не говорил им, – определяет Спаситель, – то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем… Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делая, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего (Ин. 15,22–24). Христианство преподано с такой определенностью, что нет оправдания для тех, которые не знают его. Причина незнания – одно произволение. Как солнце светит с неба, так светит христианство. Закрывающий произвольно глаза да приписывает свое невидение и неведение собственному произволению, а не отсутствию света. Причина отвержения Богочеловека человеками заключается в человеках, как в них же заключается и причина принятия антихриста. Я пришел во имя Отца Моего, – засвидетельствовал Господь иудеям, – и не принимаете Меня; а если иной придет во имя свое, его примете (Ин. 5, 43). Они названы вместе и отвергающими Христа, и принимающими антихриста, хотя об антихристе упоминается как о имеющем прийти. Отвергая Христа по настроению своего духа, они вместе с тем принимали антихриста по тому же настроению духа; они сопричислились к принявшим антихриста, хотя и окончили поприще земного странствования за многие столетия до пришествия его. Они совершили величайшее дело его: богоубийство. Для времени явления его, для него самого не оставлено подобного злодеяния. Как дух их находился во враждебном отношении ко Христу, так находился он в состоянии общения с антихристом, отделяясь от него огромным пространством времени, достигающим ныне конца второму тысячелетию. Всякий дух, – говорит Богослов, – который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире по духу (1 Ин. 4,3). Водящиеся духом антихриста отвергают Христа, приняли антихриста духом своим, вступили в общение с ним, подчинились и поклонились ему в духе, признав его своим богом. И за сие пошлет, то есть попустит, им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду (2 Фес. 2, 11–12). В попущении Своем Бог правосуден. Попущение будет удовлетворением, вместе обличением и судом для человеческого духа. Придет антихрист в свое, предопределенное ему, время. Пришествие его предварится общим отступлением в большинстве человеков от христианской веры.

Отступлением от Христа человечество приготовится к принятию антихриста, примет его в духе своем. В самом настроении человеческого духа возникнет требование, приглашение антихриста, сочувствие ему, как в состоянии сильного недуга возникает жажда к убийственному напитку. Произносится приглашение! Раздается призывный голос в обществе человеческом, выражающем настоятельную потребность в гении из гениев, который бы возвел вещественное развитие и преуспеяние на высшую степень, водворил на земле то благоденствие, при котором рай и небо делаются для человека излишними. Антихрист будет логичным, справедливым, естественным последствием общего нравственного и духовного направления человеков. (4)

Слово Божие

Слово Божие есть завещание: принявшим Слово Божие оно доставляет спасение и блаженство. (2)

Познание Слова Божия из Священного Писания, произнесенного Святым Духом и объясненного Святым Духом, соединенное с познанием, почерпнутым из деятельности, направленной по Слову Божию, осененное, наконец, познанием, преподаемым Божественною благодатью, доставляет христианину чистоту ума и сердца. (4)

* * *

Желающему спастись необходимо заниматься чтением божественных книг. Блажен муж, – сказал святой пророк Давид, – который на собрание нечестивых не ходил, и на пути грешных не стоял, и в обществе губителей не сидел, но в законе Господнем – вся воля его и закону Его он будет поучаться день и ночь (Пс. 1, 1–2). Ум наш, как омраченный грехом, никак не может удовлетвориться по отношению к спасению собственными помышлениями, немощными, колеблющимися, обманчивыми; ему необходимо посредством внимательного чтения или тщательного слышания Слова Божия заимствовать из него помышления Божественные и вразумляться ими. Должно заниматься изучением Слова Божия весьма благоговейно и весьма часто, чтоб оно было руководителем нашим в деле спасения, потому что наши собственные помышления легко могут отвлечь нас от спасительного пути, приняв неправду за правду. Наши собственные помышления столько повреждены грехом, что они даже противоречат и противодействуют Слову Божию. Великая беда вверяться им! Напротив, великое благо, когда кто неупустительно держится Слова Божия, как слепец держится за руку своего провожатого. Святые отцы назвали чтение и слышание Слова Божия царем всех добродетелей. Слово Божие открывает нам все греховные страсти, живущие и действующие в поврежденном естестве нашем, открывает все ухищрения их, разоблачает злобу, когда она для обольщения нашего прикрывается личиной добродетели. Слово Божие обнаруживает козни и замыслы врага нашего диавола, вразумляет нас, как мы должны отражать этого лукавого супостата, жаждущего погибели нашей. Слово Божие непрестанно призывает нас к покаянию, поведая нам бесконечное милосердие Божие к падшему и страждущему под игом греха человечеству, оно наставляет нас, как приносить покаяние, как сделать это покаяние действительным и многоплодным.

Слово Божие представляет нам всю превратность и суетность сего мира, оно живописует перед нами погибельные следствия от обольщения миром и грехом, оно раскрывает перед нами величественную вечность с ее наградами за благочестивую земную жизнь и с ее страшными казнями за беззакония, совершенные на земле. Слово Божие преподает нам подробнейшее и точнейшее учение о добродетелях и о средствах, как приобрести добродетели, как сделаться угодными Богу. Короче сказать, Слово Божие научает нас спасению. (4)

* * *

Плотское разумение Слова Божия приводит к неверию, к соблазну самым всесвятым Словом Божиим, к ложным и превратным заключениям и мнениям, к оставлению Бога, к погибели. (8)

Случай

Нет слепого случая! Бог управляет миром, и все совершающееся на небе и в поднебесной совершается по суду премудрого и всемогущего Бога, непостижимого в премудрости и всемогуществе Своем, непостижимого в управлении Своем.

Бог управляет миром: разумные твари Его да покоряются Ему, и слуги Его да созерцают благоговейно, да славословят в удивлении и недоумении превышающее разум их величественное управление Его!

Бог управляет миром. Слепотствующие грешники не видят этого управления. Они сочинили чуждый разума случай: отсутствие правильности во взгляде своем, тупости своего взгляда, взгляда омраченного, взгляда извращенного, они не сознают; они приписывают управлению Божию отсутствие правильности и смысла; они хулят управление Божие и действие премудрое признают и называют действием безумным. (2)

Пренебрежение заповедями Божиими по необходимости присоединяется к отвержению управления Божия миром и Промысла Божия о мире: пренебрежение заповедями Божиими вытекает из этого отвержения, как естественное последствие. Правителем вселенной, начальной причиной всего совершающегося в обществе человеческом и с каждым человеком в частности произвольный, намеренный грешник признает или человеческий разум, или слепой бессмысленный случай. Становится этот грешник по самому образу мыслей, по настроению души в отношение, враждебное Господу, враждебное святому Евангелию Его, попирает бесстрашно этот грешник все заповеди Божии, удовлетворяет бесстрашно всем порочным пожеланиям своим. (2)

Смерть

Удел всех человеков на земле, удел неизбежный ни для кого – смерть. Мы страшимся ее, как лютейшего врага, мы горько оплакиваем похищаемых ею, а проводим жизнь так, как бы смерти вовсе не было, как бы мы были вечны на земле.

Гроб мой! Отчего я забываю тебя? Ты ждешь меня, ждешь – и я наверно буду твоим жителем: отчего ж я тебя забываю и веду себя так, как бы гроб был жребием только других человеков, отнюдь не моим?

Грех отнял и отнимает у меня познание и ощущение всякой истины, он похищает у меня, изглаждает из моей мысли воспоминание о смерти, об этом событии, столь для меня важном, осязательно верном.

Чтоб помнить смерть, надо вести жизнь сообразно заповедям

Христовым. Заповеди Христовы очищают ум и сердце, умерщвляют их для мира, оживляют для Христа: ум, отрешенный от земных пристрастий, начинает часто обращать взоры к таинственному переходу своему в вечность – к смерти, очищенное сердце начинает предчувствовать ее.

Отрешенные от мира ум и сердце стремятся в вечность. Возлюбив Христа, они неутолимо, жаждут предстать Ему, хотя и трепещут смертного часа, созерцая величие Божие и свои ничтожество и греховность. Смерть представляется для них вместе и подвигом страшным, и вожделенным избавлением из земного плена. (1)

* * *

Смерть грешников бедственна (Пс. 33, 22): приходит к ним в то время, как они совсем не ожидают ее, приходит к ним, а они еще не сделали никакого приготовления ни к ней, ни к вечности, даже не стяжали никакого ясного понятия ни о том, ни о другом предмете. И восхищает смерть неготовых грешников с лица земли, на которой они лишь прогневляли Бога, передает их навечно в темницы ада.

Хочешь ли помнить смерть? Сохраняй строгую умеренность в пище, одежде, во всех домашних принадлежностях, наблюдай, чтобы предметы нужды не переходили в предметы роскоши, поучайся в законе Божием день и ночь или по возможности часто – и вспомнится тебе смерть. Воспоминание о ней соединится с потоками слез, с раскаянием во грехах, с намерением исправления, с усердными и многими молитвами.

Кто из человеков остался навсегда жить на земле? Никто. И я пойду вослед отцов, праотцов, братий и всех ближних моих. Тело мое уединится в мрачную могилу, а участь души моей покроется для оставшихся жителей земли непроницаемой таинственностью.

Поплачут о мне сродники и друзья; может быть, поплачут горько и потом – забудут. Так оплаканы и забыты бесчисленные тысячи человеков. Сочтены они и помнятся одним всесовершенным Богом.

Едва я родился, едва я зачался, как смерть наложила на меня печать свою. «Он мой», – сказала она и немедленно приготовила на меня косу. С самого начала бытия моего она замахивается этой косой. Ежеминутно я могу сделаться жертвой смерти! Были многие промахи, но верный взмах и удар – неминуемы.

С холодной улыбкой презрения смотрит смерть на земные дела человеческие. Зодчий строит колоссальное здание, живописец не кончил изящной картины своей, гений составил гигантские планы, хочет привести их в исполнение; приходит нежданная и неумолимая смерть, славного земли и все замыслы его повергает в ничтожество.

Перед одним рабом Христовым благоговеет суровая смерть, побужденная Христом, она уважает только одну жизнь во Христе. Часто небесный вестник возвещает служителям Истины о скором переселении их в вечность и о блаженстве в ней. Приготовленные к смерти жизнью, утешаемые и свидетельством совести, и обетованием свыше, тихо, с улыбкой на устах засыпают они продолжительным сном смертным.

Видел ли кто тело праведника, оставленное душой? Нет от него зловония, не страшно приближение к нему, при погребении его печаль растворена какой-то непостижимой радостью. Черты лица, застывшие такими, какими они изобразились в минуты исшествия души, иногда почивают в глубочайшем спокойствии, а иногда светит в них радость усладительных встречи и целования – конечно, с Ангелами и с ликами святых, которые посылаются с неба за душами праведников. (1)

Смерть – великое таинство. Она – рождение человека из земной временной жизни в вечность. При совершении таинства смерти мы слагаем с себя нашу грубую оболочку – тело – и душевным существом, тонким, эфирным, переходим в другой мир, в обитель существ, однородных душе. Мир этот недоступен для грубых органов тела, через которые во время пребывания нашего на земле действуют чувства, принадлежащие, впрочем, собственно душе. Душа, покинувшая тело, невидима и недоступна для нас, подобно прочим предметам невидимого мира. При совершении смертного тайнодействия мы видим только бездыханность, внезапную безжизненность тела; потом оно начинает разлагаться, и мы спешим похоронить его в земле; там оно становится жертвой тления, червей, забвения. Так вымерли и забыты бесчисленные поколения человеков. Что совершилось и совершается с душой, покинувшей тело? Это остается для нас при собственных наших средствах к познанию неизвестным. (3)

* * *

Смерть грешников бедственна (Пс. 33, 22), – говорит Писание, а для благочестивых и святых она – переход от молв и смятений житейских к нерушимому спокойствию, от непрерывных страданий к непрерывному нескончаемому блаженству, переход с земли на небо и соединение с бесчисленным сонмом святых Ангелов и бесчисленным сонмом святых человеков. В ненасытном созерцании Бога и в непрестанном горении любовью к Нему заключается высшее и существенное наслаждение небожителей. (3)

* * *

Хотя смерть праведников и вполне покаявшихся грешников совершенно или, по крайней мере, во многом отличается от смерти грешников отверженных и грешников, недостаточно покаявшихся, но страх и томление свойственны каждому человеку при его кончине. Это и должно быть так: смерть есть казнь. Хотя казнь и смягчается для праведников, но казнь остается казнью. Сам Богочеловек, приготовляясь к принятию вольной смерти для спасения рода человеческого, был в подвиге, скорбел и тужил, капли пота Его падали на землю каплями крови. Душа Моя скорбит смертельно, – сказал Он апостолам, уснувшим от печали и не чувствовавшим приближавшейся напасти (Мф. 26, 38). Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты, – так молился Он Отцу (Мф. 26, 39). Предсмертный страх ощущала Пресвятая Дева Богоматерь перед Своим блаженным Успением, хотя Ей предвозвещены были Архангелом Гавриилом Ее переселение в горние обители и слава, там ожидающая Ее, хотя Дух Святой, обильно обитавший в Ней, увлек все помышления и все желания Ее на небо.

Страхом и плачем приготовляли себя к роковому смертному часу все святые: они понимали значение этого часа для человека. (3)

* * *

В собственном смысле разлучение души с телом не есть смерть, оно – только последствие смерти. Есть смерть, несравненно более страшная! Есть смерть – начало и источник всех болезней человека: и душевных, и телесных – и лютой болезни, исключительно именуемой у нас смертью. (3)

* * *

Слово и понятие «смерть» поразили в первый раз слух и мысль человека при вступлении его в рай. Между деревьями рая были особенно замечательны Древо жизни и Древо познания добра и зла. Господь, введя человека в рай, заповедал ему: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь (Быт. 2, 16–17). Несмотря на страшную угрозу смертью, человек преступил заповедь и по преступлении немедленно умер; смерть мгновенно явилась во всех движениях души и в ощущениях тела. Святой Дух, обитавший в человеке, сообщавший бессмертие душе и телу, бывший их жизнью, отступил от них как от нарушивших общение с Богом произвольным отвержением заповеди Божией и таким же произвольным вступлением в единомыслие и союз с сатаной. (3)

* * *

Мало и уничиженно словесное стадо истинных христиан, оно в презрении и гонении у гордых сынов мира, но Господь заповедует ему не изнемогать в скорбях и не страшиться их, заповедует не обращать внимания на эти скорби, устремлять все внимание к Небесному Царству, обетованному благоволением Отца – Бога. Он заповедует превратить земное имение милостыней в небесное имение, чтобы самое сокровище человека, находясь на небе, влекло его к небу. Он повелевает так устраивать свои обстоятельства и проводить такое жительство, чтобы непрестанно быть готовым к смерти. Называя земную жизнь ночью, Он возвещает, что неизвестно, в которую стражу этой ночи придет смерть: в детском ли возрасте или в юношеском, в зрелом ли мужестве или в глубокой старости. Господь угрожает неожиданной смертью тому, кто, считая ее далекой от себя, позволяет себе злоупотреблять земной жизнью и дарами Божиими (см. Лк. 12,32–46).

Истинные ученики Христовы с точностью исполнили завещание Господа. Апостол Павел говорит о себе, что он умирал ежедневно (см. 1 Кор. 15, 31). Точно, кто ежедневно приготовлен к смерти, тот умирает ежедневно, кто попрал все грехи и все греховные пожелания, чья мысль отсюда переселилась на небо и там пребывает, тот умирает ежедневно. Кто умирает ежедневно, тот уже живет вечной, истинной жизнью. (3)

* * *

Приготовляться к ней [смерти] нужно хранением себя от всякого дела, слова и помышления, запрещенных Христовыми заповедями. Приготовляться к ней необходимо ежедневным или по возможности частым исповеданием своих согрешений как перед отцом духовным, так и в душевной клети перед единым Сердцеведцем – Богом. Приготовляться к смерти нужно воздержанием от брашен и напитков, воздержанием от празднословия, шуток, смеха, рассеянности, увеселений и игр, воздержанием от роскоши, требуемой тщеславием мира, и от всех излишеств, делающих помышление о смерти чуждым уму, льстиво представляющих земную жизнь как бы бесконечной. Необходимо приготовляться молитвами от сердца сокрушенного и смиренного, слезами, воздыханиями, рыданиями. Необходимо приготовляться обильным подаянием милостыни, прощением обид, любовью и благодеянием врагам, терпением всех земных скорбей и искушений, которыми искупаются вечные скорби ада. Если смерть застанет христианина в этом подвиге, то, конечно, она застанет его препоясанным, то есть приготовленным к совершению далекого пути от земли к небу, и со светильником горящим, то есть с разумом и поведением, озаренными Божественной истиной. (3)

* * *

Сколько знакомых наших, любивших эту земную жизнь и пользовавшихся благоденствием в ней, надеявшихся долго жить и еще вовсе не старых, пожато смертью внезапно! Никто из них не мог сказать пришедшей смерти: «Подожди! Удались, я еще не хочу умирать!» Некоторые из них не успели в час смертный сделать никакого распоряжения, никакого приготовления, некоторые были взяты из среды веселого пира, из роскошной трапезы, некоторые скончались на дороге, некоторые потонули, некоторые убились сами или убиты, некоторые растерзаны зверями, некоторые легли на постель, чтобы успокоить тело временным сном, и уснули сном вечным.

Осмотримся кругом себя. Какое множество родственников, друзей и знакомых, взятых смертью, выбыло из нашего общества! Из них славные оставили славу, власть и почести, богатые оставили имение и деньги, накопленные с большим трудом, хранимые с большой скупостью. Смерть разлучила родителей с многочисленным семейством, супруга с супругой, друга с другом; она поразила гения среди великих дел его, она отняла у человеческого общества самого нужного для него члена и в минуты величайшей нужды в нем. Никто не мог остановить ее и воспротивиться ей, никто не мог спросить у нее отчета в ее действиях, настолько не примиряющихся с разумом человеческим. Что на земле не суетно? Что не превратно? Что имеет какое-нибудь постоянство? Поистине – одна жизнь во Христе, продолжающаяся за пределы гроба и развиваемая во всей красоте и светлости смертью тела. Прочее же все – слабее тени, обманчиво, как сновидения… Многолетние труды человека ради тления уничтожает смерть в один час, в одно мгновение.

Уразумев краткость нашей земной жизни и суетность всех земных приобретений и преимуществ, уразумев ужасную будущность, ожидающую тех, кто пренебрег Искупителем и искуплением и принес себя всецело в жертву греху и тлению, – отвратим мысленные очи наши от пристального зрения на обманчивую и обворожительную красоту мира, удобно уловляющую слабое сердце человеческое в любовь к себе и в служение себе, обратим их к страшному, но спасительному зрелищу – к ожидающей нас смерти. (3)

* * *

Что делается со мной, когда я, пробыв на земле отпущенное время, исчезаю с лица ее, исчезаю в неизвестность, подобно всем прочим людям? Способ ухода моего из земной жизни страшен: он именуется смертью. С понятием о смерти соединено понятие о прекращении существования, но во мне живет невольное, естественное убеждение, что я – бессмертен. Чувствую себя бессмертным, постоянно действую, исходя из этого чувства. Умирающие при сохранении сознания говорят и действуют как отходящие и переселяющиеся, отнюдь не как уничтожающиеся. (5)

* * *

Все обстоятельства земной жизни доказывают человеку, что он на земле – изгнанник за ужасное преступление, но больше всего доказывает это смерть. Она не оказывает ни уважения, ни сожаления ни к чему высокому и важному человеческому. Она поражает и юность, и красоту, и гения, и могущество, и богатство. Ничем человек не может отвратить неумолимой смерти, служащей для рода человеческого опытным доказательством его падения, его согрешения перед Богом, его казни. Она свидетельствует перед людьми, что чел овек – создание и раб, возмутившийся против своего Творца и Господа, что знаменитейшие и важнейшие дела человека для земли ничего не значат для вечности, что самое высокое человеческое – мерзость пред Богом (Лк. 16, 15). Смерть – казнь. Поражая каждого человека, она доказывает, что каждый человек – преступник. Поражая всех без исключения, она доказывает, что карается человечество за преступление, общее всему человечеству. Только перед благочестием благоговеет смерть, и молитва праведника может иногда остановить секиру смерти и отодвинуть час ее (см. Ис. 38, 5). (5)

Смерть души

Знаменуя смерть души, святой Иоанн Богослов сказал: есть грех к смерти… есть грех не к смерти (1 Ин. 5,16–17). Он назвал смертным грехом грех, убивающий душу, тот грех, который совершенно отлучает человека от Божественной благодати и делает его жертвой ада, если не уврачуется покаянием, действительным и сильным, способным восстановить нарушенное соединение человека с Богом. Таким покаянием святой апостол Петр уврачевал свой смертный грех – отречение от Христа, а святой пророк Давид – свои два смертных греха: прелюбодеяние и убийство. Покаяние в смертном грехе тогда признается действительным, когда человек, раскаявшись в грехе и исповедав его, оставит грех свой. Таким покаянием блудники, прелюбодеи, мытари, разбойники заслужили Царство Небесное. К такому покаянию – к воскресению из смерти душевной – призывает апостол Павел. Встань, спящий, – восклицает он, – и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос (Еф. 5,14). Но кто внимает этому гласу, этой духовной трубе, призывающей к воскресению души, к воскресению, более необходимому для спасения, чем то, которое оживит тела, но не оживит душ, умерщвленных грехом. Все мы пребываем в умерщвлении, исполняя греховные желания наши, которые не только нападают на душу, но, будучи удовлетворяемы, и умерщвляют ее. Указывая на смерть души, на существенную смерть, Спаситель мира назвал мертвецами всех людей, современных Его пребыванию на земле, не обращавших внимания на Его всесвятое учение, необходимое для спасения, единое на потребу для истинной жизни человека. Предоставь мертвым погребать своих мертвецов, – г кал ал Он последователю Своему (Лк. 9,60), просившему дозволения отлучиться на время от Господа и от внимания Его святому учению для погребения скончавшегося своего родителя. Мертвыми наименовал Господь тех живых по плоти, которые были поистине мертвы, как умерщвленные душой. Те из этих мертвецов, которые остаются чуждыми Христа в течение всей земной жизни и в этом состоянии отходят в вечность, не познают воскресения на протяжении всего времени, данного для этого воскресения и заключающегося между двумя пришествиями Христовыми, первым – совершившимся – и вторым – имеющим совершиться. Прочие же из умерших не ожили, – говорит о них зритель тайн, святой Иоанн Богослов, – доколе не окончится тысяча лет (Откр. 20, 5).

Блажен и свят, – возвещает сын духовного грома, – имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет (Откр. 20, 6). Тысяча лет, по объяснению, общепринятому Святой Церковью, не знаменует здесь определенного числа годов, а знаменует весьма значительное пространство времени, данное милосердием и долготерпением Божиим, чтобы весь плод земли, достойный неба, созрел и чтобы ни одно зерно, годное для горней житницы, не было утрачено. Когда и сами святые Божии уже сочли грехи мира преисполнившимися, а окончательный суд Божий настолько нужным, тогда сказано им от Бога, чтобы они успокоились еще на малое время, пока сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число (см. Откр. 6, 11). Так долготерпеливо великое милосердие Божие! (3)

* * *

Существенная казнь падшего человека состояла в душевной смерти, поразившей его немедленно после нарушения заповеди. Тогда человек лишился обитавшего в нем Святого Духа, который составлял как бы душу всего существа человеческого, и был предоставлен собственному естеству, зараженному грехом и вступившему в общение с естеством демонов. От подчинения смерти и греху составные части человека разобщились, стали действовать одна против другой: тело противится душе, душа находится в борьбе сама с собой, ее силы препираются, человек находится в полном расстройстве. Сила желания болезненно превратилась в ощущение ненасытных похотей, сила мужества и энергии превратилась в различные виды гнева, от исступленной ярости до утонченного памятозлобия; сила словесности, отдалившись от Бога, потеряла возможность управлять силой воли и силой энергии и правильно направлять их. Этого мало: душа сама подчинилась греху, приносит ему непрестанные жертвы лукавством, лицемерием, ложью, самомнением, она борется и препирается сама в себе, сама с собой, волнуя все существо человека разными неправильными и необузданными мыслями, возбуждающими мучительнейшие ощущения, тщетно обличаемыми сознанием духа или совестью, лишенной и силы, и истины. Образ и подобие Божии в человеке после падения его изменились. Подобие, состоявшее в совершенном отчуждении зла из качеств человека, познанием зла и присоединением его к этим качествам уничтожилось. При уничтожении подобия образ исказился, сделался непотребным, но не уничтожился совершенно. (5)

Смирение

Моисеевым Законом предписано было израильтянам только на одном назначенном от Бога месте приносить все их жертвы. И законом духовным назначено для христиан одно духовное место для принесения всех их жертв, в особенности же жертвы из жертв – молитвы. Это место – смирение. (1)

* * *

Смирение есть учение Христово, есть свойство Христово, есть действие Христово. (1)

* * *

Каким способом можно достичь смирения?..

Исполнением евангельских заповедей, преимущественно же молитвой. Благодатное действие смирения весьма сходствует с благодатным действием молитвы, правильнее: это одно и то же действие. (1)

* * *

Сколь полезно укорять себя и обвинять в греховности перед Богом, в тайне душевной клети, столь же вредно делать это перед людьми. В противном случае мы будем возбуждать в себе обольстительное мнение, что мы смиренны, и преподавать о себе такое понятие слепотствующим мирянам. Некоторый инок сказывал мне, что он в новоначалии своем старался упражняться в смиреннословии, полагая в нем по неведению своему что-то особенно важное. Однажды он смиреннословил и так удачно, что слышавшие, вместо того чтоб признать слова его ложью, а его смиренным, в чем и заключается всегда цель смиреннословия, согласились, что он говорит правду. Тогда он огорчился и пришел в негодование. Перед людьми должно вести себя осторожно и благоговейно, но просто, молчанием отвечая на похвалы, им же на порицания, кроме тех случаев, когда прошение прощения и, при нужде, умеренное объяснение могут успокоить и примирить к нам порицающего. (1)

Святые отцы замечают, что в противоположность тщеславию, которое разносит помыслы человека по вселенной, смирение сосредотачивает их в душе, от бесплодного и легкомысленного созерцания всего мира переводит к многоплодному и глубокому самовоззрению, к мысленному безмолвию, к такому состоянию, какое требуется для истинной молитвы и которое производится внимательной молитвой. (1)

Тогда только мы можем прийти в смирение духа, когда увидим в самих себе падение человечества, его плен, жестокое господство над нами демонов и вечной смерти; только тогда можем возопить к Богу молитвой и плачем из глубины сердца, от всей души, и таким воплем, таким сознанием своей погибели и беспомощной немощи привлечь к себе в помощь Божественную благодать. По этой причине воздымающиеся брани в нас самих содействуют нашему духовному преуспеянию, если мы боремся мужественно, а не поддаемся малодушно побеждению. (1)

* * *

Чувство покаяния хранит молящегося человека от всех козней диавола: бежит диавол от подвижников, издающих из себя благоухание смирения, которое рождается в сердце кающихся. (2)

* * *

Сделаемся тщательными исполнителями евангельских заповедей, будем исполнять их, как рабы неключимые (см. Лк. 17,10), долженствующие исполнить долг свой, непрестанно погрешающие в исполнении его или исполняющие очень недостаточно. Евангелие да руководит нас к добрым делам, а не движение крови и нервов. Научимся совершать добродетели со смирением, а не с разгорячением, которому непременно сопутствуют и содействуют тщеславие и высокомудрие или гордыня. Когда Господь прольет в нас святой холод смирения и от действия его остановятся волны чувств сердечных, тогда познаем, что разгорячение, совершающее возвышенные и громкие человеческие добродетели, есть плоть и кровь, не могущие наследовать Царства Небесного (см. 1 Кор. 15, 50). (2)

Спасайтесь, возлюбленные братия, спасайтесь! Спасайтесь от рода сего развращенного (Деян. 2, 40), – говорил святой апостол Петр тем современным ему иудеям, которые из среды враждебного христианству народа склонялись принять христианство. «Спасаяй, спасешь свою душу», – говорили древние великие иноки об истинных христианах последнего времени. Это значит: спасение для них будет очень затруднительно по причине особенного умножения греховных соблазнов и по причине всеобщего уклонения человеков ко греху. Для спасения потребуются особенные усилия, особенное тщание, особенная осторожность и самосохранение, особенное благоразумие, особенное терпение. Но всемогущий Вождь и Наставник наш, наша Жизнь, наша Сила, наше Спасение, Господь Иисус Христос, предвозвестивший нам, что мы в мире будем иметь скорбь, вместе и ободряет нас: дерзайте, говорит Он, потому что Я победил мир (Ин. 16, 33). Се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Мф. 28,20). (2)

Мы, потеряв в суетных и греховных занятиях данную нам Отцом Небесным красоту усыновления, когда решимся обратиться к Нему, должны приступать к престолу славы и величия Его с глубоким смирением, с благоговейным страхом. Первым действием нашим должно быть сознание и исповедание согрешений наших, оставление греховной жизни, вступление в жизнь по евангельским заповедям. Душой молитв наших и прочих благочестивых подвигов должно быть чувство покаяния. От полноты убеждения мы должны считать себя недостойными любви, недостойными имени сынов и дочерей Божиих. Прими меня, – говорит кающийся блудный сын, – в число наемников твоих (Лк. 15,19), трудящихся на ниве покаяния, под надзором грозного приставника – страха. Не будем искать того, приобретение чего зависит не от нас, для чего мы еще не созрели. Доколе подобно упоминаемому в Евангелии сотнику находимся под властию; доколе нами преобладают грех и падшие духи, будем свидетельствовать и исповедовать с благоразумным сотником: Господи! я недостоин, чтобы ты вошел под кров мой, но скажи только слово, и выздоровеет слуга мой (Мф. 8,8). Ты пречист и пресвят, почиваешь в одних чистых и святых; но я, оскверненный, недостоин, чтобы Ты вошел под кроемой. (2)

Смирение и рождающееся из него покаяние – единственное условие, при котором приемлется Христос! Смирение и покаяние – единственная цена, которой покупается познание Христа! Смирение и покаяние – единственное нравственное состояние, из которого можно приступить ко Христу, усвоиться Ему! Смирение и покаяние – единственная жертва, которой взыскует и которую приемлет Бог от падшего человечества (см. Пс. 50, 18–19). Зараженных гордостным ошибочным мнением о себе, признающих покаяние излишним для себя, исключающих себя из числа грешников отвергает Господь. Они не могут быть христианами. Нездоровые, ложно считающие и провозглашающие себя здравыми, имеют нужду во враче – Господе, но больные, сознающие себя больными. Во всеуслышание человечества возвещает Спаситель мира о Себе: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 12–13). (4)

* * *

Смирение. Страх Божий. Ощущение его при молитве. Боязнь, рождающаяся при особенно чистой молитве, когда особенно сильно ощущаются присутствие и величие Божии, чтобы не исчезнуть и не обратиться в ничто. Глубокое познание своего ничтожества. Изменение взора на ближних, причем они без всякого принуждения кажутся так смирившемуся превосходнее его по всем отношениям. Явление простодушия от живой веры. Ненависть к похвале человеческой. Постоянное обвинение и укорение себя. Правота и прямота. Беспристрастие. Мертвость ко всему. Умиление. Познание таинства, сокровенного в Кресте Христовом. Желание распять себя миру и страстям, стремление к этому распятию. Отвержение и забвение льстивых обычаев и слов, скромных по принуждению, или умыслу, или навыку притворяться. Восприятие буйства евангельского. Отвержение премудрости земной, как непотребной для неба. Презрение всего, что в человеке высоко и мерзость пред Богом (см. Лк. 16,15). Оставление словооправдания. Молчание перед обижающими, изученное в Евангелии. Отложение всех собственных умствований и приятие разума евангельского. Низложение всякого помысла, взимающегося на разум Христов. Смиренномудрие или духовное рассуждение. Сознательное во всем послушание Церкви. (4)

* * *

Истинное смирение – Божественное таинство, оно недоступно для постижения человеческого. Будучи высочайшей премудростью, оно представляется буйством для плотского разума.

Божественное таинство смирения открывает Господь Иисус верному ученику Своему, непрестанно приседящему у ног Его и внимающему Его животворящим глаголам. И открытое, оно пребывает сокровенным: оно неизъяснимо словом и языком земным. Оно для плотского разума непостижимо, непостижимо постигается разумом духовным и, постыженное, пребывает непостижимым.

Смирение – жизнь небесная на земле.

Благодатное, дивное видение величия Божия и бесчисленных благодеяний Божиих человеку, благодатное познание Искупителя, следование Ему с самоотвержением, видение погибельной бездны, в которую ниспал род человеческий, – вот невидимые признаки смирения, вот первоначальные чертоги этой духовной палаты, созданной Богочеловеком.

Смирение не видит себя смиренным. Напротив, оно видит в себе множество гордости. Оно заботится о том, чтоб отыскать все ее ветви, отыскивая их, усматривает, что и еще надо искать очень много.

Преподобный Макарий Египетский, нареченный Церковью Великим за превосходство своих добродетелей, особливо за глубокое смирение, Отец знаменоносный и Духоносный, сказал в своих возвышенных, святых, таинственных беседах, что даже самый чистый и совершенный человек имеет в себе нечто гордое.

Этот угодник Божий достиг высшей степени христианского совершенства, жил во времена, обильные святыми, видел величайшего из святых иноков Антония Великого – и сказал, что он не видел ни одного человека, который бы вполне и в точном смысле слова мог быть назван совершенным.

Ложное смирение видит себя смиренным, смешно и жалостно утешается этим обманчивым, душепагубным зрелищем.

Сатана принимает образ светлого ангела, его апостолы принимают образ апостолов Христовых (см. 2 Кор. 11, 13–15), его учение принимает вид учения Христова, состояния, производимые его обольщениями, принимают вид состояний духовных, благодатных: гордость его и тщеславие, производимые ими самообольщение и прелесть принимают вид смирения Христова.

Ах! Куда скрываются от несчастных мечтателей, от мечтателей, бедственно-довольных собой, своими состояниями самообольщения, от мечтателей, думающих наслаждаться и блаженствовать, куда скрываются от них слова Спасителя: блаженны плачущие ныне, блаженны алчущие ныне, и горе вам, пресыщенные ныне-горе вам, смеющиеся ныне (Лк. 6, 21,25).

Посмотри попристальнее, посмотри беспристрастно на душу твою, возлюбленнейший брат! Не вернее ли для нее покаяние, чем наслаждение! Не вернее ли для нее плакать на земле, в этой юдоли горестей, назначенной именно для плача, нежели сочинять для себя безвременные, обольстительные, нелепые, пагубные наслаждения!

Покаяние и плач о грехах доставляют вечное блаженство – это известно, это достоверно, это возвещено Господом. Почему же тебе не погрузиться в эти святые состояния, не пребывать в них, а сочинять себе наслаждения, насыщаться ими, удовлетворяться ими, ими истреблять в себе блаженную алчбу и жажду правды Божией, блаженную и спасительную печаль о грехах твоих и о греховности.

Алчба и жажда правды Божией – свидетели нищеты духа, плач – выражение смирения, его голос. Отсутствие плача, насыщение самим собой и наслаждение своим мнимодуховным состоянием обличают гордость сердца.

Убойся, чтоб за пустое, обольстительное наслаждение не наследовать вечного горя, обещанного Богом для насыщенных ныне самовольно, в противность воле Божией.

Тщеславие и чада его – ложные наслаждения духовные, действующие в душе, не проникнутой покаянием, созидают призрак смирения. Этим призраком заменяется для души истинное смирение. Призрак истины, заняв собой храмину души, заграждает для самой Истины все входы в душевную храмину.

Увы, душа моя, Богозданный храм истины! – приняв в себя призрак истины, поклонившись лжи вместо Истины, ты соделываешься капищем!

В капище водружен идол: мнение смирения. Мнение смирения – ужаснейший вид гордости. С трудом изгоняется гордость, когда человек и признает ее гордостью, но как он изгонит ее, когда она кажется ему его смирением?

В этом капище горестная мерзость запустения! В этом капище разливается фимиам кумирослужения, воспеваются песнопения, которыми увеселяется ад. Там помыслы и чувства душевные вкушают воспрещенную снедь идоложертвенную, упиваются вином, смешанным с отравой смертоносной. Капище, жилище идолов и всякой нечистоты, недоступно не только для Божественной благодати, для дарования духовного – недоступно ни для какой истинной добродетели, ни для какой евангельской заповеди.

Ложное смирение так ослепляет человека, что вынуждает его не только думать о себе, намекать другим, что он смирен, но открыто говорить это, громко проповедовать.

Жестоко насмехается над нами ложь, когда, обманутые ею, мы признаем ее за истину.

Благодатное смирение невидимо, как невидим податель его – Бог. Оно закрыто молчанием, простотой, искренностью, непринужденностью, свободой.

Ложное смирение – всегда с сочиненной наружностью: ею оно себя публикует.

Ложное смирение любит сцены: ими оно обманывает и обманывается. Смирение Христово облечено в хитон и ризу (см. Ин. 19.24), в одежду самую безыскусственную: покровенное этой одеждой, оно не узнается и не примечается человеками. Смирение – залог в сердце, святое, безыменное сердечное свойство, Божественный навык, рождающийся неприметным образом в душе от исполнения евангельских заповедей.

Действие смирения можно уподобить действию страсти сребролюбия. Зараженный недугом веры и любви к тленным сокровищам чем более накопляет их, тем делается к ним жаднее и ненасытнее. Чем он более богатеет, тем для себя самого представляется беднее, недостаточнее. Так и водимый смирением: чем более богатеет добродетелями и духовными дарованиями, тем делается скуднее, ничтожнее перед собственными взорами.

Это естественно. Когда человек не вкусил еще высшего добра, тогда собственное его добро, оскверненное грехом, имеет перед ним цену. Когда же он причастится добра Божественного, духовного, тогда без цены перед ним его добро собственное, соединенное, перемешанное со злом.

Дорог для нищего мешец медниц, собранных им в продолжительное время с трудом и утомлением. Богач неожиданно высыпал в его недра несметное число чистых червонцев, и нищий кинул с презрением мешец с медницами, как бремя, только тяготящее его.

Праведный многострадальный Иов по претерпении лютых искушений сподобился боговидения. Тогда он сказал Богу во вдохновенной молитве: я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя. – Какой же плод прозяб в душе праведника от Боговидения? Поэтому, – продолжает и заключает Иов свою молитву, – я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле (Иов 42,5–6).

Хочешь ли стяжать смирение? – Исполняй евангельские заповеди, вместе с ними будет вселяться в сердце твое, усвоиваться ему святое смирение, т. е. свойства Господа нашего Иисуса Христа.

Начало смирения – нищета духа, середина преуспеяния в нем – превысший всякого ума и постижения мир Христов, конец и совершенство – любовь Христова.

Смирение никогда не гневается, не человекоугодничает, не предается печали, ничего не страшится.

Может ли предаться печали тот, кто заблаговременно признал себя достойным всякой скорби?

Может ли устрашиться бедствий тот, кто заблаговременно обрек себя на скорби, кто смотрит на них как на средство своего спасения?

Возлюбили угодники Божии слова благоразумного разбойника, который был распят близ Господа. Они при скорбях своих привыкли говорить: достойное поделом нашим приняли… помяни нас, Господи, во Царствии Твоем (Лк. 23, 4142). Всякую скорбь они встречают признанием, что они достойны ее.

Святой мир входит в сердца их за словами смирения! Он приносит чашу духовного утешения и к одру болящего, и в темницу к заключенному в ней, и к гонимому человеками, и к гонимому бесами.

Чаша утешения приносится рукой смирения и распятому на кресте, мир может принести ему только уксус, смешанный с желчью (Мф. 27,34).

Смиренный не способен иметь злобы и ненависти, он не имеет врагов. Если кто-либо из человеков причиняет ему обиды, он видит в этом человеке орудие правосудия или Промысла Божия.

Смиренный предает себя всецело воле Божией. Смиренный живет не своей собственною жизнью, но Богом. Смиренный чужд самонадеянности, и потому он непрестанно ищет помощи Божией, непрестанно пребывает в молитве.

Ветвь плодоносная нагибается к земле, пригнетаемая множеством и тяжестью плодов своих. Ветвь бесплодная растет кверху, умножая свои бесплодные побеги.

Душа, богатая евангельскими добродетелями, глубже и глубже погружается в смирение и в глубинах этого моря находит драгоценные перлы – дары Духа. (4)

* * *

Не требуй от души своей излишнего; сиди при дверях покаяния с самоотвержением, как по всем отношениям вдовица, тем доказывай, что истинно желаешь смирения, от которого – покаяние; податель того и другого – один Бог. (6)

Естество наше повреждено грехом. По этой причине сердце каждого человека производит само собой в большом количестве плевелы. И потому кто видит возникающие в себе плевелы, никак не должен удивляться этому, как чему-нибудь необыкновенному, не должен приходить в недоумение и малодушие. Так быть должно! Плевелы сердечные делают свое: растут и растут, будучи выполоты, снова появляются. И мы должны делать свое: полоть и полоть плевелы. Таким положением укореняется в человеке смирение. К смирению нисходит милость Божия. Всесильный и всеблагой Бог неуклонно смотрит на нас. Он потому и попускает нам положение, приводящее нас к смирению, чтобы даровать нам свою милость. На все есть свое время: есть время для посева, опять другое для жатвы, для молочения, для превращения в муку, для печения, наконец, для вкушения хлеба. (6)

Смиренномудрие

Смиренномудрие есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия, от Христа. Смирение есть сердечное чувство, есть залог сердечный, соответствующий смиренномудрию. Сначала должно обучаться смиренномудрию, по мере упражнения в смиренномудрии душа приобретает смирение, потому что состояние сердца всегда зависит от мыслей, усвоившихся уму. Когда же делание человека осенится Божественной благодатью, тогда смиренномудрие и смирение в изобилии начнут рождать и усугублять друг друга, при споспешестве споспешника молитвы – плача. (1)

Добродетель, противоположная гордости и особенному выражению ее в самом духе человеческом – самомнению, – есть смирение. Как гордыня есть по преимуществу недуг нашего духа, грех ума, так и смирение есть благое и блаженное состояние духа, есть по преимуществу добродетель ума. По этой причине она весьма часто именуется в Священном Писании и в писаниях святых отцов смиренномудрием. Что такое смиренномудрие? Смиренномудрие есть правильное понятие человека о человечестве, следовательно, оно есть правильное понятие человека о самом себе. Прямое действие смирения, или смиренномудрия, заключается в том, что правильное понятие человека о человечестве и о самом себе примиряет человека с собою, с человеческим обществом, с его страстями, недостатками, злоупотреблениями, с обстоятельствами частными и общественными – примиряет с землею и небом. Добродетель – смирение – получила свое наименование от рождаемого ею внутреннего сердечного мира. Когда имеем в виду одно успокоительное, радостное, блаженное состояние, производимое в нас добродетелью, то называем ее смирением. Когда же намереваемся вместе с состоянием указать и на источник состояния, тогда именуем ее смиренномудрием.

Не подумайте, возлюбленные братия, чтоб данное нами определение, в котором смиренномудрие названо правильным образом мыслей человека вообще о человечестве и в частности о самом себе, было определением произвольным. Такое определение смирению и смиренномудрию указано Самим Господом. Он сказал: познаете истину, и истина сделает вас свободными (Ин. 8, 32). Но что такое духовная свобода, преподаваемая Истиной, как не святой благодатный мир души, как не святое смирение, как не евангельское смиренномудрие? Божественная Истина – Господь наш Иисус Христос (см. Ин. 14, 6). Он возвестил: Научитесь от Меня, от Божественной Истины, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. И, 29). Смиренномудрие есть образ мыслей человека о себе и о человечестве, внушенный и внушаемый Божественной Истиной. (4)

* * *

Воспоминание о смерти сопутствует смиренномудрому на пути земной жизни, наставляет его действовать на земле для вечности и, что чудно, самые действия его воодушевляет особенной благотворностью. Смиренномудрый действует для добродетели, а не по побуждению страстей и не для удовлетворения страстям; следовательно, действия его не могут не быть благодетельными для общества человеческого. Смиренномудрый видит себя ничтожной пылинкой среди громадного мироздания, среди времен, поколений и событий человеческих, протекших и грядущих. Ум и сердце смиренномудрого способны принять Божественное христианское учение и непрестанно преуспевать в христианских добродетелях; ум и сердце смиренномудрого видят и ощущают падение природы человеческой и потому способны признать и принять Искупителя.

Смиренномудрие не видит достоинств в падшей природе человеческой, оно созерцает человечество как превосходное создание Божие, но вместе созерцает и грех, проникший во все существо человека, отравивший это существо; смиренномудрие, признавая великолепие создания Божия, признает вместе и безобразие создания, искаженного грехом, оно постоянно сетует об этом бедствии. Оно смотрит на землю как на страну своего изгнания, стремится покаянием возвратить себе Небо, утраченное самомнением. (4)

* * *

Никто да не обольщает вас самовольным смиренномудрием (Кол. 2,18), – сказал святой апостол Павел.

Истинное смиренномудрие состоит в послушании и последовании Христу (см. Флп. 2,5–8).

Истинное смиренномудрие – духовный разум. Оно – дар Божий, оно – действие Божественной благодати в уме и сердце человека.

Может быть и произвольное смиренномудрие: его сочиняет для себя душа тщеславная, душа обольщенная и обманутая лжеучением, душа, льстящая самой себе, душа, ищущая лести от мира, душа, всецело устремившаяся к земному преуспеянию и к земным наслаждениям, душа, забывшая о вечности, о Боге.

Произвольное, собственного сочинения смиренномудрие состоит из бесчисленных разнообразных ухищрений, которыми человеческая гордость старается уловить славу смиренномудрия от слепотствующего мира, от мира, любящего свое, от мира, превозносящего порок, когда порок облечен в личину добродетели, от мира, ненавидящего добродетель, когда добродетель предстоит взорам его в святой простоте своей, в святой и твердой покорности Евангелию.

Ничто так не враждебно смирению Христову, как смиренномудрие своевольное, отвергшее иго послушания Христу и под покровом лицемерного служения Богу святотатственно служащее сатане.

Если мы будем непрестанно смотреть на грех свой, если будем стараться о том, чтоб усмотреть его подробно, то не найдем в себе никакой добродетели, не найдем и смиренномудрия.

Истинным смирением прикрывается истинная, святая добродетель, так закрывает целомудренная дева покрывалом красоту свою, так закрывается Святая Святых завесой от взоров народа.

Истинное смиренномудрие – характер евангельский, нрав евангельский, образ мыслей евангельский. (4)

Сновидения

Демоны употребляют для возмущения и повреждения душ человеческих сновидения, также и сами неопытные иноки, обращая внимание на свои сны, вредят себе, по этой причине необходимо сделать здесь определение значения сновидений в человеке, которого естество еще не обновлено Святым Духом.

Во время сна человеческого состояние спящего человека устроено Богом так, что весь человек находится в полном отдохновении. Это отдохновение так полно, что человек во время его теряет сознание своего существования, приходит в самозабвение. Во время сна всякая деятельность, сопряженная с трудом и производимая произвольно под управлением разума и воли, прекращается: пребывает та деятельность, которая необходима для существования и не может быть отделена от него. В теле кровь продолжает свое движение, желудок варит пищу, легкие отправляют дыхание, кожа пропускает испарину; в душе продолжают плодиться мысли, мечтания и чувствования, но не в зависимости от разума и произвола, а по бессознательному действию естества.

Из таких мечтаний, сопровождаемых свойственным мышлением и ощущениями, составляется сновидение. Оно часто бывает странным, как не принадлежащее к системе произвольных и намеренных мечтаний и размышлений человека, но являющееся самопроизвольно и самонравно по закону и требованию естества. Иногда сновидение носит на себе несвязный отпечаток произвольных размышлений и мечтаний, а иногда оно бывает последствием нравственного настроения. Таким образом, сновидение само по себе не может и не должно иметь никакого значения. Смешно же и вполне нелогично желание некоторых видеть в бреднях сновидений своих предсказание своей будущности, или будущности других, или какое-нибудь другое значение.

Как быть тому, на существование чего нет никакой причины?

Демоны, имея доступ к душам нашим во время бодрствования нашего, имеют его и во время сна. И во время сна они искушают нас грехом, примешивая к нашему мечтанию свое мечтание. Также, усмотрев в нас внимание ко снам, они стараются придать нашим снам занимательность, а в нас возбудить к этим бредням большее внимание, ввести нас мало-помалу в доверие к ним. Такое доверие всегда сопряжено с самомнением, а самомнение делает наш умственный взгляд на нас самих ложным, отчего вся деятельность наша лишается правильности: это-то демонам и надо. Преуспевшим в самомнении демоны начинают являться в виде Ангелов света, в виде мучеников и преподобных, даже в виде Божией Матери и Самого Христа, ублажают их жительство, обещают им венцы небесные, этим возводят на высоту самомнения и гордыни.

Такая высота есть вместе и погибельная пропасть. Нам надо знать и знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатью, мы не способны видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов. Как во время состояния бодрости постоянно и непрестанно возникают в нас помыслы и мечтания из падшего естества или приносятся демонами, так и во время сна мы видим только мечты по действию падшего естества и по действию демонов.

Как утешение наше во время бодрствования нашего состоит из умиления, рождающегося от сознания грехов своих, от воспоминания о смерти и о суде Божием – только эти помыслы возникают в нас от живущей в нас благодати Божией, насажденной святым Крещением, и приносятся нам Ангелами Божиими сообразно нашему состоянию кающихся, так и во сне весьма редко, при крайней нужде, представляют нам Ангелы Божии или кончину нашу, или адскую муку, или грозный присмертный и загробный суд. От таких сновидений мы приходим к страху Божию, к умилению, к плачу о себе. Но такие сновидения даются весьма редко подвижнику или даже явному и лютому грешнику по особенному неведомому смотрению Божию, даются весьма редко не по скупости к нам Божественной благодати – нет! По той причине, что все случающееся с нами вне общего порядка приводит нас в самомнение и колеблет в нас смирение, столь необходимое для нашего спасения.

Воля Божия, в исполнении которой заключается спасение человека, изображена в Священном Писании так ясно, так сильно, так подробно, что содействие спасению человеков нарушением общего порядка делается наиболее излишним и ненужным. Просившему воскрешения мертвецу и послания его к братиям для увещания их к переходу с широкого пути на тесный сказано: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Когда же просивший возразил: нет!., но если кто из мертвых придет к ним, покаются, – то получил в ответ: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 29–31).

Опыт показал, что многие, сподобившиеся во сне видений мытарств, страшного суда и других загробных ужасов, были потрясены видением на краткое время, потом рассеялись, забыли о виденном и вели жизнь беспечную, напротив, не имевшие никаких видений, но поучавшиеся тщательно в Законе Божием постепенно пришли в страх Божий, достигли духовного преуспеяния и в радости, рождаемой извещением спасения, перешли из земной юдоли скорбей в блаженную вечность…

Преподобный Кассиан Римлянин повествует о некотором иноке, уроженце месопотамском, что он проводил самую уединенную и постническую жизнь, но погиб от обольщения бесовскими сновидениями. Демоны, усмотрев, что инок обращал мало внимания на свое духовное развитие, а устремил все внимание на телесный подвиг и дал ему, а следовательно, и себе цену, начали представлять ему сновидения, которые по злохитрости бесовской сбывались на самом деле.

Когда инок утвердился в доверенности к своим сновидениям и к себе, то диавол представил ему в великолепном сновидении иудеев наслаждающимися небесным блаженством, а христиан томимыми в адских муках. При этом демон – разумеется, в образе ангела или какого-то ветхозаветного праведника – дал совет иноку принять иудейство для получения возможности принять участие в блаженстве иудеев, что инок без малейшего промедления и исполнил. – Достаточно сказанного для объяснения возлюбленным братьям нашим, современным инокам, сколько безрассудно внимать, тем более доверять снам и какой страшный вред может родиться от доверия к ним. От внимания к сновидениям непременно вкрадывается в душу доверие к ним, и потому самое внимание строго воспрещается.

Естество, обновленное Святым Духом, управляется совершенно иными законами, нежели естество падшее и коснящее в своем падении. Правитель человека обновленного – Святой Дух. «На них же осияла Божественного Духа благодать, – сказал преподобный Макарий Великий, – и во глубине ума их водворилася: сим Господь яко душа есть». И в бодрствовании и во сне они пребывают в Господе, вне греха, вне земных и плотских помышлений и мечтаний. Помышления и мечтания их, находящиеся во время сна вне управления разумом и волею человеческими, действующие в прочих человеках бессознательно, по требованию естества, действуют в них под водительством Духа, и сновидения таких людей имеют духовное значение. Так, праведный Иосиф во сне был научен таинству вочеловечения Бога-Слова; во сне повелено ему бежать в Египет и возвратиться из него (см. Мф. гл. 1–2).

Сновидения, посылаемые Богом, носят в самих себе неотразимое убеждение. Это убеждение понятно для святых Божиих и непостижимо для находящихся еще в борьбе со страстями. (7)

Соблазн

Горе миру от соблазнов (Мф. 18, 7), – предвозвестил Господь; по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Мф. 24, 12). Пришествие соблазнов входит в непостижимое для нас предопределение Божие: надобно придти соблазнам (Мф. 18, 7), – изрек Господь. Человеку по искуплении его предоставлена свобода в избрании добра и зла, как она была предоставлена ему по сотворении. Человек как по сотворении избрал, так и по искуплении избирает большей частью зло. Посреди рая явилось зло облеченным в личину добра для удобности к обольщению, оно является в недре Святой Церкви прикрытым и разукрашенным, в приманчивом разнообразии соблазнов, называя их невинными развлечениями и увеселениями, называя развитие плотской жизни и уничижение Святого Духа преуспеянием и развитием человечества. Люди будут развращены умом по причине благоволения их неправде, невежды в вере, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся (2 Тим. 3,8,5). Для получивших эту силу и произвольно отвергших ее трудно возвращение ее (см. Евр. 10, 26) по причине утраты самого благого произволения, что непременно следует за намеренным пренебрежением дара Божия. Вид благочестия могут кое-как слепить ухищрения человеческие, но восстановление силы благочестия принадлежит Тому, Кто облекает человеков силою свыше (Лк. 24, 49). Состарившееся, изветшавшее древо нередко бывает покрыто и украшено густым покровом зеленых листьев, еще выражает объемистым стволом крепость и здравие, но внутренность его уже истлела: первая буря сломит его. (1)

* * *

Благое произволение человека укрепляется вдали от соблазнов, получает необыкновенную твердость и силу; напротив, оно, будучи приближено к соблазнам, начинает мало-помалу ослабевать и наконец совершенно извращается. Так, лед на морозе крепнет более и более, но будучи подвергнут влиянию тепла, тает и исчезает. Братия! Подобает нам удаляться от знакомства с женами, особенно близкого, от частых свиданий и беседы с ними. Вознамерившиеся победить естество! Поймите, что эта победа невозможна, если мы будем подвергать себя непрестанно влиянию естества и возбуждать в себе действие его. (1)

* * *

Не должно подавать ближним никакого соблазна своим поведением. Потому сохраняй по душе и по телу благоговение. Будь скромен и прост в словах и телодвижениях, в домашней твоей жизни будь воздержен, целомудрен, не дерзок, по душе будь кроток, ко всем любовен, правдив, мудр, никак не допускай себе лукавства и лицемерия; вместо них имей веру, которая научит тебя, что мир и судьбы каждого человека управляются Промыслом Божиим, а не ухищрениями разума человеческого и что по этой причине должно наблюдать кроткую христианскую правоту в делах, словах и помышлениях. (2)

Совершенство

Спаситель мира указал два пути, два образа жизни для верующих в Него: путь или жительство, доставляющие спасение, и путь или жительство, доставляющие совершенство. Последние путь и жительство Господь назвал последованием Себе, так как они служат точнейшим выражением учения, преподанного Господом, и посильным подражанием тому роду жизни, который проводил Господь во время Своего земного странствования. Условия спасения заключаются в вере во Христа (см. Ин. 3, 36; 17, 3), в жительстве по заповедям Божиим (см. Мф. 19,17; Мк. 10, 19) и во врачевании покаянием недостатков исполнения заповедей (см. Лк. 13,3,5): следовательно, спасение предоставлено, и оно возможно всем при обязанностях и служениях посреди мира, не противных Закону Божию. К последованию Господу некоторые были призваны Самим Господом, как апостолы; но вообще последование Господу предоставлено Господом на произвол каждого, что явствует из всех мест Евангелия, где Господь говорит об этом предмете. Если кто хочет идти за Мною (Мф. 16, 24), если хочешь быть совершенным (Мф. 19, 21), если кто приходит ко Мне (Лк. 14, 26), – говорит Господь в начале учения о последовании и христианском совершенстве. Принятие на себя жительства зависит от произвола, но условия для жительства предписаны уже Господом; без сохранения этих условий последование Господу не может состояться. Условия последования или пути и жительства, ведущие к совершенству, Господь изобразил так; если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16,24). Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах (Мф. 19, 21); и приходи, последуй за Мною, взяв крест (Мк. 10, 21). Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником; и кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником. Кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником (Лк. 14,26–27,33). Здесь предписаны именно те условия, из которых составляются существенные обеты монашества; монашество, как мы сказали, в начале своем было не что иное, как уединенное, отдаленное от молвы жительство христиан, стремившихся к христианскому совершенству. Христиане многолюдной и богатой Александрии удалились в предместья города по наставлению святого евангелиста Марка; то же самое наставление дает святой апостол Павел и всем христианам, желающим вступить в теснейшее общение с Богом. Ибо вы, – говорит он, – храм Бога живого, как сказам Бог: вселюсь в них и буду ходить в них; и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас. И буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями, говорит Господь Вседержитель (2 Кор. 6, 16–18). Святой Иоанн Лествичник относит это призвание именно к монахам. (1)

* * *

Спасение возможно при сохранении имения, в жизни посреди мира для снискания совершенства требуется предварительное отрешение от мира. Спасение необходимо для всех – снискание совершенства предоставлено произволяющим. Образец христианского совершенства мы видим в святых апостолах, как засвидетельствовал о себе и о них святой апостол Павел, сказав: кто из нас совершен, так должен мыслить (Флп. 3,15), что совершенство христианское, будучи жительством в Боге, есть бесконечное поприще преуспеяния, как бесконечен Бог (см. Флп. 3,20,12). (2)

* * *

Христианское совершенство есть дар Божий, а не плод человеческого труда и подвига, подвигом доказывается только действительность и искренность желания получить дар: подвигом, который обуздывает и укрощает страсти, естество человеческое делается способным и предуготовляется к принятию дара. От человека зависит очистить и украсить – и то с помощью Божией – обитель в себе для Бога, пришествие Бога в эту обитель зависит единственно от Божия благоволения (см. Ин. 14,32). (2)

* * *

Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди (Мф. 19, 17), – сказал Господь наш Иисус Христос некоторому юноше, который… вопросил Господа: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? (Лк. 18,18) – то есть что мне делать доброе, чтобы спастись?

Когда вопросивший снова вопросил: какие бы то были заповеди? – Господь указал ему как иудею, веровавшему в истинного Бога, на заповеди Божии по отношению к ближнему. Юноша отвечал, что он сохранил все эти заповеди, и затем снова вопрошает: что есмь еще не докончал – чего еще недостает мне? Господь сказал: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною, взяв крест (Мф. 19, 20–21; Мк. 10, 21; Лк. 18, 22).

Из ответов Господа юноше мы научаемся, что два блаженных состояния уготованы Господом для верующих в Него: состояние спасения и состояние христианскаго совершенства. Из этих же ответов Господа со всей ясностью усматривается, что блаженное состояние спасения доступно для всех вообще христиан; но совершенство могут получить только те христиане, которые единовременно раздадут имение свое нищим и, отрешившись от всех связей с миром, последуют Христу, взяв крест, т. е. подвергшись с усердием и любовью всем лишениям, всем бесчестиям и бедствиям, которые им будут попущены, как подобает истинным удам Христовым, отвергнув все оправдания, представляемые плотским мудрованием, враждебным Христу, враждебным крестоношению…

Что значит христианское совершенство? Перед этим вопросом удобнее молчание, нежели ответ; удобнее плач, нежели витийство. Что может сказать нищий о великолепных царских чертогах, в которые доступ постоянно ему возбраняется по причине его рубищ, по причине его зловония и нищеты, по причине его совершенной неспособности явиться приличным образом в царском чертоге? Если этому нищему приводилось посмотреть на наружность царского дома или часто видеть ее, то такое зрелище должно только усугубить скорбь нищего, для которого бедственное положение его кажется тем отяготительнее, чем великолепнее и богаче предметы, недосягаемые для наслаждения ими, досягают его зрения.

Такой нищий правильно поступит, если, отказавших от суетных мечтаний о недоступном для него чертоге, позаботится об узнании средств, как доставить себе насущный хлеб, и о самом доставлении этого насущного хлеба. И нам, братия, связанным мирскими попечениями и обязанностями, гораздо вернее позаботиться о нашем спасении, тщательно исполнять заповеди Божии, нежели мечтать и мудрствовать о христианском совершенстве. Такие мечты, такое мудрование почти всегда бывают ошибочны, потому что о духовном, т. е. о совершенном, христианине может рассуждать только один духовный, понять его и оценить может только один духовный (см. 1 Кор. 2, 15). Кого мир признал святыми? Кого он ублажил и превознес похвалами? Лжепророков, лжеучителей, лицемеров (см. Лк. 6, 26). Как он поступил с истинными святыми Божиими? Он отверг их, осыпал поношениями, клеветами, преследовал их как врагов человеческого общества, подверг тягчайшим гонениям и скорбям (см. Лк. 6, 23; Мф. 23, 34). Воззрим, братия, на путь, который указан Господом к христианскому совершенству! Ужей самый путь этот для нас недоступен и непостижим. Господь заповедует пожелавшему направиться к снисканию совершенства не постепенное подаяние милостыни, как это требуется от спасающихся, но повелевает единовременно продать все имение и всю цену, полученную за него, единовременно же, с большой поспешностью раздать нищим; таким образом прервать все связи с миром, все отношения к миру и последовать Христу, взяв крест. Что значит взять крест и последовать Христу? Взять крест – значит с верой и любовью облобызать все лишения, все гонения, скорби и поношения от мира, как подъял их Христос; взять крест – значит распять плоть со страстями и похотями, жить во плоти не для плоти, умерщвлять деяния плотские Духом, Духом жить, Духом управляться (Гал. 5, 24–25; Рим. 8, 12–13). Что же значит христианское совершенство? Это ощутительное и явное обновление христианина Святым Духом, могущее совершиться только над тем, кто умер для греха и для мира на Кресте Христовом. Человек, обновленный Духом, делается богоносцем, делается храмом Бога и Священником, священнодействующим в этом Храме, поклоняющимся Богу Духом и Истиной. Такого совершенства в разных степенях сподобились апостолы и все прочие святые Божии (см. Кол. 1,28; Флп.3,15).

Благословенны избранники Божии, призванные Богом к совершенству! Но поистине счастливы и те, которым милосердый Господь дарует спасение. К этому счастью, братия, призваны все мы, без исключения. Путь к спасению указан нам Господом со всею ясностью. Кто доселе не радел о спасении своем, тот отныне может позаботиться о нем. Доколе поприще земной жизни не прекращено для человека, дотоле покаяние, а следовательно, и спасение для него вполне возможны. Перестанем унывать, перестанем пребывать в нерадении, чтобы не подкралась к нам неожиданно смерть, как тать в ночи, и не отняла у нас возможности стяжать от Бога дар спасения, столько необходимый нам для вечности. Будьте готовы, – говорит нам Спаситель наш, – ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий, и воздаст каждому по делом его (Мф. 24, 44; 16, 27). Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами. А вне – псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и идолослужители, и всякий любящий и делающий неправду (Откр. 22, 14–15). (4)

Трудно в нашем состоянии падения получить ясное понятие о состоянии совершенства, в котором были созданы наши праотцы душой и телом. О святом теле и святой душе их невозможно нам заключать по нашим душам и телам, пораженным и убитым греховной смертью. Они начали существовать непорочными и святыми, а мы начинаем существовать оскверненными и грешными. Они были бессмертны душой и телом, а мы рождаемся умерщвленные душой, с семенем смерти в теле, которое раньше или позже, но непременно принесет плод свой – видимую нами смерть тела. Они находились в непрестанном мире сами с собой, со всем, что их окружало, в непрестанном духовном наслаждении, в созерцании изяществ мироздания, в богомыслии, в боговидении, а мы волнуемся и раздираемся различными греховными страстями, потрясающими и терзающими и душу, и тело, непрестанно боремся сами с собой и со всем, что нас окружает, страдаем и мучаемся или находим наслаждение в наслаждениях скотов и зверей; все вокруг нас находится в ужаснейшем смущении, в неумолкающем и по большей части в суетном труде, в плинфоделании и рабстве фараоновом. Одним словом, мы – падшие и погибшие от самого рождения нашего, а они были святы и блаженны с самого сотворения своего. Все условия нашего существования и первоначального существования наших праотцев – далеко, далеко различны. (5)

Совесть

Совесть – чувство духа человеческого, тонкое, светлое, различающее добро от зла. Это чувство яснее различает добро от зла, нежели ум. Труднее обольстить совесть, нежели ум. И с обольщенным умом, подкрепляемым грехолюбивой волей, долго борется совесть.

Совесть – естественный закон. Совесть руководствовала человека до Закона письменного. Падшее человечество постепенно усваивало себе неправильный образ мыслей о Боге, о добре и зле: лжеименный разум сообщил свою неправильность совести. Письменный Закон сделался необходимостью для руководства к истинному богопознанию и к богоугодной деятельности.

Учение Христово, запечатленное святым Крещением, исцеляет совесть от лукавства, которым заразил ее грех (см. Евр. 10, 22). Возвращенное нам правильное действие совести поддерживается, возвышается последованием учению Христову. Здравое состояние и правильное действие совести возможно только в недре Православной Церкви, потому что всякая принятая неправильная мысль имеет влияние на совесть, уклоняет ее от правильного действия.

Потемняют, притупляют, заглушают, усыпляют совесть произвольные согрешения. Всякий грех, не очищенный покаянием, оставляет вредное впечатление на совести. Постоянная и произвольная греховная жизнь как бы умерщвляет ее. Умертвить совесть невозможно. Она будет сопровождать человека до Страшного суда Христова, там обличит ослушника своего.

По изъяснению святых отцов, соперник человека, упоминаемый в Евангелии, – совесть (Мф. 5, 25). Точно: она соперник! Потому что сопротивляется всякому противозаконному начинанию нашему. Сохраняй мир с этим соперником на пути твоем к небу во время земной жизни, чтобы он не сделался твоим наветником в то время, как будет решаться вечная твоя участь.

Говорит Писание: верный свидетель спасает души (Притч. 14, 25). Свидетель верный – непорочная совесть: она избавит душу, внимающую советам ее, от согрешений до наступления смерти и от вечных мук по смерти.

Как лезвие ножа натачивается камнем, так совесть натачивается Христом: она просвещается изучением и изощряется исполнением евангельских заповедей. Просвещенная и изощренная Евангелием совесть подробно и ясно показывает человеку его согрешения – и самые малейшие.

Не делай насилия сопернику – совести! Иначе лишишься духовной свободы: грех пленит тебя и свяжет. Сетует пророк от лица Божия о попирающих совесть, наветующих самим себе: соодоле Ефрем соперника своего, попра суд, яко нача ходити вслед суетных (Ос. 5, 11) .

Острие совести очень нежно, его надо хранить и хранить. Хранится оно, когда человек исполняет все требования совести, а нарушение какого-либо требования по немощи или увлечению омывает слезами покаяния.

Не думай ни о каком грехе, что он маловажен: всякий грех есть нарушение закона Божия, противодействие воле Божией, попрание совести. От безделицы, от ничтожных с виду согрешений переходим постепенно к великим грехопадениям. Что значит это? Велик ли это грех? Что это за грех? Это не грех! – так рассуждает небрегущий о спасении своем, когда он решается вкусить запрещенной законом Божиим греховной снеди. Основываясь на таком неосновательнейшем суждении, он непрестанно попирает совесть.

Острие ее притупляется, свет ее тускнет, в душе разливаются мрак и холод небрежения и нечувствия. Нечувствие делается, наконец, обыкновенным состоянием души. Часто бывает она удовлетворенной им, часто признает его состояние угодным Богу, спокойствием совести, а оно – утрата ощущения своей греховности, утрата ощущения благодатной духовной жизни, усыпление и слепота совести.

При таком состоянии, при страшном омрачении и нечувствии различные грехи свободно входят в душу, устраивают в ней логовище для себя. Грехи, закосневая в душе, обращаются в навыки, столь же сильные, как природа, а иногда более сильные, нежели природа. Греховные навыки называются страстями. Человек не замечает того, – а он неприметным образом окован отовсюду грехом, в плену у него, в рабстве.

Кто, пренебрегая постоянно напоминаниями совести, допустил себе впасть в рабство греха, тот только с величайшим трудом при содействии особенной помощи Божией сможет расторгнуть цепи этого рабства, победить страсти, обратившиеся как бы в природные свойства.

Возлюбленнейший брат! Со всевозможным вниманием и тщанием храни совесть. Храни совесть по отношению к Богу: исполняй все повеления Божии, как видимые всем, так и никому не видимые, видимые и ведомые только одному Богу и твоей совести. Храни совесть по отношение к ближнему: не довольствуйся одной благовидностью твоего поведения к ближним! Ищи от себя, чтобы сама совесть твоя удовлетворялась этим поведением. Она будет тогда удовлетворяться, когда не только дела, но и сердце твое будут поставлены в отношение к ближнему, заповеданное Евангелием. Храни совесть к вещам, удаляясь излишества, роскоши, небрежения, помня, что все вещи, которыми ты пользуешься – творения Божии, дары Божии человеку. Храни совесть к самому себе. Не забывай, что ты – образ и подобие Бога, что ты обязан представить этот образ в чистоте и святости Самому Богу. Горе, горе, если Господь не узнает Своего образа, не найдет в нем никакого сходства с Собой. Он произнесет грозный приговор: не знаю вас (Мф. 25, 12). Непотребный образ будет ввергнут в неугасающий пламень геенны.

Бесконечная радость обымет ту душу, на которую воззрев, Господь признает в ней сходство с Собой, увидит в ней ту красоту, которую Он по бесконечной благости Своей усвоил ей при сотворении, восстановил и умножил при искуплении, которую повелел соблюдать в непорочной целости удалением от всякого греха, хранением всех евангельских заповедей.

Неумолкающий, нелицеприятный блюститель и напоминатель такого удаления и хранения – совесть. (1)

* * *

Придет то страшное время, настанет тот страшный час, в который все грехи мои предстанут обнаженными перед Богом-Суди-ей, перед Ангелами Его, перед всем человечеством. Предощущая состояние души моей в этот грозный час, исполняюсь ужаса. Под влиянием живого и сильного предощущения с трепетом спешу погрузиться в рассматривание себя, спешу поверить в книге совести моей отмеченные согрешения мои делом, словом, помышлением.

Давно не читанные, застоявшиеся в шкафах книги пропитываются пылью, истачиваются молью. Взявший такую книгу встречает большое затруднение в чтении ее. Такова моя совесть. Давно не пересматриваемая, она с трудом могла быть открыта. Открыв ее, я не нахожу ожидаемого удовлетворения. Только крупные грехи значатся довольно ясно, мелкие письмена, которых множество, почти изгладились – и не разобрать теперь, что было изображено ими.

Бог, один Бог может побледневшим письменам возвратить яркость и избавить человека от совести лукавой (см. Евр. 10, 22). Один Бог может даровать человеку зрение грехов его и зрение греха его – его падения, в котором корень, семя, зародыш, совокупность всех человеческих согрешений.

Призвав на помощь милость и силу Божию, призвав их на помощь теплейшей молитвой, соединенной с благоразумным постом, соединенной с плачем и рыданием сердца, снова раскрываю книгу совести, снова всматриваюсь в количество и качество грехов моих, всматриваюсь, что породили для меня сделанные мной согрешения. (2)

* * *

Таинственное знание и ощущение веры соблюдается чистотой совести.(2)

* * *

Почему вы говорите, что вы недостойны моего расположения и даже снисхождения? Я – не что иное, как непотребный грешник, имеющий крайнюю нужду в милосердии Божием, без которого верный мой удел – ад. Мой Бог говорит мне: какою мерою мерите, такою и вам будут мерить, и каким судом судите, таким будете судимы (Мф. 7,2). Нуждаясь в милости Бога моего, нуждаясь в ней в полной мере, имею для ближнего моего одну милость. Внимая совести моей, когда она взвешивает и ценит мое достоинство, желаю, чтоб она поставляла меня ниже всех преступников. Осуждаемый совестью моею, я не могу судить ближнего, тем более осуждать кого-либо. Хорошо быть у ног ближних своих образом своих мыслей, тогда делается доступным для человека Евангелие Христово. (6)

Совет

Общество, беседа с людьми благочестивыми приносят существенную пользу. Но для совета, для руководства недостаточно быть благочестивым, надо иметь духовную опытность, а более всего духовное помазание. Таково об этом предмете учение Писания и отцов. Советник благочестивый, но неопытный скорее может смутить, нежели принести пользу. Не только из среды мирян – из среды монашествующих крайне трудно найти советника, который бы, так сказать, измерил и взвесил душу, с ним советующуюся, и из нее, из ее достояния, преподал бы ей совет. Ныне советники и руководители больше преподают совет из себя и из книги. А первого рода совет, тот-то особенно полезен и действителен, он близок к душе, ищущей приютиться под сенью совета, – своего ей; это она чувствует. Святой Исаак сказал: «Ничего нет каждому полезнее, как совет свой». А совет чуждый, хотя по виду состоящий из благих и разумных слов, приносит душе лишь мучение, расстройство. Она чувствует его несообразность, чувствует, что он чужд ей. Иной пустослов, – говорит Писание, —уязвляет, как мечом, а язык мудрых – врачует (Притч. 12,18).

Прибегайте больше к чтению святых отцов; пусть они руководствуют вас, напоминают вам о добродетели, наставляют на путь Божий. Этот образ жительства принадлежит нашим временам: он заповедан, предан нам святыми отцами позднейших веков. Жалуясь на крайний недостаток в богопросвещенных наставниках и советниках, они повелевают ревнителю благочестия руководствоваться в жизни своей отеческими писаниями. Совет святых – разум (Притч. 9,10). (6)

Сон

Куда уходят все помышления и чувствования спящего человека? Что это за таинственное состояние – сон, при котором душа и тело живы и вместе с тем не живут, чужды сознания своей жизни, как бы мертвые? Сон так же непонятен, как и смерть. Во время его покоится душа, забывая самые лютые горести и бедствия земные, в образ своего вечного покоя; а тело!., если оно восстает от сна, то непременно воскреснет и из мертвых. (1)

Вставай с одра твоего, как воскресающий из мертвых, ложись на одр твой, как бы в гроб: сон есть изображение смерти, а темнота ночи – предвестница темноты могильной, после которой воссияет радостный для рабов Христовых и страшный для врагов Его свет воскресения. (1)