После поражения в 1945 году германской промышленности пришлось буквально заново восстанавливаться. Закон № 10 Контрольного совета «Наказание лиц, виновных в военных преступлениях, преступлениях против мира и человечности» давал оккупационным властям широкие полномочия для отставки руководящих кадров. Он гласил: «Любой человек независимо от национальности или компетенции считается совершившим преступление, как определено в параграфе 1 данной статьи, если он был а) руководителем или б) участником любого подобного преступления или приказал или подстрекал к таковым преступлениям или в) добровольно участвовал в них или г) был связан с планами либо с предприятиями, участвующими в их исполнении, или д) был членом какой-либо организации или группы, связанной с исполнением любого такого преступления, или е) в соответствии с параграфом 1(а) [преступление против мира], если он занимал высокое политическое, гражданское или военное [включая Генеральный штаб] положение в Германии или в одной из ее союзниц, принимающих участие в военных действиях, или ее сателлитах или имел высокое положение в финансовой, промышленной или экономической жизни любой из этих стран».

 

Особенно много руководителей и предпринимателей, отстраненных от управления, было в тяжелой промышленности. Концерны Круппа и Клёкнера лишились всех директоров своих предприятий; «Маннесман Рёренверке» всех, кроме одного; компания «Хёш» всех, кроме одного заместителя директора. Из ведущих предприятий Рура неприкосновенным остался лишь директорат «Гуте Хоффнунгсхютте».

Предприятиям приходилось удовлетворяться новыми, зачастую совершенно неопытными людьми. Например, во главе руководства концерна Круппа из-за ареста Альфрида Круппа фон Болена и семи директоров и их заместителей пришлось встать брату Альфрида Бертольду.

Концерну Клёкнера предстояло нанять 75 новых руководителей. Из-за огромного дефицита опытных руководящих кадров к моменту написания этой главы было заполнено только 47 вакансий.

Декартелизация и совместное управление значительно сократили ряды промышленников высокого ранга. Исчез стимул стать промышленным королем, поскольку сами королевства стали гораздо меньше, чем в «золотой век» семейных предприятий с их патерналистским подходом, а права предпринимателя были сильно урезаны действующим в Германии законом о «совместном управлении» в угольной, металлургической и сталелитейной промышленности. Вместо бывшего полновластного владельца-предпринимателя или генерального директора теперь руководство заводом осуществлял триумвират, который включал в себя предпринимателя или управляющего, технического директора и управляющего кадрами из рядов профсоюза. Помимо этого триумвирата, в руководстве принимал участие Рабочий совет, куда входили представители рабочих и служащих предприятия. Половину правления в названных областях промышленности занимают выборные лица от рабочего коллектива.

 

Этот обзор состояния германской промышленности имел бы лишь историческое значение, если бы не касался жизненно важного вопроса: куда пойдет германская индустрия? Возможно ли, что в случае очередного экономического кризиса ее соблазнит своими лживыми обещаниями новый Гитлер? Извлекло ли урок из ошибок прошлого сегодняшнее поколение предпринимателей, в основном молодых людей?

Поскольку сразу после поражения рейха в 1945 году оккупационные власти полностью приняли на себя все руководство экономикой Германии, участие германской индустрии в установлении демократического порядка может проявляться только постепенно, но даже и тогда лишь в странно измененном виде. Учитывая кадровые чистки, демонтаж, демонополизацию и децентрализацию управления, новые руководящие кадры могут действовать лишь в духе осторожного эксперимента. Пытаясь оценить новую историческую эпоху, человек может руководствоваться лишь знаками и симптомами. Экономическая депрессия является серьезным испытанием. Прежде всего поговорим об этих знаках и симптомах, проявляющихся в резко суженном мире непосредственных интересов промышленников, а затем проследим в более широкой перспективе их значение по отношению к государству и всеобщему благосостоянию.

 

Молодое поколение германских промышленных лидеров имеет бесспорного учителя и наставника в лице Йозефа Виншуха, одного из самых известных немецких писателей на темы экономики, недавно ставшего предпринимателем в войлочной индустрии. Они прислушиваются к нему с необыкновенным вниманием, тем более что ему не только есть что сказать, но что он – один из них. Написанную им и часто переиздаваемую книгу «Шесть тезисов для молодого предпринимателя» они воспринимают как руководство в своей деятельности. Вот их краткое описание:

«1. Молодой предприниматель должен обладать желанием стать предпринимателем, понимая и принимая все последствия, вытекающие из его призвания и работы… Без свободного предпринимательства не может быть политической свободы. Нарушение свободы предпринимательства означает начало процесса, в результате которого появляется тоталитарное государство, которое уничтожит даже профсоюзы…

2. Молодой предприниматель должен постоянно учиться для того, чтобы уметь объяснить народу свои цели. Существует уже шесть профсоюзных школ и множество социологических школ, но пока что у нас отсутствуют учебные заведения для предпринимателей, такие как в Соединенных Штатах.

3. Молодые предприниматели должны устанавливать между собой товарищеские отношения. Чувство товарищества должно преобладать над узкой преданностью исключительно своей отрасли [промышленности].

4. Молодому предпринимателю следует как можно раньше войти в состав комитетов и правления организаций, представляющих их интересы, и активно сотрудничать в них. Разумеется, он должен обладать критическим чутьем, что поможет ему выбрать наиболее серьезную и ответственную организацию, а не удовлетворяться шаблонной деятельностью различных обществ, ассоциаций и кружков.

5. Молодой предприниматель не должен быть отделенным от рабочего. Многие предприниматели допустили политическую и социальную ошибку, когда не попытались извлечь пользу из закона о Рабочем совете [Веймарской республики] и позволили выхолостить из него все положительные стороны. [Новый] закон о Рабочем совете необходимо всячески поддерживать и использовать для укрепления постоянно растущего социального партнерства на конкретных предприятиях.

6. Молодой предприниматель должен искать связи с Третьей силой. Под Третьей силой подразумеваются [ «белые воротнички»] служащие и чиновники, профессиональные рабочие и мастеровые, фермеры, педагоги и портные; словом, широкий и разнообразный средний класс, в недрах которого развились прекрасные немецкие качества. Не может быть ничего хуже, чем современный кастовый дух новоявленных удачливых предпринимателей… Молодой предприниматель. должен быть полон желания принимать участие в жизни своего родного города или земли. Участие в общинном парламенте, в общинном и городском советах дает превосходное образование в области социальных отношений.

 

Сегодняшние предприниматели послушно восприняли совместное управление в трех важнейших отраслях промышленности. Не один я заметил их готовность честно приспособиться к такому радикальному новшеству; со мной согласны все американцы, посещавшие Рур во время моего пребывания в Германии. Благодаря совместному управлению представители рабочих имеют возможность быть в курсе финансовой деятельности крупных концернов. Сегодня ни один промышленный магнат не посмеет направить деньги компании потенциальному Гитлеру, поскольку рабочие сразу это заметят и воспрепятствуют осуществлению этого замысла.

 

Национальный союз объединений германских предпринимателей, одна из самых важных экономических организаций новой Германии, в марте 1953 года издал документ, содержащий 60 страниц и озаглавленный «Размышления о социальном порядке». В кратком предисловии ее президент Вальтер Раймонд указывает, что «Национальный союз надеется и убежден, что подавляющее большинство германского населения поймет и одобрит наши принципы».

Я привожу несколько положений этого документа, чтобы показать умонастроение людей, руководящих этой влиятельной организацией:

«Наша западнохристианская культура основана на признании дуалистической природы человека – это индивид, ответственный перед собой, но также осознающий свои социальные обязанности, проистекающие из непреложного миропорядка. Это понимание указывает путь к справедливому общественному устройству.

Немецкий предприниматель, являясь важной составной частью общественного порядка, верит в фундаментальное политическое право каждого гражданина на свободу: на защиту личности, свободу мнений, свободу прессы, свободу собраний, равенство всех перед законом…

Немецкий предприниматель также убежден в незыблемости социальных и экономических прав личности: права на работу, отпуск и отдых, защиту материнства, экономическое обеспечение в старости, в случае безработицы или профессиональной инвалидности.

Предприниматель стремится посильно помогать особо одаренным людям, помогать приобретению личной собственности все большему количеству людей, оказывать активную поддержку в строительстве комфортного жилья.

Закон о Рабочем совете 1952 года создал юридическую базу для здорового сотрудничества между управлением, рабочими и сотрудниками, которое уже широко развернулось. Этот закон обладает огромными возможностями при условии, что обе стороны применяют его в том духе, в каком он создавался. Немецкий предприниматель исполнен желания превратить закон о рабочих советах в конструктивную реальность. Сотрудничество в духе солидарности всех заинтересованных сторон способствует установлению спокойствия и понимания в промышленности. Мы горячо поддерживаем такое сотрудничество.

Социальное самоуправление предлагает организациям нанимателей и профсоюзам плодотворное сотрудничество в объективном решении всех проблем и в установлении общественного согласия».

 

Визиты многих немецких бизнесменов в Соединенные Штаты в соответствии с программой обмена показали их интерес к социальным и психологическим взаимоотношениям между работодателями и рабочими в Америке.

Идея проводить анонимные социологические опросы среди рабочих компаний, так чтобы управленцы были в курсе настроений и действий рабочих, пока еще довольно непривычна в Германии. Так, «Ди Вельт», одна из самых читаемых газет в Северо-Западной Германии, 22 апреля 1953 года посвятила целых три колонки интервью с социологом, выступающим под псевдонимом фрау Эрики, в котором она рассказывает, как она пришла к своим выводам.

Значительное количество предпринимателей в настоящее время пытаются объяснить рабочим и служащим важность владения акциями их предприятия, чтобы затем предложить им эти акции взамен других бонусов. Американскому читателю будет странно услышать о необходимости таких «объяснений о продаже акций». Но дело в том, что в Германии «маленький человек» практически ничего не знает о рынке акций и даже опасается их приобретать из-за непостоянной цены. Они предпочитают держать свои накопления в банке или покупать на них страховку и получать от руководства различные премии и доплаты в наличных.

Предприниматели хотели бы, чтобы рабочий ощущал свое участие в прибылях, учитывающих и его работу. Постепенно рабочие начинают это понимать. Весьма интересно, что профессиональные союзы не стремились оказать помощь в обучении рабочих «капиталистическим» принципам экономики. Казалось, они опасались утратить свой основной социалистический капитал, если их члены станут совладельцами компаний, на которые они работают. Большие концерны открыли на имя каждого рабочего специальные сберегательные счета для покупки дома и регулярными взносами со стороны компании помогают желающим приобрести такие дома.

Один из управляющих «Гуте Хоффнунгсхютте» как-то заметил: «Я приветствую энтузиазм, с которым наши рабочие приобретают мотоциклы. «Невестомобиль» – лучшее средство против забастовок».

Движение за нравственное возрождение, известное также как Оксфордское движение, оказало серьезное влияние на германских промышленников. Сначала представлялось, что это больше имеет отношение к магнатам Рура. Но этот процесс затронул и рабочих, как показывает следующий инцидент.

В октябре 1952 года около 222 членов германских рабочих союзов подписали «Обращение ко всем» с соответствующим лозунгом «Мы [люди] должны найти фундамент для единства, приемлемый для всех». В обращении говорилось: «Основываясь на опыте наших предприятий, мы убеждены, что фундаментом для такого единства может стать нравственное возрождение нашего народа… Движение абсолютной честности, чистоты помыслов, заботы и любви к ближнему придаст новый смысл нашей демократии и подарит нашему народу новые надежды».

Рабочий союз независимых предпринимателей напечатал это воззвание в своем официальном органе газете «Аусшпрахе», и ее президент Эрнст Шлейфенбаум немедленно отозвался на призыв: «Публикуя «Обращение ко всем» на видном месте в «Аусшпрахе», мы хотим сказать мужественным людям из Рабочих советов крупных предприятий, что мы поддерживаем их призыв. Мы признаем и одобряем идею, что фундаментом человеческих отношений в индустриальном обществе должны быть нравственные ценности».

Другие газеты вторили ему.

Во время съездов и встреч предпринимателей нередко происходят обсуждения религиозных проблем, выступают активные представители церкви. Насколько я мог убедиться, эта практика получила начало в угольной индустрии, где своими прогрессивными взглядами особенно отличались Генрих Кост, генеральный директор Управления германской угледобывающей промышленности, и его помощник Мартин Зогенмайер, бывший имперский уполномоченный по углю.

Сначала владельцы шахт поражались, увидев в списке ораторов съездов католических или протестантских пасторов. Это было просто неслыханно. Но обоснованные утверждения представителей церкви, что христианская этика может и должна играть свою роль в управлении современной индустрии, производила на них сильное впечатление. Сейчас угольная промышленность постоянно обращается к служителям церкви за советом и помощью в решении своих проблем.

Постепенно представление о церкви как о нейтральном посреднике захватило и другие сферы жизни Германии. Евангелическая академия в Локкуме, близ Ганновера, постоянно предоставляла свои помещения для собраний преподавателей, лидеров молодежи, рабочих, фермеров, юристов, докторов медицины, художников, спортсменов, государственных чиновников и промышленников, где открыто и доверительно обсуждались назревшие проблемы. Возобновив свою деятельность сразу после войны, эта академия помогла провести 166 собраний упомянутых групп населения Германии, на которых в целом присутствовали 10 596 человек. Из них не менее 1361 человека участвовали в дискуссиях о промышленности. Часто выступал лютеранский епископ Ганс Лили из Ганновера.

Мне пришлось присутствовать на 200-м собрании в академии. Ее целью было внушить молодым предпринимателям мысль о необходимости взять на себя ответственность за будущее Германии. Председатель собрания пастор Йоханнес Дёринг объяснял, что современное поколение молодых и пожилых людей должно трудиться ради общего блага, не думая о собственной славе, и, возможно, ему не суждено дождаться скорых результатов. Поскольку, говорил он, разруха, оставленная нацистами, столь велика, а работа по восстановлению народного хозяйства тяжела, то создание новой Германии будет закончено только следующим поколением.

«Но, – воскликнул он, – это не должно делать нас пессимистами. Напротив, мы должны благодарить Господа Бога за великий шанс, который Он дал нам!»

Помимо академии в Локкуме, сейчас еще 11 евангелических академий принимают порядка ста тысяч участников обсуждения острых вопросов современности. В городке Бад Болл, что в Швабских Альпах, где расположена одна из академий, молодые члены Рабочей ассоциации независимых предпринимателей собрались на встречу еще в 1953 году. В своем докладе совету директоров они подчеркнули, что считают очень удачным выбор академии для данной встречи, поскольку она являлась нейтральным посредником.

Параллельно с протестантскими конференциями проходили встречи под эгидой католической церкви. Стоит особо упомянуть собрания директоров шахт и шахтеров в Комменде. Комменде во времена Католического ордена был землей, управлявшейся рыцарем-командором этого ордена. Такое поместье, ныне являющееся собственностью католической церкви, существует сегодня в Браккле, расположенном в окрестностях Ганновера. Здания на его территории превращены в дискуссионные залы; столовые, гостиные и номера предназначены для католиков, приезжающих на встречи.

Председателем собраний, на которых обмениваются своими проблемами управляющие и рабочие угольных предприятий, является доминиканский монах пастор Маркус Корман, который разбирается в угольном деле не хуже, чем в социологии. Блестящий аналитик и оратор, он обладает способностью найти точки соприкосновения для противоположных мнений. Он действует как христианин, а не как сектант, что справедливо и для евангелических академий. Во время моего присутствия на одной из встреч в Комменде речь шла об установлении более гуманных и личных отношений между трудом и капиталом, и обе стороны проявляли полную серьезность намерений и демонстрировали понимание важности таких отношений. Все воздерживались от резких выражений, и в то же время никто не подвергал сомнению искренность мотивов выступающих.

Наибольшее внимание послевоенная угольная индустрия уделяет созданию молодежных деревень, где живут тысячи молодых людей, сбежавших на запад из Восточной Германии, среди которых много детей-сирот, которые не знают, встретятся ли они когда-нибудь со своими родителями, тогда как другие вместе с родителями жили в Западной Германии в бараках и не могли найти работу.

Нам с женой посчастливилось посетить одну из таких деревень в обществе доктора Мартина Зогемайера и его супруги. Мы приехали в рурский «Югендорф» в Кастроп-Раукселе. Более трехсот молодых людей в возрасте от 14 до 21 года жили там в таких условиях, которым позавидовали бы подростки любой страны.

«Поселяне», ребята от 14 до 16 лет, работали помощниками шахтеров, а парни в возрасте от 17 лет до 21 года – младшими шахтерами. И те и другие происходили из семей беженцев. Молодые шахтеры обучались своему ремеслу в Восточной Германии, оккупированной русскими, и сбежали с родителями на запад, когда коммунизм сделал их жизнь невыносимой. Ребята находились здесь максимум до 25 лет, порой ютились в относительной тесноте, когда в деревню поступали новые группы беженцев.

Деревня была построена угледобывающей компанией, которая и предоставляет работу младшим шахтерам и подмастерьям. Просторные, удобные двухэтажные домики спланированы так, чтобы в каждой из двух небольших квартир могли разместиться трое молодых ребят. В каждой квартире имеется спальня, гостиная и ванная с тремя умывальниками и горячей и холодной водой.

Особенно интересно было видеть, как каждый жилец украсил полки над своей кроватью. На некоторых стояли недорогие сувениры, привезенные из коллективных путешествий по Германии, а также из Голландии и Бельгии. У одного мальчика на стене были приколоты все поздравления, которые он получил в день своей конфирмации. У кого-то красовались в рамках фотографии родителей. Другие хранили на полке любимые книги, повесили репродукции известных картин, кто-то явно увлекался комнатными растениями. Все говорило о том, что здесь поощряют вкусы каждого обитателя.

Хозяйство каждого домика ведут молодые супруги, исполняющие роль приемных родителей юношей. Им рекомендовано поддерживать с ребятами живые дружеские отношения, не проявляя формализма. Направляет их сюда Благотворительная христианская федерация, субсидируемая руководством угольной компании. Молодые люди живут здесь по пять лет, затем приезжает новая смена; на каждого человека федерация расходует по 5 марок в день (примерно 1,25 доллара). Подмастерье выплачивает половину этой суммы, вторую половину вносит владелец шахты. С молодого шахтера взимается уже 3,70 марки, так что владельцу остается внести разницу в 1,30 марки. По мере увеличения зарплаты растет оплата за пребывание, но не более чем 5 марок в день.

Свет, вода и отопление оплачиваются владельцем шахты. Христианская благотворительная федерация обеспечивает обслуживание, штат и еду.

Совместными усилиями владельца угольных предприятий и церковного совета осуществляются новые проекты. Жители деревни сами благоустраивают ее, например сооружают плавательный бассейн. При нас ребята только что вернулись с работы, разделись до пояса и тщательно вымылись. Возле каждого дома имеется площадка для игр и спорта.

Всеми важными вопросами занимается деревенская управа, состоящая из самих ребят. Ее основными элементами являются общее собрание жителей деревни, заседания совета, куда входит по одному представителю от шести обитателей каждого двухэтажного дома, а также суда, имеющего право приговорить нарушителей к штрафу и даже к аресту. Администратор деревни сохраняет за собой только право вето на какие-либо действия или решения органов самоуправления.

Благотворительная организация предоставляет молодежи возможность хранить деньги в банке, оставшиеся от зарплаты после вычета небольшой суммы на содержание и на карманные расходы. Если парень хочет купить радиоприемник, велосипед или фотоаппарат, он может снять деньги со своего счета с одобрения «приемных родителей» домика и администратора деревни. В подвале каждого дома предусмотрено сухое помещение для хранения велосипедов.

Молодежь призывают по воскресеньям посещать церковь, но никто их к этому не принуждает. В одном из деревенских зданий имеется большое помещение для дискуссионного клуба, и, хотя никто не заставляет ребят являться туда, они сами любят собираться в этом уютном зале, чтобы обсудить какие-то важные события или религиозные вопросы.

«Мы объясняем ребятам, что каждый должен иметь и отстаивать свою точку зрения, но при этом терпимо относиться к мнению других», – сказал администратор. Эти ребята так бы и оставались беспризорниками, если бы не попали в молодежную деревню. Вредные идеи нацизма, с малого возраста внушавшиеся этим молодым людям, быстро забываются, если совсем не забылись.

Генерал Генрих Кост, занимающий влиятельное положение, крайне озабочен судьбой миллионов беженцев с востока. Он автор проекта, известного в Руре как план Коста. Его христианский долг заставил его посетить лагеря для беженцев в Руре, после чего он и разработал план по их обеспечению жильем и работой. Он насчитал там 30 тыс. трудоспособных людей, к которым следует прибавить членов их семей.

Кост решил, что этой проблемой должна заняться промышленность. Его план состоял в том, чтобы расселить 30 тыс. беженцев по общинам Рура, учитывая их профессии и призвания. Кост подсчитал, что для осуществления его проекта на каждые 500 рабочих мест необходимо создать еще одно рабочее место. Это означало, что каждое предприятие, где трудится 1500 человек, должно принять на работу троих беженцев и подыскать для них жилье. Строительство домов должно финансироваться частично правительством, частично банковскими ссудами и частично за счет ссуд самого предприятия. Беженцам должны быть предоставлены приемлемые условия для постепенного погашения ссуд и соответствующего выкупа своего жилья.

Правительство уже одобрило этот план. Когда я уезжал из Германии, Кост занимался вовлечением в свою идею промышленников Рура, полный уверенности в успехе.

Это все признаки того, что прогрессивные взгляды вдохновляют молодых предпринимателей на создание так называемого микрокосмоса индустрии. Что касается обустройства жизни государства, то там еще предстояло найти резервы и преодолеть нежелание людей активно участвовать в политической жизни общества. Я пытался понять причины этого нежелания, опрашивая многих промышленников. Их ответы говорят о многом.

Одни промышленники напоминали детишек, обжегшихся огнем: «Заниматься политикой? С чего бы это? Последний раз, когда мы в ней участвовали, мы здорово пострадали. Если кто-то из нас был членом нацистской партии, даже из идеалистических представлений, то союзники его арестовали. А кто может сказать, что еще произойдет в этом неспокойном мире? А если нас захватят русские? Тогда горе тем, кто принадлежал антикоммунистической партии. Нет уж, от политики лучше держаться подальше».

Другие жаловались на то, что война настолько разрушила их бизнес, что им приходится направлять все силы на то, чтобы выдержать острую послевоенную конкуренцию. «Фабрика или завод поглощают все силы», – говорили мне люди, у которых нет времени даже на общение с семьей. Другие из этой же группы утверждали, что из-за полной перестройки всей структуры хозяйственной жизни Германии директорам предприятий приходится вникать во все тонкости производственного процесса, что в настоящее время принимается столько новых законов, касающихся производства и вообще бизнеса, что у них просто нет времени активно участвовать в управлении страной. «Потом, мы примемся за это потом, когда восстановятся нормальные условия для жизни и работы».

Была еще и третья группа, считавшая, что люди вроде Хуго Штиннеса-старшего могли позволить себе заседать в старом рейхстаге, потому что даже на расстоянии он держал под контролем многообразную деятельность своей промышленной империи. А вот новому бундестагу необходимо еще избавиться от последствий нацизма, заложить основы новой демократической федеральной республики и построить ее с самого начала. Все это требует полной самоотдачи и сосредоточенности. Теперь членство в парламенте обязывает трудиться полный рабочий день, а зачастую и задерживаться до ночи на заседаниях различных комитетов, что не оставляет времени для личных дел.

Но и это еще не все. Четвертая группа указывала на далеко простирающуюся власть, данную начальникам отдела кадров и представителям профсоюзов Законом о совместном управлении, и заявляла, что предпринимателю приходится постоянно оберегать свои интересы. А противостоящие им рабочие получили прекрасную выучку в профсоюзных школах, обладающих давними традициями обучения искусству рабочей политики.

Понять доводы каждой из этих групп, конечно, можно. Бизнесмены – люди действий. Они предпочитают делать дело, не тратя лишних слов. А в парламенте приходится вести бесконечные разговоры. Работа в комитетах очень скучна, тогда как на предприятии хозяин буквально разрывается на части, едва успевая следить за производством. Для людей такого типа политика – дело весьма затратное по силам и времени.

 

И правительство, и вдумчивые лидеры промышленности остро сознают опасность политической апатии, типичной для этих четырех групп, и стремятся стимулировать в своих собратьях активную заинтересованность в правильном руководстве страной.

Министр экономики Людвиг Эрхард, убежденный защитник частного предпринимательства в новой Германии, использует каждую возможность призвать промышленников внимательно следить за политической ситуацией. По случаю 70-летия Тео Гольдшмидта, президента эссенской Торговой и промышленной палаты, а также одного из самых известных ученых-химиков Рура, профессор Эрхард обратился к собравшимся промышленникам со следующей речью, которую мне посчастливилось слышать лично:

«Ваша миссия не может исчерпываться производством и продажей продукции; за вами остается долг высоко нести знамя свободы, чтобы в будущем все осознали… что нет ничего более ценного, чем личность…

Однако нет сомнений в том, что сегодня свободный мир вовлечен в борьбу против коллективизма. Вот в чем заключается действительно важнейшая миссия, проистекающая не из идеи самосохранения, а из более высоких соображений. Предприниматель призван сохранить и оберегать наш общественный строй и даже всю цивилизацию и культуру Запада. Если предприниматель не воспользуется своим шансом, не сумеет решить задачи сегодняшнего и завтрашнего дня, наше общество будет поражено духом коллективизма, проникнувшего в образованную им брешь….

Без свободного предпринимателя не может быть свободного потребителя, не может быть свободных людей…»

 

Август Дресбах, член бундестага, в статье, опубликованной 7 июля 1952 года во «Франкфуртер Альгемайне Цайтунг», а затем распространенной в брошюрах, упрекал некоторых промышленников за их снисходительное согласие участвовать в качестве экспертов в Экономическом совете и за то, что они отказываются стать кандидатами в парламент: «В наше время люди не желают работать в парламенте: они не желают проходить кошмары предвыборных кампаний. Они предпочитают, чтобы президент федерации, выбрав кого-то из их профессиональной организации или гильдии, пригласил его заседать в Экономическом совете, где он сможет вести беззаботную жизнь политически нейтрального эксперта в экономических и социальных вопросах, другими словами, практически во всех областях федерального законодательства…

Мы предлагаем любому, кто захочет предоставить свои знания в распоряжение законодательного органа правительства, посетить соответствующие комитеты обеих палат правительства в Бонне. Инструмент парламентских слушаний еще не исчерпал своих возможностей, у него есть перспективы развития. Но можно без всякого преувеличения сказать, что [некоторые] высокомерные особы. считают унизительным для себя участвовать в работе комитетов парламента в качестве экспертов. Впрочем, кое-кто, вероятно, отдает себе отчет в том, что он не обладает глубокими знаниями предмета, и поэтому направляет вместо себя своих заместителей, которые прекрасно знают свое дело».

 

Йозеф Виншух постоянно подчеркивает необходимость активного участия управляющего класса в государственных делах. Поэтому он заявил в статье, опубликованной сразу во многих газетах от 24 октября 1952 года:

«Современная история преподала нам горький урок и ежедневно учит, что нашу судьбу определяют не бизнес и не промышленность, а политика. Предприниматель больше не может оставаться в стороне от политики и рассчитывать на биологическое и социальное развитие буржуазии… Никто – ни Бисмарк, ни кайзер, ни один авторитарный лидер – уже не может единолично осуществлять свою политику. Если он не создаст органы для выражения политических взглядов, его профессия исчерпает себя».

Есть много обнадеживающих признаков, что такие деятели, как Эрхард, Дресбах и Виншух, обращаются не к глухим стенам. Конференция 1953 года Рабочей ассоциации независимых предпринимателей была многозначительно названа Государственно-политической конференцией, подразумевая, что ее целью было «вовлечение предпринимателей в активную политическую деятельность». Я был приглашен наблюдать за работой 200 делегатов, которые были в возрасте от 30 до 50 лет.

Главным лейтмотивом речи Витала Далена, владельца завода по производству черепицы, был страстный призыв к промышленникам активно участвовать в построении демократической Германии. Он подчеркнул, что сегодня немцы живут в молодом государстве, которое еще не установило определенного экономического порядка, поэтому долг каждого предпринимателя – энергично помогать в его создании. Но, призывая своих коллег подтвердить свои права в политике как представителей индустрии, он резко осудил высказывание Вальтера Фрайтага, президента Германской федерации труда, «Государство – это мы!» и заявление его предшественника Христиана Фете «Мы имеем право на лидерство в государстве». В демократическом государстве ни один человек, ни одна группа людей, заявил он, не обладает исключительным правом на лидерство.

В качестве альтернативы личному участию предпринимателя в политической жизни общества, если он по уважительным причинам не может покинуть свое предприятие, он предложил ему присылать для участия в выборах хотя бы одного из членов правления предприятия.

Ежемесячный печатный орган Рабочей ассоциации независимых предпринимателей имеет название «Аусшпрахе», то есть орган свободного обмена мнениями. Основное место в нем уделяется таким проблемам, как влияние американской концепции человеческих отношений на германскую индустрию, развитие сотрудничества нанимателей и рабочих, улучшение условий жилья рабочих и роль школ промышленного управления в Соединенных Штатах.

 

Конкретные доказательства растущего понимания того, что служение обществу важнее интересов собственного предприятия, я получил во время моих разъездов по Германии.

В Гамбурге Эрик Блюменфельд, пожилой энергетик, занимающийся экспортом и импортом угля и его отгрузками, стал председателем гамбургской секции Христианско-демократического союза (партии Аденауэра). При нацистах он дважды сидел в концлагере и потому убежден, что любой бизнесмен просто обязан предотвратить возвращение радикализма в любой форме. Он считает, что в этом смысле наилучшие дивиденды принесет личная политическая деятельность.

«Промышленники должны более активно участвовать в политической жизни страны, – часто говорил он мне. – Только многие опасаются, что их бизнес пострадает, если станет известно, что они члены какой-либо партии. Это неправильно. В наше время, когда многое поставлено на карту, каждый должен заявить о своей позиции».

В Дуйсбурге я познакомился с 45-летним Гансом Гельмутом Кунке из большого стального концерна «Кунке», человеком с широкими взглядами, который считает, что сейчас необходимо участвовать в различных видах общественной деятельности и внимательно следить за внутренними и международными событиями. В своем родном городе он служит в городском совете членом финансового и бюджетного комитета.

На международном уровне он ясно видит опасность для Германии в том, что она слишком долго опирается на щедро предоставляемую иностранную помощь, что заставило некоторых его соотечественников с самодовольством воспринимать феноменальное возрождение страны, приписывая это исключительно высокой квалификации и трудолюбию немцев. Еще он опасается, что слишком усердные уговоры Германии стать членом Европейского сообщества обороны могут увеличить число сторонников небольших групп закоренелых нацистов, которые считают, что явная неспособность Европы обойтись без германской армии доказывает правоту Гитлера.

Подобно тысячам других образованных немцев, он осуждает нынешнюю систему пропорционального представительства в бундестаге, в результате которой в нем преобладают партийные аппаратчики.

Поскольку Кунке не боится публично защищать свою точку зрения, он стал в Руре признанным лидером.

В статье, опубликованной 31 июля 1952 года в «Эссенер Альгемайне Цайтунг», Кунке размышляет над тремя проблемами, с которыми предстоит столкнуться руководству угольных и стальных предприятий Рура, в основном состоящему из новых людей.

Первая проблема, по его мнению, происходит из-за того, что производство стали в Соединенных Штатах и в советских государствах за железным занавесом достигло ошеломительного роста. И в результате: «Рур перестал быть старшим братом, за руки которого цепляются младшие братишки и сестренки; сегодня Рур ковыляет, как только что начавший ходить сынок между молодыми и сильными родителями, которые, к несчастью, серьезно ссорятся, если уже не развелись».

Вторая проблема, продолжает Кунке, состоит в необходимости найти серьезную альтернативу коллективизму: «На больших предприятиях проблема уже не в противостоянии коллективизма и индивидуализма, а исключительно в выборе между коллективизмом и ощущением принадлежности своей общине… Коллективизм заканчивается диктатурой; ощущение принадлежности своей общине или обществу – демократией».

Третью проблему Кунке видит в следующем: «[Необходимо] придать нашим организациям более гуманный характер. По моему мнению, все усилия, направленные на установление приемлемых человеческих отношений, обречены на неудачу, если одновременно не будет разумно ограничено количество организаций, представляющих области промышленности на профессиональной или региональной основе, которые поставят себе более благородные и понятные людям цели».

Как видим, Ганс Гельмут Кунке озабочен снижением значения Рура в мировой экономике. Есть и другие доказательства того, что почти истерический страх возрождения в Руре нацизма совершенно неоправдан.

Например, наблюдается явное равнодушие стальных концернов Рура к перспективе получения контрактов на военную продукцию, когда Германия была принята в Европейское оборонное сообщество. Это вовсе не означает, что концерны занимают антиамериканскую или антизападную позицию. Они бесспорно настроены в пользу Запада, если не по другим причинам, то из соображений самосохранения, поскольку знают, что альянс с Востоком, в котором сегодняшняя Германия является младшим партнером, неизбежно приведет к утрате их собственности.

Основная причина мрачного понимания того, что Рур в силу обстоятельств может превратиться, во всяком случае на какой-то период, в арсенал защиты свободного мира, лежит в убеждении всей германской индустрии, что расходы на войну и на подготовку к ней не возмещаются. Это особенно остро сознает молодое поколение.

Во время посещения локомотивных заводов концерна Круппа я познакомился с молодым инженером Францем Клуге, который с гордостью показывал мне выпускаемые концерном паровозы для Индонезии, Южной Африки, Алжира и Бразилии. Постепенно, расспрашивая его о жизни, я узнал, что в Восточной Германии он был юристом. Поскольку его семья помогла спастись многим евреям, нацисты часто являлись в дом его родителей с обыском и арестовывали много людей. Потом пришли русские и убили 30 его ближайших родственников. Франц Клуге сбежал на Запад, сначала устроился на работу механиком, а теперь работает начальником цеха в концерне Круппа.

– А если Круппу снова пришлось бы заняться производством оружия? – спросил я.

– Тогда я сразу уволюсь, – без колебаний ответил Клуге. – И точно так же считают и многие мои коллеги.

Вечером я обедал за одним столом с несколькими здешними директорами. Когда мы немного познакомились, я спросил:

– Когда вы снова начнете делать пушки?

– Из чего? – добродушно усмехнувшись, поинтересовался один из них, подразумевая, что Альфрид Крупп фон Болен обязался воздерживаться от производства стали. Затем он серьезно сказал: – Думаете, кому-то из нас хочется попасть в Ландсберг?

В данном случае он имел в виду судьбу 12 должностных лиц, занимавших ответственные посты у Круппа, включая Альфрида, которые были заключены в Ландсбергскую тюрьму на много месяцев в ожидании суда и позднее, за одним исключением, отсидели в ней различные сроки по приговору Нюрнбергского суда. Он продолжал:

– Все мы считаем военные контракты плохим бизнесом. Они только на время дают толчок промышленности. Уж очень велики затраты на перевод завода на военные рельсы, особенно для производства вооружения, а потом на его обратный перевод на мирную продукцию – это если он пережил воздушные бомбардировки. Если бы это зависело от нас, больше мы никогда не занимались бы оружием. В этом мы заодно с нашими рабочими.

Другой директор рассказал, как один британский генерал, назначенный ответственным за демонтаж 40 % всех предприятий концерна Круппа (30 % было уничтожено авиацией), с сожалением сказал:

– Знаете, мне кажется, что мы, британцы, приняли ошибочное решение снять военное оборудование с ваших заводов. Нужно было сделать наоборот: снять оборудование со всех ваших предприятий, которые производят мирные товары, и потребовать, чтобы вы продолжали производить пушки, танки и другую военную продукцию – но уже для нас.

Сколько британских заводов, которые хотели бы полностью перейти на мирную продукцию, вынуждены обслуживать военные контракты, пока вы, немцы, захватываете мировые рынки.

К тому же теперь вы поставите новейшее оборудование и восстановите заводы по самым современным технологиям.

Через две недели один из участников этого обеда директор Фриц Вильгельм Хардах сделал следующее заявление во время обсуждения его лекции в Бонне на тему «Борьба за сталь и уголь»: «Лично я считаю необходимым для Германии внести свой вклад в Европейское оборонное сообщество. Но прошу вас понять, что мы, работники концерна Круппа, не жаждем снова производить оружие, а предпочитаем выпускать вместо пушек локомотивы, оборудование, грузовики, экскаваторы и, если хотите, бидоны для молока. Предприятия Круппа больше всего подвергались бомбардировкам союзников, а после войны перенесли демонтаж, суды в Нюрнберге и пр. Владельцы, директора и рабочие нашей фирмы – все единодушно поддерживают наше отношение к производству военной продукции».

 

Некоторые публицисты подняли большой шум из-за несогласия лидеров промышленности на национализацию их предприятий, то есть на уничтожение частной собственности. Британские оккупационные власти во время Лейбористского правительства стремились национализировать как можно больше предприятий в своей зоне. И рабочая пресса возмущенно комментировала поведение владельцев, которые противились этим мерам.

Стоит напомнить, что в нашем мире редко кто готов выпустить из рук то, что он создал собственным трудом и чем он, по его мнению, способен распорядиться лучше, чем кто-либо другой. Другими словами, те, кто признает право на частную собственность, будут за нее бороться.

Но еще более убедительный довод приводили мне в разговорах многие мои знакомые промышленники, обладающие дальновидностью и широтой мышления: чем больше власти в руках правительства, тем легче и быстрее человек с диктаторскими замашками, захватив власть, превращается в абсолютного диктатора.

Правда, наличие в Германии частного предпринимательства, как и профсоюзного движения, не помешало Гитлеру стать властителем их судеб. Однако, говорят эти промышленники, он был временным феноменом, применившим совершенно новые методы и технологии. Он пошел на Грандиозный Обман, и ему это удалось, потому что никто и подумать не мог, что человек способен так нагло изрекать чистую ложь. Однако сейчас и рабочие, и предприниматели получили жестокий урок, и до тех пор, пока будет существовать частное предпринимательство, они берут на себя смелость заявить, что больше ни один диктатор не сможет овладеть Германией. Почему, спрашивают они, сторонники коллективизма воспринимают частное предпринимательство как величайший тормоз на своем пути? И сами же отвечают: потому что коллективизм, подобно нацизму, не может быть успешным без диктатуры, и коллективисты понимают, что индустрия – самое мощное препятствие на пути их достижений.

 

Куда бы я ни поехал в Германии, повсюду я находил, что идея Европейского сообщества вызывает огромный энтузиазм у молодых предпринимателей и вообще у молодого поколения немцев. У людей, которые только создают семью или успели обзавестись детьми, постоянно присутствует страх, что детей могут однажды забрать на войну, которая будет намного ужаснее, поскольку изобретение и производство средств массового уничтожения не стоят на месте, а стремительно развиваются. Люди, в большинстве своем пережившие ужасы войны, неустанно ищут какой-то надежный способ предотвратить опасность нового военного конфликта.

Европейская Федерация, которая сейчас, кажется, оформляется в Страсбурге, и есть тот идеал, который молодому поколению немцев кажется и практичным, и этически достойным.

Германской индустрией руководит новое поколение. Эти люди в период своего формирования пережили опыт, который, несмотря на весь свой ужас, преподал им тяжелый объективный урок. Этот опыт научил их не поддаваться политическим двусмысленностям, демагогии и нетерпимости. Их опыт образует ценное наследие, которое не забывается, когда размышляют о событиях прошлого, об ошибках и неудачах, которые помнит прежнее поколение.

Молодые промышленники Германии честно стараются идти в ногу с современным миром, как мы его представляем. Они надеются на Европейскую Федерацию, а не вспоминают с тоской империализм и нацизм. Было бы грубой ошибкой применять к ним бессмысленные штампы вроде «история повторяется» и «они снова это проделают». Мир на земле во многом зависит от понимания тех сил, которые действуют в Германии и которые предсказывают лучшее будущее.

Насколько я мог заметить, новое поколение германских промышленников надеется на объединение всех стран Европы ради великой, искупительной идеи. Страстная надежда на новую объединенную Европу, вдохновляющая молодых немцев во всех сферах жизни, обеспечивает позитивный ответ на деструктивные опасения, что возрождение Германии может стать прелюдией к новой войне.