Сегодня во многих странах, включая Россию, женщины составляют большую часть профессионального сообщества медицинских работников. Кто-то из них занимает должности младшего медперсонала, кто-то становится высокопрофессиональным врачом-специалистом или добивается руководящего поста. Наши современники привыкли к женщинам-докторам и не видят в этом ничего особенного. Но так было далеко не всегда: мы помним, как отчаянно женщины XIX века добивались права обучаться медицине. А как обстояли дела в Средневековье? Могла ли женщина стать врачом, и какие ступени в иерархии медработников того времени были ей доступны?

В начале этой главы я рассказывала о том, как историки изучали работу акушерок. До начала XXI века считалось, что эта профессия существовала в течение всего Средневековья, и едва ли не каждой роженице помогала повивальная бабка. Со временем ученые усомнились в этом, и сегодня появляется все больше доказательств: эта сфера была устроена не так просто. Примерно то же самое произошло и в исследованиях «женской» сферы медицины за пределами помощи в родах. Средневековых дам лечили другие женщины, и мужчине не было входа в этот замкнутый мир – так думали многие историки до конца ХХ века. Согласно этой точке зрения, знания в этой области передавались лишь устно – от матери к дочери, и мы никогда не узнаем, что им было известно. Но если внимательно изучить источники, становится ясно: сфера женского здоровья на деле была куда более открытой.

Женщин, практиковавших медицину на разных уровнях, в Средние века было немало. Источники сообщают о хирургах и «цирюльницах», которые проводили кровопускания и несложные операции. «Аптекарки» готовили лекарства. Женщина могла стать и врачом: в Средние века этот термин подразумевал, что она знакома с теорией медицины, основанной прежде всего на идеях Галена. Говоря о дамах-врачах, средневековые источники упоминают «образованных» и «эмпириков». Увы, сложно сказать, где учились и те и другие. Некоторые из них достигали довольно высокого уровня мастерства. Среди них были специалистки по работе с определенными болезнями. К примеру, в венецианских архивах нашли свидетельства XIII века о женщине-лекаре (medichessa), к которой обращались при подагре. Впрочем, далеко не все средневековые лекарки работали безупречно. Тогда же в Венеции оштрафовали вдову хирурга за небрежность в медицинской помощи «многим людям: мужчинам и женщинам». На что жаловались ее пациенты, мы не знаем, но то, что их было много – само по себе важный показатель. А еще этот пример показывает, что пациентом женщины-медика мог стать и мужчина. Выходит, сфера труда средневековых лекарок была гораздо шире, чем историки думали изначально.

Женщин среди врачей было заметно меньше, чем мужчин. По крайней мере, такая картина складывается, если изучать документы, сохранившиеся в городских архивах. Скажем, в итальянской Сиене удалось найти данные о 550 врачах, работавших в городе с VIII по XVI век. В этом списке оказалось всего два женских имени. Но речь шла лишь о тех, кого в документах обозначили как «врачей» (mediche). Медработницы среднего и младшего звена попросту не попадали в эти документы. Если обратиться к бумагам, включавшим людей этих профессий, мы увидим иную картину. В Неаполитанском королевстве с 1273 по 1410 год были зарегистрированы 24 дамы-хирурга, 13 из них получили лицензии, позволяющие проводить операции только женщинам. При этом в документах указано, что эти специалистки оперировали не только в случаях гинекологических заболеваний, но и во многих других. Видимо, их подготовка позволяла работать именно с женским организмом. Остальные 11 участниц списка имели право оперировать и женщин, и мужчин. Стоит помнить и о том, что некоторые знатоки медицины вне зависимости от их пола работали без лицензии. Подсчитать, сколько их было, вряд ли получится, но и они делали свой вклад в общие усилия.

В некоторых ситуациях женские знания о здоровье ценились очень высоко. Например, в Англии «знающие женщины» (лат. sagaces mulieres) выступали экспертами на судебных процессах с начала XIII века, а то и раньше. Затем такая практика пришла и в другие европейские страны. Услуги «мудрых матрон» требовались во многих случаях. Нередко они выясняли, беременна ли женщина. Такие свидетельства помогали установить, сможет ли ребенок, рожденный после смерти отца, унаследовать его имущество. Также беременность могла отсрочить смертную казнь для преступницы, чтобы не губить невинную душу ребенка. Но самые яркие сцены разворачивались в судах, когда речь шла об импотенции мужа – это было одно из немногих оснований, которые позволяли паре католиков разойтись. Вот как эту часть судебного заседания описывал теолог и юрист Томас Чобемский в 1216 году: «Подобает выбрать знающих матрон, и они должны присягнуть, что осмотрят детородные члены, и, в соответствии с тем, что сообщат [эти] женщины, будет вынесено решение: а именно, обладает он членами, подходящими для соития, или нет». Если результаты осмотра казались суду неубедительными, супруга ждало еще одно испытание. «После еды и питья мужчину и женщину следует уложить в одну постель и созывать знающих женщин к постели в течение многих ночей. И если член мужчины всегда будет оставаться бесполезным и будто мертвым, пара вполне может расстаться». О том, как суды выбирали «мудрых матрон» для такой проверки, мы знаем не так уж много. В 1292 году суд в Кентербери рассматривал заявление Алисы из Грейфорда, которая желала развестись с мужем из-за его бессилия в постели. Экспертами выступили двенадцать дам, «достойных доверия, с хорошей репутацией и живущих честно». Документ указывает только один принцип отбора. Половина женщин принадлежала к тому же церковному приходу, что и Алиса до брака, а другая половина – к тому же, что и ее муж. Никаких сведений о том, кто проверял знания «матрон», не сохранилось. Скорее всего, за них говорила их репутация, и судьи вполне доверяли ей. На заседании женщины поклялись, что «согласно [данным] зрения и осязания, мужской член [супруга] бесполезен и неполноценен для женских объятий и продолжения рода». Этого решения оказалось достаточно, чтобы суд позволил Алисе покинуть мужа.

О том, как могли проводить саму процедуру, нам сообщает судебный документ 1433 года, описывающий подобное дело в Йорке. «Знающую женщину» эта бумага называет «свидетельницей». Итак, «свидетельница обнажила грудь и руками, согретыми у огня, держала и натирала пенис и яички упомянутого Джона. Она обнимала и то и дело целовала этого Джона, и волновала его, как только могла, дабы проявить его мужскую силу и потенцию, увещевая его, что [чтобы избежать] стыда, ему следует здесь и сейчас доказать и показать свою мужественность. И она сказала, будучи подобающе опрошенной, что во время всего вышесказанного упомянутый член едва достигал трех дюймов в длину, <…> не увеличиваясь и не уменьшаясь». Затем свидетельница сообщила, что осыпала несчастного проклятиями за то, что он, зная о своей особенности, все равно женился и тем самым обманул супругу. Мы видим, что суд вновь безоговорочно доверяет мнению «знающих» дам. Видимо, никто из судей (естественно, мужчин) не присутствовал при самой процедуре. Другие женщины, напротив, подтвердили, что они четко видели все происходившее. Была ли среди них жена, желающая развода, мы можем только догадываться. Стоит отметить: никакого осуждения в адрес женщины, проводившей процедуру, в этом документе нет. Возможно, здесь снова работала хорошая репутация «мудрых матрон». Это повод задуматься о том, что жизнь средневековой женщины далеко не всегда была ограничена множеством правил приличия.

Как и сегодня, в Средневековье многие женщины из медицинской сферы были заняты прежде всего уходом за больными. Увы, их тяжелый труд часто принимали как должное, поэтому средневековые источники редко рассказывают о них. Читатель-скептик спросит: «откуда мы знаем, что такие "медицинские работницы" вообще были? Может быть, документы молчат, потому что говорить не о чем?» Долгое время так и считалось. Но в последние десятилетия медиевисты заинтересовались «историей женщин» и выяснили, что найти такие сведения все же можно. Дело в том, что поначалу ученые сосредоточились на поиске терминов, которыми люди Средних веков могли бы называть женщин, занятых медициной. Тогда в городских реестрах и судебных документах и обнаружили «медичесс», «женщин-врачей» и «мудрых матрон». Их – тех, кто получил лицензию на работу или официальное признание в иной форме, – и впрямь было не так уж много. Затем историки перешли к более тонкой работе с источниками. Теперь они обращали внимание не на термины и названия, а на описания того, что делали женщины в контексте болезней окружающих. Оказалось, что такие эпизоды есть во многих средневековых источниках, которые раньше считались… не то чтобы бесперспективными, но явно не «богатыми» для исследователя средневековой медицины. Например, историк Сара Ричи изучила десятки житий святых позднего Средневековья. Многие их героини постоянно посещали больных, и после их визитов люди нередко выздоравливали. Раньше исследователи рассматривали эти упоминания лишь как характерный троп житий. Так составители текстов показывали, что «святые девы» при жизни были добры к страдающим ближним, соблюдая Христовы заветы. К тому же способность исцелять считалась одним из оснований для канонизации. С точки зрения средневекового писца, святые исцеляли, опираясь на Божью помощь и силу собственной веры. Но Сара Ричи тщательно рассмотрела эти описания и выяснила: в них упоминается не только о самих фактах посещения больных и сердечных молитвах за несчастных. Например, в одном из рассказов о блаженной Иде Лёвенской сообщается, как она посетила мужчину, лежащего при смерти. Больной уже успел получить последнее причастие. Мы видим, что Ида действовала прежде всего как врач. Она расспросила близких несчастного о проявлениях его болезни, осмотрела подозрительную припухлость на его теле и осушила выступающий гной. Затем она уточнила у пациента, как изменилось его ощущение боли. В итоге мужчина выздоровел. Этот случай прославил Иду во всех окрестных селениях. Но никто не говорил о ней как о враче: люди рассказывали друг другу о «блаженной деве», чье присутствие исцелило больного, ожидавшего смерти. Сара Ричи полагает, что свидетели чуда, говоря о нем, опирались на привычные им нарративные структуры. В церкви они постоянно слышали истории о чудесных исцелениях. Кому же не хотелось увидеть подобное своими глазами и убедиться в том, что мир наполнен Божьей силой, помощью и поддержкой? Вряд ли люди с тем же восторгом пересказывали бы друг другу, как полезна своевременная обработка гноящихся образований на теле. Так медицинская деятельность «святых дев» постепенно уходила в тень, а со временем и совсем забылась. Исследовательница нашла немало похожих примеров. Она считает: женщин, которые посещали больных и совершали несложные медицинские вмешательства, было множество. Впоследствии некоторые из них прославились как святые-целительницы, но в основе этих преданий лежит вполне конкретная и эффективная медицинская помощь. Похожие процессы происходили и с репутацией женских обителей. Монахини помогли многим людям решить проблемы со здоровьем, но результаты также считали чудесным исцелением, обусловленным святостью места и добродетелью его жительниц. Однако за этими чудесами стоял ежедневный труд множества женщин. Они были врачами, «медсестрами» и сиделками, собирали травы, составляли сложные лекарства, говорили с больными и утешали их близких, готовили к погребению тела погибших. Все это требовало не только труда, но и денег, – и их тоже нередко жертвовали дамы: аристократки и богатые горожанки.

Женщина могла не только практиковать медицину, но и составлять теоретические руководства. Долгое время такие случаи, упомянутые в средневековых источниках, считались лишь захватывающими легендами. Тем не менее ученые показали, что в некоторых случаях эти истории – скорее всего, правда. Подобный путь, непростой и долгий, прошли представления о «Тротуле». Такое название носит весьма популярный медицинский трактат, известный в Европе с XII века. Первые исследователи книги считали, что он получил имя в честь своей создательницы, Тротулы из итальянского Салерно. В XI веке в этом городе возникла влиятельная медицинская школа. Романтически настроенные ученые гадали, какой была великая Тротула. Может, она преподавала ученикам Салернской школы? Может, даже входила в число основателей? Даже если и нет, наверняка она была окружена толпой восторженных последователей, жаждущих узнать все о тайнах женского здоровья. Именно ему была посвящена книга, и неудивительно, что ее написала женщина: выдающаяся, но такая загадочная.

Изображение женщины (возможно, предполагаемой Троты/Тротулы) на страницах рукописи. (London, Wellcome Library, MS 544, folio 65. Франция, начало XIV века)

Предположения множились, но сведений о самой книге не прибавлялось. Так продолжалось до 1990-х годов. Резкий поворот в исследованиях совершила историк Моника Грин – та, что одной из первых усомнилась в выводах о профессии акушерки. Она исследовала несколько десятков рукописных копий «Тротулы», составленных на латыни и нескольких европейских народных языках. Грин изучила состав и стиль манускриптов и пришла к выводу, что все варианты «Тротулы» состоят из трех частей, которые были написаны тремя разными людьми. Исследовательница уверена, что как минимум двое из них были мужчинами. О третьей (точнее, о второй, средней) части трактата ученые до сих пор спорят. Ранние рукописи сообщают, что эту часть, De Curis Mulierum («О лечении женщин»), составила салернская целительница по имени Трота. «Тротула» – уменьшительный вариант этого имени. По словам Моники Грин, суффикс может указывать на то, что «Троту», названную именем создательницы, часто сокращали и дополняли. Это неудивительно: раздел, приписанный итальянской «медичессе», по сравнению с первым разделом книги содержит куда меньше теории, зато полон практических советов. Радикально переписывать теоретические выкладки, созданные великими врачами прошлого, средневековые писцы-редакторы вряд ли стали бы. А вот конкретные рекомендации вполне могли не вызывать у них никакого пиетета.

Первая часть сборника, Liber de Sinthomatibus Mulierum («Книга о положении женщин»), посвящена различным болезням. Составитель описывает проблемы, затрудняющие зачатие и вынашивание детей, но не забывает и о том, что недуги опасны прежде всего для самой женщины. Главным источником этого сочинения считают средневековый медицинский трактат Viaticum (лат. «[собранное] в дорогу»). Эту сравнительно небольшую книжку перевел с арабского в XI веке монах и врач Константин Африканский. Арабский оригинал, «Зад ал-мусафир» («Напутствие путешественнику»), был создан на сто лет раньше, его написал врач Ахмед ибн аль-Джаззар. Книга предназначалась для тех, кто нуждался в медицинской помощи, но не мог обратиться к врачу – например, если хворь застала читателя в далекой деловой поездке между городами. «Напутствие путешественнику» было основано на галеновских идеях о гуморах и «качествах». «Книга о положении женщин» заметно упростила теорию, но ее ядро осталось неизменным. Составитель не сомневается в том, что женщины холоднее мужчин. Из этого следует вполне традиционный вывод: холодный женский организм хуже усваивает полезные вещества из пищи и труднее выводит наружу загрязнения. Мужское тело очищается множеством способов, включая пот и буйно растущие волосы на лице и груди. У женщины же есть лишь один путь к здоровью – регулярная менструация. Книга дает множество советов о том, как наладить цикл. Например, задержать кровотечение можно при помощи шалфея, а вызвать – применив руту или вербену. Все эти растения действительно содержат вещества, воздействующие на цикл. Кем бы ни был составитель книги, он явно включал в нее советы, проверенные его пациентками. Вторая часть «Тротулы», «О лечении женщин», опирается на сугубо практический опыт гораздо чаще. О четырех телесных жидкостях она упоминает всего один раз. У этого раздела куда менее четкая структура: возможно, поэтому редакторы и вносили в него столько изменений.

Почему же Моника Грин считает, что раздел «О лечении женщин» могла создать дама-«медичесса»? Сама исследовательница подчеркивает, что ее объяснение – лишь гипотеза, и оно может так и не найти новых подтверждений. Тем не менее Грин отмечает: создатель этой части книги не смотрел на своих пациенток свысока, он (или она?) относился к женщинам с пониманием и действительно хотел им помочь. Его (или все-таки ее?) сочувствие выходило за рамки медицинской помощи. Например, эта часть «Тротулы» подробно рассматривает разные способы выдать себя за девственницу. Книга выделяет два направления: сделать влагалище более «узким» и добиться выделения крови. Для первого пункта трактат предлагает использовать средства на основе мяты, дубовой коры и глины. Второе достижимо при помощи пиявок: их советовали поместить во влагалище за сутки до первой брачной ночи и дождаться момента, когда выделившаяся кровь свернется в сгусток. Эту кровь и увидит обманутый супруг. Читая все эти советы, мы не видим никакого осуждения в адрес женщин, которые прибегают к таким способам. Составитель текста порицает лишь один метод: поместить во влагалище смесь толченого стекла и кристаллической соды, чтобы нанести мужчине мелкие травмы. Так, пишет лекарь (или все же лекарка?), поступают лишь «грязные развращенные проститутки, желающие казаться более чем девственницами». Сами по себе попытки изобразить дефлорацию не смущают врача, составившего книгу. Это неудивительно, если учесть, насколько судьба средневековой женщины зависела от удачного замужества.

Есть одна тема, которую вторая и третья части «Тротулы» затрагивают крайне редко. Как ни удивительно, это роды. О них составители дают лишь несколько советов: например, дать роженице понюхать чемерицу, чтобы заставить ее чихнуть и таким образом «встряхнуть» ее органы. Процесса родов касаются лишь единицы из нескольких сотен советов, собранных в книге. Возможно, составители этих разделов «Тротулы» считали, что родовспоможение не требует теоретических рекомендаций. Все, что нужно, родственницы и соседки будущей матери и так знали на практике.

«Тротула» пользовалась огромной популярностью, но историки считают, что большую часть средневековых трактатов о женском здоровье все же составили мужчины. Эти книги написаны на латыни, а значит, предназначены для хорошо образованных людей. Разумеется, некоторые средневековые дамы отлично знали язык науки, но их число было невелико. Вместе с тем не так уж много было и высокообразованных мужчин, интересующихся женским здоровьем исключительно с теоретической точки зрения. Такие книги всегда содержали множество практических рекомендаций – и, скорее всего, этими советами пользовались. Поэтому многие ученые предполагают, что женщина той эпохи вполне могла лечиться у врача-мужчины. И это еще одно доказательство того, что сфера женского здоровья не была загадочным и замкнутым миром, заглянуть в который нам не под силу. Скорее, пациентки и лекарки были полноправными участницами куда более широкой системы связей, и в этой области нас ждет еще немало открытий.