Дивизия начала формироваться с марта месяца. Примерно с 6–7 марта народ начал прибывать. Большинство было сибиряков из Омской, Красноярской и Новосибирской областей. Процентов 10 было казахов и процентов 30 из центральных областей. Формирование им закончили к концу марта месяца. Боевую и политическую подготовку провели неплохо. Когда в августе Ворошилов приезжал принимать дивизию, он дал ей хорошую оценку. С этим составом мы прибыли на Сталинградский фронт к началу сентября.

Первые бои начались под Сталинградом: Самохваловка – Котлубань. Задачей дивизии было – прорвать фронт через высоты, чтобы соединиться с нашими частями, находящимися в Сталинграде. Задачу в целом дивизия выполнила […]. После того, как мы взяли высоты в Котлубани, нас перевели в Сталинград. Переброска велась на машинах. Сначала дивизия прибыла не в полном составе и вступила в бой двумя полками – 347‑м и 351‑м. Противотанковый дивизион, учебный батальон и батальон связи – эти части в первую очередь переправились на правый берег Волги и сразу получили боевое задание от 62‑й армии, в которую мы влились, и к рассвету начали располагаться своим боевым участком. Это было самое тяжелое для нас время. С рассветом авиация начинала уже бомбить. В Сталинград дивизия вступила, имея процентов 35 недокомплекта […].

17 октября был особенно напряженный день. Часть батальонов 347‑го полка находилась около завода «Баррикады» и попала в окружение. Бывало так, что командиры полка не могли понять, где они находятся, поскольку улицы и дома были разрушены и по планам судить было трудно. Одно время была большая путаница, и приходилось и штабным сотрудника, и нам выезжать на места.

Тогда Чамов только что к нам прибыл, комиссар там тоже был новый, неповоротливый и трусливый. Пришлось идти к нему и рассказать, что от него требуется. А кроме того, прикрепить туда инструктора Херувимова. Обстановка создалась опасная. От берега они находились метрах в 500–600. Там был КП и все силы сконцентрированы в овраге. С другой стороны находились части 283‑й дивизии.

Был случай, когда в 283‑й дивизии не знали, что происходит, все время путали расположение частей на местности и думали, что завод «Баррикады» не занят немцами, а на самом деле он был занят. В результате поставили в затруднительное положение командующего армией и сбили его с толку […]. Виноват был начхим Левин, которого они послали представителем и который сказал, что все проверил, и там немцев нет, а оказалось, что они прошли и не знали об этом. За это Левину потом попало.

5 числа погиб 351‑й полк. Первым прибыли к командиру дивизии я, начальник артиллерии и помощники начальников штабов с тем, чтобы помочь 351‑му полку. Мы пробились километра на 3–4 от физкультурного сада и потеснили немцев, когда 351‑й полк занял участок 42‑й и 95‑й бригад. В этих бригадах было человек 60–70. В оперативном отношении они были подчинены нам. Прорыв получился на участке 95‑й и 42‑й бригады, и 351‑й полк попал в исключительно тяжелое положение.

4 октября нужно было, во что бы то ни стало удержать участок. Получили приказ о том, чтобы полк никуда не отходил. Часов в 11 вечера вышел из строя командир полка Маркелов. После выхода его из строя, командование полком взял на себя Фролов, который и держал оборону. Немцы, в конечном счете, сумели окружить полк и уничтожили его целиком. Только два человека вышли из окружения и то, по-видимому, они удрали, и я их отправил обратно. Сведения о том, как сражался этот полк, нам давал командир полка Фролов. Полк прибыл в Сталинград в полном составе из Котлубани. Из политработников никого не осталось, за исключением Власова, которого мы сделали командиром батареи.

Еще под Сталинградом мы ловили отдельных трусов, но в Сталинграде этого еще не было. Наши армейские заградительные отряды не имели ни одного такого случая.