Глава 5

В поход они вышли непривычно рано, в конце января. Выпускная рота кирасир и второй взвод пятой роты, который взяли с собой для услуг, миновали равнинную Дакию спешно, пока крепок лед. Хоть и холодно еще в марте, но даже толстая масса замерзшей воды истончилась и посинела, а поверхность ее стала рыхлой, словно каша. К назначенному времени отряд прибыл в Измаил, деревянный острог на берегу Дуная. Отроки прошли тысячу миль за два месяца, и теперь перед ними раскинулась бесконечная Великая Степь, которая тянется отсюда до самого Китая. Ну, так им преподавали на географии.

Узкий проход в Засечной черте располагался именно здесь, а сама засека торчала в разные стороны тонкими, сиротливыми хлыстами. И лишь там, где деревья посадили первыми, уже стояла непролазная чаща, до того плотно сросшаяся ветвями, что и зимой выглядело это нелепо и страшно. Словно воля колдуна искорежила добрый лес так, что даже зверь не мог там жить. И все до единого знали имя того колдуна и поминали своих богов, когда видели поднятые к небу бессильные руки голых стволов. Руки эти сплелись в каком-то уродливом танце, страшным даже для воинов, что сами сажали этот лес. Они и подумать не могли, что плодом их труда станет непролазный бор шириной в два дня пути. От Дуная и до отрогов Карпат, что были для прохода всадников и вовсе непригодны. Тут, именно тут самое удобное место для вторжения конной орды, а потому деревянный острог уже окружили каменным кольцом высотой по пояс. Для начала здесь крепкий замок поставят с укрытым стеной причалом. А потом построят второй ряд укреплений, чтобы защитить растущий посад, который рано или поздно станет немалым городком. Но это еще когда будет…

Кий был абсолютно счастлив. Заниматься он не слишком любил, и то, что его роту сорвали посреди учебного года, княжич посчитал подарком судьбы. И даже труды по готовке и обихаживанию коней он выполнял с удовольствием, почитая это частью настоящего дела. Они кем-то вроде оруженосцев стали, прислуживая настоящим воинам. Ночевали они не в чистом поле. Тут, в Дакии, берег усыпан весями однодворцев, которые каждые двадцать миль поставили огромные сараи из самана и не менее впечатляющие поленницы дров. Государь позаботился о том, чтобы через цепь походных лагерей можно было и зимой войско на восточную границу перебросить. К удивлению мальчишек, в домах этих оказалось тепло, и даже немного душно. Множество очагов и сотни тел, прижавшихся друг к другу, грели так, что даже пот пробивал. Спертая духота и запах прелых портянок вышибали слезу у непривычного человека. Но поход есть поход. Воин, если нужно, и в снегу заночует, прокалив сначала кострищем промерзшую землю. Здесь, в Измаиле, они отдохнут немного, пока ждут отряд болгар, который должен их встретить и отвести до места.

— Подъем! — заревел ротный на третий день. — Завтракаем и выходим! Бегом! Бегом! Бегом!

Ротный у кирасир был знатным обрином из племени сабир, и его благородный череп поначалу вызывал у Кия лютую зависть. Вот бы и ему стать таким, страшным и одновременно прекрасным в своем уродстве. Но не судьба! Ему сказали, что голову нужно еще в младенчестве дощечками сжать. По совету боярина Хотислава командиров в выпускные роты назначали прямо из армии. Так бывшие воины, прошедшие множество сражений, и не раз награжденные, получали свой собственный эскадрон, спаянный детской дружбой. Они росли на его глазах, а он знал каждого, как собственного сына. Стойкость таких рот была необыкновенной. Ведь тут все друг друга с малых лет знали и считали своей настоящей семьей.

Причина спешки стала Кию ясна сразу по выходе из казармы. Десяток болгар скалил зубы и болтал с командиром кирасирского взвода на степном наречии. Проводники пришли, которые покажут дорогу княжеским всадникам. Они поведут там, где лед еще крепок. Там, где даже весеннее солнышко еще не растопило замерзшую толщу воды. Зима в этом году пришла суровая на редкость.

— Ротный сказал, через пару недель в ханское кочевье придем, — услышал Кий разговор парней из первой роты. Им этот поход за летнюю практику и за выпускной зачтут. Он даже придвинулся к ним, чтобы услышать побольше, и тут же поплатился за это.

— Чего уши развесил, щегол? — рявкнул на него будущий кирасир и влепил крепкую затрещину. — А ну, пошел кашу варить. И чего эту мелочь с нами отправили? Одна морока с ними.

— Да ладно тебе, Аспар, — уже спиной услышал Кий успокаивающий голос. — Не кипятись. Идут и не ноют. А кто воду будет носить? Ну не мы же с тобой. Вспомни, как сами такими были…

В ханское кочевье они прибыли через пару недель, успев буквально в последний момент. Лед на реках уже начал опасно трещать и стал серым, грязным и рыхлым. Тут они пробудут месяц с небольшим, когда степь покроется сочной молодой травой, а воля хана Кубрата покатит степные племена на восток и юг, чтобы выдавить хазар за кавказский хребет. И пойдут болгары не одни. Тут, в ставке, Кий углядел непривычного вида всадников, в речи которых он не смог понять ни слова, как ни напрягал слух.

Мадьяры! — догадался он. Отличить одного степняка от другого сложно. Лишь узоры на одежде и чеканные украшения конской упряжи разнятся. Мадьяры, как и болгары, головы бреют, оставляя один лишь пучок волос на макушке, айдар. Иногда заплетают айдар в косицу, иногда нет. Так многие в степи делали. И хазары, и кыпчаки, и мадьяры с башкирами. Говорят, это сильный оберег, через который бог Тенгри свою защиту дарит.

Вот бы и мне так! — завистливо подумал Кий, разглядывая бритые головы воинов. — Меня бы никто больше девкой не назвал. Так ведь нельзя! Ротный с дерьмом съест. Не по уставу.

Одиннадцатилетний княжич вздохнул, посчитав, сколько еще осталось до выпуска, и перекинул на другую руку холщовый мешок. Надо идти работать, кизяк сам себя не соберет.

Берислав с сожалением закрыл книгу дяди Стефана о его путешествии в Индию. Вот ведь повезло братцу Святославу! И Кию повезло. Его в поход отправили! А он сидит здесь, как привязанный, меняя лишь учебную аудиторию на пыточный подвал и госпиталь. Мастер Немил оказался прав. Глупые детские страхи ушли, а душа его стала покрываться толстой корой, как и положено всем врачам. Ведь так можно и с ума сойти, если осознаешь, что ты живому человеку ногу отрезаешь. А если думать, что не человек это, а пациент, а нога — и не нога вовсе, а гангрена проклятая, то намного легче становится. И вроде бы нужды не было больше Бериславу в пыточную ходить, а он все равно ходил. Только сам себе признаться не мог зачем. Не в изучении анатомии дело было, и не в том, чтобы понять, как сокращается живая мышца. Нет! Вовсе нет! Его давно уже увлекало другое. Тут, на допросе, люди становились настоящими. Вся ложь, все напускное и неискреннее уходило прочь, словно смытое бурной рекой. Тот, кто притворялся храбрецом, оказывался вдруг трусом, а верный друг — ничтожным предателем и доносчиком. Тут постигал Берислав человеческую суть, прикрываясь тем, что изучает анатомию. Мальчишка, которому шел четырнадцатый год, смотрел в глаза людей, которые терпели немыслимую боль, и пытался проникнуть в их сущность. Иногда у него получалось. Иногда нет. Мало кто терпел до конца и не ломался. Такие люди были редки, как кусок янтаря величиной в кулак и с мухой внутри. И вот именно такой тип сегодня висел перед княжичем и весело крыл по матери мастера Немила прямо с дыбы. И даже лоскуты кожи, что свисали с его спины, совершенно не мешали ему нескончаемым потоком изрыгать затейливые ругательства. Парень оказался железный. Это продолжалось уже второй час, и мастер изрядно разозлился, увидев такой вызов своему искусству.

— Не покалечь, прошу, — шепнул ему Берислав, сунув в карман палача увесистый кошель.

— Себе забрать хочешь? — с интересом глянул на него Немил, который по множеству мелких деталей давно уже догадался, кто перед ним. Догадался, но виду не подавал. Многие знали, что княжичи в Сотне службу несут, только не болтали об этом. А потому он кошель из кармана вытащил и вернул с превеликим сожалением назад.

Вместо ответа Берислав молча кивнул. Себе, мол.

— А удержишь в узде такого зверя? — с любопытством спросил Немил, размышляя, как бы показания получить, но материал не попортить. — Он ведь из бойников. Я думал, это зверьё давно уже егеря перерезали. А вот, еще одна банда в сербские земли прорвалась.

— Просто не покалечь, дядька Немил, — серьезно посмотрел на него Берислав. — Я тебя очень прошу.

— Добро! — коротко кивнул палач и пристально глянул на жилистого, словно перевитого веревками парня лет восемнадцати. — Да что бы с тобой сделать? — бурчал он себе под нос. — Кнута хватит тебе, ноги жечь тоже не след, пальцы в тиски… Тоже нет… Яйца разве что подавить…

— Капли на голову, — стеснительно сказал княжич. — Мне оте… Я в книжке одной читал. Так китайцы людей пытают.

— Чушь какая-то! — недоуменно глянул на него Немил. — Да что от капли будет? Это же просто вода!

— А ты попробуй, — ответил Берислав. — Это пару дней должно продолжаться, тогда такую муку никому не вынести.

— Не ту работу ты себе выбрал, парень, — уважительно посмотрел на него палач, которому гигантский опыт буквально кричал, что прав этот мальчишка. — В нашем ремесле тебе бы цены не было.

— Я хочу врачом стать, — вздохнул Берислав, — и науки разные постигать.

— Людей постичь куда труднее бывает, — пронзительно глянул на него мастер. — Ты ведь за этим сюда ходишь? Странно, и зачем это простому армейскому лекарю?

— Загадки люблю, — честно ответил Берислав. — А он для меня загадка. Почему он молчит?

— Честь свою блюдет, не иначе, — со знанием дела ответил Немил. — Есть такие, кто на чести повернут. Встречались мне пару раз.

— Если еще раз встретишь, мне скажи, — Берислав посмотрел на палача так, что у того под ложечкой засосало. — Я найду, как тебя отблагодарить.

— Скажу, ваша светлость, — совершенно серьезно ответил мастер.

— Не говори этого, — поморщился Берислав. — Я Иржи из Сиротской сотни.

— Конечно, ваша светлость, — без тени улыбки склонил голову Немил. — Если кто подходящий попадется, без гнильцы, сразу дам знать. И калечить не стану.

— Возьми, — Берислав протянул ему кошель. — Об этом не узнает никто. Не взятка это, награда за твой труд. От меня ее незазорно принять.

В этот раз мастер чиниться не стал, и взял кошель двумя руками, с глубоким поклоном. Бойник, который висел на дыбе, даже материться от удивления перестал. Чего это палач мальчишке кланяется?

Все вышло так, как они договорились. Паренек не сказал ни слова, лишь выл от невыносимой боли, а потом впал в забытье и начал бредить. От него смогли добиться лишь имя. Бойника звали Варта.

И именно на него угробил свое следующее увольнение Берислав, заявившись во дворец.

— Отец один? — спросил княжич у согнувшегося в поклоне евнуха-секретаря. Две женщины в белоснежных чепцах, молча стоявшие у двери, разом присели, щипнув подолы платьев.

— Нет, ваша светлость, — ответил секретарь. — Ее светлость Видна изволят гостить. Но я думаю, вы можете пройти. Я сейчас доложу.

Берислав дождался одобрительного ответа и зашел в кабинет, где увидел сестру, которая сидела на коленях у отца и водила пальчиком по страницам книги с животными. Причем большая часть животных в этих землях никто и никогда не видел, и даже видеть не мог. Их каким-то непостижимым образом нарисовали по рассказам князя.

— Бегемот! — восторженно завизжала княжна, углядев знакомую картинку.

Самослав подмигнул сыну и махнул рукой в сторону кресла. Садись, мол.

— Загадку хочу! — заявила княжна. — Папка, расскажи загадку.

Надо же, — удивился Берислав. Папа — греческое слово, а тут прижилось. Как же далеко ушел столичный диалект от того говора, на котором в лесных весях болтают. Удивительно даже!

— Загадку? — протянул князь. — Ладно, будет тебе загадка! Слушай!

— Загадка! Загадка! — захлопала в ладоши княжна, как две капли воды похожая на мать и братца Кия. — Говори!

— Как засунуть слона в шкаф в три движения? — спросил Самослав с самым серьезным лицом, на какое был способен.

— Слон не влезет в шкаф! — решительно заявила Видна. Да и Берислав задумался. Он любил загадки и знал их много. Но ничего подобного он раньше не слышал.

— Сдаешься? — спросил князь.

— Нет! — на кукольном лице малышки отразилась напряженная работа мысли. Берислав задумался тоже, но на ум ничего не шло. Ерунда какая-то! Не влезет слон в шкаф. Невозможно это.

— Не знаю! — надула губки Видна. — Скажи отгадку!

— Надо открыть шкаф, — ответил князь, — засунуть туда слона, закрыть шкаф.

— Папка! — звонким колокольчиком захохотала княжна. — Нечестно! Слон в шкаф не влезет!

— Это был очень большой шкаф. Как раз такой, чтобы слон влез. Еще загадку хочешь? — спросил князь, который фыркал в усы, едва удерживаясь от смеха.

— Хочу! — девчонка обняла его за шею и посмотрела в глаза. — Только теперь легкую давай!

— Как засунуть в шкаф жирафа за четыре движения?

— Да папка! — княжна стукнула его кулачком в грудь. — Как не стыдно! Не влезет жираф в шкаф. Ты же сам говорил, что у него шея длиной в десять локтей! Не бывает таких шкафов.

— Ничего не знаю, — пожал плечами князь. — Раз спрашиваю, значит, бывает.

— Я догадался, — заулыбался Берислав.

— Тогда молчи, — уставил на него палец отец. — Дай ребенку отгадать.

— Не знаю! — торжественно сказала Видна. — Говори отгадку!

— Надо открыть шкаф, — пояснил князь, — вытащить оттуда слона, засунуть жирафа в шкаф, закрыть шкаф.

— Опять нечестно! — надулась княжна. — Давай еще одну. Но только совсем легкую! А то я обижусь и уйду!

— Это будут совсем простая! — предупредил Самослав. — Лев, царь зверей, пригласил на пир всех животных на свете. Пришли все, кроме одного. Он не смог. Кто не пришел?

— Жираф! — восторженно завизжала Видна. — Он же в шкафу сидит! Пойду маме расскажу, бабуле и тетке Марии! Они опять в свой преферанс режутся! Они нипочем не угадают!

Девчонка слезла с колен отца, жеманно присела и выскочила за дверь, хлопнув так, что стена задрожала. В коридоре раздался топот крохотных ножек и обреченные крики нянек.

— Да куда ж вы побежали, ваша светлость! Богиня, помоги нам! Дай своей смертью помереть! Да что ж за егоза! Не приведи боги, убьется!

— Интересные загадки, — Берислав с любопытством посмотрел на отца. — Никогда ничего подобного не слышал. Они заставляют думать совсем не так, как обычно. Спасибо, отец! Это было очень поучительно.

— Так это я для тебя их и загадывал, — князь стал совершенно серьезен. — Чтобы ты подумал. Для твоей сестры у меня загадка имеется про собаку, которая не лает, не кусает, а в дом не пускает. Ты что-то хотел, сын?

— В Тайном Приказе узник один есть, — набрал воздуха в грудь Берислав. — Его Варта зовут. Подари мне его жизнь.

— Вот даже как? — изумился Самослав. — А подробности будут?

— Это бойник, — Берислав упрямо посмотрел в глаза отцу. — Его взяли при набеге. Убивать не стали. Хотели узнать, где его шайка прячется. Он все пытки вытерпел, но не сказал ничего. Я прошу, отдай его мне.

— А удержишь? — отец задал тот же вопрос, что и Немил.

— Я хочу попробовать, — честно ответил Берислав.

— Дозволяю, — кивнул князь. — Если бы ты сказал, что удержишь, то бойник этот пошел бы на виселицу до конца этого дня. Пробуй, сын. Дорого стоит, если приручишь такого зверя. А если и не получится, то и невелика потеря. Ему все равно помирать. Не сегодня, так завтра. Я это зло так и так изведу.

— Спасибо, — заулыбался Берислав. — А можно, если он мне клятву верности принесет, пока его отпустить? Мне еще доучиться нужно.

— Я скажу боярину Горану, — кивнул князь, глядя на сына с каким-то странным интересом, как будто видел его впервые. — Но имей в виду. Если он придет сюда с набегом еще раз, ему конец. Страшной смертью умрет. Зачем тебе это? Легче волка заставить с руки есть. Не боишься заиграться, сынок?

— Думаю, у меня получится, — сказал Берислав с уверенностью, которой в данный момент не чувствовал. — Он нам пригодится, отец. Мало таких людей.

— Хорошо, иди, — кивнул Самослав, а когда сын вышел, пробурчал себе под нос.

— На виселицу бы эту тварь отправить, да только тогда я ни за что не узнаю, чего это мой многоумный сыночек задумал. Зубки хочет недостающие отрастить? Посмотрим. Вреда один варнак много не принесет, а вот если предан окажется… Пусть потренируется мальчишка. Не убудет с нас.