Глава 7

Сидя на удобном походном троне, император вполне понимал, что означает выражение «искры из глаз». Только вот совсем не в том контексте, к которому обычно привычны люди. Тут речь шла о двух великих князьях, которые на людях пытались показать уважение друг к другу, но даже это получалось не очень.

У светлейшего князя Северского эти искры были, скорее, ледяными кристалликами, сообразно его родовой магии. А вот у светлейшего князя Тверского вполне себе огненные всполохи виднелись во взгляде каждый раз, когда он смотрел на оппонента.

И это всё сейчас, прямо перед императором, который терпеть не мог междоусобиц и всегда выступал за худой мир между ними. Однако всего полгода оставалось до объявления преемника, вот и вражда вышла на совершенно запредельный уровень, заставляя претендентов забыть об осторожности.

— Итак, — проговорил император, вдоволь налюбовавшись дуэлью взглядов двух очень важных людей в государстве. Он даже ясно видел, как они перегрызают друг другу глотки сразу после его смерти. А если он дозволит или даст такое указание, то значительно раньше и с огромным удовольствием. — Что мы имеем? У нас образовался разлом в другой мир, который пригоден к проживанию. Больше мы о нём практически ничего не знаем, если не считать того, что там проживают создания, называемые орками. Они антропоморфные, но дикие, жестокие и вообще воинственные создания. На этом наша осведомлённость об этом параллельном мире заканчивается.

— Разведку уже задействовали, ваше императорское величество? — поинтересовался князь Тверской после того, как попросил разрешения задать вопрос.

— Разрешите, я отвечу? — откликнулся Зыбин, кивая присутствующим.

— Пожалуйста, — император сделал жест, разрешающий тому говорить. — Просветите князей.

— Дело в том, что договорённости с аборигенами не позволяют нам направлять какие бы то ни было группы вглубь территории сопряжённого с нашим мира, — ответил он, используя больше дипломатические формулировки. — Взамен они ни коем образом не воздействуют на нашу сторону. Между нами устанавливаются торговые отношения. На данный момент считаю это глобальной дипломатической победой. Должен заметить, что при всей агрессивности аборигенов сопряжённого мира ни один из наших солдат не пострадал. Как нет ни единого пострадавшего и с той стороны.

— Интересно, — только и хмыкнул на это Тверской, когда им разрешили высказать своё мнение.

— Считаю это огромным упущением, — проговорил Северский, нервно теребя рукав. — Надо было сбросить им бомбу и тут же посылать группу зачистки, а уже потом смотреть, что там у них есть!

— Игнат, — одним лишь именем осадил его император. — Я понимаю, что весь мир в труху и радиоактивный пепел, но, может быть, всё-таки лучше пускай говорят дипломаты, а не пушки?

Северский пожал плечами и насупился. Он видел, что проблема решается совсем не так, как он бы того хотел.

— Что думаете по общей ситуации? — спросил монарх, приподняв правую бровь и окинув взглядом присутствующих. — Какие шаги считаете целесообразными и своевременными? Разумеется, кроме ударов царь-бомбой.

При последних словах Игнат Валерьевич сник.

— Предлагаю провести отчуждение земли, на которой появился разлом, в пользу государства. Взамен собственнику выдать равнозначный или больший надел в другом, свободном от постороннего влияния месте, — проговорил Тверской, явно довольный тем, что позиция Северского не находит одобрения у монарха. Это была хоть и маленькая, но победа. — Организовать на этом месте зону свободной торговли, подготовив для этого необходимые экономические инструменты. Расчистить площадку, построить на ней необходимые для торговли постройки. И всё-таки рассмотреть вариант для отправки нескольких человек на ту сторону, чтобы понимать настроения аборигенов. Возможно, в виде дипломатического посольства, но с гарантиями безопасности. Плюс попробовать оценить возможные выгоды для взаимного сотрудничества. Кроме торговли, могут быть задействованы и иные сферы.

— Почти во всём с вами согласен, — проговорил император, повернув голову к окну, за которым довольно-таки далеко находился разлом. — Но категорически не согласен с пунктом об изъятии земли, — монарх повернулся к Тверскому. — Отбирать родовые земли вообще так себе идея. Давайте представим, что на вашей земле вдруг открылось что-то подобное. Вы бы как отнеслись к тому, что государство отжало у вас наделы и попросило бы вон, предоставив никому не нужный клочок где-нибудь в Сибири?

— Ну как же, мой род там уже столько сотен лет… — начал было светлейший князь и понял, о чём ведёт речь император, после чего затих.

— Вы что скажете, Северский? — он посмотрел на второго претендента.

— Да, а что тут скажешь? — буркнул тот, мрачнея с каждой минутой всё сильнее и сильнее. — Владельцам земли мы уже должны в ножки кланяться. А этим зеленорылым уродам из пролома, судя по всему, жопу целовать будем на обязательной основе.

— Так, Игнат Валерьевич, я попросил бы, — император буквально прожигал его взглядом, стараясь внушить как минимум уважение к себе. — Мы с вами обсуждаем серьёзные межмировые дела, а не нравы в вашей личной сауне.

— Прошу меня простить, Ваше Императорское Величество, — буркнул Северский и насупился ещё больше. — Вот только я не понимаю, с чего у нас такое отношение к конкретным представителям аристократии. У меня есть документальные доказательства того, что Игорь Туманов ведёт незаконную торговлю с аборигенами в обход государства. Так что в конкретном случае, я действительно согласен, что землю надо забрать, а взамен можно койку в остроге.

— Что за доказательства? — поднял бровь император.

— Разрешите? — спросил Игнат Валерьевич.

— Извольте, — кивнул ему монарх.

Светлейший князь подошёл к императору и показал на своём телефоне фотографии и даже небольшое видео, снятые Тимуром Тумановым. Там было видно издалека, что Игорь передал орку на ящере какие-то бочонки, а взамен получил наполненную доверху сумку. На фотографиях из машины было видно, что наполнена она самоцветами. И это, несмотря на ужасное качество съёмки.

— Это на что снимали? — удивился император, листая галерею. — На бороду моего деда?

— У агента не очень хорошо с финансами, — пожал плечами Северский, — пользуется тем, что есть. Но вообще должен заметить, что вы тут вот печётесь об этом самом Туманове, а он уже строит свои личные торговые отношения. Какая там зона свободной торговли, если он за два бочонка не пойми чего целую сумку драгоценных камней отхватил?

— Так, понятно, — вздохнул император и потёр ладонями лоб, спустившись пальцами на переносицу. — Интриги, скандалы, расследования. Впрочем, ничего нового. От вас, друзья мои, я другого и не ждал.

— То есть вы не хотите смотреть правде в глаза? — притворно удивился Северский.

— Арсений Дмитриевич, вызовите Гагарина, пожалуйста, — обратился император к министру обороны.

Через несколько секунд в зал совещаний вошёл подтянутый военный лет пятидесяти.

— Алексей, — обратился к нему император. — Мы бы очень хотели в ближайшее время увидеть в этом зале Игоря Туманова для некоторых объяснений. Это можно организовать?

— Сию секунду, Ваше Императорское Величество, — сдвинув каблуки, выпалил Гагарин и вышел, чтобы связаться с Игорем.

— Это ещё зачем? — удивился Северский, не сильно горя желанием вести беседу с тем самым Тумановым.

— Императорское слово слишком тяжеловесно, — ответил ему монарх с ехидной улыбкой. — Не хочу разбрасываться им попусту. Поэтому я должен выслушать каждое мнение.

Я вошёл в зал вслед за Алексеем и сразу же почувствовал на себе тяжёлые взгляды князей и любопытствующий императора.

— Княжич Игорь Туманов, — представил меня Алексей Гагарин. — По вашему приказанию прибыл.

И прежде чем кто-то успел что-то сказать, я прошёл на дозволенное расстояние к трону, встал на одно колено и протянул вперёд шкатулку, которую собрал, перебирая камни, подаренные мне орком.

— Это что? — с явным любопытством поинтересовался император и слегка по-птичьи вытянул дряблую шею.

— Ваше Императорское Величество, дело в том, — ответил я, не меняя позы, — что ситуативно удалось наладить торговлю с миром из разлома. Но пока только в определённой категории товаров, — за моей спиной Гагарин хмыкнул в кулак. — С доходов от произведённой сделки считаю правильным отдать десятину моему императору, — и я снова склонил голову.

Однако краем глаза я всё-таки смог уловить, как император посмотрел на Северского с выражением: «Вот, а ты говорил». После этого монарх сделал знак кому-то, и шкатулку у меня забрали.

— Поднимитесь, юноша, — проговорил мне император добродушным голосом. — Хочу посмотреть на вас.

Я распрямился, но в глаза монарху предпочитал не смотреть, зная, что это считается в данном мире неуважением.

— Рад служить Вашему Императорскому Величеству, — чуть-чуть громче, чем надо, заявил я и с удовольствием увидел, как поморщился один из светлейших князей, присутствовавших в зале. А вот император одобрительно кивнул.

— И с каких же оборотов подобные щедроты? — я видел, что монарх решил подыграть мне, говоря обо всём в ироничной манере, что сразу вызвало у меня симпатию.

— За поставленные оркам м-м… товары была получена благодарность в виде безвозмездного дара… — я понимал, что говорю лютую дичь, но подбирать слова вдруг стало сложновато.

— Это я понимаю, — чуть ли не со смехом перебил меня император. — Что за товары вы передали нашим зелёным аборигенам, что они с вами драгоценными камнями рассчитались?

— А, — сказал я, словно только-только понял, о чём идёт речь, и оглянулся на Гагарина. — Самогон местного производства, который делает один мой знакомый.

Со стороны великих князей послышались шипение и недовольство.

— Ну вот, — проговорил император, повернувшись к ним, — а вы говорили, что юноша что-то нарушает. Наоборот, налаживает отношения. Всё верно делаете, — он кивнул мне, повернувшись обратно, и добавил: — Кстати, я хочу попробовать напиток, за который, не глядя, расплачиваются вот так.

— Может быть, не стоит? — с мольбой во взгляде и улыбкой на губах поинтересовался Гагарин.

— Послушайте, — с шутливым вызовом проговорил ему император. — Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее. И вообще, вы хотите от меня утаить какой-то чудо-эликсир?

— То, что это действительно чудо-эликсир, я просто уверен, — ответил на это Алексей. — А вот по поводу «не убивает», тут я бы ничего не стал утверждать наверняка.

Я вспомнил, что Гагарин и император уже давно знакомы. Но вот то, что отношения у них куда теплее, чем у императора со светлейшими князьями, не подозревал.

В этот момент императору передали уже обследованные камни.

— Вот, господа, — проговорил он настолько менторским тоном, что князьям это не понравилось, — как надо госбюджет пополнять, — одновременно он разглядывал камни, отмечая их немалый размер и великолепную огранку. — А вы-то всё: налоги, пошлины, акцизы, сборы. А тут две бадьи самогона и небольшое состояние на руках. Нет, я определённо хочу попробовать этот самогон. А вам, юноша, благодарность от государства.

— Что вы, — ответил я, вытягиваясь по струнке. — Я же понимаю, что армия, стоящая на страже мира и порядка, нуждается в дополнительном финансировании.

— Вот, — указав на меня рукой, проговорил император. — Есть же ещё понимающие люди. Мы вас, кстати, пригласили-то с конкретной целью. Какие у вас есть соображения по поводу организации зоны свободной торговли с орками на вашей территории?

Один из князей пробурчал что-то себе под нос.

— Вас я уже выслушал, Игнат Валерьевич, — холодно заметил на это император. — Сейчас очередь Туманова, — он снова посмотрел на меня, на этот раз чуть ли не с отеческим одобрением. — Тут просто разные предложения по этому поводу. Одно из них — выкупить у вас землю и отправить к аборигенам дипломатический корпус для налаживания отношений. Другое — разбомбить их начисто и забетонировать разлом. Но всё это, на мой взгляд, лишь пустые прожекты пока, так как лишь вы единственный напрямую контактировали с населением сопряжённого с нами мира. Что вы можете сказать? Может, что-то посоветуете нам?

«Ого, — сказал на это Игорь совершенно обалдевшим голосом. — Дожил! Император спрашивает моего совета!»

«Ты особо-то не радуйся, — ответил я ему. — Может быть, ты умер ещё в швейцарской клинике, и всё это лишь бред угасающего сознания».

«А ты умеешь поддержать, — хмыкнул на это Туманов. — Нет, при всей фантастичности происходящего, я уверен, что всё это правда».

— Что я могу на это сказать, — мне даже не нужен был совет Игоря, чтобы ответить на данный посыл. — Земли я не стал бы отдавать без величайшего на то веления, — я поклонился императору, и тот кивнул в ответ. — Всё-таки у меня там все предки похоронены. В этой земле наша родовая сила. Но при всём этом я готов участвовать в государственном фонде по созданию торговых отношений с орками.

— Если можно, этот момент поподробней, — попросил меня император.

— Без проблем, — ответил я, понимая, как мне сейчас не хватает Соломона Марковича, отлично знающего местные законы. — Главным бенефициаром фонда в любом случае станет государство. Я же претендую на место одного из второстепенных бенефициаров этого самого государственного фонда.

— Вот ещё, — фыркнул один из светлейших князей, которого ранее император назвал Игнатом Валерьевичем.

— У вас имеются возражения, Северский? — в ответ на этот порыв спросил император.

— Спасибо, — проговорил князь. — Конечно, имеются. Послушайте, юноша, — он обратился ко мне с максимально возможным пренебрежением. — Ваше счастье, что разлом открылся на вашей земле. Мы отдадим вам за неё конкретную сумму, и дальше вы не будете иметь к данному проекту никакого отношения! А то все хотят процент или ещё как-нибудь денег урвать, забывая, что вкладываться-то будем мы! То есть государство.

Я поднял голову так, чтобы было ясно, что слова князя восприняты в штыки.

— Светлейший князь Северский, — тоном почти таким же холодным, как фамилия князя, обратился я к нему. — Не нужно считать наш род беднее своего. Мы вполне можем и деньгами вложиться. И инфраструктуру выстроить. Более того, уверен, что, если бы граф Озеров был жив, вы бы не посмели высказываться в подобном тоне.

Он аж дёрнулся, словно его по носу щёлкнули.

— Что ты себе… — начал было Северский, но император его оборвал.

— Продолжайте, юноша, — сказал он, махнув рукой на князя. — Почему так важно именно ваше участие?

— Понимаете, — мне гораздо легче было общаться с императором, чем с Северским, — между нашими мирами бездна не только в буквальном смысле. Но и в переносном. Очень разные традиции руководят поступками социума, в этом основная проблема. И любое посольство, которое вы туда пошлёте без тщательной подготовки, может оказаться просто с головами на копьях, — я развёл руками, показывая, насколько всё это просто.

— Я вас услышал, юноша, — ответил мне император и кивнул, давая понять охране, что отпускает меня. — Так же, как раньше услышал другие стороны, — он обернулся к князьям. — И теперь мне необходимо обдумать сложившуюся ситуацию.

— Благодарю вас, ваше императорское величество, — ответил я, склоняясь перед монархом.

— Хотел бы ещё уточнить, — внезапно остановил меня монарх. — Когда пройдет погребение графа Озерова? Я хотел бы отдать дань уважение этому смелому человеку, до последнего дня своей жизни стоящему на страже безопасности империи.

— Ваше Императорское Величество, это честь для нашей семьи, — ответил я, раздумывая, а как мог бы отказать императору, не повредив Игорю. — Похороны завтра, будем рады видеть вас.

На этом мой приём был окончен. Алексей Гагарин проводил меня до самого выхода и похлопал по плечу.

— Ты — молодчина, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Всё правильно понял.

Когда я сел в машину, мне позвонила тётка.

— Игорь, — тихо сказала она с каким-то очень странным оттенком в голосе. — Меня всё-таки накрыло. Можешь приехать, просто посидим?

— Да, конечно, — ответил я и, прикинув, что на сегодня у меня других дел нет, отправился в усадьбу Озеровых.

Мы особо ни о чём не говорили с тёткой. Лишь изредка она опрокидывала рюмку коньяка и просто сидела, иногда спрашивая меня о чём-то, но только для вида. Когда стемнело, слуги разожгли камин, и она, как заворожённая, смотрела в огонь. Ей был нужен кто-то, кто просто побудет рядом, а, кроме меня, ей не к кому было обратиться.

Кремация деда Озерова состоялась утром, а церемония у родового склепа в полдень. За несколько минут приехал император со свитой, два светлейших князя и Гагарин со своими людьми.

По случаю отличной погоды церемонию устроили на улице. Урна с прахом стояла на специальном гранитном постаменте с выгравированными потоками воды, символизировавшими силу рода. А собравшиеся, пожелавшие сказать прощальные слова, стояли перед постаментом на выровненной площадке с крохотным прудиком, формой своей полностью повторявшим озеро, которого теперь не существовало.

Я прощальную речь доверил говорить Игорю, так как сам мало успел пообщаться с дедом. Хотя впечатление он на меня произвёл самое наилучшее.

За мной несколько слов сказали Ксения Альбертовна и Елена — старшая дочь Озерова. После них слово взял император.

— Я знал Альберта Эдгаровича почти с рождения, — проговорил он и улыбнулся. — Мы с ним в своё время много времени провели за обычными мальчишескими забавами, о которых сейчас говорить я, конечно, не стану. Потом жизнь нас раскидала, но я всё равно всегда помнил об этом человеке, как о мужественном и сильном мужчине. Что, собственно, и подтвердили события последних дней. А то, что он ушёл от нас во сне, улыбаясь, лишний раз говорит о его заслугах. Если даже смерть отнеслась к нему благосклонно.

«Ты даже не представляешь, насколько прав», — подумал я.

Выступило ещё несколько человек. Все говорили примерно в одном и том же ключе, что человек это был хороший и жизнь свою прожил достойно.

И в тот момент, когда уже вроде бы все выступили, к небольшой трибуне откуда ни возьмись выскочил Николай Григорьевич. Он был растрёпан и взвинчен.

— Ваше Императорское Величество, — проговорил он, нервно сглатывая слюну, — я прошу прощения за происходящее, — после чего он обратился к распорядителю похорон, искоса поглядывая на меня. — Я прошу вскрыть завещание Альберта Эдгаровича для ознакомления.

— Почему такая спешка? — удивился тот. — Есть же протокол!

— У меня есть все основания полагать, что документы были подменены! — выдал Туманов, обернувшись при этом в сторону императора.

Тот, мягко говоря, был ошарашен происходящим. Ему казалось, что подобные выступления на похоронах кощунственны, но при этом понимал, что на его похоронах будет твориться нечто подобное. Если не хуже в несколько раз.

— Откуда у вас такие сведения? — холодно поинтересовался он у Туманова-старшего.

Тому бы уже в тот момент опомниться, но, судя по всему, отец Игоря совсем утонул в своём желании загрести поместье и деньги, поэтому продолжил:

— Ваше Императорское Величество, — он говорил столь подхалимским, но в то же время раздражённым тоном, что становилось противно, — поверенный Альберта Эдгаровича сообщил нам, что за три дня до смерти завещание было изменено. А поскольку у нас на руках есть заключение врачебной комиссии о недееспособности старого графа, любые внесения изменений в завещание должны быть опротестованы! Я просто хочу заявить сейчас, что должен увидеть завещание и, если оно не соответствует тому, о котором я знаю, буду опротестовывать его. Ваше Императорское Величество, прошу справедливости.

От этой горячей и противной, словно свежая рвота, речи обалдели все. Первым в себя пришёл Гагарин. Он даже меня опередил.

— Послушайте, — сказал он с прямотой военного, которому чужды были многие сантименты высшего общества. — Старый граф Озеров в одиночку сдерживал прорыв орков, — я обратил внимание на обычно спокойное лицо, посечённое шрамами, но сейчас на нём застыла гримаса брезгливости, а говорил он немного через губу, показывая своё презрение к Николаю Григорьевичу. — А вы смеете обзывать его недееспособным? Нестыдно? Его пепел ещё остыть не успел, а вы тут подобными заявлениями швыряетесь.

— Знаете, что? — ответил ему Туманов-старший в своей горячности, видя перед собой лишь одно возможное решение проблемы. Что сейчас всё для него сделает император. — В одиночку противостоять армии противника — это вообще ни разу не есть признак здравого рассудка и целостности ума! А, скорее, с точностью до наоборот!

И с победным видом повернулся от Гагарина к императору.

А монарх к этому моменту уже многое успел проанализировать и рассвирепел.

— То есть, — холодно, сквозь зубы, но всё же сохраняя остатки любезности, положенной по этикету, проговорил он, — вы хотите сказать, что защищать свой дом, свой род, в частности, и Отчизну, в целом, для вас является признаком безумия?

— Я… нет… — Николай Григорьевич понял, что просчитался, но никак не мог увидеть, где именно. — Просто он как безумец всё делал. Он вообще близких порой не узнавал. Лежал кабачком на кровати и ни на что не реагировал. Его же прислуга переворачивала, чтобы помыть. А потом в мозгу что-то искривилось, и он вскочил, побежал. Этот, — он махнул в мою сторону рукой, — подсуетился, чтобы тот ему завещание переделал. А орки просто подвернулись, вот он их и полил водичкой. Безумец не становится от такого здравым!

— Алексей! — позвал император Гагарина. — Я тебя знаю много-много лет, и твоему слову верю. Ты тут был с самого начала и видел графа Озерова постоянно. Скажи, он был похож на безумца.

— Но он… — попытался что-то вставить Туманов-старший.

— Молчать! — рыкнул на него монарх и обратился к Алексею.

— Насколько я знаю, — проговорил тот ровным спокойным голосом, словно отчитывался о проведённой операции, — все три дня, что я был тут, старый граф Озеров был в полном сознании, трезвом уме и здравой памяти. Координировал развёртку оборонительных сооружений и содействовал группе быстрого реагирования в полном объёме. Никакого помутнения рассудка я не заметил даже в малой части.

— Хорошо, — кивнул ему император. — А теперь огласите завещание.

Распорядитель огласил завещание Альберта Эдгаровича. По мере того, как он читал, Туманов-старший то бледнел, то зеленел, то багровел.

— Чтобы пресечь любые поползновения и ненужные инсинуации, — негромко проговорил император, и всё равно у него это получилось весьма торжественно. — Императорской волей и своим непререкаемым словом признаю юридическую законность этого завещания в полном объёме и запрещаю любую возможность апелляций.

Николай Григорьевич сокрушённо схватился ладонями за лицо.

Но тут же снова началось землетрясение. Оно чувствовалось ровно так же, как и три дня назад.

Охрана взяла императора в кольцо, но тот, видя, что явной угрозы нет, махнул рукой.

— Кто-нибудь, — сказал он, а затем понял, что неопределённость самый страшный противник выполнения поручений. — Гагарин, Алексей, поезжай, пожалуйста, к разлому, посмотри, что с ним.

Но я уже и так знал, что произошло. Ещё до того момента, как Алексей приехал и отрапортовал:

— Разлом закрылся, словно и не было его. В котлован озера начала прибывать грунтовая вода!

— Да горничную почеши, — высказался император и с досадой махнул рукой. — Ну почему так?

«Потому что Дзен наконец-то разобрался со своим косяком», — мог бы ответить я, но счёл за лучшее промолчать.