Глава 11
Расклад пасьянса
— Подворье Голицыных прикрыто особыми чарами против ме… кхм… против таких, как я. Буквально стены зачарованы, я ближе десятка шагов и подойти не смог. Ни одной щёлочки нет, даже двери для слуг под охраной. Боюсь ошибиться, по ощущению, колдовство очень старое, но подновлённое совсем недавно. Даже через московские подземелья не подобраться, так надёжно защитили.
Киж снова приложился к стакану, сделал большой глоток и продолжил:
— На данный момент в Москве собрано двести шестнадцать опричников Голицыных. Старшим у них Пётр Мамонов, постоянно находящийся рядом с князем. Тот практически не покидает подворье.
Допив залпом рябиновку, Киж тяжело вздохнул:
— Через прислугу подобраться к князю мне не удалось. Особо доверенные слуги на контакт не идут, а доступные для влияния — обычные крепостные, не допущенные до Голицына. Простите, Константин Платонович, я провалил задание. У меня нет никакой возможности ликвидировать князя.
— А чего ты ожидал? — усмехнулась Марья Алексевна. — Что сможешь просто войти и укокошить его? Это тебе не какой-нибудь захудалый помещик. Голицын ко всему ещё и параноик, каких мало.
Поджав губы, Киж пробурчал:
— Я ничего не ждал. Я выполнял приказ Константина Платоновича.
— Благодарю, Дмитрий Иванович, ты сделал всё правильно.
Я подошёл к Кижу, похлопал по плечу и сам налил ему ещё рябиновки. Доброе слово и мертвецу приятно, а он поработал на совесть.
— Брать голицынское подворье штурмом всё равно нет сил, будем отрабатывать другие варианты. Слуги больше ничего интересного не болтали?
— Князь поссорился со старшим сыном.
— Давно уже, — Марья Алексевна устроилась на диване и указала на графин с рябиновкой. — Костенька, плесни и мне тоже, чувствую, разговор у нас будет долгим. На чём я остановилась? Ах да, про сына. Молодой княжич сильно проигрался в карты, так что князь грозился лишить его наследства. Для просветления ума Голицын отправил сыночка служить в армию, чуть ли не прапорщиком.
— Это старая новость, — Киж ехидно улыбнулся, — наследник получил уже чин полковника и месяц назад вернулся домой в отпуск по ранению. Тогда же и случилась новая ссора. Князь чуть ли не с порога разъярился на сына и приказал убираться. Вышла безобразная сцена, закончившаяся дракой. Слуги слышали крики, а затем грохот боевой магии. В гостиной произошёл пожар, а княжич сбежал с подворья.
— Даже так?! — На лице Марьи Алексевны мелькнула злорадная улыбка. — Ты смотри, неужели старые сплетни правдивы.
Видя, что я не понимаю, о чём речь, она пояснила:
— Лет десять назад в высшем свете шептались, что первая жена не была верна Голицыну. Сын действительно на него совершенно не похож, а чертами больше напоминает князя Юсупова.
Я только покачал головой. Страсти-то какие! Высший свет, дворяне, а скандалы, как у лавочников в Париже, в чём я сам успел убедиться. Впрочем, что люди, что эльфы, что орки, что богатые, что бедняки — чувства и грехи у всех одни и те же. И даже короли порой ловят супруг на неверности.
— Интересный поворот, однако. Марья Алексевна, как думаете, можно ли использовать молодого Голицына?
Княгиня задумалась, прищурилась, будто рассматривая что-то вдалеке, и кивнула.
— А почему нет? Попробуй, Костя, может интересный расклад получиться.
— Обязательно пообщаюсь с ним, а там посмотрим. Дмитрий Иванович, ещё что-то было?
— И с дочерью князь… Как бы это сказать… В натянутых отношениях.
— Тоже не родная? — я не удержался от смешка.
— Не могу знать, Константин Платонович, — ухмыльнулся Киж. — Князь отказал Петру Трубецкому в её руке. По словам прислуги, весьма в грубой форме. А после велел дочери не покидать дома и обещал выдать замуж по своему разумению. Софья уже месяц не общается с отцом, затворившись в своих комнатах и принимая лишь близких подруг.
— Ну и семейка.
— Обычное дело, — Марья Алексевна махнула веером, — Голицыны всегда отличались вспыльчивостью.
— Это всё, Дмитрий Иванович?
— Да, Константин Платонович. Больше ничего интересного выяснить не удалось.
— Спасибо. Думаю, твои сведения окажутся нелишними. Отдыхай пока, Дмитрий Иванович, заслужил.
Киж встал, щёлкнул каблуками, поклонился и вышел.
Минут пять мы с княгиней сидели в тишине, каждый занятый своими мыслями. Нет, я не питал особой надежды на Кижа: глупо было ждать, что проблема с Голицыным решится так просто. Но его сведения дали хорошую почву для размышления. Никаких штурмов я устраивать не собирался, а хотел бы провернуть тихую ликвидацию. Без каких-либо следов, ведущих ко мне.
Итак, что я имею в этой партии? Карта Кижа сброшена в отбой. Анубис тоже ушёл — против «туза» Таланта князя он не сыграет. На руках «дама» Ягужинская и козырная шестёрка «огнебоя» для снайперского выстрела. В прикупе «валет» — сын Голицына, ещё одна «дама» Софья, козырная семёрка лже-«Зуды» и джокер, мензурка с кровью князя. Вот только как играть эту карту? Нутром чувствую, что не просто так её испанка хранила.
— Марья Алексевна, мне нужен ваш совет. Помните, в вещах Диего мы нашли бутылёк с кровью нашего противника?
— Помню, было дело.
— Можно ли с помощью крови убить человека?
Княгиня ни капельки не удивилась вопросу.
— Ах, Костя, нашёл у кого спрашивать! Я по смертному колдовству никогда сильна не была. Слышать слышала: бывают такие мастера, чтобы по капле крови порчу навести. Но дружбы водить не сподобилась, к счастью.
— Жаль, — я поморщился, мысленно собираясь «сбросить карту».
— Погоди, — Марья Алексевна оживилась, — я знаю, кто тебе поможет. Подружка твоя ненаглядная!
— Кто?!
— Еропкина, — княгиня рассмеялась. — Если уж кто знает, так это она. Много слухов ходило, как её враги мёрли без причины. Точно-точно, у этой ведьмы и надо совета спрашивать.
Я непроизвольно нахмурился. Отношения с Еропкиной сложные, а за консультацию она может потребовать слишком многого. С другой стороны, если сделка с ней поможет разобраться с Голицыным — да и чёрт с ней! Разойдусь с бандитской семейкой и постараюсь больше не пересекаться.
— Спасибо, Марья Алексевна, за совет. Подумаю, как с этим быть.
* * *
Ночью мне всё никак не удавалось заснуть. Лежал, ворочался, раскладывая в уме «пасьянс» с Голицыным. Планы, один лучше другого, выстраивались в уме и тут же разрушались под критическим взглядом. В конце концов я поднялся и пошёл на кухню — душа требовала чая с ватрушками, оставшимися от ужина.
Греть весь самовар я не стал: просто налил холодный чай в большую чашку и бросил в неё слабенький Знак. Вода мигом забурлила и через пару секунд уже исходила паром. Сдобы в буфете не оказалось, зато нашлась баночка крыжовенного варенья. Я неспешно выпил чаю, стараясь не думать о князе. Надо отвлечься от него и пару дней не вспоминать вовсе, а потом взглянуть на проблему свежим взглядом.
Мне показалось, что я слышу приглушённые голоса. Слов не разобрать, только какое-то бормотание на два голоса. Да, точно! Разговаривают.
Погасив свечу и стараясь не шуметь, я пошёл на источник звуков. Вышел в коридорчик за кухней, прокрался до светлой полоски под дверью, осторожно заглянул внутрь и обнаружил в комнатке ключницы Сашку и Таню. Девушки тоже чаёвничали за маленьким самоваром, доедая пропавшие ватрушки.
— …жалко его, Саш. Ходит как потерянный, на тебя смотрит так, что сердце разрывается.
— Да ну его, Тань! Петя целый год уже «страдает» с перерывами на обед и ужин. Слишком он несерьёзный. Всё шуточки его да глупости. Нет в нём основательности.
Рыжая мечтательно вздохнула:
— Вот как в Константине Платоновиче. Он хоть куда мужчина! Сказал — сделал. Бывает, как гаркнет, у меня душа в пятки уходит. Аж внутри всё горячо становится. Посмотрит грозно — так по мне мурашки бегут. А Бобров что? Одни хахоньки. Да тот же Димочка лучше, хоть и мёртвый. И целуется лучше.
— А ты откуда знаешь?!
— Ой, ну это я так, думаю. Видно же по нему.
Ёшки-матрёшки, избавьте меня от девичьих разговоров! Сейчас ещё что-нибудь такое услышу, спать потом не смогу. На цыпочках я прокрался обратно на кухню, убрал чашку и собрался подняться к себе.
Не успел я выйти, как за спиной раздались тихий топот маленьких ног и шуршание. Будто по полу бежал здоровенный паук и тащил спелёнутую добычу. Одним махом я создал магического «светлячка» и поперхнулся от увиденного.
По полу бодро ползла механическая рука Кижа, волоча за собой небольшую торбу с торчащим горлышком бутылки. Беглая конечность не обратила на меня никакого внимания: доползла до двери, аккуратно переложила торбу с бутылкой через порог и быстро почапала дальше. Стараясь не смеяться в голос, я двинулся за ней.
Со ступеньками она мучиться не стала, а заползла на перила и чухнула вверх с хорошей скоростью. Догнал я путешественницу возле комнаты Кижа, куда она вползла, предварительно постучав указательным пальцем. Ты смотри, какая вежливая!
— Иди сюда, моя хорошая!
Киж подхватил руку, приладил её на место и поднял с пола торбочку с бутылкой.
— Дмитрий Иванович, — я вошёл к нему в комнату без стука, — ты специально одну руку послал, чтобы Настасья Филипповна не видела, как ты её запасы расхищаешь?
— Да нет, просто лень спускаться было. Не люблю туда-сюда по лестницам ходить.
— А как ты умудряешься ей управлять дистанционно? Я такого в механизм не закладывал.
— Не знаю, — Киж пожал плечами, — само начало получаться, дней пять назад. Только не видно ни черта, всё на ощупь приходится делать. Может, вы добавите глаз на ладонь?
— А крылья ей не приделать? Чтобы удобнее было в погреб летать.
— А вы можете? — Киж посмотрел на меня и разочарованно протянул: — Шутите, понятно. Будете по рюмашке со мной?
— Наливай, — махнул я рукой, — может, засну после твоей рябиновки.
Не успел Киж откупорить бутылку, как в дверь просунулась голова Боброва.
— А мне нальёте? У меня и закуска есть.
Он продемонстрировал кольцо колбасы, зажатое в руке.
— Заходи, Петя, — кивнул Киж, — люблю хорошую компанию.
— Я вас через стенку увидел, — пояснил Бобров, появившись в комнате целиком. — Глаз просто чудо, Костя. Всё-всё вижу.
— Может, тебе клады начать искать?
Мы с Кижом дружно заржали.
— Клады? Так я уже осмотрел всю усадьбу, нет тут ничего.
Будто из ниоткуда рядом с Бобровым, нарезающим колбасу, появился Мурзилка. Басовито мяукнул и лапой попытался утащить круг колбасы.
— Кыш, зараза!
— Дай ему, — вступился за кота Киж, — он за меня закусывать будет. Мы с ним идеальная пара — он не пьёт, я не ем, а вместе за полноценного человека сойдём.
Мурзилка получил хороший кус, залез под столик и принялся там жевать, громко урча.
— Только в подвале непонятно что. Темно, как ни вглядывайся.
— И скребутся?
— Где? В подвале? Нет, никто там не скребётся. Как будто мрак туда-сюда колышется, словно ходит кто-то тёмный.
— Пётр, мой тебе настоятельный совет: не смотри туда, от греха подальше. Мало ли что там дядя оставил, может, оно не любит, когда на него смотрят.
Мне содержимое подвала крайне не нравилось. В магическом зрении я видел там переплетение потоков эфира, мощное и непонятное. Я не стал рисковать и спускаться туда, но рано или поздно придётся разобраться, что же там такое.
Мы подняли рюмки раз, другой, третий. Мурзилка потребовал пожертвовать закуску голодающим котам и утащил остатки колбасы. И тут мне в голову стукнула мысль.
— Пётр, дружище, а не желаешь ли ты съездить в Москву к князю Голицыну?
— З-зачем?
Бобров чуть не подавился колбасой и начал заикаться.
— Н-не надо, Костя. Не любит он меня очень.
— Чего это? Ты же к нему в род собирался и всё такое.
— Н-не хочу уже. В последний раз, когда хотел д-деньги за твоих лошадей с него получить, он велел лакеям меня высечь «за наглость». Насилу отбился и сбежал.
— Ты мне этого не рассказывал.
— Так стыдно, Костя. Меня, дворянина — и на конюшне пороть! Н-не поеду, даже не проси.
— Надо, Пётр, надо. Возьмёшь денег у Лаврентия, наймёшь в Москве парочку мордоворотов, чтобы они тебя отбили в случае чего. Пойдёшь к князю и передашь ему письмо. Так и так, приехал по поручению Урусова, мол, хочет он замириться с уважаемым князем. Если он тебя примет, выслушай его условия, поторгуйся, но не усердствуй. И возьми время на подумать. Скажи, что передашь всё Урусову и постараешься уговорить принять их.
— Костя, ты чего? Ты хочешь ему сдаться!? Да он же тебя догола разденет!
— Время, Пётр, мне нужно время. Выиграй мне месяц, чтобы выстроить оборону. А там посмотрим. Понял?
— Сделаю, Костя! Обещаю, месяц у тебя будет.
