Актёр Артур Смольянинов, он же – боец Лютый из кинофильма о войне в Афганистане «9-я рота», едва началась большая украинская война, произнёс весьма показательный монолог.

– Покажите мне документы, – твёрдо сказал актёр Смольянинов.

За все эти восемь лет ни одного, сказал, документа ему так и не показали – о страданиях Донбасса, о неонацистских батальонах, о преследовании русскоязычных.

Услышав это, я развёл руками. Ну, разве что на донецкое и луганское кладбища стоило бы свозить этого стареющего паренька, но туда он не поедет.

– Если украинец говорит по-русски, как вы отличите его от русского человека? – спросил Смольянинов. Намекая на то, что война бессмысленна, так как идёт – между своими.

И здесь мне пришлось взять на себя эту печальную обязанность: ответить ему.

Ему – и всем, кто думает подобным образом.

Верно, Артур, ответил я, украинца никак нельзя отличить от русского. Правда, к нашему сожалению, среднестатистический украинец последнее время так не думает, и мог бы, знаешь, тебя за такие предположения стукнуть, – но в России-то знают: мы – один народ.

Отличить же нас с нынешними политическими украинцами можно по одному признаку: этот квазиукраинец не хочет говорить по-русски, заставляет забыть этот язык и себя, и своих детей, принуждает детей поверить, что они – ветвь Мазепы, Петлюры и Шухевича, а не Хмельницкого, Гоголя и Олега Кошевого.

Возможно, ты не имеешь, Артур, ничего против сотен памятников Петлюре, Бандере и Шухевичу, но мы имеем. Извини, что я на «ты». Мы когда-то были на «ты».

Тем же самым вопросом, что якобы мучает актёра Смольянинова, могли бы задаваться люди в XVII веке, и в Гражданскую войну, в 1919-м, и в Отечественную, в 1944-м.

Подобные эксцессы, увы, уже случались на территории Украины. Когда одна половина жившего там народа вдруг решала, что она не Россия больше, а Речь Посполитая или Османская империя, а другая половина ей говорила: хлопцы, мы – ветвь русского корня, не позорьте предков, мы никогда не уйдём от Москвы.

И начиналась битва. И никто уже не спрашивал, как Артур: «Зачем мы бьём братьев из войска гетмана Петра Дорошенко?» Или: «Чего ж мы не поделили с Петлюрой? Там такие же ж, как мы!..»

Ибо становилось ясно: да, они такие же, но они пошли по пути Андрия из повести «Тарас Бульба» и выродились в нерусь. Посему их надо либо спасти, либо победить.

– Почему происходящее на территории, занятой «этими образованиями», – спросил актёр Смольянинов, имея в виду Донецкую и Луганскую республики, – была с 2014 по 2022 год «трагедия», а на территории, где стояли ВСУ, – трагедии не было? Чем одна трагедия, – удивлялся он, – от другой отличается?

Потому что, смиренно ответим мы актёру Смольянинову, из 13 тысяч погибших мирных жителей Донбасса – 95% погибли в результате обстрелов ВСУ, а ещё 5% погибли, когда ополченцы выбивали ВСУ и нацбаты из Иловайска и Дебальцево. Этим и отличается.

Смольянинов верно заметил, что в 2020 году и в 2021-м количество погибших мирных жителей Донбасса стало единичным. Но, увы, ополченцев, которые стояли на передовой, как хоронили, так и продолжали хоронить сотнями – и в 2017-м, и в 2018-м, и в 2019-м, и в 2020-м, и в 2021 годах.

И посему логика, явленная им, оказалась ущербной: мирных почти перестали убивать, ну, одного в месяц, ну, двух – зачем же было обострять?

Ну да, надо было ещё тридцать лет иметь передовую под Донецком и под Луганском, и хоронить своих братьев, мужей и отцов. И растить детей под звуки канонады. Это Артуру Смольянинову казалось нормальным.

Но нам – нет.

– Почему, – спросил актёр Смольянинов, – Харьков развивался, а ЛДНР был и оставался, – актёр долго искал подходящее цензурное слово, и наконец нашёл его, – …кострищем?

Потому что, ответим мы, Харьков никто все эти восемь лет не обстреливал, а в Донецке последовательно выбивали всю инфраструктуру, делая жизнь народа Донбасса невыносимой.

И ещё потому, что трёхмиллионный народ Донбасса тащил войну, и был измотан этой войной, ему было сложно – ведь с той стороны была 35-миллионная страна, накачанная мировым баблом и усиленная специалистами и вооружением НАТО.

Вот и кострище образовалось – на том месте, где люди отстаивали право на русский язык и свою русскую историю.

– И что, из-за языка воевать? – спрашивал ошарашенно Смольянинов. – Это – линия раздела?!

Да, Артур, да.

Даже этой линии раздела – хватило бы.

Да, из-за языка надо воевать, если его отнимают.

Язык – это совесть и память народа.

Странно, что актёру этого никто не объяснил.

– А чего вы их оттуда не забрали? – спросил актёр Смольянинов про людей Донбасса. – Если им так плохо, – (во что он, впрочем, не верит), – забрали бы их тогда, – предложил он.

Но мы не вправе забирать народ с его земли. У народа Донбасса там – могилы, он там родился, живёт и умирает. Он никому не обязан уступать свою землю.

Выгнать народ с земли – это и есть форма геноцида.

В ответ нам актёр неизбежно должен был рассказать про народ Украины, который тоже проживает на своей земле, но, опережая его, мы сразу бы согласились с этими словами.

Совершенно верно: украинцы, русские, греки, гуцулы и русины живут там на своей земле, у них там свои могилы. Но ведь что удивительно: с тех территорий Херсонской и Запорожской областей, что были приняты в состав России, – подавляющее большинство населения никуда не уехало, а осталось жить на месте.

Оттого, что там не тронули права ни русского языка, ни украинского, не стали унижать ни русскую, ни украинскую культуру, и, главное, никто не позволял больше глумиться над могилами советских воинов – тех самых, которых Смольянинов так убедительно играл в кино.

Потому что для него это – кино.

Возмущённый актёр воскликнул в сердцах в финале своего монолога:

– …удивлён, что так много людей поддерживают спецоперацию, и это не боты!..

Артур не от жителей Донбасса, отстаивавших своё право на жизнь, отказался.

Он отказался – от своего Лютого.

…Спустя несколько месяцев Смольянинов покинул Россию и публично сообщил, что не испытает никаких эмоций, если на месте бывшей своей страны увидит радиоактивный пепел.