Часть первая. Слово, сказавшее себя само

18 февраля 2022 года, в день смерти моего отца, умершего за 28 лет до этого, мне приснился Александр Владимирович Захарченко.

Мне и сны снятся редко. И со дня своей смерти Захарченко – не снился ни разу.

Но этот сон – случился, и был на редкость, по-детски явственный.

Сияло солнце, и Захарченко будто светился от радости. Он тормошил меня, требуя, чтоб я разделил его настрой.

Я тоже улыбался, но всё никак не мог понять, в чём всё-таки дело.

Весь вид его говорил: видишь, сбылось же, всё сбылось! Смотри же, ну!

При этом он молчал, словно держа при себе одно заветное слово. Желая, чтоб я сам догадался.

Так и не сообщил ничего.

Быть может, это слово нельзя было произносить вслух.

…Открыв глаза, я некоторое время думал: о чём этот сон?

Втайне догадавшись в первую же минуту, я сам себе не захотел ни в чём признаться.

Не может быть, – решил.

По весьма сомнительной привычке современного человека вести публичный дневник, днём я сделал запись: мне приснился Захарченко, он хотел рассказать какую-то новость, но сон был немой.

Читатели отреагировали по-доброму: приснился – значит, помнит о нас. Значит, всё будет хорошо.

Ещё сутки я размышлял, время от времени возвращаясь к своему сну.

Все знавшие Захарченко помнили, что никакой иной мечты у него, кроме низложения Киева, – не было. Он был рождён – для сражений, и противостояние в бою стало его судьбой.

Он болел будущей победой. Он говорил об этом каждый день. Любая другая тема – полевые работы, музыка, женщины, жизнь вообще – неизбежно сопрягалась на каком-то этапе с темой неизбежной схватки.

И вдруг мне явилось это слово.

Упало в ладонь, как тяжёлая капля.

На следующий день я написал об этом в своём публичном дневнике: «Я понял слово, которое хотел произнести Захарченко!».

Я так и не решился назвать его, чтоб не накликать беду. Я хотел, чтоб это слово произнесли другие. Я попросил их догадаться.

Люди называли много разных слов, но это – не решились.

Наверное, по тем же причинам, что и я.

22 февраля, когда давным-давно назревавшая история начала отзываться явственными толчками, предвещающими извержение и роды, я сам назвал это слово вслух.

Война.

Он пришёл сообщить мне, что будет война.