Глава шестнадцатая

– Так ничего не знаю, – заныл Павел, – все нормально с утра. Серегу увидел на кухне, он кофе из машины наливал, бутер себе сделал с красной рыбой. Спросил у него: «Хорошая чавыча?» Он ответил: «Дерьмо. Привкус какой-то металлический». Мама удивилась: «Сереженька, рыбка свежайшая, брала, как всегда, у Дениса в магазине. Он нас никогда не обманывает».

Павел сдернул с кресла плед и завернулся в него.

– Вам холодно? – уточнила я.

– Нет, жарко, – огрызнулся парень, – поэтому решил прикрыться. Вот любят бабы глупые вопросы задавать.

– Интерес Дарьи не пустяковый, – встал на мою защиту Сеня, – у человека, который оказался в стрессовом состоянии, часто шалит давление, возникает озноб, одни ощущают голод, других тошнит. У каждого своя реакция. Если вам холодно, надо…

– Не хочу ничего, – отрезал Павел.

– Вы рыбу пробовали? – вернула я беседу к нужной теме.

– Зачем? – скривился парень. – Для проверки, тухлая она или нет? Мама омлет сделала. Сергей яйца терпеть не мог. Он увидел, что на завтрак, рассердился: «Сколько раз говорить: ненавижу болтушку! Да еще с помидорами, сыром, зеленью. Адски гадкий рецепт! Мерзкая мешанина!» Мама ему объяснила: «Сереженька, тебе вкусная чавыча, а Павлуше омлетик, он его любит».

Рассказчик сбросил плед.

– Серега всегда с едой капризничает. Яйца он не ест, помидоры ненавидит, цветная капуста на вид противная. Вот рыбу брат съест во всех видах. А я не кривляка, смету все, что вкусное, свежее. Единственное, что мне не подходит, – рыба. Ну не нравится она мне. Я чавычу даже нюхать не стану! Но на маму никогда не сержусь, если она мне, например, стейк из осетрины предложит. Тихо гарнир слопаю, а рыбешку не трону.

Павел начал тереть руками колени.

– Если Сергей сказал, что чавыча с привкусом, значит, она точно несвежая! Он любит рыбу.

Старший сын Алевтины притих, потом снова закутался в плед и зашептал:

– Сергей любит рыбу. Нет! Любил рыбу. Сереги нет! Серега умер! Брату капец! Утром он здоровый, а чавычу слопал, и кирдык котенку!

– Так мужчина съел бутерброды? – уточнила я.

Павел скинул шерстяное одеяло.

– О бабы! Глупость вам имя! Уже сто раз об этом сказал.

– Подумала, что после сообщения о странном вкусе продукта мужчина отказался от сэндвичей, – объяснила я.

– Он сначала почти все сожрал, а потом закапризничал, – уточнил старший брат, – мать сразу остатки рыбешки выкинула. Я рассердился, маман порой не думает, что делает. Скинула чавычу в помойку, так ведь запах пойдет. Велел ей позвать Василия, чтобы мужик мешок уволок. Потом поехал беседовать с мужиком по поводу рекламы моей группы. Поел, в магазин зашел, вернулся домой, вошел в столовую…

Павел затрясся.

– Серега лежит! Подумал… не знаю, что думал, но только не что он умер. Заболел! Грипп подцепил! Давление жахнуло! Упал просто! У нас повсюду идиотские ковры настелены, зацепил ногой край, шлепнулся, башкой треснулся. А он! Умер! Нинка тоже на том свете. Но она наркоманка, алкоголичка. Мамахен это скрывает, да я, конечно, правду знаю. Но молчу. Честь семьи и все такое. У Сереги характер плохой, вечно обиженный он. Мне завидовал в детстве, кричал: «Все Пашке, мне ничего». В день, когда мне четырнадцать исполнилось, отец сыну денег дал со словами:

– Купи сам себе, что хочешь.

И Серега как заорет.

– Ага! Ему бабла гора, а мне в дату всучил фигню дешевую!

Валерий Николаевич ответил:

– Спросил у тебя, что хочешь в подарок, услышал в ответ: «Мне все равно. Обидно, когда так интересуются. Сам подумай». Вот и приобрел то, что мне на ум пришло. Павел же на такой же вопрос сообщил: «Лучше деньгами. Сколько не жаль». И получил ассигнации.

Павел понизил голос:

– У Сергея трудный характер… был! А я никогда не выделываюсь!

– Кто у вас еду покупает? – поинтересовалась я.

– Уже отвечал: мама, – фыркнул старший сын Алевтины.

– Сама едет по магазинам? – изменила я свой вопрос.

Павел отшвырнул плед.

– Если давно приобретает в лавке всякое, то Василия посылает. Он фото витрины делает, маме сбрасывает, и та говорит, что взять.

– Чавычу кто привозил? – не утихла я.

– Василий, – уточнил музыкант и вцепился в свой телефон, – эй, живо сюда!

Через пару минут в комнату с вопросом:

– Что случилось? – вошел управляющий.

– Ничего, кроме того, что ты убил моего брата, – заорал Павел.

Надо отдать должное Суханову, его лицо не дрогнуло, он спокойно сообщил:

– У меня нет никакой причины лишать Сергея Валерьевича жизни. Я всего лишь наемный работник, получаю зарплату.

– Ну так ты ее лишился, – взвизгнул Павел, – собирай шмотки и сваливай из моего поместья!

– Земля и дом принадлежат Алевтине Федоровне, – напомнил Семен, – и нет никакой уверенности, что Сергей отравился рыбой. Василий, можете рассказать, где взяли чавычу?

– В семь утра мне позвонил Денис, владелец торговой точки на фермерском рынке, – начал управляющий, – сообщил: «Получил роскошную чавычу. Оставить вам кусок? Рыбу вмиг разберут!» Я сообщил хозяйке, та велела брать. Поехал к Денису. Получил заказанное, повез в поместье, как всегда, в специальном холодильнике. Разрешите уточнение?

– Конечно, – кивнул Семен.

– Никогда не беру рыбу без пробы, – начал объяснять Суханов, – всегда прошу отрезать малую толику именно от того куска, на который глаз положил. И сегодня так поступил.

Рассказчик смутился.

– Чавыча оказалась очень вкусной. Ну и попросил Дениса сделать мне бутерброд.

Павел хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.

– Во! Простота хуже воровства! Слышали? Он еще жрет за наш счет деликатесы! Мало ему дармовое жилье, машину, так еще и хавчик прихватывает.

Василий медленно моргнул.

– Денис меня всегда угощает бесплатно. Он так поступает со всеми постоянными покупателями.

– Не свои деньги на покупки тратишь, – взвизгнул Павел, – наши! Какого … ты жрешь просто так! Платить должен.

– Василий, вы хотели что-то рассказать, – повысил голос Собачкин, – слушаем внимательно. Павел, попрошу вас не перебивать управляющего.

– Сами откуда взялись? – пошел в разнос музыкант. – Кто вас нанял?

– Алевтина Федоровна, – уточнила я, – мы уже представились, показали документы. Госпожа Зубарева попросила приехать, дабы помочь вам. Поэтому сейчас здесь находимся.

– Почему рассказал про бутерброд? – продолжил Василий. – Я купил потом тот кусок, от которого отрезали рыбу для моего сэндвича. Не ощутил никакого постороннего вкуса, отличный продукт. Сейчас жив и здоров. Может, не в рыбешке дело? Вероятно, Сергей съел нечто отравленное, а потом сел завтракать. Поэтому все сейчас винят чавычу. Но надо иметь несколько версий произошедшего.

Потом управляющий повернулся к Павлу:

– Вы знаете мою историю. Я бесконечно благодарен Алевтине Федоровне за все, что она сделала для воспитанника детдома. И у меня нет ни малейшего повода для плохого отношения ни к Сергею Валерьевичу, ни к вам! Простите, что рассказал про бутерброд, но сыщикам надо знать правду, иначе они не докопаются до истины. Я ел ту же чавычу. Я здоров. В пути еда не могла протухнуть. Два варианта. Или яд попал в деликатес, когда он оказался в доме. Или металлический вкус у покойного во рту возник от другой причины. Есть ряд лекарств, принимая которые постоянно можно приобрести такое ощущение.

– Они просто частные детективы, – возмутился Павел, – не полиция. Дилетанты! Не пойму, какого черта мать их позвала!

– Наш руководитель, Александр Михайлович Дегтярев, полковник, – затараторила я, – много лет служил в уголовном розыске.

– Чего же он подался в частное агентство, – захихикал Павел, – за пьянку вышибли?

– Валерий Николаевич тщательно охранял личную жизнь, – примкнул к беседе Сеня, – журналисты ничего не знали и до сих пор обладают лишь небольшой информацией о личной жизни бизнесмена. Смерть Нины не стала обсуждением ни в соцсетях, ни в газетах. Алевтина Федоровна ведет себя, как супруг. Она не желает радовать любопытных людей сообщениями о том, как сейчас дела у семьи, поэтому, изучив рынок услуг, приехала в наше агентство. Вдова не желала, чтобы ее сыновья узнали: мать опасается, что смерть Валерия Николаевича и Нины результат чужого злого умысла, где-то в доме находится Захоронка Мрака. Она причина преждевременной кончины супруга и дочери.

– Что? – расхохотался Павел. – Захоронка Мрака? Держите меня семеро! Мать совсем офигела?