Финн
У Финна жизнь не заладилась с самого начала. Он выскользнул из рук акушерки, которая до этого принимала роды у сотен младенцев, и издал свой первый крик, ударившись об пол. Когда ему было пять, в соседнем доме проходила вечеринка. Ему разрешили выйти послушать музыку (в переносных колонках на треногах гремел Шэйн Макгоуэн). Стояло лето и Финн был босиком. Какой-то отвязный тусовщик бросил «бомбочку», которая искрясь фитилём, описала в воздухе дугу и оторвала детский пальчик на левой ноге.
«Случай — один на миллион, — сказала бабушка Финна. И добавила: — Должно быть, палец понадобился Богу для какого-нибудь ангела».
Когда Финну было семь, он с сёстрами играл в парке Петтингилл, а их бабушка сидела рядом на скамейке, попеременно занимаясь вязанием и поиском слов в головоломке. Финна не интересовали качели, ни подвесные, ни в виде перекладины, и он был равнодушен к карусели. А нравилась ему «Спиралька», восхитительная извивающаяся конструкция из синего пластика двадцати футов в высоту. У неё имелась лесенка, но Финн предпочитал взбираться на четвереньках по самой горке — вверх и по кругу, вверх и по кругу. Наверху он садился и скользил вниз к утрамбованной земле. На «Спиральке» с ним никогда не случалось происшествий.
— Может быть передохнёшь от этой штуки, а? — как-то раз спросила бабушка. — Только и делаешь, что катаешься на этой старой «Спиральке». Попробуй что-нибудь новенькое. Может быть, турник. Покажи мне, что ты умеешь.
Сёстры Финна, Коллин и Марси, как раз были на этом турнике, лазали и болтались, как… в общем, как обезьянки. Поэтому, чтобы порадовать бабушку, Финн залез на турник и, вися вниз головой, сорвался и сломал руку.
Его учительница, прелестная мисс Моноган, любила заканчивать урок словами: «Итак дети, чему мы сегодня научились?» В пункте неотложной помощи, когда Финну вправляли руку (выданный ему после этого леденец вряд ли мог компенсировать пережитую боль), он подумал: «Сегодня я научился одному: никогда не отходить от «Спиральки».
В четырнадцать лет, когда Финн в грозу бежал домой после посиделок у своего друга Патрика, у него за спиной ударила молния, да так близко, что прожгла его куртку. Финн упал ничком, ударился головой о бордюр, получив сотрясение мозга, и два дня пролежал в постели без сознания, а когда очнулся, спросил, что с ним случилось. Бесчувственного мальчика заметила Дейрдре Хэнлон (одна из тусовщиц на той памятной вечеринке, где пел Шейн Макгоуэн, хотя «бомбочку» бросила не она), живущая через дорогу. «Я подумала, что теперь-то бедолага Финн точно умер», — сказала она.
Его покойный отец говорил, что Финн родился под дурным знаком. Бабушка (которая так и не извинилась за турник) придерживалась другого мнения. Она сказала Финну, что за каждую ниспосланную Богом неудачу, Он даёт две удачи. Финн обдумал это и сказал, что с ним не случалось такой удачи, которую можно было бы вспомнить, разве что молния не ударила его прямо в темечко.
— Тебе стоит радоваться своим неудачам, — сказала бабушка. — Может быть, тебе повезёт сразу по-крупному, и ты выиграешь в лотерею. Или богатый родственник после смерти оставит тебе всё своё состояние.
— У меня нет богатых родственников.
— Или ты о них не знаешь, — ответила бабушка. Она была из тех, кто всегда оставляет за собой последнее слово. — Когда что-то идёт не так, просто напоминай себе: «Бог задолжал мне». А Бог всегда отдаёт свои долги.
Однако к Финну это пока что не относилось. Впереди его ждала очередная неудача.
***
В девятнадцать лет Финн бежал после посиделок у своей девушки не потому, что шёл дождь. До «шпили-вили» дело не дошло, но после всех этих объятий и поцелуев он был в крайнем возбуждении. И чувствовал, что нужно бежать или его разорвёт. На нём была кожаная куртка, джинсы, кепка «Кабинтили» и винтажная футболка с логотипом старой рок-группы «Nazareth». Он завернул за угол на Пик-Стрит и врезался в бегущего навстречу парня. Они оба упали. Финн поднялся на ноги и принялся извиняться, но парень уже вскочил и снова побежал, оглядываясь через плечо. На нём также были джинсы, кепка и футболка, что не показалось Финну каким-то невероятным совпадением — в этом городе так одевалась вся молодёжь, как парни, так и девушки.
Финн побежал дальше по Пик, на ходу потирая расцарапанный локоть. Навстречу ему ехал фургон «Додж» с выключенными фарами. Финн не придал этому значения, пока машина не остановилась рядом с ним и из кузова ещё на ходу не выскочили несколько человек.
Двое из них схватили Финна под руки. Он лишь воскликнул: «Э-э!»
Третий произнёс: «В жопу себе экни!» и нацепил на голову Финна мешок.
Что-то кольнуло его чуть выше расцарапанного локтя. Финн почувствовал, как тротуар уходит у него из-под ног, а затем весь мир растворился.
***
Когда Финн пришёл в себя, он лежал на койке в маленькой комнате с высоким потолком. В углу стояла настольная лампа, но без стола. В другом углу — комод, из синего пластика, совсем как «Спиралька» в парке Петтингрилл. Другой мебели не было. В потолке имелось окно, но оно было грубо закрашено чёрной краской.
Финн сел и поморщился. Голова не раскалывалась, но шея ужасно затекла, а рука болела, как после прививки от ковида. Он посмотрел на руку и увидел, что кто-то прилепил пластырь повыше царапины. Отклеив пластырь, Финн увидел крошечную отметину с красноватыми краями.
Финн попробовал открыть дверь, но та была заперта. Он постучал, а затем забарабанил по ней. Словно в ответ громыхнула песня «AC/DC» «Dirty Deeds Done Dirt Cheap» — не меньше пары тысяч децибел. Финн зажал уши ладонями. Это продолжалось двадцать-тридцать секунд, затем прекратилось. Финн поднял глаза и увидел высоко над собой три динамика. Кажется, фирмы «Боус», дорогие, подумал Финн. В углу над настольной лампой на него смотрел объектив камеры.
В отличие от того раза, когда в него чуть не попала молния, Финн сумел вспомнить, что с ним случилось перед тем, как он отключился, и сразу всё понял. Это было абсурдно, но не удивительно. Похищение — это просто ещё один пример «удачи» Финна Мюрри.
Он снова принялся колотить в дверь и кричать, чтобы кто-нибудь пришёл. Когда этого не случилось, он отступил назад и посмотрел в объектив.
— Там кто-то есть? Наблюдаете за мной? Если да, то, пожалуйста, придите и выпустите меня. Полагаю, вы дали маху. Вам нужен другой парень.
Ответа не было почти минуту. Финн уже собирался прилечь, когда динамики снова заревели. Финну нравились «Ramones», но не на такой сумасшедшей громкости, к тому же в замкнутом пространстве. На этот раз звуковая атака продолжалась около двух минут, прежде чем так же внезапно прекратилась.
Финн лёг на койку и только начал засыпать, когда загрохотала «Cheap Trick». Двадцать минут спустя — лихое саксофонное соло из «Tequila» группы «Champs».
Так продолжалось довольно долго. Вероятно, несколько часов. Финн не мог сказать точно — похитители забрали его часы.
***
Финн клевал носом, когда дверь открылась. Вошли двое мужчин. Финн не был уверен, что это они схватили его под руки, но скорее всего. У одного из них было приспущенное верхнее веко. Он спросил:
— От тебя стоит ждать проблем, Бобби-О?
— Нет, если вы всё исправите, — ответил Финн. Он едва обратил внимание на то, что его назвали Бобби-О. Подумал, что это просто такое нарицательное имя. Так, например, его отец, увидев на улице шатающегося пьянчугу, всегда говорил: «Вот опять Пэдди О’Рэйли бредёт домой, где обязательно поколотит жену».
— Это тебе решать, — сказал другой, с узким лицом и чёрными, как у хорька, глазами.
Все вышли за дверь — Финн в сопровождении двух мужчин, одетых в чиносы и белые рубашки. Ни у одного из них не было оружия, что немного утешало, хотя Финн не сомневался, что они легко справятся с ним, если он решит доставить им проблемы. Они выглядели крепкими. Финн был высоким, но тощим, как щепка.
Они оказались в комнате с рядами пустых полок. Финн подумал, что это кладовая, или, как сказала бы его бабушка, учитывая размеры помещения, — ледник. В молодости она «прислуживала» в графстве Даун.
Из кладовой они попали в самую большую кухню, которую Финн когда-либо видел. На столе стояла пара пустых тарелок с ложками. Судя по остаткам, в тарелках был суп. У Финна заурчало в животе. Он понятия не имел, когда ел в последний раз. Перед нежничанием Элли приготовила ему яичницу, но Финн полагал, что она давно переварилась. Если пищеварение продолжается, когда вы без сознания. Хотя, что ему мешает? Организм просто продолжает заниматься своими делами. До тех пор, пока может.
Дальше располагалась столовая с полированным столом из красного дерева, достаточно длинным, чтобы сыграть в шаффлборд. Тяжёлые шторы цвета сливы были наглухо задёрнуты. Финн напряг слух, надеясь услышать проезжающие автомобили, но ничего не услышал.
Они прошли дальше по коридору, и мужчина с приспущенным веком открыл дверь справа. Хорёк легонько подтолкнул Финна. В комнате стоял массивный письменный стол. Вдоль стен сплошь книги и папки. Позади стола — тёмно-красные шторы, тоже задёрнуты. За столом сидел мужчина с седыми волосами, зачёсанными назад, как у раннего Клиффа Ричарда. На нём был твидовый пиджак с заплатами на локтях и расслабленный галстук чёрно-коричневого цвета. Загорелое лицо покрывали морщины. Он выглядел ненамного старше отца Финна, когда тот умер.
— Садись.
Финн сел напротив седовласого мужчины. Мистер Приспущенное веко встал в один угол. Мистер Хорёк — в другой. Оба стояли, засунув большие пальцы за пряжку ремня. Перед седовласым мужчиной лежала папка, тоньше, чем те, что беспорядочно громоздились на полках. Он открыл её, взял лист бумаги, глянул и вздохнул.
— Всё может пройти либо легко, либо тяжело, мистер Финни. Это полностью зависит от вас.
Финн подался вперёд.
— Понимаете, это не моё имя. Вы взяли не того человек.
Седовласый мужчина казался заинтригованным. Он положил лист обратно в тонкую папку и закрыл её.
— Не Бобби Фини? Я правильно понимаю?
— Меня зовут Финн Мюрри. Через «ю», а не через «у». — Финн полагал, что одного этого нюанса будет достаточно, чтобы убедить седовласого мужчину. Довольно специфичная деталь.
— В самом деле? — произнёс седовласый. — Вот так чудеса, а?
— Я расскажу вам, что произошло. То есть, как я это вижу. Когда я завернул за угол на Пик-Стрит, то столкнулся с парнем, бежавшим мне навстречу. Мы сбили друг друга с ног. Он поднялся и побежал дальше. Я вскочил и тоже побежал. Должно быть, вашим людям, — Финн указал на мужчин, стоящих по углам, — нужен был тот, другой, этот ваш Бобби Финни. Он был одет так же, как я.
— Одет также, правда? Кепка «Кабинтили»? Футболка «Nazareth»? Кожаная куртка?
— Ну, я не знаю, что у него было на футболке, и не помню, была ли на нём кепка. Всё произошло так быстро, но я уверен — он именно тот, кто вам нужен. Такое происходит со мной постоянно.
Седовласый наклонился вперёд, его руки (покрытые шрамами, как заметил Финн, возможно, от ожогов) сжали тонкую папку. Он казался ещё более заинтригованным.
— Хочешь сказать, тебя постоянно похищают?
— Нет, я имею в виду неудачи. Мне постоянно не везёт. — Финн поведал седовласому, как его уронили при рождении, о «бомбочке», оторвавшей ему палец на ноге, потому что тот якобы понадобился ангелу, о сломанной руке, потому что поддался на уговоры бабушки оставить в покое «Спиральку», и об ударе молнии. Финн мог бы вспомнить и другие происшествия, но решил, что лучше всего закончить на молнии и последующем сотрясении мозга. Так сказать, кульминация его рассказа. — Теперь вы понимаете, что я не тот, кто вам нужен.
— Хм. — Седовласый откинулся на спинку кресла, прижал руку к животу, будто ему стало больно, и вздохнул.
Вдруг Финн ощутил воодушевление.
— Просто подумайте, сэр. Если бы я убегал от ваших людей, то я бы побежал дальше. Но я этого не сделал, согласны? Я, так сказать, бросился в их распростёртые объятия. А убежал другой парень, Бобби Фини.
— Так, ты не Бобби Фини?
— Нет, сэр.
— Ты Финн Донован.
— Финн Мюрри. Через «ю». — Казалось бы, с этим они уже разобрались. Но нет, от чего у Финна возникло дурное предчувствие.
— У тебя есть какие-нибудь документы? Потому что, если у тебя был бумажник, то, наверное, ты засунул его себе в очко. Это единственное место, куда мы не заглянули.
Финн машинально потянулся к заднему карману, но спохватился.
— Я оставил его у своей девушки. Мы сидели на диване, — точнее лежали, Элли была сверху, — и он впивался мне в задницу, поэтому я вынул его и положил на маленький столик, где стояли наши банки с пивом. Наверное, забыл его забрать.
— Забыл, — ухмыляясь сказал Мистер Хорёк.
— Ну, конечно, — сказал мистер Приспущенное веко. Он тоже ухмылялся.
— Вот видишь, у нас с тобой уже нарисовалась проблемка, — заметил седовласый мужчина.
Финн снова ощутил воодушевление. Неприятная ситуация, в которой он оказался — даже невероятная ситуация, хотя ему ничего не оставалось, кроме как поверить в неё, — казалось, рождала воодушевления одно за другим.
— У меня в кармане отдельно лежала карта «Одеон», на случай, если Элли захочет съездить в Стиллорган…
Финн полез за ней, но не нащупал.
Седовласый открыл свою папку, порылся в бумагах и достал оранжевую карточку.
— Эта?
— Да, она самая. Видите моё имя? — Финн потянулся к карточке. Седовласый откинулся назад. Мистер Хорёк и Мистер Приспущенное веко разжали кулаки, готовые в любой момент наброситься на Финна, если это потребуется.
Седовласый поднёс карточку к носу, как делают близорукие люди.
— Здесь написано: Финн Мурри. Через «у».
Финн почувствовал, как у него запылали щёки, будто его поймали на лжи. Он не лгал, но именно так себя чувствовал.
— Они постоянно делают ошибки в именах, разве не так? Моего отца звали Стивен, и его имя постоянно писали через две «и» или вообще Стефан.
Седовласый убрал карточку «Одеон» обратно в свою папку.
— Тебе понравилось как в твоей конуре долбила музыка?
— Я знаю, почему вы это делаете. Я видел такое по телеку. Это типа такой приём. Чтобы держать человека на нервах.
— Думаешь, поэтому мы это делаем? Пандо, ты знал, что именно для этого мы врубаем музыку?
— Трудно сказать, — ответил Мистер Хорёк, пожимая плечами.
— Говорят, музыка успокаивает буйных, хотя не думаю, что это ответ на ваш вопрос.
— Мы можем включить «Nazareth», если хочешь, — сказал седовласый. — Ты вроде как их фанат. — Затем с весьма сомнительной гордостью добавил: — У нас есть «Спотифай»!
— Я хочу домой. — Финну не понравилась дрожь в собственном голосе, но он ничего не мог с собой поделать. — Вы совершили ошибку, и я хочу вернуться домой. Я больше ничего не скажу. — Он тут же пожалел об этих словах. Жертвы похищений всегда говорят что-то подобное, но это никогда не срабатывает. Это он тоже видел по телеку.
— Возвращение домой можно организовать, и очень легко. Но сначала ты должен ответить на один вопрос. Что ты сделал с портфелем, Бобби? Тем самым, в котором были документы. Его точно не было с тобой, когда тебя привезли сюда.
В уголках глаз Финна выступили слёзы.
— Сэр…
— Если хочешь, зови меня мистер Ладлум. Раньше я был мистером Дейтоном, но мне надоело.
— Мистер Ладлум, я не Бобби Фини, и у меня не было никакого портфеля. Вообще никогда. Я не тот, кто вам нужен, и пока вы возитесь со мной, другой парень уходит всё дальше.
— Значит тебя зовут Бобби Мюрри. Через «ю».
— Да. То есть нет. Я Финн Мюрри. Финн.
— Док. — Седовласый — мистер Ладлум — кивнул в сторону охранника с приспущенным веком. — Помоги этому славному молодому человеку вспомнить его имя.
Док шагнул вперёд. Пандо, он же Мистер Хорёк, схватил Финна за плечи. Док снял массивное кольцо с пальца, положил в карман брюк и отвесил Финну крепкую смачную пощёчину. Затем с ещё большей силой ударил по второй щеке. Изо рта Финна брызнула слюна. Ему было очень больно, но больше всего в тот момент он чувствовал изумление. И стыд. Ему нечего было стыдиться, но он стыдился.
— Итак, — произнёс мистер Ладлум, откинувшись назад и сложив руки на груди, — как тебя зовут?
— Финн! Финн Мюр…
Мистер Ладлум кивнул Доку, и тот отвесил Финну ещё две хлёсткие пощёчины. У Финна зазвенело в ушах. Щёки запылали. Навернулись слёзы.
— Перестаньте! Зачем вы это делаете? Вы совершили ошибку!
— Могу и делаю. — Мистер Ладлум открыл папку и бросил через стол брошюру. — Пощёчины открытой ладонью — одобренный во всём мире метод продвинутого допроса. Думаю, тебе стоит внимательно прочитать это, прежде чем мы продолжим разговор. Поинтересуйся, какие ещё методы мы можем применить. Вы двое, отведите его обратно. Мистеру Бобби Доновану нужно просветиться.
— Вы даже сами не знаете, кто вы такой…
Финна рывком поставили на ноги — Пандо с одной стороны, Док с другой. Пандо взял брошюру и засунул её за пояс джинсов Финна.
— Пойдём Бобби-О, — сказал он. — Немного прошвырнёмся.
— Пока-пока, — произнёс мистер Ладлум.
С этими словами Финна, с пылающими щеками и заливающегося слезами, вытолкали из кабинета.
***
Вернувшись в свою конуру — свою клетку — Финн вытащил брошюру из кармана джинсов и просмотрел её. Ни переплёта, ни даже скрепок. Просто несколько сложенных листов бумаги. На титульной странице смазанными и неровными буквами было напечатано: «ОДОБРЕННЫЕ ВО ВСЁМ МИРЕ МЕТАДЫ ПРОДВИННУТОГО ДОПРОСА».
— Да вы гоните, — произнёс Финн. Он говорил шёпотом, чтобы его не услышали через микрофоны — а там наверняка помимо камеры были ещё и микрофоны. Он подумал, что брошюра — это какая-то дурная шутка. Но оплеухи были нешуточные. Его лицо всё ещё пылало.
На первой странице брошюры: ПОЩОЧИНЫ ОТКРЫТОЙ ЛАДОНЬЮ — ОДОБРЕНО!
На второй странице: МЕТАДЫ ЛЯШЕНИЯ СНА (ГРОМКАЯ МУЗЫКА, ЗВУКИ, И Т. Д.) — ОДОБРЕНО!
На третьей странице: УГРОЗЫ (ЧЛЕНАМ СЕМЬИ, ЛЮБОВНИКАМ И Т. Д.) — ОДОБРЕНО!
На четвёртой: КЛИСМЫ — ОДОБРЕНО!
На пятой: НЕУДОБНЫЕ ПОЗЫ — ОДОБРЕНО!
На шестой: ПЫТКА ВАДОЙ — ОДОБРЕНО!
На седьмой: УДАРЫ КУЛАКОМ, УДАРЫ ПАЛКОЙ ПО СТУПНЯМ, ПРИЖИГАНИЕ (СИГАРЕТАМИ ИЛИ ЗАЖЫГАЛКАМИ), СЕКСУАЛЬНЫЕ УНИЖЕНИЯ И ИЗНАСИЛОВАНИЕ — НЕ ОДОБРЕНО!
На восьмой: ЕСЛИ МЕТАД НЕ УКАЗАН, ТО, СКОРЕЕ ВСЕГО, ОДОБРЕН!
Остальные страницы были пусты.
— Блядь, они даже не смогли правильно написать, — прошептал Финн. Но если это не было ошибкой или чьим-то жутким розыгрышем, то значит он попал в руки психопатов. Мысль ещё более ужасающая, чем то, что его приняли не за того человека. Это, по крайней мере, можно было бы исправить.
На ум Финну пришёл один из афоризмов его бабушки (у неё их было много): большинство людей поведут себя благоразумно, если разговаривать с ними спокойно и проявить терпение.
Поскольку у Финна не было лучшей идеи, он бросил брошюру на пол, встал и повернулся лицом к объективу. Он заговорил спокойным тоном:
— Меня зовут Финн Мюрри. Я живу на Роуэн-Три-Роуд, 19, со своей бабушкой и двумя сёстрами, Коллин и Мари. Моя мама уехала по делам, но с ней можно связаться по мобильному телефону, номер… — Финн назвал номер. — Все они подтвердят, что я тот, за кого себя выдаю. Потом…
Что потом?
Пришло воодушевление. Или логика. Может быть, и то, и другое.
— Потом вы можете надеть мне мешок на голову, можете даже вырубить меня, если посчитаете нужным, и высадить меня на углу какой-нибудь улицы. Вы вполне можете это сделать, потому что я не знаю вас и не знаю, где находится это место. У меня нет ни портфеля, ни документов. В общем, будьте благоразумны. Пожалуйста.
Финн уже сбился со счёта сколько раз он сказал «пожалуйста». Наверняка много.
Вернувшись к койке, Финн улёгся и начал прогонять всё в голове. Был ли тот, другой парень похож на него? Был ли он действительно также одет? Возможно, это была подстава, а не ошибка? Он жалел, что ему не удалось взглянуть на Бобби хотя бы мельком. Как раз в тот момент, когда он начал «отъезжать», из динамиков заревела песня «Madhouse» группы «Anthrax».
Финн чуть не свалился с койки, заткнув уши. Через две минуты, хотя ему показалось гораздо дольше, музыка прекратилась. Финн больше не чувствовал сонливости, но ощущал сильный голод. Накормят ли его? Может, и нет. Морить человека голодом — этого не упоминалось в брошюре, так что, СКОРЕЕ ВСЕГО, ОДОБРЕНО!
Финн уснул. Ему снилось, что Бобби похож на него. Или это он и есть.
Они дали ему четыре часа передышки.
Затем они пришли за ним.
***
Финн не разглядел, был ли это Док или Пандо или кто-то другой. Он всё ещё был сонный, когда его подняли на ноги и нацепили на голову мешок. Который слегка отдавал куриным дерьмом. Финна толкнуло вперёд, и он врезался в дверь.
— Ой, пардон, Бобби! — сказал чей-то голос. — Немного не рассчитал траекторию.
Финна дёрнуло назад и снова толкнуло вперёд. У него пошла кровь из носа, возможно, сломанного. Он захлюпал, поперхнулся и закашлялся. Они тащили его с неистовым рвением, его семенящие ноги едва касались пола. Дойдя до лестницы, они погнали Финна по ней, как свинью в загон. У подножия они отпустили его, и один из охранников от души толкнул Финна. Он закричал, представив себе падение с высоты ста, двухсот, трёхсот футов и смерть с переломанными костями.
Но это были всего лишь две или три оставшиеся ступени. Нога Финна зацепилась за нижнюю и он распластался. Затем его снова схватили под руки. При каждом вздохе мешок попадал Финну в рот, и он ощущал вкус собственной крови, тёплой и с привкусом куриного дерьма.
— Хватит! — закричал он. — Хватит, я не могу дышать!
— Кому ты заливаешь, Бобби, — сказал один из истязателей. — Эта часть программы ждёт тебя дальше.
Колени Финна ударились обо что-то твёрдое. Ему дали подзатыльник, и он упал вперёд на что-то похожее на скамейку.
— Надо бы вертануть котлетку, чтобы не подгорела, — кто-то весело произнёс, и Финна перевернули на спину. Взмахнув рукой, он наткнулся на что-то мягкое.
— Не хватай меня за болт, педик, — произнёс новый голос, и Финн получил затрещину через мешок. — Он тока для моей подружки.
— Пожалуйста, — взмолился Финн. Он рыдал, стараясь не захлебнуться кровью, которая теперь стекала ему в горло. Нос пульсировал, как больной зуб. — Пожалуйста, не надо, пожалуйста, хватит, я не тот, кто вам нужен, я не Бобби Донован…
Кто-то отвесил Финну знатную пощёчину.
— Бобби Фини, ты тупой дебил.
Поверх мешка накинули ткань. Первый голос сказал:
— Ух, сейчас начнётся, Бобби! Буль-буль!
Тёплая вода сначала пропитала ткань, затем мешок и попала на лицо Финна. Он всосал её и, выплюнув, задержал дыхание. Вода продолжала литься и, наконец, ему пришлось сделать вдох. Вместо воздуха он втянул воду, часть проглотил, поперхнулся, выплюнул и снова проглотил. Но воздуха не поступало, он пропал. Воздуха больше не было. Старый добрый воздух остался в прошлом. Финн тонул.
Он задёргался. Вода продолжала литься через мешок. У Финна не было чувства, что он куда-то проваливается, ни ощущения упокоения, — только ужас непрерывного потока воды. Он бы хотел отключиться, но не мог этого сделать. Его поглотила вода.
Наконец всё прекратилось. Финна перевернули на бок и его вырвало прямо в мешок. Один из мужчин пощупал его.
— Вся рожа в блевотине! — воскликнул он. — А ведь мы только начали!
Финна перевернули на спину и позволили вытереть лицо. При этом он не переставал кашлять. Наконец он очухался и увидел мистера Ладлума, который смотрел на Финна сверху вниз и казался перевёрнутым вверх ногами. Его чёрно-коричневый галстук висел, как застывший маятник.
— Ты Бобби Фини или Финн Мюрри? — спросил мистер Ладлум.
Финн сначала не мог ответить из-за сильного кашля. Когда горло немного успокоилось, он сказал:
— Как вам угодно. Ну, правда. Только больше не делайте этого. Пожалуйста, больше не надо.
— Допустим, к нашей великой радости, мы сошлись на том, что ты Мюрри, а не Фини. В таком случае, где он?
— Кто?
Мистер Ладлум кивнул. Один из мужчин — не Док и не Пандо, их здесь не было — отвесил Финну убойную пощёчину открытой ладонью, от чего в стороны брызнули капли рвоты и воды.
— Фини, ты идьёт, Фини! Где он?
— Я не знаю!
— Где находится завод по изготовлению бомб? Последний шанс, мой мальчик, перед очередным крещением.
Финн закашлялся, поперхнулся, повернул голову в сторону, издал рвотный звук и сплюнул.
— Вы говорили… о документах. Документах в портфеле.
— К чёрту документы. Где изготавливают бомбы?
— Я ничего не знаю о…
Мистер Ладлум кивнул. На лицо Финна накинули мокрую тряпку. Потекла вода. Вскоре ему захотелось умереть. Он желал этого больше всего на свете. Но не умер. Наконец, в полубессознательном состоянии, снова с мешком, пропитанным блевотиной, на голове, Финна отвели обратно в камеру. Он больше не был голоден. По крайней мере, ему так не казалось.
Перед тем, как закрыть дверь, мистер Ладлум сказал:
— Знаешь, не обязательно, чтобы всё было именно так. Просто скажи нам, что Фини сделал с чертежами, и это может закончиться.
***
Музыка не гремела, но Финн всё равно долго не мог заснуть. Каждый раз, когда он начинал «уплывать», его будил очередной приступ кашля. Последний был настолько сильным, что Финн чуть не потерял сознание, чему был бы только рад. Всё что угодно, лишь бы сбежать от этого кошмара. Сквозь облупившуюся краску на потолочном окне просачивались несколько лучиков тусклого света. Снаружи, в каком-то другом мире, без Финна, был день. Может быть, утро, а, может быть, полдень. В любом случае, люди там продолжали заниматься своими делами, не подозревая, что один невезучий молодой человек в этой камере пытался выкашлять воду из своих лёгких.
«За каждую неудачу, ниспосланную Богом, — говорила бабушка Финна, — Он даёт две удачи».
— Какой же бред, — прохрипел Финн и, наконец, заснул.
Ему снился Петтингилл-Парк. Колин на карусели. Мари на турнике, висит вниз головой и ковыряет в носу — привычка, от которой её невозможно было отучить. Бабушка сказала, что Мари будет ковырять в носу даже на смертном одре. Эта милая пожилая дама сидела поодаль на скамейке со своим вязанием на коленях и занималась поиском слов. Финн карабкался на четвереньках по изгибам «Спиральки», затем садился и соскальзывал вниз, снова и снова.
***
Не было никаких музыкальных интерлюдий, которые могли бы прервать этот приятный сон, который в конце концов растворился сам по себе, как это обычно бывает со снами. Через какой-то неизвестный промежуток времени Финна разбудили Док и ещё один мужчина, намного старше всех остальных. Они сдёрнули Финна с койки и потащили через кухню и обеденную комнату в кабинет, где его ждал седовласый мистер Ладлум. Этим утром (по крайней мере, Финну так казалось) Ладлум выглядел постаревшим, с красными глазами и чем-то похожим на пятно горчицы на своём твидовом пиджаке. Его руки снова были сложены на столе, и Финн заметил, что покрытые шрамами костяшки пальцев мистера Ладлума выглядят распухшими. И тоже в каких-то пятнах. Неужели кровь?
Мистера Ладлум уставился на Финна. Финн уставился на него в ответ, снова вспомнив увиденное по телеку. Одно из бесконечных скучных обсуждений на «Би-Би-Си», которые, казалось, так нравились матери Финна, чего его сёстры и бабушка (которой нравились сериалы «Улица коронации», «Жители Ист-Энда» и «Доктор Кто») никогда не могли понять. В этом обсуждении говорилось о расширенных методах допроса (то есть о пытках), и один из участников дискуссии — мужчина, который выглядел как принц Эндрю после года, проведённого в тёмной комнате за поеданием двойных бургеров с молочными коктейлями, — сказал, что это никогда не работало.
— Потому что, если бедолага не знает, что… э-э… контактные лица хотят выяснить, он… э-э… возьмёт и что-нибудь выдумает. И это логично!
Это действительно было логично, а Финн был находчивым парнем — достаточно находчивым, чтобы выпутаться из любых передряг дома, в школе и у себя на районе. Но он не мог придумать историю, которая удовлетворила бы мистера Ладлума и уберегла его от ещё одной пытки водой. Финн мог бы придумать историю о пропавшем портфеле, мог бы даже добавить туда чертежи, но стоило ли ему говорить, что портфель с чертежами был спрятан на том самом заводе по производству бомб? Это было бы похоже на сюжет настольной игры «Клуедо». А что дальше? Украденные детали подводных лодок? Взломанные пароли к банковским счетам российских олигархов?
Тем временем мистер Ладлум продолжал таращиться на Финна.
— Я голоден, — выпалил Финн. — Не могли бы вы дать мне что-нибудь поесть, сэр?
Мистер Ладлум продолжал пялиться. Как раз в тот момент, когда Финн решил, что тот не собирается говорить, что он находится в каком-то трансе, мистер Ладлум спросил:
— Вас устроит традиционный ирландский завтрак, мистер Херлихи?
У Финна отвисла челюсть. Мистер Ладлум рассмеялся.
— Я просто дразню тебя, Финн. Финн сейчас. Финн — раз и навсегда. Яйца, бекон, грибочки и аппетитная пухлая сарделька. С помидоркой для полноты картины!
В животе Финна заурчало, от чего мистер Ладлум снова рассмеялся.
— Сам спросил, сам ответил. Когда рак на горе свиснет, мой Финни-Фин-Фин. А? А?
— Вы в порядке, мистер Ладлум? — Это был странный для Финна вопрос, учитывая обстоятельства, но человек перед ним, казалось, утратил часть своей «думалки», как говаривала бабушка Финна, когда кто-то в телевикторине не мог придумать правильный ответ, пока впустую тикало время.
— Всё славно, — ответил мистер Ладлум. — Да и вообще — я славный малый. Получишь завтрак, Финн, если скажешь названия трёх песен покойного Элвиса Пресли.
Финн не стал утруждать себя вопросом почему — этот человек явно был сумасшедшим, — но вспомнил обширную коллекцию пластинок своей бабушки. Одной из её любимых была «50000000 поклонников Элвиса не могут ошибаться», заезженная до такой степени, что на ней появился странный белёсый налёт, будто её посыпали мелом. Колин и Мари морщились и зажимали уши ладонями, когда бабушка ставила пластинку, но разве она обращала на это внимание? Конечно, нет.
Финн сказал:
— Вы правда накормите меня завтраком?
Мистер Ладлум приложил руку к сердцу — и, да, на костяшках его рук почти наверняка были пятна засохшей крови.
— Даю слово.
Финн сказал:
— Хорошо. «I Got Stung» — это первая. «One Night of Sin» — это вторая. И «A Bigga-Bigga-Hunka Love» — третья.
— Очень хорошо! — В углу стоял Старикан, засунув большие пальцы рук за пряжку. Мистер Ладлум повернулся к нему и сказал: — Завтрак для нашего друга Финна, Марм! Он вытянул призовой билет!
Марм ушёл. Док остался. Финну показалось, что он выглядит усталым.
— Песни Элвиса ты знаешь, — произнёс мистер Ладлум. Он подался вперёд, пристально глядя на Финна покрасневшими глазами. — Но знаешь ли ты самого Элвиса? Знаешь ли ты Короля Рок-н-ролла?
Финн покачал головой. Об Элвисе он знал лишь одно: по словам бабушки, он был старым рок-н-рольщиком, который умер в сортире. И что бабушка любила его. Вероятно, сохла по Элвису во времена своей юности.
— У него был брат-близнец. — Мистер Ладлум выдохнул, и до Финна через стол донёсся запах алкоголя, может быть, скотча или виски. — Близнец при одноплодных родах. Как ты объяснишь такой парадокс?
— Я не знаю.
— Тогда я поведаю тебе. Будущий Король Рок-н-ролла поглотил своего брата-близнеца в утробе матери. Съел его в акте внутриутробного каннибализма!
На мгновение Финн забыл о своих собственных проблемах. Он был уверен (почти), что брат-близнец Элвиса был такой же выдумкой, как портфель с украденными документами или завод по производству бомб, но мысль о внутриутробном каннибализме показалась ему странно увлекательной.
— Такое действительно могло произойти?
— Могло и произошло, — ответил мистер Ладлум. — Моя дорогая матушка, будучи дамой весьма благовоспитанной, тем не менее любила скабрезно пошутить про Элвиса. Она говорила, что у Элвиса-Тазобедриса был брат-близнец Энос-Членос. Ты врубаешься, Финн?
Финн кивнул, подумав: «Меня удерживает и пытает человек, который верит, что я знаю, где находится завод по производству бомб, и что Элвис Пресли сожрал своего брата-близнеца, находясь в утробе матери».
— Элвис всегда казался мне немного сладеньким, — задумчиво произнёс мистер Ладлум. — В таких песнях, как «Teddy Bear» или «Wooden Heart» он поёт каким-то полуфальцетом. Можно даже представить, как он гарцует в студии, щебечет, раскинув в стороны руки, слегка перебирая пальцами, и, несомненно, в своих фирменных кожаных туфлях. Я никогда не верил в эту историю с Ником Адамсом — полная хрень, но эти его наряды со стразами под конец… и шарфы… и разговоры об этих его поясах… да, мол, всё это отдаёт какой-то латентностью… — Ладлум замолк, вздохнул и на мгновение закрыл лицо руками. Опустив руки, он сказал: — Финн, меня бросили двое из моих людей. Сбежали. Смылись. Встали на лыжи. Я пытался убедить их остаться, но они чувствуют, что наши враги приближаются. Putain de bougnoule, короче говоря.
Ладлум подмигнул покрасневшим глазом.
— Итак, наше время истекло. Сейчас ты пойдёшь обратно в свою конуру — завтракать, и хорошенько там подумай. Я уверен, что ты больше не хочешь испытывать неудобства. Всё, что нам нужно знать, — это куда ты дел перевод документов. И, разумеется, ключ к самому коду. Док, проводи нашего юного друга.
Док подошёл к двери и кивнул Финну, который встал и присоединился к нему.
— Ты будешь паинькой? — спросил Док.
Финн, который в этот момент думал о яичнице с беконом и грибами, а также о пухлой сардельке, согласно кивнул. Будет абсолютным паинькой. Они с Доком прошли на кухню, где Старикан — Марм — щипцами выкладывал на тарелку идеально поджаренную сосиску, где уже лежали два яйца (хорошенько поджаренные, как любил Финн), четыре полоски бекона, грибы в масле и ломтик помидора. Финн повернулся к тарелке, как стрелка компаса, указывающая на север. Док потянул его назад.
— Подожди, — сказал он. — Не дёргайся, сынок. — И обратился к Марму: — Дальше я сам. Ты нужен ему.
Марм кивнул, подмигнул Финну и направился в кабинет мистера Ладлума.
Док взял тарелку, полную вкуснятины, насыщенной холестерином, но как только Марм ушёл, поставил её обратно на стол и потянул Финна вправо, в сторону от кладовки и конуры за ней.
— Эй! — воскликнул Финн. — А как же мой завтрак!
Рука Дока сжала до боли локоть Финна. Он потащил Финна к двери между раковиной и холодильником. Они оказались в переулке. Финн ощутил запах свежего воздуха с примесью бензина. Перед ним стоял фургон с заведённым двигателем. За рулём сидел Мистер Хорёк. Увидев Дока и Финна, он прошёл между сидений в кузов и распахнул задние двери.
— Вперёд, мать твою, — сказал Пандо.
— Не бойся, он сейчас в толчке, разгружает кишки, — сказал Док.
— Ага, но нынче он там долго не задерживается, и ещё далеко не выжил из ума. Залезай, сынок.
Финн на секунду взглянул на узкую полоску неба над головой, затем полез в фургон. Запнулся и упал, наполовину торча из машины. Пандо поднял Финна и втянул в кузов. Затем достал из заднего кармана чёрный мешок.
— Надень это на голову. Не спорь. На это нет времени.
Финн натянул мешок. У него дрожали руки. Один из мужчин — Док, подумал Финн — пихнул его, от чего Финн шлёпнулся на задницу, ударившись головой о стенку фургона с такой силой, что в глазах заплясали звёздочки. Двери захлопнулись.
— Гони, — прорычал Док. — И смотри, не угробь нас.
Финн услышал, как Пандо вернулся на водительское место, заскрипели пружины сиденья. Фургон тронулся. В конце переулка он притормозил, затем резко повернул направо.
Док со вздохом опустился рядом с Финном.
— Будь я проклят, если я преступник, — сказал он.
«А как ещё тебя можно назвать?» — подумал Финн.
— Вы собираетесь меня где-то там убить? — Мысль на самом деле не казалась такой уж плохой в сравнении с «водными процедурами».
Док издал какой-то короткий звук, похожий за смешок.
— Если бы я хотел твоей смерти, я бы разрешил тебе позавтракать. Грибы были отравлены.
— Что…
— Отравлены, отравлены! Никогда не слышал о таком, кретин?
— Куда вы меня везё…
— Заткнись.
Последовал поворот налево, направо, затем ещё по одному в обе стороны, когда фургон проезжал по меньшей мере два кольцевых перекрёстка. Затем долгая остановка — на светофоре, предположил Финн, — и Пандо нажал кнопку клаксона, подгоняя впереди идущие машины.
— Прекрати, болван, — крикнул Док. — Не привлекай внимание.
Фургон поехал дальше. Ещё несколько поворотов налево и направо. Затем фургон набрал скорость, будто они поехали по скоростной дороге, но, по мнению Финна, для автострады было слишком мало шума от других машин. Шло время. Послышался щелчок зажигалки и Финн почувствовал запах табачного дыма.
— Он не разрешает нам курить на работе, — сказал Док.
Финн молчал. Он думал об отравленных грибах. Если они были отравлены.
Через какое-то время — минут через пятнадцать или двадцать — Док закурил ещё одну сижку и сказал:
— Он думает, что потерял только двух человек, но остальные улизнули прошлой ночью. Мы с Пандо — последние. Не считая Марма. Этот его не бросит.
С водительского сиденья отозвался Пандо.
— Долбаный Марм такой же шизик, как и он.
— Мы рисковали жизнями, чтобы вытащить тебя, Финн, — сказал Док. — Я не жду благодарности, но такие вот дела.
Финн всё равно поблагодарил Дока. Его голос дрожал, а ноги тряслись. Тряси, тряси, детка, но ты никогда не отвяжешься от меня, подумал Финн. Строчка из песни Элвиса — «Stuck on You». Финну стало интересно, знала ли его бабушка, что Элвис сожрал своего брата-близнеца Эноса.
— Огромное вам спасибо.
— Не знаю, стоишь ли ты для кого-нибудь хотя бы плевка, но ты не заслуживаешь смерти только потому, что он такой, какой есть. Ты читал эту брошюру, которой он так кичится? Написал её самолично. Но он не всегда был таким. Нет. Когда-то давно мы проворачивали грандиозные операции, согласен, Пандо?
— В 2017 спасли весь этот долбаный мир, — ответил Пандо, — о чём знало не больше дюжины человек. Но мы-то знали, пацан. Мы знали.
— Этот хрен Фини что-то задумал, — сказал Док. — В этом я никогда не сомневался. Ты к этому не причастен, но Ладлум бы этого так не оставил. Хотя он уже ни хера не помнит.
— Это… — начал Финн.
— Заткнись, — велел Док. — Будь послушным мальчиком и держи свой гадский рот на замке. Если не хочешь ещё больших неприятностей.
Пандо сказал:
— Нет, он не всегда был таким. Я помню… ах, неважно. Раньше я бы и за полкроны пустил пулю в твою чёртову башку.
***
Через два часа — не меньше двух — фургон въехал в другой город, довольно крупный, судя по шуму машин и грузовиков, и по голосам людей, которых Финн слышал на светофорах. Голоса и смех, звуки, уже ставшие для него непривычными.
Наконец фургон остановился и Док сдёрнул мешок с головы Финна.
— Твоя остановка, сынок. А это тебе за беспокойство. — Он сунул что-то в передний карман джинсов Финна. Затем, внезапно — казалось, Док сам не подозревал, что решится на такое, пока не сделал — поцеловал Финна в лоб. — Вспоминай меня в своих молитвах. Мне их понадобится хренова туча.
Док открыл задние двери. Финн нетвёрдой походкой выбрался наружу. Док ещё не успел захлопнуть двери, как фургон уже тронулся. Финн огляделся, как человек, проснувшийся после чересчур яркого сна. Какой-то велосипедист зазвонил в колокольчик и закричал:
— Берегись, берегись!
Финн шагнул на бордюр, чтобы его не сбил с ног дедок с седыми усами и носом размером с эсминец. Справа на Рэндольф-Стрит стоял газетный киоск, в котором Финн покупал сборники словесных головоломок для бабушки, а иногда — когда чувствовал внезапный наплыв щедрости — «ОКЕЙ» или «Хит» для своих сестёр. Рядом с киоском расположилась забегаловка «Йор Бест». За последние десять лет Финн, должно быть, оставил там целое состояние. Его дом находился менее чем в миле отсюда.
Финн шёл медленно, оглядываясь по сторонам, встречаясь взглядом с другими пешеходами (большинство сразу отводило глаза, наверняка полагая, что встретились с местным уличным сумасшедшим), смотрел на небо, заглядывал в каждое окно. Я жив, думал он. Жив, жив, жив. Он также несколько раз оглянулся через плечо — убедиться, что чёрного фургона «Додж» нигде не видно.
Финн остановился на углу Пик-Стрит и выглянул, желая убедиться, что в этот раз ему на встречу не бежит Бобби Финни, унося с собой секретные документы, или чертежи, или направляясь к заводу по производству бомб. Там никого не было. Финн сунул руку в карман, вытащив пачку зелёных банкнот: зелёных евро, сорок штук или больше. Затем сунул пачку обратно.
«За каждую ниспосланную Богом неудачу, Он даёт две удачи», говорила бабушка. Что ж, одна удача — это по меньшей мере четыре тысячи евро. А вторая — это жизнь Финна.
Его дом находился всего через два квартала и одну улицу отсюда. Там беспокоились о нём — насколько Финн знал, его мать уже вернулась из своей важной деловой поездки, — но они могут подождать ещё немного. Финн пошёл обратно по Пик-Стрит к Эмберли, затем свернул на Джейн-Стрит. Дальше по этой улице находился парк Петтингилл. Должно быть, учебный день уже начался, так как игровая площадка была почти пуста, за исключением двух малышей, медленно кружившихся на карусели, которую толкала то ли их мать, то ли нянечка. Финн сел на скамейку.
Он посмотрел на «Спиральку», и на него нахлынуло жуткое воспоминание. В последний учебный год в школе мистер Эджертон дал им задание прочитать рассказ Амброза Бирса. После того, как все прочитали (предположительно — не все одноклассники Финна посещали класс чтения), мистер Эджертон показал им короткометражный фильм, снятый по этому произведению, в котором рассказывалось о повешении рабовладельца во время Гражданской войны в Америке. Развязка такова, что удачный побег был только в его голове, своего рода видение, пришедшее за секунду до того, как его действительно столкнули с моста, казнив таким образом.
«Это же могло случиться со мной, — подумал Финн. — Они переборщили с водной пыткой, и я захлебнулся. Только вместо всей жизни, проносящейся перед глазами, как это должно быть, я представил, как Док выводит меня наружу, Пандо увозит нас, и вот он я, сижу в парке, где обожал играть в детстве. Потому что, возможен ли на самом деле мой побег? Насколько это реалистично? В это можно было поверить в рассказе, но в реальной жизни? Особенно в реальной жизни такой невезучей твари, как я?»
Но была ли эта жизнь реальной? Была ли?
Финн схватил себя за щёку, всё ещё чувствительную от пощёчин, нанесённых Доком до того, как он (внезапно) переметнулся, и сильно вывернул её. Было больно, и на мгновение парк Петтингилл будто бы заплясал, как мираж. Но только лишь от слёз боли.
Или нет?
Странным было не только поведение Дока. Мистер Ладлум, который раньше был мистером Дейтоном… плохо напечатанная брошюра (к тому же с ошибками)… история о брате-близнеце Элвиса… разве всё это не было плодом воображения? Что если Финн после столкновения с Бобби Финни ударился не только задницей, но и башкой? Что если удар пришёлся в то же самое место, как в тот памятный день (не то чтобы он особо помнил), когда его чуть не убила молния и он налетел черепушкой на бордюр? Разве не было бы это ещё одной «удачей» Финна Мюрри? Что если он лежал где-нибудь на больничной койке в глубокой коме, а его повреждённый мозг создавал какую-то безумную альтернативную реальность?
Финн встал и не спеша подошёл к «Спиральке». Он не взбирался по её изгибам уже много лет, с тех пор, как ходил пешком под стол, выразилась бы его бабушка. Теперь он карабкался, подтягиваясь за края горки. Финн едва умещался на ней, и чувствовал каждую свою шишку и ушиб, но ему удалось забраться.
Мама или нянечка перестала толкать карусель. Она приставила ладони козырьком ко лбу и произнесла:
— Ради всего святого, что это ты там выдумал? Ты же сломаешь горку!
Финн не ответил, но и не сломал. Он добрался до вершины, развернулся и сел, свесив ноги. Затем подумал: «Либо я всё ещё буду здесь, когда скачусь вниз, либо испарюсь. Вот так».
Финн взглянул на женщину и крикнул:
— Элвис покинул здание. — Бабушка сказала, что так всегда говорили в дурацких старых передачах. Затем он оттолкнулся.
Ⓒ Finn by Stephen King, 2022
Ⓒ Magnet, перевод
