1

Предательство

3 декабря 1993 года, спустя две недели после смерти отца, нам внезапно позвонили из Медельина: на моего дядю Роберто Эскобара, содержавшегося в тюрьме Итагуи, было совершено покушение, – ему пришло письмо с бомбой.

Мы в это время жили в апарт-отеле «Резиденция Такендама» в Боготе под усиленной охраной. Обеспокоенные, мы попытались выяснить, что случилось, но никто не мог нам ничего сказать. В теленовостях сообщили, что Роберто вскрыл бумажный конверт, присланный из прокуратуры, и последовал взрыв. Дядю увезли в клинику Лас-Вегаса с серьезными травмами глаз и живота.

На следующий день позвонили мои тетушки и сообщили, что в клинике не нашлось необходимого офтальмологического оборудования. И как будто этого было недостаточно, прошел слух, что вооруженный коммандо пытался прикончить дядю на больничной койке.

Тогда моя семья решила перевезти Роберто в центральный военный госпиталь в Боготе, который не только был лучше оборудован, но и обеспечивал адекватный уровень безопасности. Мать зафрахтовала медицинский борт за три тысячи долларов, и как только мы получили подтверждение, что Роберто поступил в больницу, мы решили навестить его вместе с дядей Фернандо, братом матери.

Когда мы вышли из отеля, мы были обескуражены, обнаружив, что агентов из Корпуса технических расследований Генеральной прокуратуры, защищавших нас с конца ноября, без предупреждения заменили на агентов городского отделения судебной полиции и разведки. Я тогда ничего не сказал дяде, но почувствовал, что произойдет что-то плохое. В других частях здания за охрану отвечали агенты Главного управления судебной полиции и разведки и Административного отдела безопасности, на улице же за нашу безопасность отвечала колумбийская армия.

Через пару часов ожидания в больнице к нам вышел врач Роберто и сообщил, что глаза пострадали непоправимо и их необходимо удалить. Однако на это требовалось разрешение, подписанное кем-то из ближайших членов семьи Роберто. Мы отказались подписывать. Мы просили врача сделать все возможное, чтобы сохранить Роберто зрение, пусть даже шансы на успех были чрезвычайно малы. Неважно, сколько это могло стоить. Мы были готовы даже отвезти его к лучшему офтальмологу, куда бы ни пришлось ехать.

Еще через несколько часов Роберто, пока не пришедшего в сознание, вывезли из операционной и перевели в комнату, где рядом с ним постоянно находился охранник из Национального пенитенциарного и тюремного института. Лицо, живот и левая рука Роберто были перевязаны.

Мы терпеливо ждали, пока он не начал просыпаться. Наконец Роберто сказал, что различает свет и тень, но не может распознать формы: видимо, он не вполне еще отошел от анестезии.

Когда я увидел, что он пришел в себя, я сказал ему, что беспокоюсь. Если дядю попытались убить так скоро после смерти отца, следующими окажемся мы с матерью и сестрой. Наш разговор постоянно прерывали медсестры и врачи, ходящие по палатам. В отчаянии я спросил Роберто, не припрятан ли у отца где-нибудь вертолет, на котором мы могли бы сбежать. Что мы вообще можем сделать, чтобы пережить столь явную угрозу, исходящую от врагов моего отца?

Несколько секунд он молчал, а затем велел мне взять карандаш и бумагу.

– Запиши вот что, Хуан Пабло: «ААА». Отнеси это в посольство США. Скажи, что это я тебя послал, и попроси помощи.

Я сунул бумажку в карман и сказал Фернандо, что нам нужно пойти в посольство, но в этот момент вошел хирург Роберто и сообщил нам, что настроен вполне оптимистично, так как действительно сделал все возможное, чтобы спасти дядины глаза.

Мы поблагодарили доктора и попрощались, намереваясь вернуться в отель, но тот вдруг сказал, что я должен остаться в больнице.

– Что вы имеете в виду? Почему?

– Ваша охрана еще не прибыла, – ответил он.

Слова доктора еще сильнее расшевелили мою паранойю: если он все это время был в операционной, откуда ему знать что бы то ни было о нашей безопасности?!

– Я свободный человек, доктор. Или меня здесь задерживают? Как бы там ни было, я ухожу, – я решил настаивать. – У меня подозрения, что кто-то замышляет убить меня сегодня. Нам даже охрану сменили.

Я выглядел, вероятно, чрезвычайно напуганнным, и он с нажимом ответил:

– Вы здесь под нашей защитой, а не под арестом. Это военный госпиталь, мы отвечаем за вашу безопасность, и мы можем доставить вас отсюда только под опеку государственных силовых структур.

– Доктор! Те, кто отвечает за мою безопасность там, снаружи – те же, кто собирается меня убить, – настаивал я. – Либо вы поможете мне, позволив покинуть больницу, либо я сбегу так или иначе. Я не сяду в машину к собственным убийцам.

Должно быть, доктор наконец правильно прочитал страх на моем лице, поскольку шепотом сказал, что не имеет ничего против и сейчас же подпишет бумаги, чтобы нас с дядей Фернандо выпустили из больницы. Так мы украдкой вернулись в резиденцию «Такендама» и решили, что на следующий же день пойдем в посольство.

Рано утром, едва поднявшись, мы первым делом направились в номер нашей охраны на двадцать девятом этаже. Я поздоровался с агентом, которого знал под кодовым именем А1, и заявил, что нам нужен эскорт в посольство США.

– Зачем вам туда? – Он заметно удивился.

– Я не обязан сообщать о целях своих визитов. Вы сопровождаете нас, или я звоню генеральному прокурору и говорю, что вы отказываетесь?

– У нас сейчас недостаточно людей, чтобы сопроводить вас туда, – раздраженно возразил А1.

– Быть такого не может. Нас тут круглые сутки стережет охрана из сорока госагентов, плюс целый автопарк для нашей перевозки.

– Можете идти, если хотите, – еще более сердито заявил А1, – но я вас защищать не буду. И вы должны подписать отказ от нашей защиты.

– Принесите, и я подпишу.

Агент вышел в другую комнату за бумагой, а мы сочли, что лучше всего будет воспользоваться его отсутствием и сбежать из отеля. Бегом спустившись по лестнице, мы поймали такси и еще двадцать минут провели в пути в посольство США. В это время, в восемь утра, у ворот уже образовалась длинная очередь: все эти люди собирались подать заявление на американскую визу.

МОИ НЕРВЫ БЫЛИ НА ПРЕДЕЛЕ. НА ХОДУ ОБЪЯСНЯЯ, ЧТО ПРИШЕЛ НЕ ЗА ВИЗОЙ, Я ПРОТИСНУЛСЯ ЧЕРЕЗ ОЖИДАЮЩУЮ ТОЛПУ. ДОБРАВШИСЬ ДО БУДКИ У ВХОДА, Я ДОСТАЛ БУМАЖКУ С ТРЕМЯ БУКВАМИ «А» И ПОДНЕС ЕЕ К ТЕМНОМУ ПУЛЕНЕПРОБИВАЕМОМУ СТЕКЛУ.

Тотчас же четверо мускулистых мужчин начали фотографировать нас с Фернандо. Я не сказал ни слова, и вскоре один из них подошел и приказал следовать за ним.

Они не спросили ни имени, ни удостоверения личности, не стали обыскивать меня и даже не заставили проходить через металлоискатель. Три буквы «А», очевидно, были чем-то вроде охранного пропуска, гарантии безопасного прохода. Из-за паники мне даже в голову не пришло задуматься, что за дела были у брата моего отца с правительством США.

Я было собрался занять место в зале ожидания, когда появился немолодой, совершенно седой и очень серьезный мужчина почти с теми же словами:

– Я Джо Тофт, глава Управления по борьбе с наркотиками по Латинской Америке. Следуйте за мной.

Он привел меня в ближайший офис и, едва закрыв дверь, спросил, что мне нужно.

– Я пришел просить о помощи, потому что они собираются убить всю нашу семью. Мой дядя Роберто велел сказать, что это он послал меня.

– Наше государство не может гарантировать вам какую-либо помощь, – заявил Тофт сухо и отстраненно. – Самое большее, что я могу сделать – порекомендовать вам судью в Штатах, который оценит ваши шансы на получение вида на жительство в нашей стране в обмен на ваше сотрудничество.

– Какое сотрудничество? Юридически я несовершеннолетний! – Я удивился: мне было только семнадцать.

– Вы можете очень помочь нам… – чуть улыбнулся Тофт. – Информацией.

– Информацией? Какого рода?

– О записях вашего отца, разумеется.

– Убив его, вы убили и все его записи, – теперь уже я говорил почти отстраненно.

– Я вас не понимаю, – сказал чиновник.

– В день, когда вы организовали смерть моего отца… Он хранил все важные сведения в своей памяти. Теперь он мертв. Единственное, что он доверял бумаге – информация о номерных знаках и домашних адресах своих врагов из картеля Кали, но эта информация уже пару недель есть у колумбийской полиции.

– Ну, это судье решать, примут вас в США или нет.

– Тогда нам больше не о чем разговаривать. Большое спасибо.

Прощаясь, глава Управления по борьбе с наркотиками вручил мне визитную карточку:

– Если вы что-нибудь вспомните, не стесняйтесь, звоните.

На выходе из посольства США в моей голове вспыхнули новые вопросы. Эта внезапная встреча никак не улучшила нашу плачевную ситуацию, но, тем не менее, открыла глаза на то, о чем раньше мы и не подозревали: дядя Роберто был тесно связан с американцами. Американцами, которые всего три недели назад предлагали пять миллионов долларов за поимку отца. Которые направили в Колумбию все возможные военные мощности, лишь бы его схватить.

Я не мог поверить, что родной брат моего отца мог сотрудничать с нашим врагом номер один. То, что реальность оказалась именно такова, породило новые сомнения. Я не мог не задаваться вопросом: а что если Роберто, правительство США и группировка Лос Пепес сговорились против моего отца?

Эта теория все еще казалась безумной, но не невозможной, и теперь она заставила нас пересмотреть события, о которых мы раньше не особо задумывались. Когда мы с отцом прятались в загородном доме в холмах Белена, шестнадцатой коммуны Медельина, моего двоюродного брата Николаса Эскобара Уркихо, сына Роберто, похитили. Днем 18 мая 1993 года его схватили и увезли в придорожный ресторан «Катиос» на границе муниципалитетов Калдас и Амага в департаменте Антьокия.

Эту новость мы узнали, когда нам в панике позвонили родственники. Мы успели нарисовать себе дюжину самых ужасных сценариев, поскольку, исполненные рвения найти отца, Лос Пепес уже не раз нападали на членов нашей семьи со стороны как отца, так и матери. По счастью, где-то в десять вечера похитители отпустили Николаса целым и невредимым недалеко от отеля «Интерконтиненталь» в Медельине, и паника утихла сама собой.

Из-за того, что мы находились в бегах, мы все меньше и меньше общались с остальной семьей. Поэтому о похищении Николаса мы со временем и вовсе забыли, хотя и задавались вопросом, как же ему удалось выбраться живым: если судить по динамике войны между Лос Пепес, отцом и всеми желающими его убить, похищение, по сути, равнялось смертному приговору.

Если всерьез задуматься, как Николас смог спастись, этот вопрос превращался в другой: что получили Лос Пепес за то, что отпустили его всего через несколько часов после похищения? Насколько вероятно, что Роберто заключил сделку с врагами своего брата в обмен на жизнь сына?

Подтверждение этого союза я получил в августе 1994 года, через восемь месяцев после визита в посольство США. Вчетвером с матерью, сестрой Мануэлой и моей девушкой Андреа мы отправились посмотреть, что же осталось от нашего основного владения – Неапольской усадьбы. Генеральная прокуратура дала разрешение на эту поездку, поскольку матери было нужно встретиться с влиятельным местным наркобароном и передать ему часть отцовской собственности. В один из тех вечеров мы шли по старой взлетно-посадочной полосе усадьбы, когда нам позвонила тетя по отцовской линии, Альба Марина Эскобар, и сообщила, что хочет встретиться с нами ночью, чтобы обсудить одно срочное дело.

Мы сразу же согласились: в нашей семье слово «срочно», как правило, означало, что чья-то жизнь в опасности. Той же ночью тетя прибыла в поместье совсем без багажа. Мы встретили ее в доме управляющего, единственном здании, пережившем войну. Госагенты, охранявшие нас, остались ждать снаружи, и мы направились в столовую, где угостили тетю мясным рагу. Затем она намекнула, что будет говорить со мной и матерью.

– У меня для вас сообщение от Роберто.

– Что случилось? – с тревогой в голосе спросил я.

– Ничего, кроме радости! Вам всем могут дать визы в США.

– Отлично! Но как ему это удалось?

По ее лицу пробежала тень.

– Конечно, не сразу. Сначала нужно кое-что сделать.

Ее тон совершенно не внушал доверия.

– Все просто… Роберто поговорил с людьми из Управления по борьбе с наркотиками… И они попросили его об одном одолжении в обмен на визы для всех вас. Все, что вам нужно сделать, – это написать книгу. Неважно, о чем, главное – упомянуть в ней имена твоего отца и Владимиро Монтесиноса, это глава спецслужбы президента Перу Фухимори. Кроме того, должно быть написано, что вы видели его здесь, в Неапольской усадьбе, что он разговаривал с Пабло, и что Монтесинос прилетел сюда на самолете. Все остальное неважно.

– Если честно, тетя, новости не такие уж хорошие, – перебил я.

– Что ты хочешь сказать? – Она искренне удивилась. – Разве вам не нужны визы?

– Одно дело, когда Управление по борьбе с наркотиками просит нас рассказать правду. С этим у меня нет никаких проблем. Но совсем другое – когда меня просят солгать ради чьих-то коварных целей.

– Да, Марина, – вступила мать, – то, чего они от нас хотят, и правда довольно сложно сделать. Как нам обосновать рассказы о том, чего никогда не было?

– Да какая разница? Может, вам не нужны визы? Вы не знакомы ни с Монтесиносом, ни с Фухимори, какая вам разница, что рассказывать о них? Вы хотите спокойной жизни. Вам говорят, что Управление по борьбе с наркотиками будет очень вам признательно, и что как только вы выполните эту просьбу, вас в США никто не побеспокоит. Вам даже предлагают возможность взять с собой деньги и тратить их как угодно, без какого-либо вмешательства со стороны правительства!

– Марина, я не хочу ввязываться в новые проблемы, распуская фальшивые слухи.

– Бедный Роберто, он так старается вам помочь! Он нашел для вас лазейку, а вы отказываетесь!

Той же ночью Альба Марина в раздражении покинула усадьбу.

А еще через несколько дней, уже по возвращении в Боготу, мне позвонила бабушка Эрмильда. Она сказала, что находится в Нью-Йорке с Альбой Мариной как туристка, и спросила, не привезти ли мне оттуда чего-нибудь. По своей тогдашней наивности я даже не задумался поначалу, что может означать ее звонок из США, и просто попросил ее купить несколько флаконов одеколона, недоступного в Колумбии.

Но как только я повесил трубку, я почувствовал себя не в своей тарелке. Каким образом бабушка могла оказаться в Соединенных Штатах всего через восемь месяцев после смерти отца, если, насколько мне было известно, визы всех членов семей Эскобар и Энао были аннулированы?

Складывалась уже целая серия событий, в которых мои родственники оказывались, по-видимому, как-то связаны с врагами отца. Но постоянная борьба за выживание не давала нам ни задуматься об этих подозрениях, ни найти какие-то подтверждения.

Несколько лет спустя, живя в изгнании в Аргентине, мы были шокированы новостью о том, что президент Перу Альберто Фухимори бежал в Японию и сообщил о своей отставке по факсу.

За неделю до этого журнал «Камбио» опубликовал интервью, в котором Роберто утверждал, что мой отец влил миллион долларов в первую президентскую кампанию Фухимори в 1989 году. Дядя также заявил, что деньги были отправлены через Владимиро Монтесиноса, который, по его словам, посещал наше имение несколько раз, и добавил, что Фухимори обещал, что, став президентом, он облегчит моему отцу торговлю наркотиками со стороны Перу. В конце интервью Роберто отметил, что доказательств у него, разумеется, нет, поскольку «мафия не оставляет следов».

Несколько недель спустя в книжные магазины поступила и 186-страничная книга Роберто Эскобара «Мой брат Пабло», изданная «Кинтеро Эдиторес», которая «воссоздавала» историю связей отца с Монтесиносом и Фухимори.

В двух главах Роберто описывал визит Монтесиноса в Неапольскую усадьбу, планирование торговли кокаином с Перу, вливание миллиона долларов в кампанию Фухимори, телефонные звонки нового президента отцу с изъявлениями благодарности и сотрудничество в обмен на экономическую помощь. Сильнее всего меня зацепила одна фраза в конце книги: «Монтесинос знает, что я это знаю. И Фухимори знает, что я это знаю. Именно поэтому оба они лишились власти».

Роберто рассказывал о событиях, которым он якобы был свидетелем, однако ни я, ни мать ни разу не видели и не слышали ничего подобного.

Я не знаю, эту ли книгу нам предлагали написать в обмен на визы в США. Единственное подтверждение своих предположений я получил лишь в 2003 году, да и оно было косвенным.

Итак, зимой 2003 года мне позвонил журналист-иностранец, в разговорах с которым я пару раз позволял себе обмолвиться о подозрениях насчет дяди и его связи с США. Он буквально кричал в трубку:

– Мне совершенно необходимо рассказать, что со мной только что произошло! Именно вам! Нет никаких сил ждать до завтра!

– Ну же, что случилось?

– Я только что ужинал в Вашингтоне с двумя бывшими агентами Управления по борьбе с наркотиками, участвовавшими в охоте на вашего отца! Я встречался с ними, чтобы обсудить возможный телесериал о жизни и смерти Пабло Эскобара.

– Хорошо, но что случилось? – повторил я.

– Оказалось, они знают действительно много, и я решил, что это прекрасная возможность обсудить вашу теорию о предательстве дяди. И это правда! Я поверить не мог, когда они подтвердили, что он активно способствовал смерти вашего отца!

– Вот видите! Я был прав!

И действительно – как еще можно объяснить, что мы единственные из семьи Пабло Эскобара жили в изгнании? Роберто всегда спокойно жил в Колумбии, как и мои тетки. Их никто не преследовал. Никто.