Святые князь Феодор Ярославский и сыновья его Давид и Константин

(19 сентября 1298 г.)

Блаженный князь Феодор, сын Великого князя Ростислава Мстиславича Смоленского, происходил в девятой степени от святого равноапостольного князя Владимира.

Феодор, воспитанный в благочестии, с любовью изучал догматы православной церкви, стараясь с той же любовью и сохранять их. Родители утешались, видя его чистоту душевную и телесную.

Феодор имел еще двух братьев, Глеба и Михаила, и когда по кончине родителей братья делили между собой наследие, Феодору достался один город Можайск. Князь безропотно довольствовался своим уделом и в управлении своем преимущественно заботился о правосудии. Любя заниматься словом Божиим, он часто наставлял бояр своих изречениями из Священного Писания. Подданные его удивлялись премудрости его и с любовью во всем покорялись ему.

Ради правды и благости князя Господь умножил его державу: славный град Ярославль присоединился к его вотчине.

Сын Великого князя Константина Всеволодовича Василий, по кратковременном правлении Ярославлем, скончался в престольном граде Владимире в 1245 году. Вдова его, княгиня Ксения, оставшаяся с малолетней дочерью Марией, несколько лет владела Ярославлем до совершеннолетия княжны. Когда же княжна пришла в совершенный возраст, то по совету родичей своих, Бориса и Глеба Васильковичей Ростовских, Ксения избрала ей в супруги князя Феодора Можайского, посетившего в то время Ярославль. Она укрепила за молодыми супругами этот город, и от их благословенного брака родился сын Михаил. Воинские и гражданские доблести князя Феодора обещали благополучное правление новым его подданным, несмотря на всеобщее бедствие от татарского ига.

В 1277 году монгольский хан Мангу-Темир пошел ратовать против болгар и вызвал к себе на помощь русских князей с полками. В числе их был и князь Феодор, который за храбрость и мужество сделался известен хану и по окончании войны с честью был отпущен на родину. Три года спустя скончались оба брата Феодора, Глеб и Михаил Смоленские, и их богатое наследие присоединилось к державе Феодора; но постоянным его пребыванием был Ярославль.

По примеру всех прочих князей русских, князь Феодор должен был идти в Орду с дарами. Царю и царице татарским приятны были богатые приношения его, и, плененные красотой лица его и величественной осанкой, они не хотели отпускать от себя князя. Хан велел ему присутствовать на всех своих пиршествах, чтобы принимать только от его руки почетную чашу. Им хотелось даже выдать дочь свою за него с тем, чтобы он навсегда оставался в Орде, но благочестивый князь отказался от предлагаемой ему почести, говоря, что имеет уже супругу, а двоеженство христианам воспрещается. Тогда, по просьбе Феодора, он отпущен был в свою отчизну.

Дорогой князь услышал горькую весть о кончине своей супруги. Теща же его и бояре явили к нему жестокосердие и неблагодарность: когда князь возвратился из Орды, его даже не впустили в город под тем предлогом, что имеется уже юный законный наследник князь Михаил. Оскорбленный властитель вынужден был возвратиться в Орду с немногими верными ему вельможами, чтобы просить суда у державного хана. Ордынский повелитель отправил посла с объявлением своей опалы и со строгим приказанием принять князя Феодора в его вотчину. Но ярославцы не устрашились угроз ханских, и князь должен был скитаться, оставаясь некоторое время в Орде. Тогда царица монгольская опять возымела надежду выдать дочь свою за князя Феодора и старалась склонить к тому и хана, но державный властелин колебался вступить в родство со своим данником, который не следовал их языческому закону.

Царица, чувствуя сама расположение к принятию христианства, со слезами открыла хану, что дочь их давно уже верует в Бога христианского. По чудному Промыслу Божию языческий властелин не воспротивился исполнить благочестивое ее желание; он призвал Феодора и предложил ему высочайшую, по его мнению, почесть – быть зятем царским. Но благоверный князь, более думая о спасении души своей, нежели о земной славе, отвечал ему: «Ведомо да будет тебе, державный царь, что по заповеди Господа нашего Иисуса Христа и по преданию святых отцев, воспрещено нам христианам брать в супружество иноверных. Если дочь твоя согласится принять крещение, то я не отрекусь соединиться с нею по закону христианскому». С радостью принял властитель ордынский согласие князя и для большего успокоения его и почести послал грамоту к святейшему патриарху в Константинополь, чтобы испросить благословение дочери и разрешение князю Феодору вступить с ней в брак.

Разрешение было получено, и царевна омылась баней крещения во святой купели и наречена Анной. Торжественно совершено было и бракосочетание. Утешенный хан разослал по всем улусам повеление князьям и вельможам приносить почетные дары нареченному зятю его, великому князю Феодору Ростиславичу, а сам уделил ему более тридцати городов, в числе коих были: Чернигов, Корсунь, Арек и Казань, и снабдил его в ханской столице своей множеством злата и серебра и всем, что потребно для царского дома, устроив ему великолепные палаты для постоянного жительства в Сарае. Но сердце благоверного царя не обольщалось почестями и влекло его к духовным наслаждениям: он испросил позволение у хана строить в Орде христианские храмы, и выстроив много православных церквей, снабдил их богатой утварью. Князь прожил несколько лет в пределах ханских, где Господь благословил брак его двумя сыновьями, Давидом и Константином, прославившимися вместе с ним в Небесном Царствии.

Когда пришла весть в Орду о кончине бездетного сына Феодора, юного Михаила, вследствие чего град Ярославль остается без князя, благоверный Феодор стал просить хана отпустить его с княгинею и детьми в Россию. Тронутый молением его, хан отпустил его с почестями и дарами, предоставив ему великое княжение Ярославское.

По возвращении к неблагодарным ярославцам, незлобивый князь не оказал ни малейшего гнева за их прежнюю непокорность, и в его мудром и кротком правлении граждане узнали опять своего милостивого владыку.

Князь Феодор с княгинею и сыновьями часто посещал благолепный Преображенский монастырь, как бы предчувствуя, что это будет его усыпальницею, и щедро наделял игумена и братию своими милостями.

Благоверная супруга его, княгиня Анна, соорудила особую церковь во имя Архистратига Михаила, украсив в ней икону Богоматери драгоценными камнями. Много и других храмов построено было ими во славу Божию.

Достигнув маститой старости в подвигах благочестия, благоверный Феодор постоянно помнил слова Господа, сказанные в Евангелии: Аще кто не возненавидит отца своего и матерь, и жену, и чад, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Ак. 14, 26), и всегда желал окончить дни свои в образе иноческом. Теперь желание сие еще более возгорелось в его сердце, и когда его постигла уже предсмертная болезнь, он, призвав супругу и сыновей, сказал им: «Возлюбленные, рассмотрел я, что уже меня постигла старость и частые недуги, которыми наказывает меня Бог за грехи мои; нынешняя болезнь моя возвещает мне смерть. Ты, моя любезная супруга, будь вместе с матерью и отцом нашим чадам, укрепляй их в заповедях Господних; вы же, любезные мои чада, Бога бойтесь, не отлучайтесь святой церкви; любите весь освященный чин; между собой живите в мире и любви, чужого не желайте, убогих милуйте, матери вашей воздавайте должную честь», – и многое иное говорил он на пользу душ своим присным.

Рано утром, в пятницу 18 сентября, по звуку колокола соборного, собралось множество народа на княжеский двор провожать властителя своего в обитель иноческую Преображения Господня. Туда повелел он нести себя через весь город на одре болезненном посреди всеобщего плача народного, ибо все оплакивали князя своего, оставляющего свое наследие. Когда же принесли болящего и поставили одр его в притворе церковном, вышел в сретение ему игумен с братией и стал вопрошать по обычаю: «Что пришел еси, брате, припадая ко святому жертвеннику и ко святой дружине сей?» И еще: «Хощеши ли сподобитеся ангельского образа и вчинен быти в лице монашествующих?» Благоверный князь уже не в силах будучи приподняться с одра, воздел только руки к небу и сказал: «Рад, Владыко и Творче мой, работать Тебе всею душею, во всю мою жизнь», и отвечал игумену на его вопросы: «Ей, честный отче, Богу помогающу».

И так с глубоким смирением, отложив всякое земное попечение, державный, дав постричь власы свои, благодарил Бога, сподобившего его получить столь давно желанный дар.

Его отнесли в келию игумена, где пребыл он в молитве весь тот день; при наступлении же ночи стал крайне изнемогать телом и уразумел свое отшествие к Богу; он велел немедленно постричь себя в схиму и у всех присутствующих просил прощения, преподавая и сам благословение каждому. Во время утреннего пения блаженный принял напутствие в жизнь вечную, пречистое Тело и Кровь Господа Спаса нашего, осенив себя крестным знамением, прижал руки к персям и смиренно предал душу свою в руце Божии 19 сентября 1299 года.

Горько восплакала благоверная княгиня Анна, видя супруга своего бездыханным лежащего на одре в схиме иноческой; восплакали и дети и вельможи и все присные его. В храм Преображения Господня, где накануне произносил он обет иноческий, принесли тело усопшего, и там, воспев над ним надгробное пение, с честью положили под сводами храма, до времени его прославления.

Благородные отрасли его, князья Давид и Константин, последовали стопам отца своего в подвигах добродетели; старший вступил на его престол, богоугодно управляя вверенной ему державой; младший же подавал всем пример покорности старшему брату и князю; оба они возлюбили нетленное паче тленного, пост и молитву и милостыню вместо земных утех, памятуя заповедь родительскую. Князь Константин безбрачен преставился ко Господу, наследовав землю обетованную кротким. Старший же, Давид, озабоченный правлением удела, вступил в супружество; ему родился сын и наследник Василий, прозванный Грозные Очи, ибо страшен был впоследствии победами над врагами.

Князь Давид преставился в мире, после двадцатидвухлетнего правления, вручив княжение сыну.

Князья Давид и Константин по их желанию положены были при отце своем, блаженном Феодоре, в обители Преображения и в одно время с ним прославились уже при державе правнука своего Александра Феодоровича. С честью перенесены были святые мощи из-под храма, где находились в продолжение многих лет, в верхнюю церковь Преображения, и там положены для исцеления притекающих. Возвестили о том архиепископу Трифону Ростовскому, но в его сердце возбудилось сомнение; он колебался, хотя непрестанные исцеления болящих над ракой князей продолжали свидетельствовать о их святости, и отовсюду недужные стекались к ним из окрестных мест.

В 1483 году архиепископ Трифон послал протопопа Константина в Ярославль освидетельствовать святые мощи, чтобы лично убедиться, истинны ли бывающие от них чудеса. Константин, будучи одержим неверием, с надменностью пришел в обитель и не хотел идти в келью архимандрита на его зов, требуя себе почетной встречи и неблагоговейно выражаясь о святости угодников Божиих. Архимандрит велел открыть ему церковь и показать раку чудотворцев. Безрассудный иерей, открыв целебные мощи, начал дерзостно к ним прикасаться и даже осмелился изорвать схимнический аналав преподобного князя Феодора, но сила Божия в ту же минуту поразила нечестивого, и он как мертвый упал на землю. Ужас объял предстоящих; архимандрит поспешил в церковь, начал святить воду при мощах и кропить ею омертвевшего; едва ожил он через несколько часов, но языком оставался нем и горько плакал о грехе своем.

Известили о том архиепископа; содрогнувшись, он почувствовал внезапное расслабление и начал также плакать о своем согрешении. Владыка велел везти себя немедленно в Ярославль и был встречен с честью во вратах обители Спасовой. Когда же совершили молебен при раке преподобных и святитель окропил себя и предстоящих святой водой и приложился к целебным мощам, совершилось новое чудо к назиданию всего народа: внезапно исцелел архиепископ. Учредив трапезу для братии и дав богатую милостыню на строение монастыря, уже не возвращался он на свою кафедру, но остался в обители до смерти и просиял в ней добродетелями; тело его было погребено за алтарем церкви Преображения в Спасовой обители.