Глава 10

Чего Богдан Воцкий никогда не любил, так это выделяться. Манеру хвастаться он в корне задавил в себе ещё в раннем детстве, в какие-то шумные затеи никогда не влезал, а если и случался какой-нибудь конфликт, то всегда старался решить его миром. В общем, Богдан Воцкий был довольно незаметной личностью — очень необычное качество для наследника влиятельного семейства. Сверстники, даже стоящие ниже на социальной лестнице, относились к такому поведению с некоторым презрением — подростки вообще склонны к максимализму, и для них ты либо хищник, либо жертва. Жертвой наследник Воцких быть, конечно, не мог, но и к хищникам тоже не относился, что создавало в подростковых умах некий когнитивный диссонанс.

Всё изменилось, когда детство закончилось, и началась взрослая жизнь. Те, кто мнили себя хищниками, вдруг оказались в окружении настоящих хищников, зато Богдан прекрасно вписался в новую реальность. Жертвой он и там не был, и вполне мог при случае показать зубы, зато прекрасно понимал, когда их стоит показывать, когда лучше поискать компромисс, а когда надо просто уступить.

Лет через десять отец Богдана, высоко оценив способности сына, передал ему пост главы, и вскоре тот как-то незаметно оказался выразителем интересов чрезвычайно влиятельного сообщества машиностроителей. Мнение Богдана ценилось также и в довольно замкнутом, но не менее влиятельном кружке инструментальщиков, и даже артефакторы, которые всегда были себе на уме, к Воцкому прислушивались. При желании он легко мог бы стать председателем Промышленной палаты, однако от официальных должностей Богдан всегда шарахался — и, скорее всего, поступал разумно. Сейчас он дружил со всеми, но в председателях дружба быстро бы закончилась. На такой должности невозможно быть просто честным посредником — обязательно придётся опираться на какие-то группировки, а там сразу появятся и враги.

Однако сейчас явных врагов у Воцкого не было, держался он по-прежнему скромно, и получив вызов князя, впал в полное недоумение. Это был именно вызов — перепутать его с приглашением было никак невозможно. Выдержанное в строгом канцелярском стиле предписание немедленно явиться говорило о серьёзном недовольстве князя, но Богдану не приходило в голову ни малейшей причины для такого недовольства.

Секретарь князя встретил его очень холодно, что полностью подтверждало предположение о гневе князя, а после того как ему пришлось прождать в приёмной пятьдесят минут, Богдан окончательно уверился, что неприятностей не избежать. Наконец, секретарь молча кивнул ему на дверь кабинета, и Богдан в мрачном настроении повернул ручку.

— А, Воцкий, — недружелюбно приветствовал его князь. — Явился, наконец!

По его тону можно было подумать, что Богдан вовсе не сидел почти час в приёмной, а появился вообще через пару дней. Стало кристально ясно, что князь его хвалить не собирается, и настроение у Богдана ещё больше упало.

— Я сразу явился, княже, — хмуро возразил он.

Судя по всему, предложить ему присесть князь не собирался.

— Жалоба на тебя поступила, Воцкий, — продолжал князь, совершенно не обратив внимания на его возражение. — И жалоба обоснованная. Я сам её проверил, так что можешь даже не отпираться. Так с чего ты вдруг решил затеять вражду с Арди? Объяснись!

Богдан вытаращился на него в немом изумлении. Арди были в самом начале списка людей, враждовать с которыми он не хотел бы ни при каких обстоятельствах. Те дураки, что попробовали, очень наглядно продемонстрировали всем, чем это кончается, а умные и так всё понимали, безо всяких примеров. Богдан, вне всякого сомнения, был умным.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, княже, — пробормотал он в растерянности.

— Не понимаешь, говоришь? — князь посмотрел на него пронзительным взглядом. — Арди поймали твоего шпиона на четвёртом механическом, когда он вертелся вокруг новых цехов. Кеннер был очень недоволен, представь себе.

На самом деле Кеннер Арди отнёсся к пойманному шпиону с полным безразличием, просто приказав передать его людям князя. Но Воцкий этого, разумеется, знать не мог, а князь о реакции Арди знать и не хотел. Она была ему неинтересна.

— Ну⁈ — потребовал князь. — Что скажешь в своё оправдание?

— Да что здесь такого, княже? — наконец пришёл в себя Богдан. — Все ведь так делают. Мы все друг за другом присматриваем, никто против этого особо не возражает. Я и за своим племянником приглядываю. А он за мной, я даже знаю его человека, который у меня на заводе сидит.

— Все так делают, говоришь? — князь посмотрел на него с иронией. — И Арди тоже за тобой шпионят?

— Не знаю, княже, — озадачился тот.

— А ты спроси как-нибудь Кеннера, он тебе ответит, — с ехидством посоветовал князь. — Врать не станет, можешь быть уверен.

— Ну допустим, они не шпионят, и что из этого следует? — хмуро спросил Богдан.

— Из этого следует, что ты за ними шпионить тоже не будешь. Особенно на четвёртом механическом. И дружкам своим передай, что я за это буду головы отрывать — и это не шутка, Богдан. А если Арди сам пожелает вам головы поотрывать, то я его в этом всячески поддержу.

— Почему к Арди такое особое отношение, княже? — Воцкий решил, что терять уже нечего, да не годится всё время мямлить, хоть изредка надо и огрызаться. — Люди у нас недовольны.

— Недовольны, значит? — задумчиво посмотрел на него князь. — И чем же конкретно они недовольны?

— Например, контракт дружины на гусеничную платформу фактически помимо конкурса Арди отдали.

— Контракт дружины Айдас Буткус получил, а не Арди, — поправил его князь.

— Арди по субконтракту три четверти себе забрал, — упрямо возразил Воцкий.

— Ну значит, он с Буткусом подружился, вот они и сотрудничают. Другой бы подружился — другой бы забрал.

— Все видели, как он с Буткусом подружился, — саркастически хмыкнул Богдан. — А многие и нюхали.

История с Буткусом действительно вышла громкая, а поскольку сочувствующих ему было немного, то, можно сказать, юмористическая. Все дружно соглашались, что Буткус нарывался давно, и было только вопросом времени, когда он зарвётся настолько, что сцепится с кем-то, кто ему не по зубам. Арди при этом были, пожалуй, наихудшим вариантом — сами они редко кого-то трогали, зато сдачи выдавали полной мерой, так что ссора с ними обычно обходилась чрезвычайно дорого. Во всяком случае, Богдан давно пришёл к выводу, что именно контрактом дружины Буткус и сумел откупиться от Арди.

— Тебе-то какое дело, Воцкий? — поморщился князь. — Тебе этот контракт в любом случае не светил, даже субподрядом. Ты и так уже достаточно нахапал.

— Что я нахапал, княже? — Богдан возражал скорее по обязанности — если промолчишь, то получится, что согласен с обвинением.

— Да что я тебе буду объяснять? — махнул князь рукой. — Ты ведь и сам всё знаешь. Ты, конечно, тихушник ещё тот, но зря надеешься, что я твои делишки и дальше буду как бы не замечать. Имей в виду, что я за тобой внимательно слежу. Считай это предупреждением.

Для человека, чьим кредо было никогда не высовываться, такое заявление звучало поистине неприятно. Богдан начал лихорадочно соображать, какое дело князь имеет в виду, и как много он знает. Или блефует? Нет, скорее всего, действительно что-то знает, вот только что? Все эти мысли непроизвольно отразились у него на лице, и князь усмехнулся.

— А насчёт Арди я тебе вот что скажу, Богдан: послужи княжеству, как Кеннер служит, и к тебе отношение будет не хуже. Вот он, например, договорился с архиепископом Рижским, и тот полностью снял пошлины на поставки нашего пилёного леса. Сможешь так? Ага, как дотации себе выцарапывать, так ты в первых рядах, а как княжеству от тебя что-то понадобилось, так головой мотаешь. Или вот ты сейчас получил большой контракт на поставку самоходной артиллерии — а ты знаешь, откуда этот контракт взялся? Нет? Так я тебе скажу — это Арди о поставках в империю договорился. Может, и ты не хуже можешь? Какие у тебя отношения с императором, Богдан — справишься?

— Я всё понял, княже, — выдавил из себя Воцкий, чувствуя себя очень неуютно под пронзительным взглядом князя.

— Так вот, Богдан, я тебя предупреждаю первый и последний раз, — князь говорил очень серьёзно, и тот понял, что это предупреждение и в самом деле последнее. — Что будут производить на четвёртом механическом, вы все и так очень скоро узнаете, так что можешь не суетиться. Но никаких шпионов там быть не должно, я этого не потерплю! Если узнаю, что твои люди продолжают там шнырять — не взыщи, получишь по полной, как за государственную измену. И дружкам своим мои слова передай.

Тамила опять нашлась в том же самом кресле. Интересно — она когда-нибудь его покидает? Хотя кресло она всё же наверняка покидает, а вот покидает ли дом — вопрос действительно любопытный. А, нет, ответ на этот вопрос я знаю — она же ездила в дружину к Ленке. Хотя может быть, и не ездила, а каким-нибудь другим образом добиралась — я уже готов поверить во что угодно.

— Здравствуй, Тамила, — поприветствовал её я. — Не помешал?

— Если и помешал, то уже помешал, — недовольно сказала она. — И зачем тогда спрашивать? Ладно уж, заходи, раз пришёл.

Меня её недовольство не особенно смутило — смущаться с Лапой было самым неудачным вариантом поведения, так что я, не ожидая приглашения, устроился в свободном кресле.

— Всё вяжешь? — дружелюбно поинтересовался я, всем видом показывая готовность к светскому общению.

— Вяжешь! — фыркнула она. — Скажешь тоже! Это будут мозги для твоего крокодила. Как видишь, я уже на тебя работаю, а ты всё резину тянешь, ни бе ни ме от тебя не дождёшься.

— Мозги? — поразился я, проигнорировав претензию.

— А что ты удивляешься? — насмешливо спросила она. — Может, у тебя и получается обходиться без мозгов, а крокодилам они нужны. Ладно, нечего попусту болтать, давай поговорим по делу.

С этим она швырнула за спину комок нитей, который у меня всё же никак не ассоциировался с мозгами. Комок прилип к стене и неторопливо пополз в направлении тёмного угла.

— Свет они не любят, всё время стараются спрятаться, где потемнее, — с улыбкой пояснила Тамила, развеселившись от моего изумлённого вида. — Ну так с чем пришёл? Надумал чего?

— А, ну да, — я с трудом оторвал глаза от ползущего в угол комка, точную форму которого никак не получалось разглядеть. — По списку материалов возражений нет. Не понимаю, правда, зачем тебе три пуда серебра, но пусть будет.

— Да, пусть будет, — согласилась Лапа. — Давай обсудим окончательный вариант. Во-первых, рост зверюшек будет примерно сажень.

— В самый раз, — согласно кивнул я.

— С бронёй решите сами. Сошьёте им какие-нибудь кожаные юбки. Можно ещё жилеты.

— Сошьём, — согласился я, делая заметки в блокноте.

— Вооружением у них будут палицы, — продолжала Тамила.

— Может, лучше копья? — предложил я. — Чтобы они их скрещивали, например.

— Не пойдёт, — покачала головой Лапа. — Копья и мечи требуют умения, там совсем другого уровня узел управления нужен. Не уверена, что я смогу его сделать. А палицей можно просто махать.

— Ну ладно, пусть будут палицы, — неохотно согласился я. Скрещивание копий производило бы куда более сильное впечатление, но если они не смогут ими драться, то придётся немного ограничить полёт фантазии.

— Дальше идём, — продолжала она. — Глаза. Это у нас будет четвёртый пункт — ты записываешь?

— Всё записываю, Тамила, — подтвердил я. — Говори.

— Они будут провожать взглядом всех проходящих мимо них, а глаза будут светиться красным. Но если хочешь, можно и жёлтым сделать.

— Красным нормально будет, — отозвался я. — А лучи из глаз будут?

— Какие ещё лучи? — не поняла она.

— Лучи смерти какие-нибудь. Чтобы они ими в злодеев стреляли. Как твои зверюшки в саду.

— Откуда ты такую чушь взял? — поразилась Тамила. — Какие ещё лучи смерти? Мои звери в саду просто светят на нежелательного гостя и начинают громко мяукать и гавкать.

— И что — никого даже не рвут в клочья?

— Что за глупости? — она закатила глаза. — Я их сделала, чтобы дети в сад не лазили, а то они повадились яблоки воровать. Они же не столько украдут, сколько попортят, да ещё и ветки переломают. И что — за это их рвать в клочья?

— Нет, детей рвать в клочья не надо, — разочарованно сказал я. Похоже, с идеей боевых лазеров придётся расстаться.

— Какой-то ты слишком кровожадный, по-моему, — осуждающе покачала головой она. — Дальше идём, последний пункт остался: кого и как твои крокодилы будут пропускать?

— Нам будет нужен некий комплект пропусков, чтобы служащий с таким пропуском сопровождал клиента. Не знаю только, в каком виде — наверное, какая-нибудь небольшая штучка, чтобы в руке нести. Показали крокодилам и прошли дальше, а если без неё попытались пройти, то получили дубиной по голове. Как-то так. Только надо, чтобы работало со стопроцентной надёжностью. А то если показал и всё равно получил дубиной, то это создаст нездоровый информационный повод.

— Слишком по-умному говоришь, — нахмурилась Тамила.

— Привычка, — объяснил я. — Приходится много в официальных учреждениях бывать, а там, если по-простому скажешь, то могут и не понять.

Тамила хмыкнула и сменила тему:

— Жена твоя говорила, что ты сильнее её.

— Ты опять насчёт подраться, что ли? — поморщился я. — Нет, я драться не люблю. Дерись с Леной, она только рада будет новому противнику.

— Ну а вообще, — настаивала она. — В самом деле сильнее?

— Да сложно сказать — мы же никогда всерьёз не дрались, и никогда не будем. Я немного посильнее физически, зато она чуть быстрее. Кто из нас победил бы в реальном бою — это гипотетический вопрос, на который мы никогда не узнаем ответа. А у меня к тебе тоже вопрос есть: вот ты Лене сказала, что частично не принадлежишь этому миру — что ты имела в виду?

Когда Ленка мне это пересказала, я сначала просто не поверил, а потом подумал — а не земляки ли мы, случаем? Но как следует обдумав вопрос, решил, что наверняка нет. Хотя бы по той причине, что я этому миру всё-таки принадлежу, и здешняя магия на меня, соответственно, вполне действует. А что душа не отсюда, так это на материальную принадлежность никак не влияет.

— Мы с тобой пока не такие большие друзья, чтобы тебе душу изливать, — с долей ехидства ответила Лапа. — И почему тебя это вообще интересует?

— Во-первых, меня такие вещи всегда интересуют. Это Лена наверняка уже из головы выбросила, что ты там ей про миры говорила, а для меня это важное знание. А во-вторых, есть и конкретная причина — нас на практику на Север посылают, и преподы нам про те места какие-то ужасы рассказывают. Они вообще-то очень любят студентов запугивать, но просто так врать не станут, иначе им потом никакого доверия не будет. Так что наверняка в тех местах и в самом деле что-то неприятное есть, и наверняка ты об этом что-то знаешь.

— Что-то знаю, — согласилась Лапа, насмешливо на меня глядя. — Но ты ведь не про полночь спросил, а про меня.

— Мне кажется, какая-то связь с Севером у тебя наверняка есть, — возразил я. — Но ладно, раз доверия у нас с тобой недостаточно, чтобы личные вопросы задавать, задам неличный. Почему звери на Севере такие необычные?

— А сам-то как считаешь?

— Мне-то откуда знать? — вопрос меня удивил. — Я там не был и зверей этих в глаза не видел. Может быть, мутация какая-нибудь?

— Опять непонятными словами бросаешься? — нахмурилась она.

— Тамила, кончай изображать из себя неграмотную крестьянку, — устало сказал я. — Видно же, что ты просто прикидываешься. Не удивлюсь, если выяснится, что ты университет закончила.

Она отвела взгляд.

— Что, в самом деле закончила? — поразился я. — А зачем тогда малограмотной притворяешься?

— Я училась на факультете личностной и общественной психологии, — неохотно ответила она. — Мы там никаких мутаций не проходили.

Может, и в самом деле не знает. Это в том мире каждый разбирается, чем кюри отличается от рентгена, и где сейчас хорошая скидка на счётчики Гейгера, а здесь «мутация» — это термин для специалистов.

— Это на самом деле просто, Тамила — эволюция живых существ как раз на мутациях и основана. Вот представь для примера, что некое племя людей вдруг поселилось в краю, где сплошные землетрясения. Враги их туда вытеснили, или ещё что. Всё вокруг трясётся, на ногах устоять не получается, ходить им приходится на четвереньках, а это крайне неудобно, и от этого страдает производительность труда. И вдруг у кого-то из них случайным образом изменились гены — ну там, под воздействием космических лучей, или просто от жизни такой. В результате родился ребёнок с тремя ногами, и оказалось, что он как раз к местным условиям замечательно приспособлен. В обычном племени его бы просто на всякий случай принесли в жертву богам, а здесь все на карачках ползают, и им в целом не до того. Так что он спокойно вырос, от него пошли такие же детки, и вот прошли годы, и мы имеем целое племя трёхногих людей. Случилась благоприятная мутация, и произошла эволюция, понимаешь?

— Сейчас припоминаю, что когда-то давно что-то такое читала, — кивнула Тамила. — Хотя очень сомневаюсь, что случайные процессы могут привести к действительно значимому результату.

— Так это же происходит за миллионы лет, — пожал плечами я. — Положительные мутации закрепляются, отрицательные отбрасываются. За миллионы лет даже из случайных мутаций можно выделить массу полезного. Но некоторые изменения и в самом деле трудно отнести на случайность, хотя кто знает? Я не рискну здесь что-то предполагать, но мне всё же кажется, что некоторые шаги эволюции специально направлялись. Возможно, какую-то роль в этом играли и боги.

— Необязательно боги, — заметила Тамила. — Ты недооцениваешь влияние души. Душа, которая стремится к изменениям, способна на многое. Поверь, я знаю, о чём говорю.

Я с интересом посмотрел на неё, но переспрашивать не стал. Совершенно очевидно, что она может очень многое рассказать, но так же очевидно, что откровенничать она не собирается. Лучше не форсировать события, а постепенно налаживать доверительные отношения.

— Так или иначе, я ответил на твой вопрос, — сказал я. — Но судя по твоей реакции, эти звери вовсе не мутанты.

— Верно, — улыбнулась она. — Звери полуночи — это не мутанты.

— А может быть, они, как и ты, не вполне принадлежат нашему миру? И как раз на Севере эта связь каким-то образом проявляется?

Тамила просто улыбнулась и промолчала. Что-то она какая-то совсем не склонная к сотрудничеству.

— Но если предположить, что это действительно так, — продолжал я, — то возникает очень интересный вопрос: почему же на них действует Сила, а на тебя нет?

— Ты про каких зверей говоришь? — заинтересовалась Лапа.

— Про пару — маленький парализует болью и убивает, а большой ест.

— Ах, эти! Нет, на них Сила не действует.

— Как так не действует? — растерялся я. — Нас учат защищаться от них, формируя кокон Силы.

— Не поможет, — покачала головой Тамила. — Ваши преподаватели сами ничего толком не знают. Я, допустим, смогу от них защититься, а вы точно нет.

— И как в таком случае быть? — озадачился я. — Как от них защищаться?

— Да так же, как в старину защищались, — усмехнулась Тамила. — Повольники ведь как-то на полночи ходили? Вот и вы так же ходите.

Я смотрел на неё непонимающим взглядом, и она сжалилась:

— Кожаную броню надо носить, чтобы мелкий разодрать когтями с ходу не мог. И ходить всегда по двое, чтобы напарник его убил — мелкого убить легко, если он не на тебя нацелился, а большой и сам сдохнет. Да они на двоих очень редко нападают, в основном на одиночек охотятся. Ладно, иди давай. Заболталась я с тобой, а мне ещё твоих крокодилов делать.