15

Неосновательность отговорок от подаяния милостыни, и добрые мысли, побуждающие творить ее

Всякому просящему у тебе, дай (Лк. 6, 30), – заповедует Господь, как слышали вы в нынешнем Евангелии. Это одна из самых первых заповедей в христианстве. О ней часто напоминают и Господь и святые апостолы и, чтобы расположить нас ревностнее исполнять ее, оградили ее самыми трогательными побуждениями и самыми поразительными угрозами. – Ведает это всякий, и всякий по совести должным считает помогать всем нуждающимся по силам своим. Между тем, если пересмотрим дела наши построже, мы не найдем, может быть, ни одного дела, которое бы исполняли с меньшим вниманием, как обязательное для нас вспомоществование нуждающимся. Помогаем кое-как, лишь бы отделаться от докучливого просителя, а иногда и совсем отказываем, и не большей ли частью последнее. А совесть при всем том остается у нас спокойной, молчит и не обличает нас в том, что не помогаем, или помогаем не столько, сколько бы следовало. – Так ведь это бывает! – Спрашивается, какая же была бы тому причина?

Причина, полагаю, та, что грешная душа наша усвояет себе предрассудочные понятия о бедности и бедных, которые приходят на мысль, когда надо бывает оказать помощь, и расстраивают благие намерения наши до того, что не только совесть не обличает нас в отказе или слабом пособии, – напротив, нам думается, что мы лучше сделали, ничем или так легко отделавшись от просителя.

Чего не придумали скупость и своекорыстие, чтобы оправдать свою холодность и жестокость к нуждающимся! – Ложность прошений, праздность просителей, свои недостатки, тяжелые времена, необходимость запасаться самим на черный день и проч. – Все эти мысли ходят между невнимательными к своему долгу в речах и поговорках, заходят и к внимательным и их нередко сбивают с правого пути действий. Хотите ли дать свободу и простор сердоболию и не допускать ее до омрачения ложью, – разорим эти предрассудочные мысли и восстановим здравые христианские понятия о подаянии нуждающимся. Водрузив их в уме и ясно созерцая особенно во время самого действия вспомоществования, мы возведем исполнение этого долга до такого совершенства, ради которого каждый может услышать некогда: благий рабе и верный! – Сделаем это сейчас, чтобы однажды навсегда установиться в правом, отвергши неправое.

Приходит на мысль в то время, как надо помогать, прежде всего: да нуждается ли просящий? – кто его знает? – привык, и просит; а нужды, может быть, никакой не имеет. Приходит такая мысль; мы верим ей, – и отказываем или слабо помогаем. – Но справедливо ли так поступать? Бывает, конечно, и так, как приходит нам на мысль. Но знаем ли мы наверно, что то лицо, которое перед нами, точно принадлежит к этому классу притворяющихся нищих? А если не знаем, зачем подозревать и тем более отказывать по одному подозрению? На деле это, может быть, матерь, которая дома оставила голодных детей; или отец семейства, у которого жена больная и дети раздеты; или сироты – старшие из сирот бесприютных и беспомощных, и подобное. Таковым, конечно, не откажете. Смотрите так и на всех с первого раза, а подозрением не оскорбляйте неизвестных. Что если нуждающийся, у которого и так тяжело на сердце, прочитает в глазах наших подозрение? Это, конечно, увеличит его скорбь и тяготу, и вместо утешения он отойдет от нас с большей скорбью. Хорошо ли это? То, что у него не мутно еще в глазах, лицо не искажено, тверда поступь и одежда не в заплатах, – это последние остатки и его терпения и достатка. Захотите ли быть причиной, чтобы он дошел до последней крайности, которая начнется, может быть, тотчас вслед за вашим отказом? И заповедь Спасителя разве только тех прикрыть хочет, кому уже некуда деваться, кто не имеют ни крова, ни пищи, ни одежды, ни сил? – Нет. На помощь такого рода людям не нужна особая заповедь. Он говорит: всякому просящему у тебе, дай (Мф. 5, 42). Вы и будете давать, только поставьте себе законом – не подозревать просящего, не рисовать позади его картины предполагаемого довольства, а скорее картину крайней нужды и скорбь, действительно его гнетущую. Тогда само сердце не даст вам покоя, пока не облегчите его участь. – Ныне много распространяют подозрений на бедных. Но на все эти предъявления можно сделать одно решение: удостоверься, кто именно просит не по нужде или не на нужду, и не давай такому; всем же отказывать потому только, что есть лживые просители, – грех. Святой Иоанн Милостивый не так делал. Он не отказывал даже и тем, о ком известно было, что они не бедны, и, когда предуведомляли его об этом, отвечал: «Верно, в эту пору они терпят крайнюю нужду».

Иногда от просителя мы к себе обращаемся и говорим: «Где взять? Едва на свои нужды достает. С трудом концы с концами сводим!» – Уж когда не из чего давать, кто и обязывает? Подавать должно от избытков, как и апостол изъясняет закон подаяния, говоря: Аще бо усердие предлежит, по елику аще кто имать, благоприятен есть, а не по елику не имать. Не бо да иным убо отрада, вам же скорбь (2 Кор. 8, 12, 13). – Но правда ли то, что у нас ничего не остается за удовлетворением своих нужд? К тому же, разумно ли определено у нас, что должно считать своей нуждой? Нужда есть такое дело, которое очень можно и сократить, и расширить. Исключите расходы на то, что нужным считает привычка, прихоть, тщеславие, пустые требования мира и все страсти: сколько будет оставаться в пользу нуждающихся?! – Пусть даже и этих ненужных нужд нет; стоит захотеть, и из самой существенной нужды – из пищи и одежды и прочих потребностей – благоразумие всегда сумеет отделять часть Христову, как действительно и умеет: ибо нуждами отговариваются от подаяния исключительно почти скупые да расточительные миролюбцы.

Говорят также иногда: «Что праздно шатаются? Работали бы и доставали бы себе насущный хлеб». – Требование самое справедливое! И апостол заповедует трудиться, делая своими руками, чтобы не только свои удовлетворять нужды, но иметь что подать требующему (Еф. 4, 28). Но, отговариваясь этим предлогом от подаяния, удостоверены ли мы, что просящий может трудиться? – Старому, малому и немощному куда трудиться? – Но пусть и может иной трудиться, имеет ли он работу? Иной и готов бы работать, да не к чему рук приложить. В притче о делателях одна их часть до 11-го часу, т. е. почти до ночи, не имела работы оттого, что никто не нанимал. Но пусть и работу имеет кто, – такова ли она, чтобы доставляла на все потребности? Как часто трудятся день и ночь, а все томятся нуждами, особенно когда один работает для многих! – Итак, дело говорит: трудись, – и кто согласится питать праздность? Но устройте наперед так, чтобы просящий трудом пропитывал себя и других, которых обязан пропитывать, и тогда отказывайте ему, а без того отказывать – значит то же, что оставлять его умирать с голоду.

Чего еще не говорят в извинение своей неподатливости и жестокосердия?! – Один говорит: тяжелые времена, куда думать о других, хоть бы себя прокормить. Другой: себе нужно, надо запасать денежку про черный день. Третий: я разве один? есть подостаточнее меня – подадут. Четвертый: ведь подаю, что попадет под руки всякому, кто просит, – и проч. – Но рассудите хорошенько, сколько во всем этом правды?! Тяжелые, говорит, времена, – и отказывает. Но если они для достаточных тяжелы, – во сколько более они тяжелы для бедных?! Следовательно, по этому предлогу, не прекратить, а увеличить надо подаяние. Надо, говорит, запасать про черный день. Пусть надо; но ведь на это должна же быть мера? Иначе наши воображаемые будущие нужды никогда не дадут нам помочь бедным в их действительных настоящих нуждах. Притом будущее от нашей ли предусмотрительности зависит или от устроения Промысла Божия? Конечно, от Промысла. Так привлеките к себе милость Божию вашим милосердием к нуждающимся и будете иметь верный залог благоденствия в будущем. Кажется, мы не найдем примера, чтобы какой-либо дом разорился от щедродательности неимущим, а расточительность пустая многих пустила по миру. – Другой, говорит, подаст, – и отсылает просящего. – Да подаст ли другой-то? А если и он так же скажет: другой подаст, а потом и третий, и четвертый, и т. д., – это будет то же, что оставить бедного на произвол судьбы. Нет. Тебе послал Господь этого бедного, ты и помоги ему. Не пропускай случая, который, может быть, не повторится. – Я ведь подаю, говоришь, что попадется и кому придется. – Хорошо хоть и это. Но значит ли это подавать по всей широте долга и по всей мере возможности? Значит ли это обращать все внимание и усердие к этому святому делу? И не эта ли небрежность бывает причиной, что подаяние попадает не в должные руки и употребляется не как следует?! – Подаешь, кому придется. Тем же кто поможет, которых стыд удерживает дома и которые молча, может быть, терпят более, нежели вопиющая о себе нужда? – Нет, истинно-христианское сердоболие не может быть довольно этим. Оно само спешит в места бедности, чтобы своими руками осязать раны ее и тотчас же приложить потребный целительный пластырь.

Вот сколько враг придумал злых помышлений, чтобы отвлекать и добрых людей от подаяния. – Сознаемся, что в большей или меньшей степени мы все увлекались ими по временам. Но вместе положим в сердце своем не поддаваться им более. Ибо если они так слабы перед простым нашим рассуждением, как устоять им на суде правды Божией, которая видит все – и в делах, и в чувствах сердца до последних его сокровенностей. – Не так смотреть должны на бедность и бедных христианский смысл и христианское сердце. Истинные христиане приемлют ум Христов для суждения обо всем и носят закон Бога своего в сердце своем в руководство для дел. Бедные и все нуждающиеся – у них это меньшая братия Христова, или Сам Христос, приближающийся к нам через них и Себе присвояющий все, оказываемое им, – это ходящие среди нас милость и благословение Божие! Делая их участниками своего достояния малым подаянием, освящаем через то все остальное и удерживаем за собой титло достойного, по намерению Божию, обладания им. – Господь есть Владыка и нас, и всего нашего. Благословляя нас достатком, Он предает его нам, как в притче виноград делателям, – с условием доставлять ему во время свое плоды его. Неимущие – это рабы Господа-Домовладыки, которых посылает Он к нам приять плоды с достояния нашего. Подаваемое через их руки возносится к Господу, но так, что по закону милости Его снова возвращено будет нам в виде вечного покоища, созидаемого из того правдой Божией. – Неимущие поэтому суть делатели обители нам на небе – наши поверенные, которым доверяется все там учредить в такой полноте, которой достало бы на всю вечность! – Блажени милостивые!

Утвердимся, братие, в этих добрых помышлениях, а те – развращенные – отвергнем. Тогда сердце наше никак не позволит нам нарушать заповедь Божию: всякому просящему у тебя дай, – и всегда будет понуждать к тому, чтобы мы были милостивы, братолюбцы, благоутробны (1 Пет. 3, 8), облекшись во утробы щедрот и благость (Кол. 3, 12), и ревнуя быть милосердными, как Отец наш Небесный милосерд. Аминь.

29 сентября 1865 г. В Неделю 19-ю по Пятидесятнице