Глава 13
— правда. часть 2
Тряхнув головой, я прогоняю видения. Мир собирается из кусочков и потихоньку встаёт на место. Беренгар всё так же сидит напротив, возле костра, и пристально смотрит на меня, словно ожидая каких-то слов.
— Познавательно, — усмехаюсь, но сам чувствую, что усмешка получается злой. — Однако, вместо магии ты мог бы учить меня лжи. Никто с тобой в этом деле не сравнится.
Впрочем, я просто подыгрываю ему. Понимание того, что Сейнорай водил меня за нос, того, КТО он на самом деле (точнее, чем заражён) не заставляет меня вскочить на ноги и атаковать призрачного старика.
В очередной раз притуплённые эмоции лишь слегка шевелятся в глубине души и… Успокаиваются.
Мне просто хочется узнать, как так получилось.
— Ты мне льстишь, — Беренгар возвращает неестественную улыбку. — По сравнению с Зеал-Тором и тем, кто обманул его самого — я всего лишь мелкая рыбёшка.
— Любопытно…
Какое-то время мы не произносим ни слова.
— Проклятье, да хватит уже молчать, Хэл! Ты меня пугаешь! — первым не выдерживает старик. — Давай уже, спрашивай! Я же вижу, что у тебя сотня вопросов! Хотя выдержка, конечно, стальная, не чета той, что была раньше.
— Я уже говорил — я изменился, — отрезаю, снова подкидывая в костёр несколько сухих веток. В мрачное небо взмывает сноп красных искр. — Но ты прав. Вопросы есть.
— Я слушаю.
— То, что ты мне показал — схватка Ирандера с Зеал-Тором, закованным в Арканум, верно?
— Да.
— И Ирандер в ней победил, — это не вопрос, а утверждение.
— Да. — вновь соглашается Беренгар. — И эта часть истории правдива. Используя силу Творца, которую тот пожертвовал нам, людям, мой младший брат умудрился поразить Вечного. Ирандер всегда был… Одарённым. Любимейший ученик Аулэ, сильнейший из Велар, Добродетель Запада, ум и сила…
В голосе Сейнорай я слышу лёгкую издёвку и… зависть.
— Он был лучше тебя.
— Да! — резко произносит старик. Младший братец всегда был лучше! Во всём! Умнее, сильнее, пользовался большей популярностью у женщин, у Вечных! У него получалось то, чего не получалось ни у кого!
— И ты решил его предать?
— Нет… Нет, ты ошибаешься…
— То, что я видел…
— Это уже следствие… Я уже был заражён, когда с ним шла война. И возвращаясь к увиденному — после того, что я тебе показал, Ирандеру удалось одолеть Зеал-Тора, расколоть Арканум и вышвырнуть дух Предателя в астрал. Правда, уничтожить доспех сил уже не хватило… А потому правителями тех народов, что остались в живых, было принято решение разобрать осколки и хранить их по отдельности, не соединяя. Забавно, что при этом никто из них, даже мой брат, не знал, что в Аркануме остались частицы Зеал-Тора…
— Никто — кроме тебя, как я понимаю?
— Верно. Я был… Запасным планом, так скажем.
— Поясни.
— Зеал-Тор был умён, Хэл. Пожалуй, умнее любого другого существа, когда-либо жившего в этом мире. Помимо невероятно живого ума, у него всегда имелся запасной план. Да чего уж там — сотня запасных планов, один из которых обязательно сработает как надо. Даже если остальные провалятся.
— А если точнее?
— Вечный Предатель любил порабощать разумы людей. У него получалось сделать это без труда, и когда он задумал своё предательство — начал готовить почву. А потому таких магов, как я, порабощённых его волей, было… Много. Тысячи, десятки тысяч.
— Чем вы занимались?
— Шпионили. Убивали. Исследовали. Воевали. Крали. Слушали и ждали. Просто жили. Часть порабощённых людей открылась сразу, как только Зеал-Тор предал анафеме своих сестёр, брата и отца, и объявил, что теперь он — единственный бог этого мира. Часть одержимых скрывалась даже после этого. Как я, например.
— Хм… Знаешь, мне любопытно, как Зеал-Тор поработил тебя? Когда?
— О, это очень простая история! — кисло усмехается Беренгар. — У Вечного Предателя и правда была сила полубога. Он мастерски управлялся с астралом, а потому мог касаться разумов тех, кто интересовался запредельем. Я, по своей глупости, завидуя брату и его силе, изучал источники магии, которые могли бы вознести меня над всеми остальными… Я даже пытался контактировать с астралом… Так он на меня и вышел. Одно-единственное касание — и я его покорный слуга, хотя всю жизнь поклонялся Аулэ, как и мой брат… Это случилось за десять лет до того, как Зеал-Тор объявил себя правителем этого мира…
— Ясно… Значит, повинуясь Предателю, ты всячески мешал Ирандеру воевать?
— Насколько мог. С его силами мне было не совладать, поэтому приходилось действовать хитростью, но чаще всего он поступал так, как считал нужным, не прислушиваясь к советам и руководствуясь одному ему понятными резонами…
— И что ты делал после того, как Ирандер победил?
— Ждал. У меня была отдельная задача, как и у всех остальных, оказавшихся под властью Предателя.
— Но чего? Чего ты ждал?
— Прошу заметить, что это был не я, а Зеал-Тор, который управлял мной. Я… Спал, как спал тогда, когда ты заключил мою душу в перчатку… Дважды…
— Спал?
— Моя суть — та, что была Беренгаром до того, как её поработил Зеал-Тор, и та, что говорит с тобой сейчас — оказалась забита в дальний угол подсознания и не могла даже голоса подать. Иногда она просыпалась, пыталась взять верх над телом, но… Безуспешно. А со временем отголоски сознания Зеал-Тора и вовсе смешались с моей душой, и я уже не понимал, кто я на самом деле…
— Но, тем не менее, ты сейчас показал и рассказываешь мне, как всё было! Или снова обманул в своих интересах?
— Нет, — Беренгар качает головой и нервно дёргает бороду. — Не обманул! Потому что воспоминания сохранились во мне! В душе, которая пусть и была порабощена, но всё равно осталась моей!
— Ладно-ладно, — я примирительно поднимаю руки, — И что дальше? Зеал-Тор, который тобой управлял, ждал — но чего?
— Возможности вернуться после поражения. И он её получил.
— Догадываюсь, что это случилось уже на Восточном континенте?
— Верно. Ирандер, которому предлагали стать Императором всего Западного континента, отказался от этой чести и покинул его.
— Но почему?
— Было две причины. Первая — ему начали поклоняться, как победителю богов, устанавливать памятники, и на основе этого культа личности начала зарождаться новая религия… Но мой брат не хотел повторения всего, что уже произошло. Он не хотел быть новым богом и понимал, что подобное, рано или поздно, приведёт к новой войне. Он хотел для человечества свободы — истинной, настоящей и безграничной. А вторая…
— Перчатка.
— Верно. Как я уже говорил, уничтожить Осколки было нереально — сила, которую нам даровал Творец и трое Вечных, рассеялась, и собрать её оказалось невозможно. Так что на первом Анклаве — собрании уцелевших — частицы Арканума разобрали те, кто стал новыми правителями. Цари, маги, религиозные лидеры — все они поклялись оберегать Осколки, защищать их от посягательств и никогда не использовать…
— Ха-ха-ха! — не выдержав, смеюсь я. — Кажется, непостоянство и ложь — отличительная черта человечества. Быть может, я зря злюсь на тебя за обман? Раз уж мы все лжём…
— Не могу вспомнить ни одного человека, который был бы полностью честен.
Я лишь грустно качаю головой. А ведь и правда — все лгут… Все, кого я знаю и помню, хоть как-то да лгали…
— Ладно, давай оставим эту грустную тему. Что было дальше?
— Распределив Осколки, Ирандер забрал себе самый большой из их, — Беренгар кивает на мою руку. — Не чтобы использовать, а чтоы он никому не достался. Будешь смеяться, но он думал практически также, как и ты, и после всего произошедшего никому не доверял полностью. А потому решил лишить человечество возможности объединить Арканум, даже если кто-то этого захочет. Он запечатал остатки силы Ирандера в камни Эрленкар, взял перчатку и объявил, что уходит на восток. Хотел исчезнуть тихо, но Зеал-Тор во мне приказал открыть его намерения народу.
— Зачем?
— Чтобы люди последовали за ним. Предатель желал, чтобы на восточный континент отправилось как можно больше людей, чтобы собрать там собственную армию…
— И много людей ушло за Ирандером?
— Около трёх сотен тысяч. И я в их числе. На кораблях мы отправились через взбесившийся океан, который позже назвали Штормовым, пересекли его с помощью магии, потеряв тысячи людей, но всё же добрались до новых берегов.
— И что всё это время делал ты? Точнее — Зеал-Тор?
— Работал с людьми. Таких, как я, было множество. Мы не могли остановить Ирандера от столь далёкого путешествия и его планов — но попытались совратить его мощью перчатки, в которой оставалась суть Ирандера.
— И у вас получилось!
— В конце концов — да. Раскол на светлых и тёмных, конфликты с халифатом, северянами и кочевниками, внутренние распри, трудности выживания… Часть из этого была подстроена, и в какой-то момент Ирандер воспользовался перчаткой. Но после битвы с Зеал-Тором и путешествия через Штормовой океан, во время которого моему брату приходилось насиловать свой Источник, чтобы «пробить» нам путь через разломы и магические шторма, он сильно ослаб. Так что в какой-то момент перчатка взяла над ним верх, и случилось то, что случилось.
— Он сошёл с ума.
— Именно. Но его воля была по-прежнему сильна, и периодически он возвращался, пытаясь исправить содеянное и найти способ освободиться от власти Зеал-Тора. И ты был его последним шансом.
Мы снова молчим. Я обдумываю услышанное и, наконец, произношу:
— Это грустная история, Беренгар.
— Не поспоришь, — вздыхает призрак. — И поверь — мне осознавать то, что я натворил куда грустнее, чем тебе просто слушать об этом…
— А как ты попал в книгу?
— Это было наказание, — морщится Беренгар. — Во время своего первого «просветления», после того, как Ирандер уже попал под власть перчатки, он как-то узнал, что я тоже одержим… Когда брат сошёл с ума и начал творить зло, я и остальные подчинённые Зеал-Тору колдуны были уверены, что наш план удался. Мы смотрели на то, как Восточный континент погружается во тьму, как целые племена слаборазвитых людей тонут в крови, как Зеал-Тор проводит древние ритуалы и восстанавливает силу… МЫ САМИ БЫЛИ ЗЕАЛ-ТОРОМ И УЧАСТВОВАЛИ В ЭТОМ!
— А потом Ирандер пришёл в себя?
— Да. И остановил безумие… На какое-то время. Он наказал нас — уничтожил каждого, кто был порабощён Зеал-Тором, испепелил, низвёл до атомов… Но пощадил меня.
— Потому что ты был его братом.
— Я… Да. Я был его братом. И, несмотря на то, что я натворил, он всё ещё любил меня… И заключив в ту книгу, лишил возможности воздействовать на внешний мир… Он приходил ко мне — постоянно, когда был в себе… говорил, пытался найти решение и выдрать из меня заразу Зеал-Тора…
— Но у него не получилось?
— Верно. Но получилось у тебя, Хэл.
— В каком смысле? — не понимаю я.
— Ирандер мог меня контролировать. Он приходил в любое время, когда захотел, на любом расстоянии. И та история с твоим отцом — это финальная часть его плана по искоренению Вечного Предателя из души моего брата. По его замыслу ты был одним из его Творений — не самым главным, но единственным, кто дошёл до цели… Пусть всё и повернулось иначе, не так, как он планировал.
— Я не понимаю.
— Всё просто, Хэл. В той книге Зеал-Тор, который поработил меня, практически не имел силы. Мне предоставили шанс — помочь тебе обучиться магии, направить в нужную сторону — и если всё пойдёт как надо, если Ирандер искоренит Вечного предателя из себя — он выпустит меня, оставив часть Зеал-Тора в книге.
— И ты поверил?
— А какой у меня был выбор? Ты хоть представляешь, каково это — тысячу лет сидеть в книге⁉ В однообразной иллюзии, не чувствую ни запахов, ни вкусов, не слыша звуков и не ощущая тепла человеческой кожи⁈
Вспомнив лес безвременья и ту проклятую башню, я вздрагиваю.
— Представляю.
— Сильно сомневаюсь, — фыркает Беренгар. — Но я, как ты понимаешь,согласился. И долгое время делал всё, что требуется. Пока Ирандер в приступе своего очередного безумия, когда им управлял Зеал-Тор, не заявился ко мне с другим предложением. Или, скорее, приказом…
— Надо полагать, он понравился тебе больше?
— Не то чтобы сильно, — морщится призрак, — Просто Вечный снова пробудило во мне свою скрытую суть. Проклятый Предатель! — Сейнорай зло бьёт кулаком по древесному стволу, и по нему пробегает трещина. — Мало ему было содеянного! Он приказал мне использовать тебя и выбраться, убить Ирандера и завладеть перчаткой…
— И почему ты этого не сделал?
— Потому что что-то изменилось. Я пытался сделать так, как велит Зеал-Тор. Я завладел твоим телом и пошёл убивать Ирандера. Но в тот момент, когда я проиграл ему, во мне что-то изменилось… Мой брат будто бы вытравил из меня Зеал-Тора… Я… Я не знаю, как это объяснить… Но это произошло — и в тот момент я стал собой. Я избавился от гнуси, которая владела мной тысячи лет… И это самое приятное ощущение, что я испытывал за всю свою жизнь…
— Н,о тем не менее, ты велел убить Ирандера!
— Потому что мы оба были прокажёнными! И если я перед самой смертью стал «чистым», то в нём зараза ещё осталась! Я был уверен, что ты справишься! И ты справился! Только сглупил и нацепил перчатку…
— Выбора не было. Иначе меня бы убил Советник.
— Но он не смог бы надеть перчатку. Никто в этом мире, кроме, может быть, Деррина Гронта, не смог бы с ней совладать! Кроме тебя… Ты мог умереть — и этот круговорот бы остановился. Но нет… Он продолжился…
— Я не знал! И не в последнюю очередь — из-за твоего вранья!
Только сейчас, за время всего нашего разговора, я чувствую настоящую злость и обиду по отношению к Сейнорай. Если бы не его ложь! Если бы не он! Если бы только сказал, намекнул…
А что тогда?
Готов ли я был бы пожертвовать собой ради всего мира? Ради призрачного шанса избавиться от влияния Зеал-Тора?
Тогда — наверняка.
Сейчас…
Совсем не уверен…
И от этой мысли мне становится не по себе. Внутри тела словно мёрзнет огромная ледяная глыба, а я вдруг чувствую странную горечь оттого, что тот, «старый» Хэлгар, для которого честь, доблесть и данное слово не были пустыми словами — исчез…
Видимо, Беренгар замечает, что я меняюсь в лице, потому что ободряюще улыбается.
— Знаю, Хэл. И ни в чём тебя не виню. Просто… Так получилось. Иногда случайности играют в истории решающую роль. И ничего с этим не поделать… И я попытался исправить то, что натворил… В тот момент, когда ты вернул меня, в подвалах замка Ирандера. Я вернулся во второй раз — и уже без всяких «примесей». И дал себе слово, что помогу тебе. Юноше, который искренне хотел изменить мир к лучшему…
Не знаю отчего, но я верю ему…
— У меня есть ещё вопросы, Беренгар.
— Задавай, юный Сей… Прости, никак не привыкну, что ты теперь разговариваешь на равных с Вечными и путешествуешь через астрал.
— Да, жаль, что привыкнуть и не успеешь, — грустно усмехаюсь я. — Ведь моё время ограничено…
— Хэл, тут можно что-то придумать, я уверен…
— Например?
Беренгар не отвечает. Он просто не знает, что ответить, и просто решил подбодрить меня… Что ж, спасибо ему за попытку, но это ни к чему.
— Ирандер был сильнейшим магом, одним из лучших в твоём поколеним, верно? — я возвращаю разговор в нужное русло.
— Верно.
— Он владел перчаткой… И как в таком случае мы… как я смог его победить?
— Сложно сказать, — Беренгар трёт призрачную бороду. — Есть два варианта. Пока бился с ним, я не смог определить, в каком из состояний он находился, но есть догадки.
— Выкладывай.
— Если он был подконтролен Зеал-Тору, если им управлял Предатель — он мог специально проиграть. У Ирандера не осталось тела, и лишь его дух удерживал энергокаркас, да перчатка. Зеал-Тор вполне мог надеяться заполучить новое тело — твоё, которое Ирандер специально подготовил. Для своих целей.
— Возможно, соглашаюсь я, — Что ещё?
— Если Ирандер был самим собой — он… Даже самому не верится, что я это говорю… Но он мог быть просто ослабленным. Война с Зеал-Тором, путешествие через Штормовой океан, как я уже говорил. И всё, что было дальше — на протяжении тысячи лет он слабел и слабел… Он боролся внутри себя с Зеал-Тором и становился тенью того, кем был когда-то… А ещё он мог сдаться специально, понимая, что единственный его шанс избавиться от контроля Зеал-Тора — это уступить тебе. Но, думаю, мой брат не рассчитывал на то, что ты нацепишь на себя частицу Арканума.
— Глупая случайность…
— Ничего, Хэл… Ничего. Прошлого, в любом случае, не вернёшь.
— Не вернёшь, ты прав… — произношу я задумчиво. — Я был наследником Кристиана Слэйта, был студентов академии Верлиона, солдатом, повелителем Ялайского королевства. Ты был моим учителем, призраком, королевским советником, Архивариусом… И мы оба изменились.
— Это правда.
— И кто ты теперь, Беренгар?
— Я? — кажется, старик удивляется этому вопросу. — Я тот, кем был до того, как Зеал-Тор поработил меня. Мастером Сейнорай, опытным магом, повесой, любимцем женщин, философом и поэтом.
— Ни разу не слышал твоих стихов.
— И совершенно напрасно! Могу зачитать прямо сейчас! — резко воодушевляется призрак, но я останавливаю его взмахом руки.
— Не сейчас, Беренгар. Ты врал мне — долго и упорно. И никогда не рассказывал всей правды. И сейчас я не уверен, что могу полностью верить тебе. Ты — призрак лжец!
— Технически — я вообще не призрак, а персонифицированные воспоминания, обрётшие магический объём и…
— Не занудствуй, — прошу я. — И лучше скажи, что ты теперь будешь делать? Чего мне ждать от тебя?
