Глава 18. Собираясь в Преисподнюю

Фортуна только упомянула Преисподнюю, а я уже подумал о Флейгрее и Неге. Преисподней неигровые персонажи упорно называли Инферно, план, недоступный игрокам. Неизвестно, планировал ли «Сноусторм» делать его игровым, но пока все взаимодействие с ним сводилось к призыву оттуда демонов. Чернокнижники активно использовали их в качестве прислужников, а в подземельях или проклятых замках встречались всякого рода бесы и черти. Сатир и суккуба — еще один пример взаимодействия Диса с Инферно.

Я помнил, что меня ждала Кусаларикс, но сначала требовалось вернуться за парнями и Иритой, вот и поговорю со стражами. Выйдя из храма, я ушел глубинкой на Менгозу.

Если бывшие стражи не подскажут, как попасть в Преисподнюю, больше никто с этим не поможет. Чертовы игровые условности! Уверен, Тиамат смогла бы оградить нас от смертельного воздействия мороза, она же богиня! Что ей какая-то погода? Если бы не искусственные ограничения… Мир продолжал эволюционировать, но некоторые вещи в нем были намертво вшиты в ядро.

Не став отвлекать друзей, я сразу отправился к Флейгрею и Неге, благо мини-карта отображала соклановцев. Они охраняли работяг возле рудника. То есть я так думал. На самом деле стражи предавались тому же занятию, что и в любое свободное время: сидели вокруг костра и пили. Не все, Анф все-таки патрулировал местность, но остальные опустошали бочонки с вином и вели пьяные разговоры. Хотя… Для них это обычное состояние, в другом я их и не видел, а значит, и треп был обычным. Костер же им нужен, чтобы согреться. До обращения в нежить сатир с суккубой вечно мерзли и, снова став живыми, вернулись в свое обычное состояние. Возможно, еще не привыкли после жары пустыни, где они чувствовали себя как дома.

Рипта поприветствовал меня верещанием, Флейгрей приложил два пальца ко лбу, он так привык здороваться, и только Нега поднялась, чтобы обнять и расцеловать.

— Как дела, босс? — спросила она.

— Мне нужно попасть в Преисподнюю! — сказал я.

Флейгрей поперхнулся вином и закашлялся, разбрызгивая рубиновые капли на раптора.

— Зачем? — спросила Нега и, приобняв хвостом, приложила руку к моему лбу. — Хм… Лихорадки нет, значит, ты не бредишь. В чем дело, босс? Ты выбрал не самый легкий путь, чтобы закончить бренное существование.

— На, босс, выпей. Глядишь, придешь в чувство, в голове прояснится, — заботливо предложил сатир. — Пойло эльфийское, но ничего лучше в этой дыре не достать.

— Я серьезно! — взорвался я.

— Что ж, если так, тогда для начала расскажи, зачем тебе нужно туда, куда даже мы с Флейгреем не горим желанием возвращаться, — ответила Нега.

— Не горим, — подтвердил сатир. — Гореть в адском огне, скажу тебе, босс, не лучшее времяпровождение!

Рассказав о том, что узнал от Фортуны, я всмотрелся в их озадаченные лица. Почесав затылок, Флейгрей ответил:

— Как выстоять на морозе, мы не знаем. Но об Углях Адского пламени нам кое-что известно.

— Смертные думают, что Преисподняя находится там, — Нега указала вниз. — Но там лишь земная кора, мантия и ядро. Будь иначе, разумные Дисгардиума уже нашли бы способ пробуриться в Преисподнюю.

— Да, ее там нет, — добавил Флей. — Наш родной план — изначально кусок тверди в великом ничто. Там нет ни солнца, ни звезд, ни света. В том месте до нас не было никакого движения, а значит, царил абсолютный холод. Во время первого изгнания Диабло так замерз, что, вернувшись в Дисгардиум, сразу же задумался, как скрасить свое существование, если Спящие снова отправят его в Преисподнюю. И придумал. Азмодан устроил небольшую заварушку, отвлекая богов. В это время Белиал заболтал Гефеста, а Диабло проник в его кузницу и выкрал несколько Искр Вечного огня, которые под воздействием Хаоса в великом ничто обратились в Угли Адского пламени.

— Говорят, Гефест ничего не заметил, — хохотнул Флейгрей. — Когда пришли Новые боги, эти трое переметнулись к Хаосу. Сама ткань упорядоченного мироздания порвалась, трое обратились в Падших и провалились в Преисподнюю. А вместе с ними и все их последователи.

— Так появились демоны?

— Угу, Хаос извратил наших предков. — Флейгрей сделал несколько щедрых глотков из пробитой в бочонке дыры, его кадык и козлиная бородка задвигались. Напившись, он отставил опустевшую тару в сторону и взял меня за плечи. — Послушай, босс. Смертный попадает в Преисподнюю, если его душа не нужна никому из богов после смерти. Окончательной смерти, понимаешь? Ты же не собираешься проверять идиотские советы взбалмошной Фортуны такой ценой?

— Не хотелось бы.

— Тогда остается лишь один способ, — констатировала суккуба.

— Демонические игры?

— Что? — удивился сатир. — Нет, при чем здесь они? Участие в Играх никак не приблизит тебя к Преисподней.

— Флей дело говорит, — кивнула Нега. — Собственно, к чему мы ведем, босс. Некоторые особо одаренные смертные заключают сделки с демонами. На кон ставится, как правило, душа — своя или чужая, но когда надо получить действительно сильные демонические дары, годится только собственная. Нужно найти идиота, продавшего душу кому-то из высших, и… это… того…

Сатир провел большим пальцем по горлу:

— Прервать его жизненный путь. Это откроет инфернальную дыру, которая засосет душу несчастного…

— И тогда нужно не дать ей уйти, отправившись вместо нее самому, — закончила мысль Нега и указала на мои Косы Жнеца. — Инструмент у тебя есть.

— И где же, а главное, как найти безумца, продавшего душу демонам?

— Мы таких за версту почуем, — ответил Флейгрей. — Всегда видно, на чьей душе стоит демоническая метка.

— За версту — это не фигурально, босс. Нужно оказаться примерно на таком расстоянии. — Нега обошла меня по кругу, скользнула кончиком хвоста по щеке. — Но нам с этим старым пердуном придется уйти на большую землю. Не в нашем обличье, разумеется. Не переживай, мы без труда навесим морок и превратимся в парочку человеческих молодоженов…

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Флейгрей тут же начал придумывать новый образ, Нега принялась с ним спорить.

Я же сидел на земле, уткнувшись лицом в ладони и думая о том, что с каждым днем, каждым часом все больше погружаюсь в нераспутываемый клубок проблем. Стоит решить один вопрос, и появляются два новых — как у легендарной гидры отрубленные головы. Особенно злился я на себя за то, что не пробил маршруты на Холдесте тогда, когда мороз был не страшен. Сейчас же… Стоп! Озарение, снизошедшее на меня, заставило вскочить на ноги и, оставив в недоумении стражей, прыгнуть на Холдест.

Ледяное побережье встретило меня режущим лицо ветром. От мороза остекленели глаза, в носу защипало, дыхание перехватило. Плевать!

Не обращая внимания ни на что, я что есть мочи побежал в сторону Южного полюса. Морозный дебаф обновлялся, к смертельным тикам утекающей жизни добавились штрафы на скорость передвижения. От Устойчивости проку не было никакого. Но меня это не заботило, требовалось срочно проверить, сработает ли теория.

Утопая в сугробах, я шел к цели и вспоминал, как добирался до Бегемота в Болотине. Тонул, умирал, но возрождался на том же месте благодаря проклятию Патрика. Сейчас у меня был аналог — Вторая жизнь со стопроцентной вероятностью. Значило ли это, что я, раз за разом умирая, все-таки смогу добраться до места силы?

Выбрав точкой воскрешения место смерти, я ожил, но не успел обрадоваться и сразу же умер снова.

Чертов морозный дебаф никуда не делся, сохранив накопленный уровень! Вторая жизнь отменяла смерть, а вместе с нею и штрафы на опыт, но дебаф не обнулялся.

Нам никак не пробраться к Ядру, даже если добуду на Демонических играх эссенцию. Моя теория провалилась.

Флейгрею и Неге придется попутешествовать по Дису.