Каждый третий житель античных Афин и Рима периода поздней республики был рабом. Они жили и трудились рядом со свободнорожденными, говорили на одном с ними языке и носили такую же одежду. Только, в отличие от даже самых низких по положению свободных соседей, рабы могли быть проданы без предупреждения, наказаны без пощады и убиты. В глазах закона раб не был человеком, а являлся орудием труда или рабочей лошадкой – по-гречески «андроподоном», то есть вещью на человеческих ногах. Однако, помимо этого главного факта, жизнь рабов оказывалась очень разной.

Многие жили в сельской местности, часто в больших поместьях, принадлежавших представителям аристократии. Другие трудились в городских мастерских, изготавливая все что угодно – от щитов до обуви. Немногие вели независимую жизнь, управляя магазинами, «арендованными» у хозяев на часть заработка. Однако те рабы, о ком чаще всего идет речь в известных нам источниках, – представители относительно привилегированного меньшинства, следившие за домами и финансами богачей. Эти рабы ждали и встречали хозяина, массировали ему руки и ноги, следовали за ним и в бой, и в баню, а также (по крайней мере, у одного дряхлого сенатора) чистили зубы. Они были вышколены для выполнения любой прихоти. Одна не слишком претенциозная старушка души не чаяла в труппе танцоров-мужчин, за которыми любила наблюдать в перерывах между игрой в шашки.

Помимо ведения хозяйства в особняках знати, рабы помогали управлять целыми городами и нациями. В античных Афинах они поддерживали порядок на общественных собраниях, выполняли грязную работу, казнили заключенных и оформляли юридические документы. В Риме рабы поддерживали водоснабжение акведуков и (после освобождения) входили в составы пожарных команд. Особую и очень престижную группу составляли рабы императорского дома, отвечавшие за управление дворцом, надзор за гигантской сетью императорских владений и помощь в управлении финансами государства.

Рабы, выстроившие доверительные отношения с хозяевами, иногда становились их доверенными лицами. Цицерон, например, доверял ведение финансовых дел рабу-секретарю Тиро, называл его другом и обеспечил наилучший медицинский уход, когда тот заболел. Другой римский сенатор оплатил одному из освобожденных рабов, читавшему ему греческие комедии, поездку в Египет для поправки здоровья. Однако так везло лишь немногим. Те, кто не пользовался благосклонностью хозяина, обычно только получали простую пищу, спали в тесных каморках и не могли рассчитывать даже на подобие нормальной семейной жизни. Для легионов рабов, трудившихся на полях, жизнь была тяжелой, а для десятков тысяч, осужденных на работу на рудниках, просто адской. Закованные в цепи в удушливой темноте, эти мужчины и женщины в полной мере испытали на себе бесчеловечность рабства в его самой жестокой форме.

Даже в более благоприятных условиях рабы всегда подвергались постоянным унижениям и жестокому обращению. Например, Август однажды в качестве наказания раздробил слуге ноги и просто-напросто распял одного из вольноотпущенников за то, что тот съел призовую боевую перепелку. Позже императоры издали законы, запрещающие хозяевам кастрировать рабов или продавать их (без причины) для сексуальных утех или в качестве гладиаторов. Однако невольники, вступившие в заговор против хозяев, могли быть на вполне законных основаниях сожжены заживо. В повседневной жизни обращение владельца с рабами никак не регламентировалось – ни в социальном, ни в юридическом плане. Единственным выходом для обиженного слуги было бежать в храм (в римском мире – к статуе императора) и просить продать его кому-нибудь другому.

Даже стоики, утверждавшие, что все люди от природы равны, считали физическое угнетение менее пагубным, чем духовное рабство амбиций и жадности, и не заходили дальше призывов к хозяевам соблюдать гуманность. Ранние христиане жестко критиковали сексуальное насилие над рабами. Однако, несмотря на ожидание того, что придерживающиеся аскетичного образа жизни верующие освободят слуг (одна благочестивая и очень богатая дама освободила не менее восьми тысяч невольников), лишь немногие епископы возражали против рабства как такового, и распространение влияния церкви, похоже, не привело к значительному сокращению числа рабов.

Поскольку общество не оказывало на греческих и римских рабовладельцев никакого давления, освобождение оставалось в значительной степени вопросом удачи. В трудные времена многим даровали свободу, чтобы забрать в солдаты. Нестабильность также привела к немногочисленным масштабным восстаниям рабов. В самом известном из них – под предводительством гладиатора Спартака – участвовало семьдесят тысяч человек, и, прежде чем его удалось подавить, было уничтожено два римских легиона. Чаще некоторым рабам случалось сбежать. Один из библиотекарей Цицерона, например, удрал в горы Хорватии, и о нем больше ничего не слышали. Однако попытки бегства были относительно редки. Пойманных беглецов сурово наказывали, и, даже если им удавалось ускользнуть от преследователей, они чаще всего становились изгоями.

Для большинства невольников единственным возможным способом избавления от рабства была манумиссия (предоставление свободы). Шансы зависели от отношений с хозяином. У рабов в сельских поместьях надежд почти не было. У привилегированных домашних рабов – напротив. Владельцы часто освобождали любовников, иногда, по крайней мере в римском мире, чтобы жениться на них. Некоторые также дарили свободу молодым невольникам (обычно своим биологическим детям) и усыновляли их, сделав наследниками. На свободу могли рассчитывать личные секретари и научные сотрудники, а также те, кто играл ключевую роль в коммерческих предприятиях. Рабы, ставшие независимыми ремесленниками, часто могли купить свободу.

Ритуалы манумиссии различались. В греческом мире хозяин мог официально «продать» раба богу, объявить его свободным на празднике или даже разыграть судебное заседание, на котором он судился с рабом и проигрывал. Римские невольники могли быть официально записаны в граждане, объявлены свободными перед официальным лицом (даже если такой человек просто проходил мимо) или освобождены в присутствии свидетелей. И греческие, и римские владельцы освобождали невольников по завещанию.

В Афинах и других греческих городах вольноотпущенники не имели гражданства, не могли участвовать в политической жизни или владеть недвижимостью. Бывшие невольники в римских городах, напротив, становились полноправными гражданами (хотя и были лишены права занимать крупные государственные должности). Освобожденные рабы в обоих обществах сохраняли постоянные обязательства перед бывшими хозяевами, что иногда подразумевало неоплачиваемый труд в течение неполного рабочего дня и всегда предполагало почтительное отношение на людях. Хотя некоторые бывшие рабы привыкали к свободе с трудом, многие преуспевали, как правило, занимаясь ремеслами. Например, самыми известными бывшими невольниками в античных Афинах были богатые банкиры Пасион и Формион, начинавшие как рабы-клерки. Некоторые римские вольноотпущенники сколотили огромные состояния благодаря коммерческим предприятиям или государственной службе, а другие получили достаточно высокий статус, чтобы жениться на высокопоставленных свободнорожденных женщинах. Один бывший раб накопил не менее 4116 собственных слуг.

Прежде всего в римском мире освобожденные рабы и их потомки достигли выдающихся успехов во многих областях. Невольником когда-то был драматург Теренций, а поэт Гораций являлся сыном вольноотпущенника. Стоический философ Эпиктет – еще один бывший раб, ставший калекой после того, как получил травму от руки хозяина. Папа Калликст I был бывшим рабом; император Диоклетиан, великий гонитель христиан, возможно, родился в семье вольноотпущенника. Однако самое впечатляющее достижение принадлежало римской невольнице Музе – ей удалось стать царицей-матерью Парфянской империи. В общем, древнее рабство было чуть лучше, чем пожизненное заключение, – но только для талантливых и удачливых людей.