Четверостишия преподобного Симеона, показывающие его любовь к Богу

Как Ты бываешь и огнем пылающим, и водою орошающею?

Как Ты и сожигаешь, и услаждаешь, и тление потребляешь?

Как людей богами содеваешь и тьму в свет обращаешь?

Как из ада возводишь и смертных в нетление облекаешь?

Как тьму к свету привлекаешь и ночь (дланию) удерживаешь?

Как Ты сердце озаряешь и меня всего изменяешь?

Как с людьми соединяешься и сынами Божиими их содеваешь?

Как любовию к Себе возжигаешь и без стрелы уязвляешь?

Как [грехам] долготерпишь и не тотчас воздаешь?

Как Ты, Сущий вне всех (вещей), видишь деяния всех?

Как вдали от нас пребываешь и дело каждого созерцаешь?

Дай рабам Твоим терпение, да не покроет их скорбь.

Учение с богословием о действиях святой любви, то есть самого света Духа Святого

Кто возможет, Владыко, поведать о Тебе?

Заблуждаются неведущие (Тебя), ничего совершенно не зная;

Познавшие же верою Божество Твое

Великим страхом одержимы бывают и ужасаются от трепета,

Не зная, что сказать им (о Тебе), ибо Ты – превыше ума,

И все (у Тебя) недомысленно и непостижимо:

Дела, и слава Твоя, и познание Твое.

Мы знаем, что Ты Бог, и свет Твой видим,

Но каков Ты и какого рода – (этого) никто решительно не знает.

Однако мы имеем надежду, обладаем верою

И знаем ту любовь, которую Ты даровал нам,

Беспредельную, неизреченную, никоим образом невместимую,

Которая есть свет, свет неприступный и все совершающий.

Он называется то рукою Твоею, то оком,

То пресвятыми устами, то силою, то славою,

То познается, (как) лицо наипрекраснейшее.

Он – солнце незаходимое для высоких в Божественных (вещах),

Он – звезда, вечно сияющая для тех, которые не вмещают (ничего) более.

Он противоположен печали, прогоняет неприязнь

И совершенно истребляет сатанинскую зависть.

В начале он умягчает и, очищая, утончает,

Прогоняет помыслы и сокращает движения.

Он сокровенно научает смиряться

И отнюдь не позволяет рассеиваться и шататься.

С другой стороны, он явно отделяется от мира

И производит забвение всего скорбного в жизни.

Он и многообразно питает, и жажду утоляет,

И силу дарует добре трудящимся.

Он погашает раздражение и печаль сердечную,

Совершенно не позволяя гневаться или возмущаться.

(Когда) он убегает, уязвленные (им) гонятся за ним

И с великою любовию от сердца ищут его.

(Когда) же он возвратится, и явится, и человеколюбно воссияет,

То внушает гонящимся уклоняться (от него) и смиряться;

И, будучи многократно взыскуем, (побуждает) удаляться от страха

Как недостойным такого блага, превосходящего всякую тварь.

О неизреченный и непостижимый дар!

Ибо чего (только) не делает он и чем не бывает?

Он – наслаждение и радость, кротость и мир,

Милосердие неисчетное, бездна благоутробия.

Он видится невидимо, вмещается невместимо

И содержится в уме моем неприкосновенно и неосязаемо.

Имея его, я не созерцаю, созерцая же, пока он не ушел,

Стремлюсь быстро схватить (его), но он весь улетает.

Недоумевая и воспламеняясь, я научаюсь просить

И искать (его) с плачем и великим смирением

И не думать, что сверхъестественное возможно

Для моей силы или старания человеческого,

Но – для благоутробия Божия и беспредельной милости.

Являясь на краткое время и скрываясь, он

Одну за одной изгоняет страсти из сердца.

Ибо человек не может победить страсти,

Если он не придет на помощь;

И опять же не все от разу изгоняет,

Ибо невозможно сразу воспринять всего Духа

Человеку душевному и сделаться бесстрастным.

Но когда он сделает все, что может:

Нестяжание, беспристрастие, удаление от своих,

Отсечение воли и отречение от мира,

Терпение искушений, молитву и плач,

Нищету и смирение, насколько есть силы у него,

Тогда на краткое (время) как бы тонкий и наималейший свет,

Внезапно окружив ум его, восхитит в исступление,

Но, чтобы не умер он, скоро оставит (его),

С такою великою быстротою, что ни помыслить,

Ни вспомнить о красоте (света) невозможно увидевшему,

Дабы, будучи младенцем, не вкусил он пищи мужей совершенных

И тотчас не расторгся или не получил вреда, изблевав (ее).

Итак, оттоле (свет) руководствует, укрепляет и наставляет;

Когда мы нуждаемся в нем, он показывается и убегает;

Не тогда, когда мы желаем, ибо это (дело) совершенных,

Но, когда мы находимся в затруднении и совершенно обессилеваем,

Он приходит на помощь, восходя издали,

И дает мне почувствовать его в моем сердце.

Пораженный и задыхаясь, я хочу удержать его.

Но [вокруг] все – ночь. С пустыми и жалкими руками,

Забывая все, я сижу и плачу,

Не надеясь в другой раз таким же образом увидеть его.

Когда, вдоволь наплакавшись, я хочу перестать,

Тогда он, придя, таинственно касается моего темени.

Я заливаюсь слезами, не зная, кто это;

И [тогда] он озаряет мой ум весьма сладостным светом.

Когда же узнаю я, кто это, он тотчас улетает,

Оставляя во мне огонь Божественной любви к себе,

Который не позволяет ни смеяться, ни смотреть на людей,

Ни принимать (в себе) желания чего-либо из видимого.

Мало-помалу чрез терпение он разгорается и раздувается,

Делаясь великим пламенем, досязающим до небес.

Его угашает расслабление и развлечение домашними (вещами),

Ибо в начале бывает и забота о житейских (делах);

Возвращает же молчание и ненависть ко всякой славе,

Скитание по земле и попрание себя, подобно навозу,

Ибо этим он услаждается и благоволит соприсутствовать,

Научая [чрез то] всемогущему смирению.

Итак, когда я стяжаваю это и делаюсь смиренным,

Тогда он бывает неразлучен со мною:

Беседует со мною, просвещает меня, взирает на меня, и я на него взираю.

Он и в сердце моем находится, и на Небе пребывает.

Он изъясняет мне Писания и умножает во мне знание,

Он научает меня таинствам, которых я не могу изречь.

Он показывает, как он восхитил меня от мира,

И повелевает мне быть милосердным ко всем находящимся в мире.

Итак, меня содержат стены и удерживает тело,

Но я поистине, не сомневайся, нахожусь вне их.

Я не ощущаю звуков и не слышу голосов.

Я не боюсь смерти, ибо я превзошел и ее.

Я не знаю, что такое скорбь, хотя все опечаливают меня.

Удовольствия горьки для меня, все страсти бежат [от меня],

И я постоянно ночью и днем вижу свет.

День для меня является ночью, и ночь есть день.

Я и спать не хочу, ибо это потеря для меня.

Когда же меня окружат всякие беды

И, казалось бы, низвергнут и преодолеют меня,

Тогда я, внезапно оказываясь с ним (светом) вне всего

Радостного и печального, и мирских наслаждений,

Наслаждаюсь неизреченной и Божественной радостью,

Увеселяюсь красотою его, часто обнимаю его,

Целую и поклоняюсь, питая великую благодарность

К тем, кто дал мне (возможность) видеть то, чего я желал,

И причаститься Неизреченного Света, и сделаться светом,

И дара его приобщиться отселе,

И стяжать Подателя всех благ,

И оказаться не лишенным и дарований душевных.

Кто, привлекши, направил меня к этим благам?

Кто возвел меня из глубины мирской прелести?

Кто отделил (меня) от отца и братий, друзей

И сродников, наслаждений и радостей мира?

Кто показал мне путь покаяния и плача,

По которому я нашел день, не имеющий конца?

(То) был Ангел, а не человек. Однако то такой человек,

Который посмевается над миром и попирает дракона,

Присутствия которого трепещут демоны.

Как я поведаю тебе, брате, о том, что я видел в Египте,

О совершённых им чудесах и знамениях?

Расскажу тебе покамест одно (вот) это, ибо всего поведать я не в силах.

Он сошел и нашел меня рабом и пришельцем [в Египте].

(Иди) сюда, чадо мое, сказал он, я поведу тебя к Богу.

Я же от великого неверия ответил ему:

Какое знамение ты мне покажешь, чтобы уверить меня,

Что ты сам можешь освободить меня из Египта

И похитить из рук льстивого фараона,

Дабы, последовав за тобою, я не подвергся еще большей опасности?

Возжги, сказал он, великий огонь, чтобы я мог войти в средину,

И если я не останусь неопаленным, то не последуй мне.

Слова эти поразили меня. Я сделал приказанное.

Разжжено было пламя, и он сам стал посредине.

Целый и невредимый, он и меня (еще) приглашал.

Боюсь, Владыко, сказал я, (ибо) я грешник.

Выйдя [из огня], он подошел ко мне и поцеловал меня.

Отчего ты боишься, сказал он мне, отчего робеешь и трепещешь?

Велико и страшно это чудо? – большее сего узришь.

Я в ужасе, господине, сказал я, и не смею приблизиться к тебе,

Не желая оказаться дерзким более огня.

Ибо я вижу, что ты человек, превосходящий человека,

И не дерзаю смотреть на тебя, которого огонь устыдился.

Привлекши меня ближе, он заключил меня в объятия

И снова облобызал меня лобзанием святым,

Сам благоухая весь благоуханием бессмертия.

[После этого] я поверил и с любовию последовал за ним,

Возжелав сделаться рабом его одного.

Фараон держал меня (в своей власти), и страшные приставники (его)

Принуждали меня заботиться о кирпичах и соломе.

Я один не мог убежать, так как не имел и оружия.

Моисей молил Бога оказать помощь.

Христос поражает Египет десятеричными язвами.

Но не покорился фараон и не освободил меня.

Молится отец, и Бог внемлет (ему)

И говорит рабу (Своему), чтобы он взял меня за руку,

Обещая (Сам) идти вместе с нами,

(Дабы) избавить (меня) от фараона и от бедствий египетских.

Он вложил дерзновение в сердце мое

И дал (мне) смелость не бояться фараона.

Так и сделал раб Божий:

Держа меня за руку, он пошел впереди меня,

И таким образом мы начали совершать путь.

Дай мне, Господи, по молитвам отца моего, разумение

И слово, (чтобы) поведать о дивных (делах) руки Твоей,

Которые Ты соделал ради меня, заблудшего и блудного,

Рукою раба Твоего изводя (меня) из Египта.

Узнав о (моем) уходе, царь египетский

Пренебрег (мною) как одним и сам не вышел,

Но послал подвластных ему рабов.

Побежали они и настигли (меня) в пределах египетских,

(Но) все возвратились ни с чем и разбитыми:

Мечи свои изломали, стрелы повытрясли,

Руки их ослабели, действуя против нас,

И мы остались ни в чем невредимыми.

[Пред нами] горел столп огненный, и [над нами] было облако;

И мы одни проходили в чужой стране,

Среди разбойников, среди великих народов и царей.

(Когда) узнал и царь о поражении людей своих,

То пришел в бешенство, считая великим бесчестием

Быть поруганным и побежденным одним человеком.

Запряг он свои колесницы, поднял народ

И погнался сам с большим хвастовством.

Придя, он нашел меня одного лежащим от усталости;

Моисей же бодрствовал и беседовал с Богом.

Приказал он связать меня по рукам и ногам,

И, удерживая меня чрез мнение, они покушались вязать;

Я же, лежа, смеялся и, вооружившись молитвою

И крестным знамением, всех их отражал.

Не смея прикоснуться или приблизиться ко мне,

Они, стоя кое-где поодаль, думали устрашить меня:

Держа в руках огонь, они грозили сжечь меня,

Поднимали громкий крик и производили шум.

Дабы не хвастались они, что сделали нечто великое,

Увидели они, что и я сделался светом, по молитвам отца моего,

И, посрамленные, внезапно (все) вместе удалились.

Вышел от Бога Моисей и, найдя меня дерзновенным,

Обрадованным и трепещущим от этого чудотворения,

Спросил: что случилось? Я возвестил ему все это:

Что был фараон, царь египетский,

Придя ныне с бесчисленным народом,

И не мог связать меня; хотел он сжечь меня,

И все пришедшие с ним сделались пламенем,

Испуская против меня огонь из уст своих;

Но так как они увидели, что я сделался светом, по молитвам твоим,

То превратились все в тьму; и [вот] теперь я один.

Смотри, ответил мне Моисей, не будь самонадеянным,

Не смотри на явное, (тем) более бойся тайного.

Скорей! воспользуемся бегством, так Бог повелевает;

И Христос вместо нас будет поборать египтян.

Пойдем, господине, сказал я, я не разлучусь от тебя,

Не преступлю твоих заповедей, но все сохраню. Аминь.