Книга: Слова о любви
Назад: Четверостишия преподобного Симеона, показывающие его любовь к Богу[10]
Дальше: Часть вторая. Любовь к ближнему

Преподобный Игнатий (Брянчанинов)

О любви к Богу

Духовное место, на котором одном заповедано приносить духовные жертвы, – смирение.

Господь сказал: Аще кто любит Мя, слово Мое соблюдет. Не любяй Мя, словес Моих не соблюдает (Ин. 14, 23–24).

Ты хочешь научиться любви Божией? Тщательно изучай в Евангелии заповедания Господа и старайся исполнить их самым делом, старайся обратить евангельские добродетели в навыки, в качества твои. Свойственно любящему с точностью исполнять волю любимого.

Возлюбих заповеди Твоя паче злата и топазия: сего ради ко всем заповедем Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех (Пс. 228, 127–128), говорит пророк.

Постоянным уклонением от зла и исполнением евангельских добродетелей – в чем заключается все евангельское нравоучение – достигаем любви Божией. Этим же самым средством пребываем в любви к Богу: аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любви Моей (Ин. 15, 10), сказал Спаситель.

Совершенство любви заключается в соединении с Богом.

Любовь к Богу основывается на любви к ближнему.

Руководствуясь Евангелием и святыми отцами истинной Церкви, восходи со смирением к духовной высоте любви Божественной чрез посредство делания заповедей Христовых.

Твердо знай, что любовь к Богу есть высший дар Святого Духа, а человек только может приготовить себя чистотою и смирением к принятию этого великого дара, которым изменяются и ум, и сердце, и тело.

Преподобный Силуан Афонский

«Любить Бога всем умом и всем сердцем»

…Сам старец всегда говорил только о любви Божией и никогда – о справедливости… Он говорил приблизительно так: «О Боге нельзя сказать, что Он несправедлив, то есть что в Нем есть неправда, но нельзя и говорить, что Он справедлив так, как мы понимаем справедливость. Святой Исаак Сирин говорит: “Не дерзни Бога назвать справедливым, ибо какая же это справедливость – мы согрешили, а Он Сына Единородного предал на Крест?” А к тому, что говорит преподобный Исаак, можно добавить: мы согрешили, а Бог святых Ангелов поставил на службу нашему спасению. Но Ангелы, как исполненные любви, и сами имеют желание служить нам и в этом служении принимают на себя скорби. А вот бессловесных животных и прочую тварь Господь предал закону тления, потому что не должно было оставаться ей свободною от этого закона, когда человек, ради которого она сотворена, через грех свой стал рабом тления. Так что кто добровольно, а кто и недобровольно, но вся тварьстенает и мучится доныне (Рим. 8, 22), по слову апостола сострадая человеку. И это не есть закон справедливости, а закон любви».

Любовь Христова как Божественная сила, как дар Духа Святого, единого, действующего во всех, онтологически связует воедино; любовь усвояет жизнь любимого. Любящий Бога включается в жизнь Божества; любящий брата включает в свое ипостасное бытие жизнь брата; любящий весь мир духом объемлет весь мир.

Та великая молитва за мир, которою молился блаженный великий старец Силуан, приводит именно к такому восприятию, лучше сказать, к осознанию онтологической общности своего личного бытия с общечеловеческим бытием. Если возможно говорить, как говорят многие современные философы, что наше чувственное восприятие какой-либо вещи (объекта) не есть только субъективный психический акт, отдельный от объективного бытия самой вещи, но есть сама та вещь, своим реальным действием входящая в наше сознание, чем устанавливается общение в бытии, то тем более должно сказать об общности бытия там, где действует единая, всепроницающая Божественная благодать Святого Духа.

В основе безмолвия лежит заповедь Христа: «любить Бога всем умом и всем сердцем»

Некоторые святые отцы в своих аскетических творениях проводят различие между двумя образами духовной жизни – деятельным и созерцательным, именуя первый из них путем хранения заповедей.

Старец Силуан мыслил несколько иначе: он тоже разделял жизнь на деятельную и созерцательную, но и ту и другую рассматривал именно как хранение заповедей. Главной основой аскетического умного безмолвия для него были слова первой заповеди: Возлюби Бога всем сердцем, всем помышлением, всей душею (Мф. 22, 37; Мк. 12, 30; Лк. 10, 27). Он пишет: «Кто познал любовь Божию, тот скажет: “Не сохранил я заповеди. Хотя я и молюсь день и ночь и стараюсь всякую добродетель творить, но заповеди о любви к Богу я не исполнил. Лишь редкие минуты достигаю я заповедь Божию, но душа хотела бы все время пребывать в ней”». Когда к уму примешиваются посторонние мысли, тогда ум помышляет и Бога, и вещь; значит, заповедь: «любить всем умом и всем сердцем» – не исполнена. Но когда ум весь в Боге и нет других помыслов, тогда исполняется первая заповедь, но опять еще не совсем.

В аскетическом опыте чистой молитвы ум, совлекшийся всякого образа и понятия, удостаивается, после глубокого покаяния и многого плача, подлинного боговидения.

Умное безмолвие всегда встречало много противников, особенно на Западе, которые, не обладая необходимым опытом, в своем отвлеченном подходе к этому образу молитвы думали, что речь идет об искании какого-то механического приема, приводящего к Божественному созерцанию. Но это, конечно, не так.

Бог абсолютно свободный, не подвержен никакому механическому воздействию и вообще никакому принуждению. Умное безмолвие сопряжено с великим самоотречением и есть подвиг наитруднейший. Произволение человека на это великое страдание ради лучшего сохранения заповедей Божиих привлекает Божию благодать, если подвиг сей совершается в духе смирения.

Гордый человек, какие бы приемы ни употреблял, подлинного богообщения не достигнет. По одному желанию человека ум не соединится с глубоким сердцем, а если и проникает как-то в сердце, то видит там только самого себя, свою тварную красоту, которая великолепна, ибо создана по образу Божию, но Бога Истинного не обретает.

Вот почему блаженный старец, борясь за то, чтобы смириться, прибегал к тому огненному оружию, которое дал ему Господь: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся».

Этот не изощренный интеллектуально человек, «простец» и «невежда», многажды удостоился чистого умного богосозерцания и потому действительно имел основание говорить: «Если ты чисто молишься, то ты богослов». И еще: «Верующих на земле много, но таких, которые знают Бога, очень мало».

Под знанием он разумел не гностические богословские построения, но опыт живого общения, опыт причастия Божественного Света.

Знание – со-бытие.

Назад: Четверостишия преподобного Симеона, показывающие его любовь к Богу[10]
Дальше: Часть вторая. Любовь к ближнему