Поучение восьмое. О злопамятности

Отцы сказали, что монахам несвойственно гневаться, также и оскорблять кого-либо, и еще: «Кто преодолел гнев, тот преодолел демонов, а кто побеждается сею страстию, тот вовсе чужд иноческой жизни» и проч. Что же должны мы сказать о себе, когда мы не только не оставляем раздражительности и гнева, но и предаемся злопамятности? Что нам делать, как не оплакивать такое жалкое и нечеловеческое устроение душ наших? Итак, будем внимать себе, братия, и постараемся с помощию Божиею избавиться от горечи этой губительной страсти.

Случается, что, когда между братиями произойдет смущение или возникнет неудовольствие, один из них поклонится другому, прося прощения, но и после сего продолжает скорбеть и иметь помыслы против брата. Таковой не должен пренебрегать сим, но пресечь оные вскоре, ибо это есть злопамятность; а она, как я сказал, требует от человека многого внимания, чтобы в оной не закоснеть и не погибнуть. Кто поклонился, прося прощения, и сделал это ради заповеди, тот в настоящее время исцелил гнев, но против злопамятности еще не подвизался и потому продолжает скорбеть на брата. Ибо иное – злопамятность, иное – гнев, иное – раздражительность и иное – смущение; и чтобы вы лучше поняли сие, скажу вам пример. Кто разводит огонь, тот берет сначала малый уголек: это слово брата, нанесшего оскорбление. Вот это пока еще только малый уголек: ибо что такое слово брата твоего? Если ты его перенесешь, то ты и погасил уголек. Если же будешь думать: «Зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то, и, если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы этого, и я непременно оскорблю его», – вот ты и подложил лучинки или что-либо другое, подобно разводящему огонь, и произвел дым, который есть смущение. Смущение же есть то самое движение и возбуждение помыслов, которое воздвигает и раздражает сердце. Раздражение же есть отомстительное восстание на опечалившего, которое обращается в дерзость, как сказал блаженный авва Марк: «Злоба, питаемая помышлениями, раздражает сердце, убиваемая же молитвою и надеждою сокрушает его».

Если бы ты перенес малое слово брата твоего, то погасил бы, как я уже сказал, этот малый уголек прежде, чем произошло смущение; однако же и его, если хочешь, можешь удобно погасить, пока оно еще невелико, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца. Если же ты будешь продолжать дымить, то есть раздражать и возбуждать сердце воспоминанием: «Зачем он мне это сказал, я и ему скажу то и то», – то от сего самого стечения и, так сказать, столкновения помыслов согревается и разгорается сердце, и происходит воспламенение раздражительности, ибо раздражительность есть жар крови около сердца, как говорит св. Василий Великий.

Вот как происходит раздражительность. Ее также называют острожелчием (вспыльчивостью). Если хочешь, можешь погасить и ее, прежде чем произойдет гнев. Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его, отчего образуется много горящего уголья, и это есть гнев. Так же сказал и авва Зосима, когда его спросили, что значит изречение: «Где нет раздражительности, там безмолвствует вражда». Ибо если кто-либо в начале смущения, когда оно начинает, как мы сказали, дымиться и бросать искры, поспешит укорить себя и поклониться ближнему, прося прощения, прежде нежели разгорится раздражительность, то он сохранит мир. Также когда возгорится раздражительность, если он не замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь, и они горят, пока наконец образуется много горящего уголья. И как горящее уголье, когда оно угаснет и будет собрано, может лежать несколько лет без повреждения, и даже, если кто польет его водою, оно не подвергается гниению, так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человек не освободится, если не прольет крови своей.

Вот я вам показал различие: понимаете ли? Вот вы слышали, что такое начальное смущение и что раздражительность, что такое гнев и что злопамятность. Видите ли, как от одного слова доходят до такого зла? Ибо если бы ты сначала укорил самого себя, терпеливо перенес слово брата твоего и не хотел бы отомстить ему за себя и на одно слово сказать два или пять слов и воздать злом за зло, то избавился бы от всех этих зол. Посему и говорю вам: всегда отсекайте страсти, пока они еще молоды, прежде нежели они вкоренятся и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придется вам много пострадать от них, потому что иное дело – вырвать малую былинку и иное – искоренить большое дерево.

Ничему столько не удивляюсь, как тому, что мы сами не понимаем, что поём. Ибо мы поём ежедневно, проклиная себя, и не понимаем сего. Не должны ли мы понимать того, что поём? Мы всегда говорим: аще воздах воздающим ми злая, да отпаду убо от враг моих тощ (Пс. 7, 5). Что значит: да отпаду? Пока кто стоит, он имеет силу сопротивляться врагу своему: то он поражает, то его поражают; то он одолевает, то его одолевают; но он все еще стоит. Если же ему случится пасть, то как он может, лежа на земле, бороться со врагом своим? А мы молимся о себе, чтобы нам не только пасть от врагов своих, но и да тщи отпадем. Что значит: отпасти от враг своих тщу? Мы сказали, что пасть – значит не иметь более силы сопротивляться, но лежать на земле; а быть тщу – значит не иметь ничего доброго, чтобы и каким-нибудь образом можно было встать. Ибо кто в силах встать, тот может приложить попечение о себе и каким-либо образом снова вступить в бой. Потом говорим: да поженет убо враг душу мою, и да постигнет… (Пс. 7, 6); не только да поженет, но и да постигнет; да будем ему покорны, да повинуемся ему во всем и в каждом деле, да одолеет он нас, если мы воздаем злом делающим нам злое. И не только об этом молимся, но и поперет в землю живот [наш]. Что такое живот [наш]?

Жизнь наша суть добродетели, и мы молимся, чтобы враг попрал в землю жизнь нашу. Да будем совершенно земными, и все мудрование наше да будет пригвождено к земле. И славу [нашу] в персть вселит: что же слава наша, если не то ведение, какое приобретается душою чрез хранение святых заповедей? Итак, мы просим, чтобы враг обратил славу [нашу], как говорил апостол, в студ наш, чтобы в прах вселил ее и сделал жизнь нашу и славу нашу земными, дабы мы ничего не мудрствовали по Богу, но все только телесное, плотское, как те, о которых Бог сказал: не имать Дух Мой пребывати в человецех сих… зане суть плоть (Быт. 6, 3). Видите, когда мы поём все сие, мы проклинаем самих себя, если воздаем злом за зло. А как часто воздаем мы злом за зло и не заботимся о сем, но оставляем это без внимания!

Воздать же злом за зло можно не только делом, но и словом, и видом. Иной думает, что он на деле не воздает злом за зло, но оказывается, что он, как я сказал, воздает словом или видом, поелику случается, что кто-либо одним видом, или движением, или взором смущает брата своего; ибо можно и одним взглядом или телодвижением оскорбить брата своего, и это также есть воздаяние злом за зло. Другой старается не мстить за зло ни делом, ни словом, ни видом, ни движением, но в сердце своем имеет неудовольствие на брата своего и скорбит на него.

Видите ли, какое различие душевных устроений! Другой хотя не имеет скорби на брата своего, но если услышит, что кто-нибудь оскорбил того в чем-либо, или его побранили, или уничижили, и он радуется, слыша это, то оказывается, что и он таким образом воздает злом за зло в сердце своем. Другой не питает злобы в сердце своем и не радуется, слыша об уничижении оскорбившего его, даже печалится, если ему нанесут оскорбление, однако же не радуется и благополучию его; но если видит, что того прославляют и тому угождают, то он скорбит, и это есть также хотя и легчайший, однако же вид злопамятности. Каждый из нас должен радоваться успокоению брата своего и все сделать, чтобы почтить его.

Мы сказали в начале слова, что иной, и поклонившись брату своему, все еще продолжает скорбеть на него; и говорили, что он, сделав поклон, исцелил этим гнев, но еще не подвизался против злопамятности. Иной же, если случится кому-либо оскорбить его и они поклонятся друг другу и примирятся между собою, живет в мире с тем и не имеет против него никакого помысла в сердце своем; когда же через несколько времени тому опять случится сказать что-либо оскорбительное для него, то он начинает вспоминать и прежнее и смущаться не только о втором, но и о прежнем. Сей подобен человеку, имеющему рану и положившему на нее пластырь, и хотя он в настоящее время заживил рану и она заросла, но место еще болезненно; и если кто-нибудь бросит в него камешком, то место сие повреждается скорее всего тела и тотчас начинает источать кровь. То же самое претерпевает и оный человек: была у него рана, и он приложил пластырь, то есть сделал поклон, и, подобно первому, исцелил рану, то есть гнев; и начал также усиливаться против злопамятности, стараясь не питать ни одного помысла в сердце своем, ибо сие значит, что рана зарастает. Но она еще не совершенно зажила: есть еще остаток злопамятности, который составляет верхнее закрытие раны, и от него удобно возобновляется вся рана, если человек получит хотя легкий ушиб.

Итак, должно подвизаться, чтобы очистить совершенно и внутренний гной, дабы больное место совсем заросло, и чтобы не осталось никакого безобразия и вовсе нельзя было узнать, что на этом месте была рана. Как же можно сего достигнуть? Молясь от всего сердца об оскорбившем и говоря: Боже! помоги брату моему и мне ради молитв его. Таким образом человек и молится за брата своего (а это есть знак сострадания и любви), и смиряется, прося себе помощи ради молитв его; а где сострадание, любовь и смирение, что может там успеть раздражительность, или злопамятность, или другая страсть?

И авва Зосима сказал: «Если диавол подвигнет все хитрости злобы своей со всеми демонами своими, то все коварства его упразднятся и сокрушатся от смирения по заповеди Христовой». А другой старец сказал: «Молящийся за врага будет незлопамятен». Исполняйте это на деле и тогда хорошо уразумеете то, что слышите; ибо поистине, если не будете исполнять этого, не можете одними словами научиться сему. Какой человек, желая научиться искусству, постигает его из одних слов? Нет, сперва он работает и портит, работает и уничтожает свое дело: и так мало-помалу, трудами и терпением научается искусству с помощью Бога, взирающего на его труд и произволение. А мы хотим искусству искусств научиться одними словами, не принимаясь за дело. Возможно ли это? Итак, будем внимать себе, братия, и трудиться со тщанием, пока еще имеем время.

Бог да даст нам помнить и исполнять то, что слышим; да не послужит сие нам к осуждению в День Суда Господня. Богу подобает слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.