Глава 11

16 октября 1835, Ливерпуль, Англия

Сайлас ворвался в особняк, прячась от дождя. Он пробежал всего-то от экипажа до двери, но на улице лило как из ведра, и пальто со шляпой уже вымокли насквозь. У него были чары, которые могли бы выжать всю воду – неизбежная расплата обезвоживанием не так и страшна, – но у него ведь не должно быть таких чар, а посему он не мог их применять там, где кто-то мог увидеть, к примеру, горничная, которая поспешила принять его мокрые вещи.

Отдав ей пальто и шляпу, Сайлас пошел дальше по коридору, оставляя на полу влажные следы и вытряхивая воду из своих вьющихся волос. Его последний выход в свет обернулся неожиданным успехом. Юноша с ужасом ожидал вечернего мероприятия, потому что ему, приличий ради, пришлось присутствовать на соседском балу, а то, что он состоятельный холостяк, всегда привлекало ненужное внимание. Но затем он узнал, что мачеха мисс Аделаиды Уокер обладает невероятно редкими чарами истерии, которые, из-за их опасности, Королевская лига магов запретила ей использовать. С этими чарами можно было причинить другому человеку боль всего одной мыслью!

Если Сайлас сумеет заполучить эту магию, его грязная работа наконец подойдет к концу.

После переезда он собрал уже много чар, как из людей, так и из домов, усиливая себя и свою защиту, обеспечивая себе свободу и процветание. Добавление к коллекции таких чар уж точно поставит его выше всякого, кто вздумает его свергнуть. Сайлас не хотел многого: ему не нужны были корона или политические заслуги, он не искал земель или престижа. Ему было нужно лишь спокойствие.

После миссис Уокер он сможет остановиться. Больше не нужно будет убивать, не нужно прятаться. Сайлас даже был не очень-то против использовать Аделаиду Уокер, чтобы достичь своих целей – в конце концов, если в доме появится женщина, у него будет отличная причина избавиться от БИХОКовской экономки на год раньше, чем того требовал контракт, а это даст ему возможность поглотить оставшиеся чары Горс Энда. Юноша уже забрал его чары огня, хотя ему и приходилось время от времени разыгрывать магические проявления этой силы, чтобы прислуга ничего не заметила.

Говоря проще, конец был уже близок.

Направляясь в подвал, Сайлас заметил экономку в смежном коридоре.

– Миссис Ларкин! – воскликнул он. – Пожалуй, я приглашу Уокеров на ужин в эти выходные. Вы не могли бы проследить за приготовлениями?

Миссис Ларкин резко остановилась.

– Я… Да. Все сделаю.

Казалось, она напугана самой этой мыслью – миссис Ларкин всегда была так уверена в себе, так пряма и решительна. Сайлас улыбнулся, уходя прочь. Наверное, он застал ее врасплох. Юноша крайне редко приглашал гостей, а когда такое и случалось, то это было лишь для видимости.

Замедлив шаг, дойдя до задней части дома, он один раз обернулся, проверяя, не следит ли кто за ним, – подвал, конечно, тайной не был, и слуги знали, что им туда нельзя, но Сайлас все равно предпочитал уединение. Никого не увидев, он спустился по лестнице, на ходу снял со стены фонарь и зажег его, дернув пальцем. Ледяная волна прокатилась вверх по руке, но к тому времени, как он достиг последней ступеньки, она уже растаяла.

Сайлас не стал зажигать факелы на стенах; вместо этого он прошел дальше, к спрятанному под ковриком люку, ведущему во второй подвал, который он выкопал собственными руками, собственной магией. Там он зажег лампы и свечи, наполнив небольшую комнату оранжевым сиянием.

Здесь он их хранил.

Сайлас часто их навещал, дабы убедиться, что здесь не слишком холодно и не слишком сыро, проверял, не появились ли у его доноров плесень или какие-нибудь странные симптомы. Они хорошо сохранились, но Сайлас не был дураком: он не верил, что они бессмертны. Самые новые лежали на полке, замотанные, как вяленое мясо, чтобы наверняка высохли как следует и не помялись. Других он держал в хранилище за потайной дверью. Никто и никогда их не найдет без Сайласа.

– Еще один, – прошептал он им, прикоснувшись к ближайшему, тому, что подарил ему ясновидение. – Еще один, и мы закончим.

Он разрезал бечевку и аккуратно его развернул, держа в руках бережно, будто он был более хрупким, чем фарфор. Однако, начав разворачивать второго, он услышал звук.

Он замер, задержал дыхание. Прислушался.

Этот звук…

Кровь будто застыла в его жилах.

Кто-то открыл дверь в потайной подвал.

Паника нахлынула так быстро, что Сайлас растерялся.

Чьи-то ноги загремели по лестнице. Слишком много ног.

Очнувшись, он разрезал бечевку, связывающую второго и третьего доноров, и схватил их. Не было времени идти в хранилище, нужно было их спрятать…

Полицейские ворвались в комнату, их было так много, что они едва все в ней поместились. Дюжина, не меньше. Негде спрятать доноров, некуда…

– Лорд Хогвуд! Вы арестованы!

Нет.

Один из мужчин схватил его. Попытался связать ему руки.

– Нет! – взревел Сайлас, выпустив в дурака кинетический удар, отшвырнувший его во второго офицера. – Отпустите меня!

Сайлас резко развернулся, чтобы ударить другого офицера, но лишь врезался в невидимый щит. Ограждающие чары. Пульс застучал в его висках. Королевская лига. Здесь были люди Королевской лиги.

Но… откуда они узнали? Как они вообще могли узнать?

Сайлас уронил доноров и отошел от стены, выпуская поток огня, заставляя офицеров расступиться. Выход был только один – лестница. Как ему сбежать? Придется убить их всех…

Он врезался еще в одно оградительное заклятье, так сильно, что зубы зашатались. Его оглушило лишь на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы самые дикие страхи претворились в жизнь. Хаократические чары разрушения вырвались из его рук лишь для того, чтобы еще один из людей короля их отразил.

Офицеры навалились на него, скрутили руки за спиной, связали запястья, колени и лодыжки, заткнули рот. Заградительные чары давили на него, как стенки невидимого гроба. Подавляли его. Совсем как это делал отец.

Сайлас закричал в свой кляп, проклиная их всех. Они надели большой мешок ему на голову и потащили вверх по лестнице его собственного дома… Кто их впустил? Сайлас попытался использовать магию, но человек из Королевской лиги шел рядом, удерживая его внутри ограждающей коробки такой мощи, что чародею наверняка будет плохо не меньше двух недель.

И все же Сайлас не сдавался. Он натягивал веревки до тех пор, пока кожа не порвалась и не выступила кровь. Он выталкивал магию наружу, пока его неподвижное, сухое и холодное тело не содрогнулось от изнеможения. Он извивался и тянул, сумел снять мешок с головы…

Сайлас увидел ее, стоящую у входной двери, – губы сжаты в тонкую линию, глаза полны решимости, спина прямая, как у гранитной статуи. Она смотрела, как офицеры выносят его.

Женщина, хранящая все ключи от дома. Та, которую он счел идеальной для этой должности.

Когда магия стала покидать его тело, его словно пронзили ледяным кинжалом, и Сайлас понял, что его доноров уничтожают. Что Хюльда Ларкин нашла его тайное хранилище. Она знала, и она донесла Королевской лиге. Эта женщина открыла дверь полицейским, когда Сайлас был так близок к покою.

И он никогда ее не простит.