Глава 15

Кейт редко заходил в области корабля, предназначенные для проживания ибов. Сила тяжести там была установлена на уровне 1,41 стандартной земной (и 1,72 стандартной корабельной); при своих 82 килограммах Кейт чувствовал, что весит 115. В течение какого-то времени можно терпеть, но ощущение не из приятных.

Коридоры здесь были значительно шире, чем в других секторах «Старплекса», межпалубные перекрытия толще, а потолки, соответственно, ниже. Не настолько, чтобы приходилось пригибаться, но Кейт всё равно непроизвольно наклонял голову. Воздух здесь был тёплый и сухой.

Кейт отыскал дверь каюты, которую искал; на двери была матрица жёлтых огней, складывавшихся в знак, состоящий из перевернутой трапеции с двумя маленькими кружками внизу. Кейт никогда не видел экипажей на лошадиной тяге, кроме как в музее, но пиктограмма действительно напоминала карету.

– ФАНТОМ, сообщи ей, пожалуйста, что я здесь, – произнёс Кейт в пространство.

ФАНТОМ чирикнул в знак подтверждения, и секундой позже, получив разрешение Кареты, дверь открылась.

Жилые помещения ибов с людской точки зрения были очень необычны. На первый взгляд они казались неприлично просторными – комната, в которую вошёл Кейт, была размером десять на восемь метров. Но потом приходило понимание, что это жилой блок стандартного общекорабельного размера, просто не разделённый перегородками на спальню, гостиную и уборную. Разумеется, не было ни стульев, ни диванов. Никаких ковров – весь пол залит твёрдым прорезиненным материалом. На своей родной планете в доиндустриальные времена ибы насыпали холмики на таком расстоянии, чтобы их кокон мог опираться на них краями, позволив колёсам на время отделиться от тела. Что-то похожее на пару таких холмиков имелось в углу комнаты Кареты, но в данном случае это был предмет мебели, единственный в помещении.

Оформление стен показалось Кейту странным и смущающим разум: продолговатой формы картины, состоящие из многочисленных и часто искаженных видов одного и того же объекта с разных сторон, наложенных друг на друга. Он не мог разглядеть те, что были на дальней стене, но в ближних к нему он с удивлением узнал серьёзно недоразвитых человеческих и валдахудских младенцев с короткими толстыми конечностями и странно полупрозрачными головами. Карета – биолог, и инопланетные формы жизни, должно быть, находит чрезвычайно увлекательными, но выбор темы для украшения стен жилища вызывал подспудный протест.

Карета подкатилась к нему с дальнего края помещения. Приближающийся с хорошего расстояния иб – зрелище не для слабонервных; они обожают разогнаться, а потом резко затормозить в метре или двух. Кейт ни разу не слышал о том, чтобы иб переехал человека, но всегда боялся стать первым.

Огоньки сенсорной сети вспыхнули.

– Доктор Лансинг, – сказала Карета. – Какая приятная неожиданность. Проходите, проходите. Мне негде вас посадить, но я знаю, что вам нелегко при повышенной тяжести. Присаживайтесь на мой холмик для отдыха. – Щупальце махнуло в направлении клиновидной конструкции у стены комнаты.

Кейт хотел было отклонить предложение, но, черт возьми, стоять при такой гравитации и правда было неприятно. Он подошёл к холмику и умостил на нём свою филейную часть.

– Спасибо, – сказал он. Он понятия не имел, как начать, но осознавал, что обидит иба, если сразу, не теряя времени, не перейдёт к делу. – Рисса попросила меня с вами поговорить. Она сказала, что вы в скором времени собираетесь развоплотиться.

– О, добрая, заботливая Рисса, – сказала Карета. – Её забота так трогательна.

Кейт в раздумье окинул взглядом комнату.

– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал он наконец, – что вы не обязаны подвергать себя развоплощению. По крайней мере, пока вы находитесь на борту «Старплекса». Все сотрудники, находясь на борту, де-факто имеют статус персонала посольства. Я мог бы устроить вам дипломатическую неприкосновенность.

Он взглянул на Карету. Если бы у неё было лицо или хотя бы глаза, в которые можно было бы заглянуть.

– Вы образцовый работник; вы могли бы продолжать работать на «Старплексе» до истечения вашего природного срока жизни.

– Вы очень добры, доктор Лансинг. Очень добры. Но я должна быть честна с самой собой. Поймите, что, хотя я никому не рассказала о грядущем развоплощении, я в течение столетий готовилась к нему физически и духовно. Я планировала события своей жизни так, чтобы они завершились сейчас; мне будет просто нечего делать в течение пятидесяти незапланированных лет.

– Вы могли бы продолжить свои исследования по проблеме старения. Кто знает, за эти пятьдесят лет вы можете её и решить. И тогда вам вообще не нужно будет умирать.

– Вечность позора, доктор Лансинг? Вечность вины? Нет, спасибо. Я уже вступила на этот путь и сойти с него не могу.

Кейт немного помолчал, раздумывая. Аргументы и контраргументы роились у него в голове. Но он отмёл их все. Это не его дело, не его место. Наконец он кивнул.

– Я могу вам чем-то помочь? Вам нужно какое-либо специальное оборудование или материалы?

– Есть определённая церемония. Большинство ибов не будут присутствовать; это означало бы пустую трату времени на того, кто и так в ней виновен. Я думаю, что придут только мои ближайшие друзья. Так что мне не понадобится большое помещение. Однако, раз вы предложили, я хотела бы провести церемонию в причальном ангаре – с тем чтобы по её окончании мои составные части могли бы быть выброшены в космос.

– Если это всё, что вам нужно, то, разумеется, я даю разрешение.

– Спасибо, доктор Лансинг. Огромное вам спасибо.

Кейт кивнул, встал и пошёл к дверям. По тёплому коридору ибовского сектора он вышел в промозглую сырость центральной шахты. Обычно, выходя из ибовского сектора в помещения с меньшей гравитацией, он чувствовал себя воздушным, лёгким как пёрышко.

Но не в этот раз.

– Тахионный выброс! – воскликнул Ромбус с консоли внешних операций. – Что-то проходит стяжку. Малый объект примерно метрового размера.

«Вероятно, ватсон», – подумал Кейт.

– Ромбус, дайте изображение.

Участок голосферы окружила синяя рамка, внутри появилось телескопическое изображение появившегося из стяжки объекта.

– С возвращеньицем! – воскликнул Тор, широко улыбаясь.

– Кто-нибудь, вызовите сюда Хека и Шану Азми, – сказал Кейт.

– Выполняю, – отозвалась Лианна. Через секунду: – Уже бегут.

Звездное небо с правой стороны разорвалось открывшейся дверью, и на мостик вошёл валдахудский специалист по ксенокоммуникации. Почти одновременно открылась дверь позади галереи для посетителей и вошёл Шахиншах Азми. На нём были теннисные шорты, в руках он держал ракетку. Кейт махнул рукой в сторону изображения с телескопа:

– Смотрите, кто вернулся, – сказал он.

Хек уставился на голосферу всеми четырьмя глазами.

– Это… Это великолепно!

– Ромбус, – сказал Кейт, – просканируйте его на всякий случай. Если он чист, доставьте его в причальный ангар шесть.

– Сканирую… никаких заметных проблем. Фокусирую буксировочный луч.

– На борту держите его в изоляции за силовым полем.

– С удовольствием выполняю.

– Хотел бы я, чтобы он прибыл на прошлой неделе, – сказал Азми.

– Почему? – спросила Рисса.

– Тогда нам не пришлось бы его делать и запускать.

Рисса расхохоталась.

– Шану, Хек, мы отправляемся в причальный ангар шесть.

– Я тоже хочу поучаствовать, – сказала Рисса.

Кейт улыбнулся.

– Не сомневаюсь.

Вчетвером она направились в причальный отсек. Там они встали перед силовым экраном: Хек примерно в двух метрах справа от Кейта, Азми – позади, Рисса – бок о бок с ним по левую руку; их локти слегка соприкасались. Невидимые буксировочные лучи втащили куб в ангар и установили на полу, после чего накрыли его силовым куполом. Внешние ворота закрылись, и ангар наполнился воздухом. Теперь можно было взглянуть на куб поближе.

Пролетевшие над ним эпохи он выдержал достойно. Его поверхность выглядела так, словно по ней прошлись стальной щёткой, но вырезанные на верхней грани знаки всё ещё нормально читались. Оказалось, что Ромбус повернул куб так, что грань, предназначенная для ответа, оказалась внизу.

– ФАНТОМ, – сказал Кейт, – поверни куб на четверть оборота, чтобы нижняя грань была обращена к нам.

Погрузочные лучи приподняли куб и повернули. На грани, предназначенной для ответа, виднелись чёрные буквы на белом фоне, будто бы вплавленном в поверхность куба.

– О боги, – сдавленно произнёс Хек.

У Риссы отвисла челюсть.

Кейт от удивления застыл на месте.

На оставленном для ответа месте сначала располагалась строка арабских цифр:

Затем шел текст:

И под этим текстом, буквами немного меньшего размера:

– Не верю, – сказал наконец Кейт.

– О, смотрите-ка, – сказал Хек, наклоняясь к надписи. – Эта буква вроде не так пишется.

Кейт вгляделся. И правда, засечка у буквы u располагалась с левой стороны, а не с правой.

– И в букве y нижний штрих должен идти не прямо, а под углом, – заметил Кейт.

– А что могут означать эти цифры? – спросила Рисса.

– Выглядит как номер социального страхования, – сказал Кейт.

– Нет, скорее, арифметическое выражение, – сказал Хек. – Это будет… э-э… Центральный компьютер?

– Минус тысяча триста четырнадцать, – подсказал ФАНТОМ.

– Нет, не то, – сказала Рисса, качая головой. – Когда люди пишут письмо, то обычно ставят дату.

– Но в каком формате? – спросил Хек. – Час-день-месяц-год? Не годится. А если наоборот? Десятый год, шестьсот сорок шестой день… Тоже не получается – ведь в терранском году всего четыреста с чем-то дней…

– Нет, – сказала Рисса. – Нет, это всё не то. Это год. Всё число – год. Десять миллиардов шестьсот сорок шесть миллионов триста девяносто семь тысяч двести восемьдесят первый.

– Год? – переспросил Хек.

– Год, – ответила Рисса. – Земной год. Анно Домини – от Рождества Христа, земного пророка.

– Но я видел, как вы записываете числа, – сказал Хек. – Да, в больших числах вы группируете разряды по три – валдахуды делают то же самое, только по четыре. Но я считал, что у вас для этой цели используются… как вы их называете? Эти закорючки внизу строки.

– Запятые, – сказала Рисса. – Мы ставим запятые или оставляем пустые места. – Она, по-видимому, с трудом сдерживала возбуждение; она отошла к стене ангара и оперлась на неё. – Но представьте… представьте себе эпоху настолько далёкого будущего, что никто уже не говорит по-английски… прошли миллионы и миллиарды лет с тех пор, как… – она указала на Кейта, – с тех пор как перестали на нём говорить. За такое время можно и позабыть некоторые мелкие детали, типа куда торчит хвостик y и с какой стороны крючок у u.

– Это какая-то подделка, – сказал Кейт, тряся головой.

– Если так, то весьма хорошая, – вмешался Азми, размахивая ручным сканером. – Мы внедрили в материал куба некоторые радиоактивные вещества с весьма долгими периодами полураспада. Сейчас куб на десять миллиардов лет старше. Плюс-минус девятьсот миллионов. Единственный способ обмануть этот способ датировки – сделать точно такой же куб с нужным соотношением изотопов. Но этот куб во всём идентичен нашему – с точностью до радиоактивного распада и выщербления поверхности.

– Но зачем подписываться моим именем? – спросил Кейт. – Это-то точно какая-то ошибка.

– Возможно, ваше имя стало как-то ассоциироваться со «Старплексом», – сказал Хек. – В конце концов, вы – его первый директор, и, если честно, мы, валдахуды, всегда считали, что ваша известность несоразмерна заслугам. Может быть, это не подпись, а обращение, или форма приветствия, или…

– Нет, – прервала его Рисса; её голос дрогнул от возбуждения. – Нет. Это от тебя.

– Но… но это же полная чушь, – сказал Кейт. – Как я могу быть жив через десять миллиардов лет?

– Релятивистские эффекты, – предположил Хек. – Или какая-то форма замедленной жизнедеятельности…

– Или… – сказала Рисса всё ещё подрагивающим голосом. Кейт посмотрел на неё.

– Или что?

Она повернулась и почти бегом направилась к выходу из ангара.

– Куда же вы? – гавкнул Хек.

– Найти Карету, – крикнула она. – Надо ей сказать, что наш проект продления жизни ждёт такой успех, какой нам и не снился.