Глава 3. Позднее Средневековье

Дальше: Часть II. Недобрая старая Англия

Франция позднего Средневековья

Новая эпоха требовала перемен во всех сферах общественной и политической жизни. И эти перемены происходили во всех странах, хоть и очень по-разному.

Франция твердо встала на путь централизации, ликвидации раздробленности, феодальных пережитков с лесенкой вассалов и усиления королевской власти. В правление Филиппа-Августа, несмотря на его двоеженство и отлучение от церкви, Франция значительно расширила свои границы, отобрав у английского короля Иоанна Безземельного большую часть его континентальных владений. Почувствовав силу, Филипп-Август постановил, что отныне король может издавать указы, действующие на всей территории королевства, в том числе во владениях его вассалов и их вассалов, без их согласия. Филипп де Бомануар по этому поводу отмечал, что это было разумное решение, мотивированное общим благом, а также одобренное большинством знатных людей королевства. Даже если он несколько преувеличивал, само то, что королю удалось провести в жизнь такое решение, уже говорит о том, что общество было к этому готово.

В XIII веке во Франции начался процесс унификации правовой системы, а укрепление королевской власти требовало создания более-менее четкой и максимально независимой от прихотей сеньоров системы местных судов. Это привело к тому, что в 1260 году Людовик IX Святой создал такой важный орган, как Парижский парламент, которому делегировал верховную судебную власть, традиционно принадлежавшую королю.

Лекция по теологии в Сорбонне. Миниатюра. Конец XV века

Конечно, это не значит, что король собирался выпустить эту власть из своих рук, речь шла в основном об организационных вопросах. Масштабы государства и сложность системы управления достигли такого уровня, что король при всем желании не мог заниматься всем сам. И даже руководить всем лично уже не мог, требовалось создавать государственные органы, которым он мог бы передать часть своих полномочий. То есть те как бы выступали от имени персоны короля, являясь его представителями.

Парижский парламент

Парижский парламент как верховный суд, высшая апелляционная инстанция королевства, был создан не на пустом месте, его просто выделили из Королевской курии в отдельную организацию. То же самое произошло с Большим советом и Счетной палатой. То есть произошла некая специализация: вместо одного органа, который занимался сразу всем, появились три, каждый с собственной направленностью и строгой отчетностью перед королем.

Более того, надо понимать, что монархи не самоустранялись полностью от судебных дел. Королевская судебная власть была священной, она имела сакральный смысл, и только решение короля могло считаться истиной в последней инстанции. Просто рутина мелких дел передавалась в руки исполнителей, действовавших от имени короля. Сам же он мог по-прежнему вершить суд лично в тех случаях, когда считал это нужным, а также обладал правом помилования тех, кого приговорил Парламент. Которое французские монархи, кстати, активно применяли, оставляя за собой право быть милосердными.

В том же 1260 году был принят Ордонанс «О сражениях и поединках, а также показаниях свидетелей», в котором разрешалось обжалование решений нижестоящих судов в королевский суд, то есть, по сути, закреплялось значение Парламента именно как Высшего суда и апелляционного суда: «…в тех областях, где простолюдины могут обжаловать решения своих сеньоров, процессы будут перенесены в королевский суд (Парламент), где судебное постановление будет подтверждено или аннулировано, и та сторона, которая проиграет, будет приговорена к штрафу». Ну и к тому же по этому Ордонансу король запрещал «сражения и поединки в его владениях» и устанавливал вместо них «доказывание с помощью показаний свидетелей».

Невозможно не упомянуть о незначительном, но очень приятном обычае, который сложился в Парижском парламенте в XIII–XIV веках, обычае, который назывался baillee aux roses.

В то время первым президентом в Парижском парламенте был Пьер Дюбюсан, месье 89 лет, у которого была юная и прекрасная дочь Мария.

Молодой пэр Франции граф де Марш, член Парижского парламента, влюбился в дочь первого президента и, чтобы поведать ей о своей любви, пришел петь около ее окна романсы. Но юная Мария была возмущена тем, что член Парижского парламента вместо того, чтобы заниматься делами, готовиться к заседанию Парламента, пел ей серенады. Граф де Марш, прислушавшись к возлюбленной, тут же отправился готовиться к заседанию парламента и так хорошо на нем выступил, что его спросили: «Что вдохновило Вас, граф, на столь блестящее выступление?» Граф де Марш невольно бросил взгляд на Марию, которая тут же покраснела. Конечно же это не осталось без внимания. Тогда их решили обвенчать. В качестве благодарности, в честь союза графа де Марш и Марии парламентарии потребовали большой букет роз.

Граф де Марш приказал собрать розы, которые потом разместил в корзины и подарил всем членам парламента. С тех пор в Высшем суде королевства зародился обычай: каждый год, 6 мая, всем членам парламента дарили букеты роз.

Коган Е. Г. «Юридические аспекты

организации и деятельности Парижского

Парламента во Франции»

С XIV века Парижский парламент стал регулярно проводить выездные сессии, а в XV веке начали создаваться провинциальные парламенты с аналогичными функциями – в 1443 году в Тулузе, затем в Гренобле, Бордо, Дижоне, Руане и т. д. Ужесточались требования к парламентариям – постепенно практически все они стали в обязательном порядке выпускниками юридических факультетов Парижского, Тулузского и других университетов. Зато принадлежность их по рождению к дворянству перестала иметь первостепенное значение, что с учетом их огромных полномочий, льгот, доходов и высокого положения привело к появлению нового привилегированного сословия – так называемого «дворянства мантии» (по аналогии с «дворянством шпаги», то есть потомственной военной элитой). Франсуаза Отран, французский историк, специалист по политической истории Средневековья, приводит такие данные: в период 1405–1417 годов 73,8 % советников Парламента находились в кровном родстве, причем нередко образуя целые династии – дед, сын, внук.

Исраэль Сильвестри. Дворец Правосудия и Сен-Шапель в Париже. Начало XVI века

В XV веке уголовный процесс отделили от гражданского, и, что особенно интересно, уголовными судьями могли быть только чиновники-миряне, тогда как гражданскими – и духовные лица тоже. Причина была в том, что по уголовным делам приговоры выносились вплоть до смертельных, а духовным лицам не подобало посылать людей на смерть. Примерно в то же время власть Парижского парламента как апелляционного суда стала распространяться и на церковные приговоры – он получил право отменять их решение и отправлять дело обратно в церковный суд для пересмотра.

Поверенными, защищавшими интересы сторон и представлявшими их в суде, были прокуроры, они же исполняли роль судебных приставов. Но прокуроры могли выступать только по вопросам фактов, а все, что касается правовых норм, было в руках адвокатов – лишь они могли говорить в суде за обвиняемых и составлять юридические документы. Дошло до того, что постепенно людям вообще запретили защищать себя самостоятельно, это должны были делать только адвокаты (исключение делалось для духовных лиц и членов суда). И забегая вперед, в другую, вроде бы считающуюся более цивилизованной эпоху, скажу, что в 1499 году права адвокатов урезали, в 1539 году для участия в суде им стало требоваться особое разрешение, а в 1670 году обвиняемым вообще запретили иметь адвокатов.

Вообще Парижский парламент за века своего существования сильно видоизменялся, развивался, разделялся на палаты, менялись его права и обязанности, а также права и обязанности разных судебных чиновников. Но он всегда был большой силой и временами позволял себе выступать даже против короля. Причем никакого противоречия с тем, что Парламент являлся представителем монарха, не было. Именно в Позднем Средневековье начала активно продвигаться идея, что монархия божественна, а вот конкретный король может и не заслуживать своего высокого звания. Поэтому Парламент всегда действовал в интересах монархии, но не обязательно монарха.

Умные короли, между прочим, этим тоже умело пользовались. Например, когда хитрому Людовику XI в 1465 году пришлось подписать довольно невыгодное соглашение с Лигой общественного блага (восставшей феодальной оппозицией), Парижский парламент его не ратифицировал, как противоречащий интересам французского королевства.

Впрочем, появление во французском королевстве единого высшего апелляционного суда вовсе не означало появления и единых законов. В каждом регионе по-прежнему действовали собственные своды законов, обычаи и традиции – где салические законы, где кутюмы, где остатки датского или германского права. А на юге, например, были сильны позиции римского права, и даже было обычной практикой указывать, по какому именно праву заключается договор у нотариуса. В начале XIV века это было окончательно признано и закреплено королевским указом. Поэтому юристам требовалось разбираться во всех этих хитросплетениях, чтобы принимать решения в соответствии с теми законами, которые действовали в конкретной местности.

Последний Божий суд

Многие, наверное, помнят недавний фильм «Последняя дуэль». Поставлен он действительно по реальным событиям, точнее по расследованию этих событий, проведенных американским ученым Эриком Джагером в его книге The Last Duel: A True Story of Trial by Combat in Medieval France.

Действительно, несмотря на то, что Божий суд был раскритикован и запрещен церковью, а во Франции (да и в других странах) к позднему Средневековью сложилась достаточно стройная судебная система и научились проводить довольно грамотное расследование, все равно ордалии окончательно себя не изжили. Бывали случаи, когда суд заходил в тупик, обвинитель казался не менее подозрительным, чем обвиняемый, и люди сами упорно требовали, чтобы их рассудил Бог. Совсем отмахиваться от такого требования в глубоко религиозном обществе было довольно сложно, поэтому время от времени судебные поединки продолжали проводиться.

Конечно, централизованная Франция – это не раздробленные Германия и Италия, где судебные поединки продолжали существовать еще и в XVI веке. Филипп Красивый уже в 1306 году издал эдикт, сводивший возможности вызова на Божий суд почти на нет и разрешавший его только дворянству и только в случае обвинений в особо тяжких преступлениях, которые невозможно ни окончательно доказать, ни опровергнуть. Поединок должен был предваряться официальным вызовом и бросанием перчатки и быть санкционирован судьей, после чего стороны обязались явиться на ристалище в определенный день и час, причем не явившийся признавался побежденным, а побежденный в судебном поединке, как все помнят, подлежал казни.

Последний такой официальный, юридически санкционированный Божий суд во Франции состоялся в 1386 году, и это был действительно тот самый поединок Жака Ле Гри и Жана де Карружа из-за обвинения Ле Гри, любимчика герцога Алансонского, в изнасиловании Маргариты де Карруж. Случай это был громкий, дату назначал сам король, чтобы вдруг не провели без него, и сам поединок потом был описан и в «Хрониках» историка Столетней войны Жана Фруассара, тоже присутствовавшего на поединке, и в «Больших французских хрониках».

Был ли Ле Гри виноват, неизвестно, доказать, было изнасилование или нет, уже невозможно. Но защищавший его адвокат считал, что он виновен, а это уже о многом говорит. Да и алиби его оказалось дутым, а главный свидетель в его пользу сам был прямо во время процесса арестован, и представьте себе за что – тоже за изнасилование! Так что, несмотря на покровительство высоких персон, Ле Гри пришлось согласиться на этот поединок, и в результате он был побежден и убит Карружем.

Есть легенда, что через несколько лет другой человек признался, что это он на самом деле изнасиловал Маргариту, но это выдумка, появившаяся в более поздних хрониках. Вообще, эта история постепенно обрастала все новыми подробностями и становилась все более мифологизированной. Это обычное дело для ярких средневековых событий. Но один момент я бы хотела отметить… Дело в том, что как бы ее ни пересказывали, кого бы ни называли виновным, ни один средневековый хронист ни разу не усомнился в том, что Маргарита действительно была изнасилована. Они хорошо знали процедуру и понимали, через что ей пришлось пройти в этом расследовании и чем она рисковала. Тогда как в наше время при обсуждении мужчинами этой истории вина обычно возлагается именно на Маргариту – ее обвиняют в том, что она кокетничала с Ле Гри, что у нее на самом деле был с ним роман, что она его оговорила, и т. д. …

Воля Бога и воля сюзерена

Однако, как это ни странно, не все судебные поединки заканчивались чьей-либо смертью. И тому есть очень яркий пример – бой между Майотеном де Буром и сэром Эктором де Флави в 1431 году, подробно описанный в «Хронике Монстреле» (1444).

Произошел этот Божий суд в Бургундии, где законы и традиции были близки к французским. Де Бур обвинил де Флави в намерении перейти на сторону Франции и похитить какого-нибудь важного бургундского сановника ради выкупа. Де Флави арестовали, но он заявил, что ничего подобного не замышлял, а наоборот, это де Бур предлагал ему в таком поучаствовать. Обмен обвинениями привел к тому, что де Бур по всем правилам бросил перчатку, а де Флави с разрешения герцога Бургундского ее поднял.

Поединок был назначен через 40 дней и состоялся 20 июля 1431 года в присутствии герцога Филиппа Доброго, его двора, множества рыцарей и прочих зрителей. В общем, как и во Франции, это было слишком редкое развлечение, чтобы его кто-то согласился пропустить.

Бойцы бились пешими, на копьях и мечах, но, прежде чем за кем-то из них оказалось совсем уж явное преимущество и пролилась кровь, герцог бой остановил, а потом велел де Буру и де Флави помириться и под страхом смертной казни больше не ссориться. Почему он так сделал, точно неизвестно, но вряд ли из-за своей доброты. Скорее всего, он либо не очень верил в то, что кто-то из них на самом деле предатель, либо, будучи опытным воином, понял, что тот, кому он больше доверяет, поединок проиграет, и решил его спасти. В любом случае это яркий пример того, что сюзерен мог вмешаться даже в Божий суд.

Италия позднего Средневековья

Совсем другим путем пошла Италия, в которой с XII века начали активно развиваться городские коммуны. Там еще до этого, так уж исторически сложилось, чаще всего центром политической и административной жизни становился не замок, а город. А в конце высокого Средневековья в результате ожесточенной борьбы горожан власть стала переходить из рук светских сеньоров и епископов в руки городской верхушки. Вспомнили римское право, начали выбирать «консулов», которым вручались судебные полномочия, право на сбор налогов и разные общественные обязанности.

Первое время приговоры консулов должен был утвердить император Священной Римской империи, но после долгой борьбы тому в 1183 году пришлось подписать с Ломбардской лигой Констанцский мир, по которому за коммунами признавалось право жить по своим обычаям и самим отправлять правосудие. А вот законодательная власть пока осталась за императором.

Помещение стражи. Стражники играют в азартные игры, дерутся и развлекаются с проститутками. Фреска. Рубеж XV–XVI вв.

Следующие несколько столетий прошли в постоянной борьбе городских политических группировок, одни из которых поддерживали власть императора, другие – власть папы, и все вместе стремились к установлению собственного господства в том или ином городе. Вражда знатных и богатых семей иногда принимала такие формы, что приходится признать: Шекспир в «Ромео и Джульетте» не слишком преувеличивал.

Жан Фуке. Суд над герцогом Алансонским. 1459

В первой половине XIII века это привело к тому, что консульства упразднили и на должность подесты (главы исполнительной и судебной власти) начали приглашать уважаемых граждан из других городов – чтобы обеспечить их беспристрастность. Но в некоторых итальянских коммунах социальная напряженность была такова, что привела к расколу магистратуры, и наряду с подестой стал назначаться народный капитан. А в некоторых городах власть взяли в свои руки торговые и ремесленные гильдии.

В общем, справлялись кто как мог – в раздробленной Италии каждый город-государство находил свой способ балансировать между политическими группировками и сохранять закон и порядок. Даже враждующие семьи тоже постепенно заставили заключить мирные соглашения (вспомнив римское право), заверенные магистратом или нотариусом. За нарушение такого соглашения полагалось изгнание, а с конца XIII века – даже смертная казнь.

Впрочем, уже в XIV веке итальянская демократия пришла в упадок и так называемыми «республиками» стали пожизненно и наследственно править члены какой-нибудь влиятельной семьи.

Итальянское правосудие

Политическая и правовая автономия, завоеванная итальянскими коммунами в XII веке, привела, как было сказано выше, к появлению должности консула, наделенного не только политическими и военными полномочиями, но и руководившего гражданской и уголовной юрисдикцией. Предписания консулов, письменные обычаи и законы, утвержденные коммуной, легли в основу некоторых законов города. К ним добавлялись нотариально заверенные решения городских собраний и оформленные в письменном виде судебные прецеденты. Из всего этого к XIII веку во многих городах сложились местные законы – так называемые «статуты».

Еще рассказывая о раннесредневековом праве, я писала, что местные обычаи часто складывались под влиянием какого-нибудь варварского права, причем иногда в рамках одной-единственной деревни. Собственно, это и привело в итоге к появлению городских статутов – стараниями глоссаторов повсеместно распространилось основанное на римском праве ius commune, но там, где оно противоречило местным традициям, эти традиции приходилось закреплять в виде законов. И еще принимать отдельный закон, по которому местные законы имели приоритет.

Так что в итальянских городских статутах можно найти следы ломбардского права, германские традиции денежных штрафов и т. д. Да, впрочем, и не только в городских – в сельской местности тоже существовали свои статуты, хотя, конечно, автономия сельских общин была намного меньше, чем у городов.

Статуты, разумеется, никогда не оставались неизменными, их периодически дополняли, а при смене режима вообще сильно корректировали – когда консулов сменяли подесты или власть брали гильдии, и уж тем более когда во главе городов становились самопровозглашенные графы и герцоги из местной олигархии.

Иногда статуты видоизменялись и под влиянием общеевропейских тенденций. Так, во второй четверти XIII века многие города ввели смертную казнь за убийство – по примеру Королевства Сицилия. А на рубеже XIII–XIV веков почти все они, следуя за другими странами, приняли инквизиционную модель расследования.

Единственно где не действовали местные статуты – это сфера канонического права. Церковь никому не позволяла вмешиваться в ее дела. Зато сама, конечно, не упускала случая: часть итальянских областей находилась под папским правлением, и там местные статуты признавались только после одобрения Римом или, в период Авиньонского пленения церкви, – папским легатом.

Городские автономии

Итальянские коммуны были не единственными самоуправлениями, эта модель быстро распространилась по тем регионам Европы, где были сильные богатые города и слабая власть королей или императоров. В основном это были раздробленные германские княжества, особенно те, где действовала Ганза, полунезависимая торговая Фландрия и изобильные южнофранцузские окраины.

Средневековый город – это вообще особое явление. Укрепленное, густонаселенное поселение, с собственными законами и правилами, собственным ополчением и развитыми товарно-денежными отношениями, было островком независимости, культуры, богатства и даже в какой-то мере демократии в средневековом сельскохозяйственном, глубоко феодальном мире. Города отстаивали свои права и свои границы, отказывались терпеть над собой власть графов и князей и в большинстве стран являлись естественной опорой королей, поддерживая их в борьбе с самовластием знати. Города были центрами торговли, туда стекались деньги, товары, знания, новшества, там селились передовые и решительные люди.

Магистр литературы за изучением книг. Миниатюра. XV век

Тем более что одной из главных городских вольностей обычно была неподсудность горожан кому-либо постороннему, и человек, закрепившийся в городе и проживший там определенное время, становился недосягаем для своего бывшего сеньора, даже если раньше был крепостным. Так и говорили: «Воздух города делает человека свободным».

Это, конечно, стимулировало урбанизацию, и горожане установили это правило сознательно – в основном по экономическим соображениям: ведь это способствовало постоянному притоку рабочих рук. Но если смотреть шире – это правило стало революционным для Средневековья, именно оно начало подтачивать изнутри феодальную систему. Ведь принадлежность к городскому сословию означала невероятную для того времени свободу. У горожанина не было сеньора – он не был ничьим крепостным, слугой или вассалом. Не зря слово «гражданин» в большинстве европейских языков происходит от слова «горожанин».

Учитель и ученики. Миниатюра. 1462

Хотя, надо сказать, у городов со всем их стремлением к вольности, была поддержка – чаще всего их поддерживали короли. Немало вольностей французским городам дал все тот же Филипп-Август, в определенной степени поощряли самоуправление английские короли после нормандского завоевания и короли Сицилии.

Германские города

Особенностью германских городов было то, что они не шли под монаршее покровительство, а искали союза друг с другом. Это привело к тому, что в XIII веке начали складываться региональные союзы городов.

В 1254 году был основан Рейнский союз городов. В 1256 году образовался союз приморских городов: Любека, Гамбурга, Люнебурга, Висмара, Ростока, ставший основой будущей Великой Ганзы, которая уже к началу XV века включала около 160 городов Северной и Центральной Германии. В начале XIV века возник Швабский союз, в который вошли такие города, как Ульм, Регенсбург, Аугсбург, Нюрнберг, Базель и т. д. (в 1381 году он объединился с Рейнским).

Причем эти союзы, так же как и итальянская Ломбардская лига, были не только экономическими, они отстаивали свои интересы с оружием в руках. Неудивительно, что как обычные рыцари, так магнаты крайне недолюбливали крупные торговые города и тем более городские союзы. Князья вообще постоянно выступали за их запрещение, а слабые короли, вместо того чтобы опереться на города, шли на поводу у феодалов, поэтому после Мельфийского статута 1231 года союзы существовали, так сказать, нелегально, что не мешало им быть очень могущественными. И самый яркий пример – именно Великая Ганза.

Целью Ганзейского союза было создание благоприятных условий для активной посреднической торговли прежде всего в Балтийском регионе, желание получить максимальные прибыли при минимальном риске. Для этого нужно было обеспечить безопасность торговых путей, защитить купцов от произвола иностранных властей, норовивших установить немыслимые налоги, а сверх того еще и взятки требовать; да и поддержать германские торговые поселения, которые купцы основывали в тех зарубежных городах, с которыми хотели установить наиболее активную и постоянную торговлю.

И Ганза далеко раскинула свои многочисленные «щупальца»! Даже в России есть город, когда-то тесно связанный с ней торговыми делами и временами даже политическими союзами, – это Великий Новгород. Ганзейские общины были самоуправляемые, с собственной казной и судебной системой. Суду местных властей они подчинялись, только если был конфликт с местными, да и то не всегда.

Конечно, Ганза всегда предпочитала договориться или откупиться, но, если была необходимость, выставляла серьезную армию, не хуже чем у какого-нибудь князя. Так в середине XIV века Дания, которая тогда была не маленькой страной, чье местонахождение почти никто толком не помнит, а могущественной державой, попыталась практически монополизировать Балтийское море. В ответ Ганза стала отстаивать свои интересы, что привело к войне, длившейся с 1367 по 1370 год, и в итоге Дании пришлось согласиться подтвердить Ганзе все прежние привилегии, да еще и добавить немало новых.

Ганзейские города в основном управлялись по Любекскому праву. Город Любек стал вольным имперским городом с жестким самоуправлением еще в 1226 году. Считается, что Любекское право берет свои истоки от права одного из городов Вестфалии – Зёста, оформленного еще в середине XII века и санкционированного кёльнским архиепископом Арнольдом II. Именно оно, дополненное в соответствии с требованиями времени, было даровано императорами Священной Римской империи городу Любеку. В дальнейшем свод Любекского права разросся и в 1586 году включал уже 418 статей, в том числе заимствованных из еще одного распространенного городского права – Гамбургского. «Неотъемлемой частью Любекского права стал Ганзейский устав, посвященный морскому праву и торговле. Печатное собрание (1608) систематизировало городское право по шести разделам: общие правила, наследственное, договорное и обязательственное, уголовное, судебное право, регулирование корабельных дел. Любекское право получило огромное распространение в Северной Европе. Свыше 100 городов балтийского побережья, особенно члены торгово-политического Ганзейского союза, приняли от г. Любека привилегию на использование его норм и правил… Любекское право в целом сохранило силу до XVIII в., в отдельных местностях или принципах – до общегерманской кодификации 1896 года и даже до 1945 (!) года».

Отдельно добавлю, что частично Любекское право использовалось даже в Новгороде, во времена его тесных отношений с Ганзой.

Германские источники права

Германия, как и Италия, была раздроблена на множество мелких княжеств, графств, баронств и вольных городов, но ее раздробленность отличалась от итальянской. В Германии, в силу традиций, идущих с варварских времен, и германского права, это была в некотором роде даже не раздробленность, а фрагментированность.

Итальянцев как таковых в Средние века не существовало: были римляне, миланцы, венецианцы и т. д. И власть императора для них была прежде всего неудобной надстройкой, хотя некоторые гибеллины выступали за ее усиление именно потому, что стремились к объединению итальянских государств и не видели иного пути, как сделать это под властью Священной Римской империи. В германских же государствах к императору относились серьезно, да и в целом куда больше ощущали себя единым народом. Не считая, конечно присоединенных к империи негерманских государств вроде Чехии.

Судебный поединок. Гравюра. XV век

Основной «водораздел» происходил всегда между северной Германией, где тон задавало Саксонское курфюршество, и южной, где самым сильным государством была Бавария. Собственно, Германия до сих пор неформально продолжает делиться на северную и южную, только с XVI века еще одним мощным центром стала Пруссия, которой в Средние века фактически не существовало – это было государство Тевтонского ордена, у которого была своя, не близкая другим германским землям специфика (там основная часть населения и германцами-то не была).

Бой между Бэмбо де Моруэлем и Грюйоном де Лозенном. Аббат Сен-Дени припадает к ногам архиепископа Парижского. Иллюстрация к роману Шарля Мартеля. Миниатюра. XV век

Так что неудивительно, что в период высокого Средневековья на территории Германии сложились две основные правовые традиции, закрепленные соответственно в двух правовых документах.

«Саксонское Зерцало»

Первый и старейший на территории Германии правовой сборник – это «Саксонское Зерцало» (Sachsenspiegel). Написал его судья Эйке фон Репков между 1215 и 1235 годами – сначала на латыни, как положено, а потом даже перевел на немецкий. «Саксонское Зерцало» это, по сути, сборник положений сложившегося к тому времени обычного права Восточной Саксонии. Причем для своего времени «Зерцало» было написано на редкость понятным и конкретным языком.

«Первая книга, состоящая из 3 частей и включающая 234 статьи, имеет название Земское право, другая, содержащая 78 статей, Ленное право. “Саксонское Зерцало” содержит положения о регулировании имущественных, семейных, наследственных и других отношений, в частности таких, как: судебная и иная защита достоинства женщины, прав жены, вдовы, детей и т. д.; равноправие славян и немцев (категория крестьян); право подсудимого, не говорящего по-немецки, приглашать переводчика; предложения по ограничению пыток огнем и железом и др. Не менее интересны правила организации и охраны рациональной хозяйственной деятельности в земледелии, животноводстве, строительстве, добыче полезных ископаемых, водопользовании, использовании дорог и дорожного движения, природных богатств, заповедников и т. д.».

Ссора между Монтекки и Капуллетти. 1829

Нормы, отраженные там, для XIII века были уже несколько устаревшими и в остальной Европе начинали выходить из правовой практики – в частности, ордалии, которые только в Германии умудрились задержаться еще на несколько веков. Впрочем, в XIV веке «Саксонское Зерцало» было дополнено квалифицированными юристами в соответствии с требованиями времени. Этот сборник оказал большое влияние на формирование правовых норм и документы многих германских государств, на него ссылались вплоть до XX века. Кроме того, «Саксонское Зерцало» легло в основу Магдебургского городского права, которое в XIII–XVIII веках было принято во многих германских и польских городах. И даже в 1785 году в России «Жалованная грамота городам» была составлена на основе все того же Магдебургского права.

Саксонское Зерцало (выдержки).

Перевод Л. И. Дембо.

Статья 1

Два меча предоставил бог земному царству для защиты христианства. Папе предназначен духовный, императору – светский. Папе предназначено ездить верхом в положенное время на белом коне, и император должен держать ему стремя, чтобы седло не сползло. Это значит: кто противится папе и не может быть принужден церковным судом, того император обязан принудить при помощи светского суда, чтобы был послушен папе. Точно так же и духовная власть должна помогать светскому суду, если он в этом нуждается.

* * *

Статья 5

§ 2. Дочь, которой в [родительском доме] не выделена ее доля, не делит материнскую долю с дочерью, которой выделена. Однако то, что причитается ей по наследству, то она должна делить с сестрой. Женщина нецеломудренным поведением вредит своей женской чести; своих прав, однако, она не теряет, равно как и своего наследства.

* * *

Статья 20

§ 1. Обратите внимание, что именно каждый рыцарского звания может дать своей жене в качестве утреннего дара [после заключения брака]. Утром, когда он идет с ней к столу, перед едой пусть он подарит ей без права оспаривания наследниками слугу или служанку, достигших совершеннолетия, сад и дом и пасущийся в поле скот.

§ 9. Утренний дар жена может доказывать [клятвой] на реликвиях без свидетелей.

Клаус Пфиглер. Иллюстрация к учебнику фехтования Михеля Ротвайлера.1459

* * *

Статья 24

§ 1. После выделения особого имущества мужа [после его смерти] пусть жена возьмет ее утренний дар. К нему относятся все рабочие лошади, рогатый скот, козы и свиньи, которые выгоняются на пастбище пастухом, далее – огороженный [усадебный] участок и дом.

§ 2. Откормленные свиньи, однако, относятся к продуктовым запасам, [как] и все наличные продукты во всех домах ее мужа.

§ 3. Затем она берет все, что относится к женской доле. Это все овцы, и гуси, и сундук, вся пряжа, постели, подушки, простыни, скатерти, полотенца, купальные простыни, умывальники, подсвечники, льняное белье и все женское платье, перстни, браслеты, головные украшения, псалтырь и все богослужебные книги, которые обычно читают женщины, кресла, лари, ковры, пологи, стенные ковры и все головные повязки. Это все то, что принадлежит к женской доле. Еще принадлежат к ней различные мелочи, как щетки, ножницы, зеркало, но их я отдельно не перечисляю. Ткань, которая не скроена для женских платьев, и золото и серебро не в изделиях не принадлежат женщинам. Все, что имеется, кроме перечисленных вещей, все относится к наследству.

* * *

Статья 38

§ 1. Наемные бойцы [в судебном поединке] и их дети, актеры и все незаконнорожденные, и воздававшие [осужденные] за кражу и грабеж или возвращавшие [награбленное] и изобличенные на суде, или которые откупаются от смертной казни или телесных наказаний – все они лишены прав.

* * *

Статья 43

При жалобе женщины на изнасилование, если она не влечет за собою судебного поединка, судья должен дать женщине опекуна, равно как и во всех случаях преступления, когда преступник застигнут с поличным, если женщина своего правомерного опекуна не имеет под рукой. Если же иск ведет к поединку, то ее опекуном может быть любой [способный носить] меч родственник по отцовской линии, если он равного с ней рождения [происхождения].

«Швабское Зерцало»

В Баварии в 1259–1276 годах появилось «Швабское Зерцало» (Schwabenspiegel), основанное на саксонском, но включающее в себя традиционные баварские и алеманнские нормы вместе с капитуляриями, имперскими указами, статьями римского права и каноническими текстами. Вообще, в «Швабском Зерцале» церковная и конкретно папская юрисдикция была гораздо шире, чем в саксонском, ориентированном больше на светскую, императорскую власть.

«Швабское Зерцало», конечно, не выдерживает никакого сравнения с «Саксонским» – оно запутанное, многословное и туманное. Но этот сборник ленного и общеземского права тоже получил широкое распространение, преимущественно в южной Германии, традиционные нормы которой он и отражал, а также в Швейцарии. Его перевели на латынь, французский и чешский языки и довольно активно использовали.

Законы в Испании

Моя книга не так велика, чтобы разбирать особенности права во всех регионах Европы, поэтому пробегусь только по самым верхам.

Испания все Средневековье провела под знаком Реконкисты – отвоевания Пиренейского полуострова у мавров. Мусульманскую территорию я даже затрагивать не буду, а что касается христианских королевств Испании, то там основными источникам права были фуэрос – королевские указы, подтверждающие какие-либо права городов, деревень или целых провинций. Этих фуэрос было много, они частично пересекались и создавали некое дробление права – «здесь действует, здесь не действует».

Короли в целях хоть какой-то унификации обычно продвигали Вестготскую правду, составленную еще в VII веке, до мавританского вторжения. Она, конечно, была уже сильно устаревшая, но лучше пока ничего не было, к тому же она во многом опиралась на вновь входившее в моду римское право. В XIII веке в Кастилии на основе Вестготской правды и разрозненных фуэрос разработали более современный сборник законов «Фуэро Реаль», но он прижился далеко не везде. В конце XIII века король Кастилии Альфонсо X составил новый, очень передовой для того времени сборник законов Las Siete Partidas, но внедрить его удалось только к концу XIV века, да и то не везде.

Ну и стоит добавить, что в сельской местности вдобавок ко всему этому нередко действовали еще так называемые хартии – установленные сеньором местечковые законы.

Королевство Сицилия

В отличие от северной Италии Королевство Сицилия не страдало ни раздробленностью, ни играми в почти античную демократию, как у северных городов-коммун. У нее был свой путь: в начале X века арабы отвоевали Сицилию у византийцев, но в отличие от Испании продержались там не так долго – всего около двух столетий. Уже в конце XI века нормандцы выбили их оттуда и основали Королевство Сицилия. Однако еще около двухсот лет там сохранялась довольно высокая религиозная терпимость – христианская и мусульманская культуры сосуществовали рядом.

Родители помещают своих детей в монастырь. Миниатюра. XIV век

Благодаря этому на Сицилии была хорошо развита наука, да и вообще население было более грамотным и образованным, чем в большинстве других стран. Поэтому уже в XII веке юристы зафиксировали на бумаге местные обычаи и даже рассмотрели их различия с римским и ломбардским правом.

В 1231 году императором Фридрихом II были обнародованы Конституции Мельфи – очень передовой для своего времени сборник законов, на основе местного и римского права, провозглашавший равенство всех подданных перед королем вне зависимости от их этнического происхождения и даже социального статуса. Конституции Мельфи действовали на Сицилии до 1819 года.

Однако Королевство Сицилия вскоре развалилось на островную и материковую часть. В материковой части, которую традиционно называют Неаполитанским королевством, по приказу Карла II Анжуйского двенадцать специалистов собрали местные законы и обычаи, которые потом были упорядочены и прокомментированы знаменитым юристом Бартоломеусом де Капуа и уже в виде сборника с 1306 года стали действующим законом королевства.

Средневековые университеты

Сейчас странно сознавать, что были люди, занимающиеся юриспруденцией, даже профессиональные юристы, нотариусы и судьи тоже были, но никаких учебных заведений, где бы их готовили, фактически не было до самого конца XI века. Но что поделать: раннее и частично высокое Средневековье – время самоучек. Базовое образование, конечно, можно было получить организованно – по большей части при монастырях. Но дальше – в основном самостоятельно. Вообще образование, грубо говоря, сводилось к чтению книг. Чем больше книг ты прочел, тем лучше образован.

Но к середине XIII века высшее образование перестало быть индивидуальным. Один за другим на базе монастырских и соборных школ открывались университеты в Болонье, Париже, Оксфорде, Саламанке, Кембридже, Монпелье, Падуе, Неаполе, Тулузе, Салерно, Орлеане и т. д. К концу XV века в Европе было уже несколько десятков университетов.

Причем туда потянулась не только молодежь, но и практикующие богословы, медики и юристы – университетское образование достаточно быстро стало считаться престижным. Только оно гарантировало максимально передовые знания, потому что в университетах сразу стала вестись и научная работа – там собирались лучшие умы Европы, обсуждали теории, систематизировали знания, проверяли что-то на практике, писали научные трактаты и даже делали открытия. Довольно скоро на многие важные должности уже стали отказываться принимать людей без университетского образования.

Юридический факультет

После появления университетов начал складываться и класс профессиональных юристов, которые наконец-то стали учиться примерно одному и тому же и могли понимать друг друга с полуслова.

Здесь важно отметить, что университет был важным каналом социальной мобильности. И горизонтальной – потому что преподаватели и студенты путешествовали по всей Европе, из города в город, и могли читать или слушать разные курсы в разных университетах. И, что не менее важно, – вертикальной, которую сейчас именуют «социальным лифтом». Социальный состав студентов был самый разнообразный, от сыновей вельмож до простых горожан. Да и профессура тоже нередко бывала достаточно скромного происхождения.

Двери университетов были открыты для представителей разных классов, хотя, спору нет, знатному и богатому молодому человеку получить образование было гораздо проще. Однако и люди скромного достатка тоже могли наскрести денег, найти себе покровителей, взять в долг и все же поступить в университет. А дальше – уж как «масть пойдет». Для талантливых студентов уже тогда стала складываться система поддержки, стипендий и т. п. – от епископств, светских феодалов, а иногда и городских властей. После получения степени бакалавра им доверяли вести что-то вроде семинаров, где они разбирали с новичками прочитанные профессорами лекции. А после получения докторской степени перед человеком открывалась масса возможностей сделать состояние и карьеру – юристы, судьи, нотариусы, адвокаты, всевозможные консультанты по правовым вопросам требовались везде.

Ну а те, кто не могли потянуть полное обучение по деньгам или способностям, уходили через год-два, но даже такого образования хватало, чтобы занять достаточно денежные должности.

Если брать Вену, то обучение на факультете свободных искусств облегчало карман студента на сумму от 14 до 21 гульденов в год. Это скромная жизнь в одном из самых недорогих университетов Европы. Только учеба и текущие расходы – без экзаменов и степеней. Неимущие студенты платили меньше, около 6 гульденов… Стоимость жизни в немецких университетах в период 1368–1500 годов специалисты оценивают в 12–20 гульденов – это расходы именно на жизнь и, возможно, книги, без оплаты имматрикуляции и занятий.

Самыми дорогими были итальянские университеты, испанские тоже, а по мере продвижения с юга на север стоимость высшего образования уменьшалась. Хотя, конечно, и в пределах одной страны существовали различия. Университеты Падуи и Флоренции считались самыми дорогими, Болонья и Феррара – вполне доступными. Росток, Грайфсвальд, Эрфурт, Диллинген, Ингольштадт – дорогими, Лейпциг, Вена, Кельн – дешевыми. Орлеан и Авиньон – относительно бедные и доступные университеты, зато Парижский – заоблачно дорогой. 50 гульденов в год считалось в Париже конца 15 – начала 16 столетия средним (!) содержанием для студента, 45 – уже экономная жизнь. Если студент жил с родителями, то на учебу требовалось примерно 30 гульденов в год…

Болонские студенты немецкой «нации» (землячества). Миниатюра. XV век

…Что можно было купить на гульден? Берем приблизительные (по-другому никак!) цены второй половины 15 века. Дом в городе мог стоить от 20 до 100 гульденов. Корова – 4, лошадь – 10, прекрасный конь – 20–24. Слуга или горничная, получавшие проживание и еду, зарабатывали меньше одного гульдена в год, повар – 3,5 (хотя известны случаи, когда целых 6), писец (высококвалифицированный специалист!) – максимум 12, директор Венского городского дома для бедных, больных и престарелых – 15 гульденов в год.

Ксения Чепикова – Dr.phil, переводчик,

историк, университет Йены (Германия)

Гражданскому и каноническому праву учили отдельно. Докторскую степень можно было получить отдельно по каноническому и отдельно по гражданскому праву, но можно было претендовать на степень доктора обоих прав, что было очень престижно. Фиксированного срока обучения долго не существовало, готовность студента к ученой степени определяли на экзамене. Лишь к XIV веку система наконец утряслась, курс обучения гражданскому праву стал составлять семь-восемь лет, а каноническому – шесть лет.

Обучение состояло из чтения юридических текстов, выслушивания объяснений по ним, толкования и обсуждения этих текстов, а также комментариев к ним, диспутов, причем к одним и тем же темам могли возвращаться раз за разом, чтобы с новым уровнем знаний рассматривать их уже совсем с другой стороны. То есть из университета выходили готовые практики, закаленные в диспутах и имеющие уже определенную профессиональную квалификацию. За этим строго следили коллегии юристов.

«Эта образовательная система существовала в Европе на протяжении веков… и в какой-то степени все еще существует, например, в Германии, – пишет Антонио Падоа-Скьоппа. – Это был единый и международный научный метод обучения. Начиная с Болоньи, университетская модель была распространена на новые учебные заведения… Несмотря на особенности преподавания, присущие каждому месту, носящие отпечаток личности того или иного профессора, объект и метод изучения права были схожи: Corpus iuris оставался единственным испытательным полигоном для обучения гражданскому праву, а тексты Грациана и декреталии – для канонического права; продолжительность курса была одинаковой, и все использовали латынь».

Генрих Германский обучает студентов Болоньи. Вторая половина XIV века

Нотариусы позднего Средневековья

«Если мы посмотрим на частные документы центральной и южной Италии начиная с середины XII века, мы заметим глубокое изменение их доказательной ценности, – пишет Антонио Падоа-Скьоппа. – Она теперь основывалась не на показаниях свидетелей и не на показаниях нотариуса, который составил его, как в законе поздней Античности, а исключительно на наборе соответствующих формальностей и на подписи нотариуса, что придавало документу полную доказательную силу. Таким образом, нотариальный акт сам по себе стал иметь доказательственную силу, без привлечения свидетелей или самого нотариуса.

Диспут врачей в Парижском университете. Миниатюра. 1527

Эта эволюция, произошедшая в XII веке, снова была результатом обычая… В конце XIII века декрет папы Александра III зафиксировал эту эволюцию как свершившийся факт, и она стала отправной точкой для новой доктрины. Ученые юристы без колебаний заявили, что нотариальный акт является полным доказательством того, о чем стороны договорились и заявили перед самим нотариусом, и что только обжалование акта как ложного может поставить под сомнение его подлинность…

Средневековый рынок. Миниатюра. XV век

Последствия такой структуры нотариальных действий оказали большое влияние на юридическую практику. Юридическая определенность сделок основывалась на документах: поскольку они были составлены и подписаны нотариусом, на них не влияли течение времени и превратности показаний свидетелей или самого нотариуса. В дополнение к этому… нотариальный акт мог быть представлен непосредственно судье одной из сторон, чтобы добиться немедленного приведения в исполнение условий, содержащихся в соглашении: например, признание долга, подтвержденное нотариусом, имело ту же силу, что и приговор, вынесенный в конце судебного разбирательства… Это позволяло избежать длительных процедур обычного судебного разбирательства».

Кроме того, в итальянских государствах уже с середины XII века нотариусы имели привычку отмечать все составляемые документы в специальных реестрах с пронумерованными страницами, указывая дату. Это позволяло в любой момент проверить любой документ (завещание, например) – действительно ли он был составлен данным нотариусом в указанную дату.

Вообще число нотариусов в высокое и позднее Средневековье стремительно росло: к примеру, в Болонье в 1219 году было 270 нотариусов, а в 1283 году – 1059. И всем им хватало работы, потому что документ, заверенный у нотариуса, приобретал законную силу и не нуждался ни в каких дополнительных подтверждениях.

Ну то есть, допустим, люди заключали какую-то сделку, заверяли ее у нотариуса – и все, даже если этот нотариус завтра умрет, документ останется таким же законным. Тогда как прежде требовались показания свидетелей, которые не всегда было возможно получить, ибо люди смертны, да и просто могут куда-то переехать или по каким-то своим причинам солгать. По тем же причинам у нотариусов составлялись и многие официальные документы, в том числе судебные, – иски, промежуточные решения, приговоры, апелляции и т. д.

Эта система оказалась настолько удобна, что с конца XII века стала быстро распространяться из Италии по соседним странам. В городах с сильным самоуправлением она приживалась практически мгновенно, а там, где была сильна центральная королевская власть, начиналась борьба за право назначать нотариусов.

Философия и семь свободных искусств. Миниатюра из книги Геррады Ландсбергской «Hortus Deliciarum». XII век

Людовик Святой вершит правосудие под дубом. Гравюра. 1867

Здесь надо сделать пояснение, что традиционно нотариусы были представителями клира и находились под юрисдикцией церкви. И естественно, короли не могли допустить, чтобы такая жизненно важная общественная функция выполнялась лицами, ответственными исключительно перед церковью. Во Франции, например, в начале XIV века Филипп IV Красивый добился того, чтобы нотариусы перешли в ведение светской власти, и с тех пор назначать их, а также регулировать порядок составления и регистрации документов мог только король. А в Англии король Эдуард II в 1320 году вообще запретил нотариат. И хотя церковные нотариусы там продолжали существовать, их компетенция распространялась только на дела, связанные с каноническим правом, королевские суды нотариальные документы не признавали. Но, естественно, «свято место пусто не бывает» – обществу требовался аналог нотариата, и в Англии он был просто заменен королевскими чиновниками, которые имели право заверять документы специальной печатью.

Ордалия кипящей водой. Миниатюра. XIV век

Судебная процедура

«В европейских странах, в которых была принята ius commune, объединившая ранее существовавшие нормативные и обычные источники, установилась особая форма судебной процедуры, ставшая фундаментальным компонентом правового режима, – пишет Антонио Падоа-Скьоппа. – Судебное разбирательство регулировалось сложным набором правил, вытекающих из текстов Юстиниана, канонического права и декреталий, из зарождающейся гражданской и канонической доктрины, берущей начало в университетах, из работ, направленных на практику, таких как формуляры и судебные приказы, и, наконец, из местных нормативных источников… Основные черты процедуры вытекают из общей разработки римских и канонических источников. Отсюда и название этой процедуры – “романо-каноническая”».

В общих чертах процедура выглядела так: истец составлял письменное заявление, в котором указывал ответчика и суть дела. Судья назначал время, когда обе стороны должны были явиться в суд. В назначенный день стороны выражали готовность отстаивать свои аргументы перед судьей и приносили клятву, что явились добровольно и будут говорить правду. В некоторых регионах требовалось еще принести клятву, что они подчинятся решению суда.

Три разновидности дружбы. Миниатюра из «Этики» Аристотеля. XV век

Обе стороны через адвокатов задавали друг другу вопросы, все заявления и возражения, а также показания свидетелей заносились в протоколы. Причем показания свидетелей обычно собирались заранее и заверялись нотариусом или каким-то судебным чиновником – где как был принято.

Выслушав доводы сторон, а также, в некоторых случаях, мнение экспертов, суд выносил решение. Иногда кроме специальных экспертов собиралось что-то вроде комиссии из уважаемых людей, которые тоже высказывали свое мнение. Это был не суд присяжных, как в Англии, их мнение судья мог учитывать или нет – по своему усмотрению.

Решение суда (в гражданском праве) могло быть обжаловано. Тогда проигравшая сторона подавала апелляцию, и процедура повторялась примерно так же, но уже в более высоком суде, или апелляционный суд возвращал дело на пересмотр в первую инстанцию – в разных регионах по-разному. Но после вынесения окончательного решения проигравший обязан был подчиниться, а если он отказывался выполнять решение суда, оно проводилось в жизнь принудительно: приходили специальные люди, описывали имущество, продавали его и выплачивали назначенные судом суммы выигравшей стороне, плюс положенные штрафы и пошлины.

Если ответчик не являлся, что тоже случалось довольно часто, судья просто издавал постановление о конфискации оспариваемого имущества или суммы, эквивалентной стоимости долга. Но у ответчика оставалось право оспорить это решение, если он являлся в течение года. Вполне логичная мера, учитывая, что в Средние века путешествие в деловую «командировку» могло длиться несколько месяцев.

В уголовном праве жертва преступления или его родственники, а в некоторых случаях уже и третья сторона (вмешивающаяся ради «общественного блага») выдвигали перед судьей обвинение в преступлении. Затем они должны были доказать свое утверждение, в основном с помощью свидетелей. Если обвинение оказывалось голословным и доказательств не было, обвинителю могло грозить то же наказание, что и предполагаемому преступнику. Но это, разумеется, был тупиковый путь, грозивший разгулом преступности, поэтому где-то на рубеже XIII–XIV веков практически везде закон в отношении обвинителей был смягчен, а судьям дали право и обязанность самим производить расследование тяжких преступлений и собирать доказательства с помощью специально назначенных людей. Просто по факту совершения этих преступлений – во имя общественного блага. То есть в светском праве повсеместно стала укореняться инквизиционная система.

Приговоры по уголовным преступлениям, как правило, обжалованию не подлежали, но обычно можно было обратиться к высшему суду (королю, папе, императору – в общем к верховной власти) с прошением о помиловании.

Ну и стоит добавить, что распространение идей «общественного блага» способствовало тому, что наказания за тяжкие преступления стали гораздо жестче, а мировые соглашения между сторонами в большинстве случаев – невозможны. Именно потому что преступление теперь рассматривали не просто как злодеяние против отдельной личности или семьи, а как опасность для всего общества. Возможность примирения и компенсации пострадавшей стороне полностью из права не исчезла, но сохранилась в основном для мелких преступлений.

Назад: Глава 2. Высокое Средневековье

Дальше: Часть II. Недобрая старая Англия