Трегарро смотрел, как жрица наносит посмертный знак, рисуя его собственной кровью, как вдруг рисунок целиком потемнел и задымился. Пожалуй, результат проявился быстрее и резче, чем в прошлый раз, словно кровь вся разом воспламенилась. Примета, догадался он, присутствия рядом духа Осая. Она протерла клинок, и Трегарро защекотало извращенное желание опрокинуть чашу с водой. Сорвать обряд. Минутная блажь, которая скоро прошла. Посмертный знак зашкворчал. Она положила кинжал и наклонилась, кладя обе руки плашмя на алтарь.

Что-то вздрогнуло, но пламя свечей не шелохнулось.

Андомака качнулась вперед, кашляя, будто задохнулась. Потом выпрямилась и осталась стоять. Смех, испущенный ее горлом, был знаком ему не хуже собственного голоса. Но то был не ее смех.

– Ох, как же здорово, что это уже позади, – сказала она и потянулась. На полу с лица мертвого мальчика соскользнула черная ткань. Сочувственно взглянув на труп, Андомака перешагнула его. – В нем меня бы считали красавцем, накинь только еще пару лет. Досадная потеря. Мы велим сжечь его и растолочь кости.

– Да, мой повелитель.

– Повелительница, – сказала Андомака. – Твой господин отныне дама, заруби на носу. Китамар вновь воплотился женщиной.

– Да, – кивнул Трегарро. – Конечно. Извиняюсь.

– Переходить всегда непривычно. Давненько я уже не была в таком теле. Перемена обещает понравиться, – сказала она, садясь на алтарь в любимой позе мальчика. – Мы велим поместить этот клинок в более надежное, чем прежде, место. Если повезет, он еще долго нам не понадобится, но я не настолько горда, чтоб не учиться на собственных ошибках. Следующие несколько десятков лет хотелось бы обойтись без этого.

– Так точно.

Андомака лениво потерла руку, словно ощупывала новенькую ткань рукава жакета.

– И коль скоро с одним делом покончено, думаю, можно вернуться к более насущным задачам. Моему племяннику и его дочке… – Андомака осеклась, помотала головой и снова рассмеялась: – Моим двоюродным кузенам, Бирну а Салю и Элейне. А также Саффе и нашей незваной посетительнице.

Трегарро принял кинжал, вытирая остатки воды обрядовой тряпицей. У него, непонятно почему, опухло горло. Только бы не разболеться. Андомака, если и заметила это, ничего не сказала.

– Девчонка Саффы, – продолжала она, – инлиска, с долгогорским выговором гласных звуков. У нас в мошне ведь завалялся кое-кто тамошний?

– Есть парочка, – сказал Трегарро.

– Добро, собирай наших бойцов, друг Трегарро. Пришла пора отсечь пару распустившихся ниток.