Смерть и прославление

Когда я уже был епископом, видел отца Гавриила перед смертью. Мы с еще одним владыкой пришли к нему; у него тогда уже была водянка и еще какая-то тяжелая болезнь. И это был уже не юродивый отец Гавриил. Это был святой старец Гавриил, по его лицу было видно, что он готовится отходить в мир иной. Он не говорил нам каких-то проповедей или слов и тем более шуток. Мы ничего не спрашивали, не было разговоров, просто подошли к нему и сказали: «Благослови нас, отец Гавриил». Он нас благословил, перекрестил, потом и сам попросил: «А сейчас меня благословите». Я благословил его широким крестным знамением, он поцеловал мою руку, я – его, и вот так вот мы ушли от него. Через два-три месяца он скончался.

митр. Серафим

Отец Гавриил почил 2 ноября 1995 года, 4 ноября мы хоронили его во дворе монастыря Самтавро. Он предсказал место, где будет его могила, еще тогда, когда там лежала гора мусора. Этот мусор вынесли как раз за неделю до его смерти. И при рытье могилы, и при обретении мощей среди людей, которые это делали, был и я, так что мне необыкновенно повезло, и я все время чувствую особое покровительство этого святого. В день его канонизации Патриарх во время проповеди сказал: «Это особенный святой».

Когда открыли его мощи и повезли их из Мцхеты в Тбилиси, в кафедральный собор, для народного почитания, то что тогда происходило в Тбилиси – это просто невозможно описать. Приходило огромное количество людей, оно исчислялось не десятками, не сотнями тысяч, речь шла о миллионах. Люди приезжали из других стран. Очень много чудес тогда произошло, так много, что сперва записывали, а потом уже устали записывать. Наше телевидение отсняло фильм об этом. Открытие мощей было в феврале, и я назвал этот фильм «Пасха в феврале», потому что это была настоящая Пасха.

Отец Гавриил очень скрывал свои возможности, поэтому количество народа, которое к нему шло при жизни, не было таким уж большим. Я помню похороны, на них было совсем небольшое количество людей – примерно сто человек. На поминках нас сидело человек сорок. А когда открывали мощи, была невероятная ситуация, потому что перекрыли весь город Мцхета, – иначе было невозможно поступить. Если бы все желающие прибыли туда, я не знаю, что произошло бы. В Самтавро пускали только по особым пропускам.

Что касается моих личных отношений с отцом Гавриилом… При жизни он, конечно, мне помогал, но можно свободно сказать, что еще больше он помогал мне после своей смерти.

Как это все началось? Однажды я, будучи студентом, заканчивал Духовную академию и должен был решить серьезный вопрос, касающийся моей жизни. Я очень колебался, не знал, как поступить, и мне стало очень досадно, что отца Гавриила нет, потому что с ним все было легко и просто: ты подходил к нему, спрашивал, как поступить, и он не от себя, а от Бога отвечал. Так случилось, что, когда отец Гавриил был жив, у меня не появлялось таких сложных вопросов, не было необходимости принимать серьезные решения, я был еще молод. А как раз после того, как он умер, у меня стали появляться действительно сложные вопросы, и я не знал, что делать, как поступить. Я думал об этом и вспомнил одну книгу о жизни святого Иоанна Кронштадтского. Там было сказано, что после его смерти, но еще до канонизации (святого Иоанна канонизировали поздно – в 1988 году) одна женщина молилась ему как канонизированному святому. И вот святой Иоанн во сне явился ей и сказал, что «пока меня не канонизировали, ты должна быть послушной Церкви. Если ты хочешь получить от меня помощь, можешь заказать панихиду в церкви, и я тебе помогу». Как-то внезапно я вспомнил об этом, пошел в церковь и попросил, чтобы отслужили панихиду по отцу Гавриилу. После этого я очень быстро получил ответ, и дальше в ситуациях, когда я должен был принимать какие-то важные решения, шел в церковь (я тогда был мирянином), просил, чтобы отслужили панихиду, и все потом налаживалось. Я должен особенно подчеркнуть, что отец Гавриил – скоропослушник: очень скоро выполняются желания, о которых его просишь.

Все время до прославления я ходил на могилу к отцу Гавриилу все это время его почитание постепенно и стихийно усиливалось, начались чудеса. Сперва я ничего не говорил про эти чудеса, но когда их количество значительно увеличилось, тогда мы уже стали говорить об этом открыто. Я постепенно начал освещать эту тему на епархиальном радио, потом стал печатать фотографии отца Гавриила, его биографические данные, и постепенно, постепенно мы начали готовить почву для его канонизации.

прот. Зураб Цховребадзе

Как он любил свой народ! К нашему удивлению, его причисление к лику святых произошло очень быстро. Даже очень большие грузинские святые порой канонизировались через сто, двести, триста лет. А отца Гавриила причислили к лику святых чуть ли не через двадцать лет после его смерти. И были просьбы, была, я бы сказал, всенародная просьба к Церкви, чтобы поскорее его причислили к лику святых. На улицах меня останавливали и прямо спрашивали: почему не причисляете к лику святых отца Гавриила? Я начинал мямлить, что, мол, знаете, нужно время… А люди не понимали. На этих словах у них уже портилось настроение, и вот они просто-таки просили Церковь, чтобы как можно скорее состоялась канонизация.

митр. Серафим

После смерти отца Гавриила люди начали ходить на его могилу, как на могилу святого. Все получали какое-то утешение. И я тоже лично не раз еще до канонизации просто приходил и молился у могилы, иногда служил панихиду, иногда просто свечку ставил, и он всегда помогал. Иногда даже было неудобно, что мы постоянно его беспокоим.

Как произошла канонизация отца Гавриила? Представьте, отец Гавриил скончался, и у людей ностальгия: нет отца Гавриила, нет человека, который нам всем дарил такую радость. Все ехали на его могилу. У многих в домах, в машинах, в государственных учреждениях, в магазинах висело его изображение, а в последнее время он часто фотографировался. Кто-то фотографировал, и он просил подождать, что-то поправлял, подходил, фотографировался и прямо говорил: «Вам эти фотографии понадобятся». И действительно, сейчас есть очень много его фотографий, изображений. И вот представьте себе, после смерти отца Гавриила в течение двух-трех лет его фотографиями наполнена вся страна, все ходят на его могилу. И спустя пять или шесть лет после его смерти происходит такой случай: пронесся слух (потом выяснилось, что это было неправдой, это был именно слух): мол, отец Гавриил сказал, что в такой-то день просьбы тех, кто придет на его могилу, обязательно исполнятся. По сути это неправдоподобно, отец Гавриил так бы не сказал, но таковы человеческие желания, чтобы в один день вдруг что-то произошло, – в итоге во Мцхете у его могилы было столпотворение, было ни зайти, ни выйти. После этого Патриарх понял, что канонизацию откладывать нельзя.

После канонизации люди ждали дня, когда мощи отца Гавриила будут обретены и перенесены в церковь. В тот день у могилы, казалось, собралась вся Грузия. Для охраны порядка вызвали не только полицию, но и армию. Церковь была заполнена, перенесли мощи в церковь Самтавро, оттуда – в Светицховели. А потом Святейший сказал, чтобы мощи переместили в Тбилиси, в собор Самеба, так как Светицховели не мог вместить такого наплыва людей. На протяжении двух месяцев двадцать четыре часа в сутки не прекращалось поклонение отцу Гавриилу. Армия и полиция день и ночь дежурили, сменялись, сохраняли порядок. Это было удивительно. Такое поклонение я видел у мощей Сергия Радонежского, Серафима Саровского, когда был в Дивееве, у блаженной Матроны.

митр. Даниил

Решение Священного синода Грузинской православной церкви о канонизации отца Гавриила оказалось непростым. Это было не такая ситуация: кто «за», кто «против», проголосовали, разошлись. У всех имелись свои аргументы, и было необходимо, чтобы весь Синод согласился с прославлением отца Гавриила.

Мы и раньше канонизировали святых, но это были люди, давно известные своей святостью, например родители св. Нино. Мы спокойно принимали эти решения, в них, так сказать, не было ничего личного. Когда же перед нами встал вопрос о канонизации старца Гавриила, сама идея канонизации, которая всегда оставалась недоступной для понимания, вдруг стала абсолютно понятной: нужно было реально принимать решение о конкретном человеке, которого мы, в том числе я, знали очень хорошо.

Я, конечно, полностью поддерживал канонизацию. Есть несколько оснований для канонизации, и из них, во-первых, чудотворение – оно у отца Гавриила было точно – и, во-вторых, всеобщее поклонение, всеобщее признание – оно тоже точно было. Когда пришло мое время выступить на Синоде, я сказал, что во всем, что касается святости отца Гавриила, у меня нет абсолютно никаких сомнений. У меня есть сомнения по другому поводу: насколько я вообще могу что-то по этому поводу сказать? Хоть я и являюсь членом Священного синода, я обычный современный человек, у меня свои мерки. И в отличие от канонизации родителей св. Нино, когда все всем было очевидно, здесь мы реально должны решить, является ли отец Гавриил святым или нет, должны оценить его жизнь, которая отчасти прошла перед нами. То есть личное мнение каждого члена Синода об отце Гаврииле может сыграть роль! И вот это мне казалось с одной стороны очень трудным, а с другой – ощущением живой Церкви. Мы, конечно, договорились, нашли общее основание и единогласно канонизировали отца Гавриила: никого не было против, разные мнения звучали только в обсуждении. Я тоже высказал свое мнение и почувствовал, что мы являемся теми живыми священнослужителями, которые выносят решение о канонизации мы как бы почувствовали за собой это право, которого раньше я лично за собой не чувствовал – можно назвать это правом не канонизировать, ведь могло случиться так, что мы воздержались бы от канонизации. Это было для меня новым ощущением. По живым членам Церкви я принимал разные решения: рукополагать – не рукополагать священника или архиерея. А отец Гавриил как бы поднял нас на уровень принятия реального решения о канонизации.

Какое-то время назад я бы не смог ответить на вопрос, почему отец Гавриил появился именно в это время, именно в Грузии. Но сейчас я, кажется, знаю почему. Господь в такое сложное время, когда практически все нити взаимосвязи поколений православных христиан были обрублены, послал нам отца Гавриила, который часто говорил: «Я последний монах». Мы это принимали за шутку, но сейчас в этих словах я вижу другое. Он последний монах не в том смысле, что после него больше не будет монахов, а в том смысле, что он последний монах из старого поколения, он донес до нас это дыхание старых монахов. Мне кажется, поэтому Господь его послал именно в это время и в это место.

митр. Николай