– Ну что, брат Смешко? – сказал суровый Гуляй. – Покажем говнарям, кто тут стрельцы?

За спиной витязя возносилась, текла к тучам Дымная Стена, впереди притаилась крепость. Запертая и тёмная. После разгрома на перевале кайденичи не показывались наружу. Калашники с отчаянными чуварами подползали под стены, но ничего не разведали.

Только приметили, что позорный кол с башенки над воротами успели убрать.

Ещё бы!

Против крепости стояли аж четыре знамени. Могучий поморник, вольнолюбивый чегель, отважный снегирь. И лебедь, простёрший белые крылья.

– Помогай, что ли, брат Смешко. Малость притомился я, по горам лазивши.

Страшный лук витязя, обманчиво лёгкий в руке, мало кому покорялся, кроме хозяина. Зато у Гуляя был – продолжением воли, овеществлённым выражением взгляда. Первый витязь держал две стрелы. Красную с белым пером, что Смешку убила. И простую серую, коей Смешко ответил. На обеих запеклась кровь.

Облак стоял с отроками, держал древко. Стыдливая троица, оставшаяся от гордой дружины. Младшие чада окаянские не смели глаз поднять от земли. Облак хоть кровь за вождя пролил, а они? У братского шатра прохлаждались, пока ловкие калашники обоих не сгребли. Со всем скарбом дружинным. Со знаменем.

Воевода их не срамил. Толку-то мальцов опалять, когда сам виновен горше других. «Наука впредь вам, – сказал тихо. – И мне…»

Гуляй смотрел на крепость, взгляд был очень спокойный. Ни гнева, ни жалости, ни возможности промаха. Царские вновь стояли клином, в полной броне. Пусть кайденичи, если смотрят, видят их точно такими, как на Громовом Седле. Ильгра куталась в плащ за спинами побратимов, тонкими пальцами ласкала топорики. Никто взабыль не ждал, чтобы осаждённые решились на рукопашную, но вдруг повезёт?

Гуляй насадил пяточки обеих стрел, Смешкину сверху. Зацепил тетиву колечным хватом, только ему кольцо было без надобности. Плечи лука пошли назад, воздух тонко заныл, не вынося напряжения. Ещё миг, и Гуляй разжал пальцы, сложенные затвором. Тетива взрезала ветер. Стрелы ушли бок о бок, очень отлого. Сила выстрела позволяла бить почти по прямой.

Канули в снежную пелену, волнами катившуюся с бедовника, пропали безвестно… Гуляй опустил лук. Удара не было слышно, но он знал: послание достигло Кайденовых домочадцев. И будет истолковано верно.