– Хорошо. Пусть ваше величество командует единой ратью, а я буду способствовать тебе всячески. Склоки и раздоры между союзниками порой опаснее всякого врага. А ведь османы с татарами идут на нас в силе тяжкой – подсылы наши говорят у них собрано у Очакова стотысячное войско, то и больше. Татар с ногайцами пятидесятитысячная орда – даже из Буджака подошли, хан всех собрал под свой бунчук.

Большой воевода князь Голицын вымученно улыбнулся, совершенно по-бабьи всплеснув руками, а Юрий мысленно ухмыльнулся. Он прекрасно понимал, что любимец царя Федора боится ответственности, а потому с радостью переложил ее на него, только для вида упирался немного, чтобы поднять себе цену. Еще бы – московиты пригнали шестидесятитысячную армию, неплохо вооруженную и оснащенную, да еще пятнадцать тысяч малороссийских казаков привел гетман Самойлович.

В то время как у Юрия под рукою было втрое меньше войск – восемнадцать тысяч «новороссов» из Донбасса, да семь тысяч запорожских казаков кошевого атамана Ивана Сирко.

Вот только дело не в цифрах – три года непрерывных сражений с османами и татарами закалили воинство Новой Руси, а по части вооружения ему вообще не было равных во всем мире этого времени. Так что московиты, хотя их и было намного больше по числу, в боевом отношении серьезно уступали, несмотря на то, что имели на руках семнадцать тысяч новых ружей и три десятка единорогов. Ведь как не крути, но наличие пусть самого современного оружия еще не говорит о неизбежной победе – ружьями и пушками нужно уметь пользоваться!

– Я рад твоему согласию, Василий Васильевич! И полностью уверен в успехе нашего совместного предприятия. У противника полуторный перевес в силах, но этого не столь много для нанесения нам поражения. Более того, у нас появилась прекрасная возможность раз и навсегда покончить с «людоловами», истребив их начисто.

Губы Юрия скривились в хищном оскале, улыбка была недоброй – за прожитые пять лет он пришел к твердому выводу, что данную проблему нужно разрешать крайними радикальными методами. Здравые умом степняки типа Мехмета-мурзы уже отказались от работорговли, и сделали правильный выбор – остались жить на родных землях.

С упертыми «людоловами» разговор сейчас пойдет совсем иной – или истребление, или изгнание. Так что выбор только за ними – кто что выберет, жизнь или погибель. А там судьба рассудит, чья борьба праведна, а меч острее заточен!

С октября по апрель союзные русские войска лихорадочно готовились к неизбежной войне с Оттоманской Портой, пользуясь каждым часом заключенного перемирия. Передышка позволила закончить военную реформу на Донбассе – стрелецкие полки были укрупнены и доведены до штата в полторы тысячи бойцов, распределенных по 3-м батальонам (два кадровых и один из резервистов), благо подготовленных воинов хватало с избытком. И вооружались наполовину штуцерами, да еще шести орудийная батарея легких единорогов на каждый полк.

В апреле, закончив посевную, армию полностью отмобилизовали – к пяти кадровым полкам добавилось столько же резервных, плюс полтора десятка запасных и учебных батальонов – первые для восполнения потерь, а вторые для подготовки новобранцев. Участие в войне последних формирований не предполагалось, они остались в ППД – бросать в бой неподготовленных стрельцов в качестве «пушечного мяса» Юрий категорически не желал, дорожа каждым воином.

Регулярной кавалерии удалось привести к Днепру всего один драгунский полк, из трех кадровых и одного резервного эскадрона – до тысячи конных стрельцов с конным артиллерийским взводом из двух легких единорогов. Имелось еще дополнительно семь десятков орудий, распределенных по десяти тяжелым и пяти легким батареям, а также по батальону сапер и пластунов. Плюс несколько тысяч обозников с повозками – в общем раскладе сил они совершенно не учитывались, да и не вооружались толком.

Иррегулярной конницы наскребли ровно три полка – уланский из присягнувших ногайцев Мехмет-мурзы и два реестровых казачьих – из запорожцев и донцов. Но все они направлены в Крым, где должны были встретить турецкий десант вместе со спешно сформированными стрелецкими полками из местных жителей. Полевых полков, не считая гарнизонов городов, насчитывалось полдюжины при соответствующем числе новых орудий – всего набралось до десяти тысяч бойцов, еще столько же должно засесть за крепостными стенами старинных генуэзских и феодорийских фортеций, что высились по всему крымскому побережью.

Набрать можно было бы и вдвое больше ополчения, но ощущалась острая нехватка ружей, хотя все оружейные мануфактуры работали полгода на пределе собственных возможностей. Нужно, как минимум еще года три или четыре, чтобы обучить и вооружить ратников, но на такой подарок судьбы рассчитывать не приходилось…

– Ислан-Кермен на левом берегу мы приступом взяли, князь, а вот с тремя другими крепостями придется повозиться, осаду напряженную вести. Однако сейчас уже не стоит торопиться с их штурмом – как только нанесем поражение армии визиря, то они сами сдадутся, другого выхода у турецких гарнизонов не останется.

– Ты настолько уверен в победе, государь?

– Потерпеть поражение мы не имеем права, Василий Васильевич, все мои стрельцы это слишком хорошо понимают. Если твои московиты смогут отойти к Чигирину с арьергардными боями, то у меня такой возможности просто нет. Или они нас, или мы их – иного варианта нет!

Юрий сказал, как отрезал – в будущей баталии должна была решаться судьба его детища – Новой Руси. Поражение было чревато вторжением османов в Крым и его потерей. Конечно, войну удастся затянуть на несколько лет, но татары и турки, вдохновленные победой, пойдут всеми силами на Донбасс – оставлять такую занозу они не пожелают. И это все – Москва их если не спишет со счетов, то подомнет к своему полному удовлетворению. Тут без обид – каждый из союзников преследует собственные интересы, порой диаметрально направленные.

«А вот если мы победим, князь, то уже шалишь – фокус не пройдет. За год настолько упрочим свое положение, что голыми руками уже не возьмут. Потому что собственные корабли на Дону построим – два уже в Керчь приплыли, а следующей весной через донское гирло еще полдесятка проведем. И так каждый год будет – а возами от Константинополя до Очакова по суше турки много не привезут.

Нет, кое-что доставят, конечно, но уже не для стотысячной армии, а для крепостных гарнизонов по побережью, никак не больше. Да и не факт, что такая кормежка с чайной ложечки, позволит османам их удержать, если мы блокируем их с моря.

Взять Очаков нужно любой ценой – он османам и ногайцам в горле костью станет. И на левобережье Днепра они не пойдут – тут крепостицы их рассыпаны, что запорожским казакам выход в Черное море перекрывали, хорошая защита от налетов на «чайках». Возьмем их с Очаковым, перекроем днепровский и бугский лиманы – и можно никаких татарских набегов уже не опасаться, жизнь пойдет мирная.

А это главное!

Можно будет огромный регион спокойно заселять переселенцами и беглыми, развивать всячески промышленность. А если через Тавриду в Крым канал провести из Днепра для орошения земель, то настоящий экономический бум начнется. В достатке угля и железа, и на орала хватит, и на мечи – фигурально выражаясь без матов. Нам удалось только два металлургических завода поставить с домнами – по пятьдесят тысяч пудов каждый. А ведь выплавку железа и чугуна и до ста тысяч довести можно без особого напряжения. Однако металла нужно в раз десять больше – Москва все излишки с радостью купит. Тогда железную дорогу надо строить, пусть в виде конки, а потом и за паровозы взяться…

Тьфу!

Тебя куда понесло, паря, в мыслях легкость необыкновенная случилась?! Война идет!»

Юрий вырвался из размышлений, поймал внимательный взгляд князя Голицына, и усмехнулся:

– Нам нужна только победа, Василий Васильевич!

.