Глава 11
Необычные методы лечения
Хм… Богиня, что она имеет в виду?
«Я не знаю, что именно она имеет в виду, но мне не нравится ее тон».
Уж поверь, мне он нравится еще меньше, потому что именно на мне она собралась ставить какие-то свои непонятные эксперименты… У нее вообще есть на это полномочия?
«Это сложный вопрос. Официально – конечно же нет, но официальная позиция не всегда совпадает с реальностью. Реадизайнеры держатся особняком от остального человечества, у них как бы свое общество внутри общества. Если ты окажешься реадизайнером, в смысле, когда она убедится, что ты реадизайнер, ты станешь частью этого общества, и ее отношение к тебе кардинально изменится, но, пока это не так, она, в общем-то, вольна делать с тобой все, что пожелает, и никто особо не скажет ей слова против. Тем более если она действительно выяснила о тебе всю возможную информацию, а она, как мы уже знаем, ее выяснила. Тебя даже искать особо некому, кроме Юли, если вдруг что-то случится».
Хрень какая-то… Как это вообще называется, когда часть людей имеет больше прав, чем другая?
«Это называется реальная жизнь. Если тебе так будет понятнее, представь, что глава гильдии убийц, которого все в городе прекрасно знают, самолично заявится в больницу и вежливо попросит провести его к одному из пациентов, чтобы вывести его прогуляться и поговорить о том, что этот пациент главе всю сознательную жизнь врал. Как думаешь, ему откажут? А если пациент не вернется, будут потом его искать?»
Но Ника же – не убийца!
«Еще какая убийца. Просто убивает она не людей, а даргов».
Так разве это не означает, что мы с ней на одной стороне?
«У Ники Висла есть только одна сторона – ее собственная. До тех пор, пока это не нарушает Кодекс, разумеется».
Что еще за Кодекс?
«Эта информация тебе пока что не понадобится. Во всяком случае, точно не поможет».
– Хорошо, босс, – улыбнулся я Нике, откидывая одеяло и спуская ноги с кровати. – Что мне нужно делать?
Ника немного помолчала, бегая по мне взглядом.
«Серж, ты опять голый. Что за привычку ты себе завел?»
Ну да, логично – в больнице меня раздели, чтобы осмотреть и, возможно, провести операцию, или что они там со мной делали. Что-то я не подумал.
– Для начала – оденься, – наконец промолвила Ника. – Там разберемся.
В тумбочке возле кровати нашлась одежда – не моя, но похожая. Судя по висящим на тонких упругих ниточках биркам, ее совсем недавно купили в магазине. Никто, кроме Ники, конечно, не стал бы этим заниматься, а значит, она давно уже решила сделать из меня подопытную крысу.
Я оделся в красную рубашку с коротким рукавом, черные кроссовки и черные джинсы – к счастью, не такие облегающие, как у Ники, иначе я в них, наверное, и ногу не смог бы поднять. Как она вообще их носит? Как она вообще в них влезает?
Надевать рубашку было немного трудно из-за тугих бинтов, охватывающих плечо, и мне внезапно пришла в голову спасительная мысль:
– А я же не смогу стрелять с раной на плече… – я оттянул ворот, показывая бинты. – Точнее, смогу, но не факт, что попаду в цель. Вообще куда-то попаду – не факт.
– Хм. – Ника нахмурилась. – Действительно, что-то я не подумала. Раздевайся.
– Это еще зачем? Ты же только что сама…
– Раздевайся, – повторила Ника.
Мне показалось или в ее голосе впервые за все это время прорезались какие-то эмоции?
Я пожал плечами и взялся за пуговицу только-только застегнутых джинсов.
– Да нет же, верх снимай, – махнула рукой Ника. – Рана же у тебя на плече. А на голого тебя я уже насмотрелась.
– И как, понравилось? – не удержался от подколки я, снимая рубашку.
– Весьма неплохо. – Ника чуть подняла правую бровь. – Но это тебе не поможет.
Она подошла ко мне, подняла руку и чиркнула ногтем на указательном пальце по бинтам. Удлинившийся и остро блеснувший ноготь легко вспорол ткань, царапнул кожу, и следующим движением – в обратную сторону – Ника подцепила бинты и сорвала их с меня.
Я зашипел, изображая, что мне больно, и небрежно заметил:
– А ты любишь пожестче, как я посмотрю.
– Я люблю результативно, – ответила Ника, осматривая мою рану. – Во всех смыслах. Что-то мне подсказывает, что ты мне все-таки врешь насчет раны. Она выглядит не так уж и плохо. Даже хорошо выглядит, я бы сказала, а я что-то да понимаю в медицине, пусть и не много.
С этим нельзя было не согласиться – рана действительно выглядела хорошо. Не знаю, как порез выглядел изначально, но сейчас это была ярко-красная ниточка, тянущаяся от ключицы к левому соску. Только тонкие нити швов, пересекающие царапину поперек и которые никто не сподобился вытащить, намекали на то, что рана-то на самом деле – свежая. А сама по себе она выглядела как старая и уже забытая травма.
Но это не значит, что я не попытаюсь воспользоваться своим положением официально раненого.
– Ты когда-нибудь стреляла из лука? – с вызовом спросил я.
– Конечно же нет! – фыркнула Ника. – Оружие – для людей. А такое убогое оружие… Вообще не представляю, для кого.
– Тогда послушай того, кто стрелял: эта рана очень даже помешает!
– Вот именно поэтому оружие и для людей, – хмыкнула Ника. – Реадизайнера не выведешь из строя такой простой и легкой раной, потому что у него нет нужды в каком-то там оружии. Но так уж и быть, помогу тебе.
Ника приблизила лицо к моей груди, для чего ей пришлось немного присесть. Я рефлекторно глянул на нее сверху вниз, и так получилось, что мой взгляд упал в вырез ее свободной блузки, и…
Твою мать, в этом мире женщины вообще носят белье?!
«Такие, как Ника, – нет. Ты же видел ее боевую форму, в смысле одежду. Это не ткань, не сталь, не что-то еще, это реадиз в чистом виде, принявший тот вид, что нужен пользователю. В критических ситуациях реадизайнеры принимают боевую форму прямо в одежде, разрывая ее в клочки. Они, конечно, знатные и известные люди и оттого богатые, но вечно тратиться на шмотки даже им выйдет накладно. Вот и носят минимум одежды».
Ты сказала «такие, как Ника». А есть еще и не такие?
«Конечно. Есть реадизайнеры, которые не обладают никакой боевой формой, они развиваются в дальность».
Поясни?
«Помнишь атаку Ники, когда она пронзила дарга сотней кровавых игл? Эта техника так и называется – Сотня Кровавых Игл, и это самая дальняя атака из всех, что доступны Нике. Каждый реадизайнер имеет, если можно так выразиться, две врождённые характеристики – силу своего реадиза и дальность его применения. Каждый реадизайнер имеет склонность к тому или другому, и… Прекрати пялиться на ее грудь!»
Не переживай, богиня, ты мне не мешаешь. Продолжай.
«Сукин сын! Для тебя же рассказываю!»
Так я же слушаю – склонность к тому или другому, да. А у меня к чему склонность?
«Ни к чему. Так как ты – ублюдок, реадиза в тебе очень мало, и ты, по сути, почти не отличаешься от простых людей, тебе еще учиться и учиться, развиваться и развиваться. Сейчас у тебя нет ни силы, ни дальности. Да и то, что ты показал в поезде… Я даже не знаю, как это вообще воспринять, в этом мире пока что нет ничего похожего».
Ты про замедление времени?
Да, про замедление. Пускай эффект был крайне слабым, но потенциально это очень сильная способность. Невероятно сильная.
Я думал, у меня должны быть те же способности, что и у моего биологического отца.
«Так и было бы, если бы ты родился внутри клана. Но ты – ублюдок…»
Ох, богиня, ну хватит уже, я понял, что ты ревнуешь!
«Ой, заткнись. Так вот, у рода Ратко способности к управлению пространством, а не временем. Они создают локальные свертки пространства, моментально переносятся с место на место, их порталы – самые дешевые и энергоэффективные из всех, они, безусловно, почти все развиваются в дальность применения своих техник. Но про замедление времени не слышали даже там».
Твой голос звучит обеспокоенно. Это может стать проблемой?
«Проблемой может стать, если ты не перестанешь пялиться на ее грудь уже наконец!»
Спокойно, богиня, никакого «наконец» не существует. Не забывай, наши с тобой разговоры и секунды не занимают. Да к тому же – с чего бы мне прекращать пялиться на ее грудь? Отличная грудь, не сильно большая, размера так второго, но очень аккуратная, с маленькими, четко очерченными ярко-красными сосками. Почему-то я совсем не удивлен, что у нее даже соски ярко-красные. Интересно, а волосы у нее в боевой форме ярко-красные только на голове или…
«Все, заткнись! Не продолжай!»
А Ника будто бы слышала весь наш разговор! Она коротко глянула на меня снизу вверх, чуть улыбнулась, высунула тонкий острый язычок и провела им по моей ране.
По спине пробежали мурашки, заросшую царапину словно укололо миллионом острых иголок по всей длине. Язык Ники оказался шершавым, как у кошки, и это было одновременно и больно, и приятно.
Ника оторвалась от моей груди и задумчиво склонила голову набок, будто вслушиваясь в себя.
– Какая необычная кровь… – наконец сказала она. – Ни на что не похожа.
– Нравится?
– Я еще не решила, – чуть улыбнулась Ника, склоняя голову к плечу.
– Тогда надеюсь, что тебе не понравится, – хмыкнул я, наблюдая за раной. – Потому что мне совершенно не улыбается перспектива получения новых ран для того, чтобы ты из меня кровь пила.
– А ты за словом в карман не полезешь, я смотрю! И совсем меня не боишься. Это необычно. Люблю необычное.
– Тогда люби аккуратно, а то еще влюбишься, – снова хмыкнул я.
А рана между делом затягивалась прямо на глазах. Не знаю, что там содержится в слюне Ники, но это помогало лучше, чем все медикаменты, какие я только знал!
«Реадиз там содержится, Серж. Реадиз линии Крови. Из Кровавых получаются не только неуловимые убийцы в форме кровавого тумана, но и лучшие лекари по части ран. Ника, кстати, довольно плоха в этом, зато хороша в боевом аспекте, они вроде как взаимоисключают друг друга».
Плоха не плоха, но рану она мне излечила. И не просто излечила… а еще раз чиркнула по плечу бритвенно острым ногтем, разрезая нити швов, и по одной выдернула их прямо пальцами.
– Теперь месяц мыться не буду, – довольно хмыкнул я. – Подумать только – меня облизала сама Ника Висла!
Ника мило улыбнулась, шагнула ко мне ближе, почти вплотную, так что соски под тонкой тканью блузки коснулись моей груди.
– Расскажешь кому – я тебя до смерти залижу, – жарко выдохнула на ухо Ника. – И это не пустые слова.
Закончив, она слегка прикусила мочку моего уха и отстранилась.
Да что вообще с ней творится такое?! Пять минут назад разговаривала со мной как королевский песочник на допросе, а сейчас!..
«Это все линия Крови. Кровавые все темпераментны до одури, они из этого черпают свою силу. Но в этом же их слабость – их легко вывести на эмоции, поэтому львиная доля их тренировок сводится к тому, чтобы держать свои эмоции в узде. Собственно, ты видел Нику такой, когда она в эмоциональном плане недалеко от верблюда ушла».
А сейчас-то что изменилось?
«Увидела тебя голым. Возбудилась».
И все?! Ей этого хватило?!
«Не думаю. Скорее всего, ты ей действительно понравился. Ты бы был с ней поосторожнее».
И я снова слышу обеспокоенность в твоем голосе!
«Ходят слухи, что некоторые мужчины, пытавшиеся ее добиться, пропали без вести. Так что да, в некотором смысле я обеспокоена».
Тогда я спокоен – это ведь не я ее добиваюсь, а очень даже наоборот.
Я натянул рубашку и покрутил левой рукой, проверяя плечо, – работало идеально. Как будто и не было никакой раны.
– Что бы ты там ни задумала, я готов, – бодро объявил я.
– Тогда иди за мной. – Ника встала первая и направилась к двери. – Свое оружие не забудь.
Я подхватил лук, в другую руку взял стрелу и пошел следом за Никой по коридорам больницы. Кровавая то ли бывала здесь ежедневно, то ли просто ориентировалась, как медведь в лесу, но она безошибочно вывела меня к лестнице, по которой мы спустились на первый этаж и прошли мимо стеклянной будочки, в которой перекладывали бумаги несколько дородных теток.
– Куда?! – вскочила одна из них. – Пациент еще…
Ника, не останавливаясь, подняла правую руку и вытянула ее ладонью в сторону тетки. На ладони прорезался какой-то сложный знак, похожий на букву «3», трижды перечеркнутую в случайных местах и заключенную в толстый круг. Знак натурально прорезался – даже капли крови выступили.
– Тресса Висла, простите, – выдохнула тетка. – Не признала вас.
– Ничего страшного… – мило улыбнулась Ника. – Этого молодого человека я изыму на часок. Необходимо допросить его на предмет отражения нападения на поезд.
– Конечно, тресса Висла, – пробормотала тетка, садясь обратно на свое место и хватаясь за свои бумажки.
Мы вышли из больницы, и Ника подошла к ярко-красному спортивному мотоциклу, стоящему возле тротуара. Изящно перекинув ногу через него, Кровавая устроилась в седле и положила руки на руль. Чир-чир – зачирикал стартер, и уже через секунду мотоцикл уверенно гудел мощным двигателем.
– Садись. – Ника кивнула на небольшое сиденье позади себя.
Я с сомнением посмотрел на лук в своих руках и по привычке оттянул тетиву и пролез в нее, располагая лук на спине, так, что тетива пересекала грудь по диагонали. А вот куда деть кровавую стрелу, я так и не придумал. Колчана-то никакого у меня не было.
Ника поняла меня правильно. Она протянула ко мне левую руку:
– Дай сюда.
Я протянул ей стрелу, она взяла ее за хвостовик, подняла над головой, голову тоже задрала в зенит, открыла ротик и медленно погрузила длинную, размером в руку, стрелу себе в глотку. Чмокнула, облизывая пальцы, и снова взглянула на меня:
– Не переживай, доедем – отдам. Не оставлю уж убогого без оружия.
– Ух ты, тресса Висла, вы бы проверились в больнице! – фальшиво испугался я, садясь сзади нее. – Вы же меня не так давно облизали, наверняка тоже заразились убогостью!
С такими, как Ника, только так и надо: всего один раз не ответишь колкостью на колкость, да так, чтобы она на задницу от удивления села и не нашлась что сказать, – и все, амба. Считай, села на шею и ножки свесила.
– Ездил когда-нибудь на мотоцикле? – совершенно буднично спросила Ника, полуобернувшись ко мне. – Нет? Тогда слушай внимательно: держаться за меня, не дергаться и не бояться. Руки дай.
Не поняв, куда именно дать руки, я вытянул их перед собой, Ника по-хозяйски взяла их и положила себе на бока, после чего потянула вперед, к животу, и выше – под самую грудь. Получилось, что я сижу, прижавшись к ней, обняв ее сзади и практически держа ее грудь в своих перекрещенных руках. Пусть даже через ткань блузки.
– Руки держать вот так, – закончила инструктаж Ника слегка изменившимся голосом. – Все понял?
– Еще как, – ухмыльнулся я, слегка сжимая пальцы. Совсем чуть-чуть, будто сделал это случайно.
Никак не отреагировав на это, Ника взялась за руль, качнула мотоцикл в сторону, убрала боковую подставку и стронулась с места.
Как она ехала по городу – это отдельный разговор. Нет, она не нарушала правила в открытую, не игнорировала красные светофоры и не пыталась ни с кем гоняться – просто ехала себе в довольно спокойном ритме. Но когда дело доходило до поворотов – вот тут я понял, почем фунт лиха! Она практически укладывала мотоцикл на асфальт, так, что мне приходилось поджимать колени поближе, чтобы не стереть их на хрен! Если бы в этих диких углах еще и я наклонялся – точно распластались бы на дороге, как дохлые медузы на побережье!
Тут хочешь не хочешь, а ухватишься за единственную свою опору покрепче, совершенно не заботясь о том, что грудь уже откровенно лежит в пальцах!
«Можно подумать, ты бы заботился».
На одном светофоре Ника коротко обернулась на меня, и я увидел, что ее глаза прикрывает некоторое подобие очков из все той же крови. Хорошо ей, мои глаза встречный ветер высушил еще в первые метры пути, так что я если и смотрел, куда мы едем, то сугубо через узкие щелочки почти что сомкнутых век.
Даже думать не хочу, что произойдет, если мы вдруг упадем… Надеюсь, Ника и тогда нас подстрахует тоже.
Спустя минут пятнадцать мы остановились, и на сей раз это был не светофор и не перекресток, а что-то посерьезнее. Мы оказались возле высокой, очень высокой, этажей в пять, серой бетонной стены, по верху которой тянулся ряд колючей проволоки. Тут и там на ней высились дозорные башни, ощерившиеся стволами солидных калибров, и прогуливались солдаты. Мы же остановились возле мощных стальных ворот в этой стене, перекрытых красно-белым шлагбаумом. Возле него стояла небольшая будочка, из которой на звук двигателя вышел солдат. Не такой, как те ребята, что зачищали место крушения от даргов, попроще. Пятнистый камуфляж, шлем на голове, оружие на груди.
«Это регулярные части. Те, кто не участвует в специальных операциях, а работает на охране городов».
Ника, как тогда в больнице, подняла руку и продемонстрировала знак на ладони, но солдату, кажется, хватило и кровавых очков. Ника еще только поднимала руку, а он уже склонил голову в почтительном кивке:
– Тресса Висла. Что привело вас сюда?
– Необходимо выехать за пределы города, – официальным тоном ответила Ника. – Дело клана Висла.
– Хорошо, тресса Висла, только… – солдат с сомнением посмотрел на меня, сидящего сзади на мотоцикле Ники. – Гражданский…
– Дело клана Висла, – отрезала Ника. – Под мою ответственность.
– Да, тресса Висла… – кивнул солдат и наклонил голову к рации на груди. – Швейцар-три, это Ключник-три, открыть малые ворота. Повторяю, открыть малые ворота.
– Ключник-три, это Швейцар-три. Принято открыть малые ворота, – проскрипела рация в ответ.
А до меня только сейчас дошло, что происходит.
Ника собирается вывезти меня за пределы города.
