Глава XIX
ПОСЛЕДНИЙ ГЕНИЙ

 

То, что открытие сэра Исаака датируется 1687 годом новой эры, является глобальным позором человечества. Дело в том, что из всех «тайн» мироздания, «тайна» гравитации — самая при­­митивная.

Но для того, чтобы разобраться с этой фигнёй, чело­ве­ку по­тре­­бо­ва­лось пять тысяч лет.

Все эти 50 столетий homo клеил себе на лоб этикетку «sa­piens». Непонятно, на кого данный выпендреж был рас­­счи­тан. Ведь любой титул — это сигнал о статусе, который по­да­ет­ся тем, кто способен его понять. В том числе и звание «sa­pi­ens».

Но кому человек адресует это сообщение о себе? Перед кем хва­ста­ется? Кто должен переполниться почтением?

Кенгуру, бегемоты или страусы?

Хм.

Кенгуру, как известно, принципиально не читают эти­кетки. У бе­­ге­мо­тов скверное зрение. А страусы уверены в том, что ho­mo опять хитрит, чтобы усыпить их бди­тельность и за­вла­деть перь­ями, которые хочет носить сам.

 

Никаких «тайн» не существует. «Тайна» — это вуль­гар­­ное отсут­­ствие знания.

Но XXI век внезапно обнаружил множество тайн мироздания. Более того, эти чертовы тайны контактируют меж собой и раз­мно­жа­ются.

Увы, реальные успехи науки весьма скромны. А все «от­­кры­­тое» — это простые вещи, постигаемые через на­блю­дение и со­по­ставление. В том числе и космология, и кван­­то­вая механика.

А вот подлинно сложные задачи человек решить не в со­­сто­я­нии.

Черной меткой, которую вселенная, ухмыляясь, вшлё­пала в ла­­донь homo — служит проклятый вопрос происхождения и при­­роды времени.

Тут процесс понимания ну никак не запускается. А все на­коп­­лен­­ные гипотезы смехотворны. Не существует даже внят­ного определения того, что такое «время».

Впрочем, это легко объяснимо.

На «ньютоновском» примере мы увидели работу ме­ха­низ­ма науки. Другого у нее нет.

А в данном случае он совершенно бесполезен. Не за что за­­це­­пить­ся, чтобы начать цепочку выводов.

Множество гениев вгрызалось в тему времени; подступы к ней засыпаны обломками самых авторитетных зубов.

Кривенькие резцы Хокинга тут смешались с прокурен­­ными клы­­ка­ми Эйнштейна. Да все без толку.

Гении погрызли вопрос, но обломались и слились.

Не удивительно.

Современная наука вертит в своих лапках «время» с тем же идиотическим выражением, с каким сэр Исаак Нью­­тон рас­смат­ривал айфон.

Увы и ах.

Существующий метод познания бессилен. Попытки постижения времени Паундом или Нётер ничем не отли­чаются от про­ты­кания гаджета раскаленной алхимичес­кой иг­лой.

Похоже, данный вопрос настолько превосходит мыс­ли­тель­ные возможности homo, что в обозримом буду­щем (100-200 лет) решен не будет.

 

Ладно, черт с ним, со временем.

Но без всякого ответа остается и простенький вопрос о том, что такое человек.

Вот он-то вполне решаем, но у «sapiens-ов» нет ни малей­ше­го желания это делать.

Наука не так давно плюнула в лицо человечеству «про­исхождением видов» Дарвина и условными ре­флек­сами Павло­ва.

Миф о человеке, который с таким трудом создавала куль­­­тура, этим плевком был пробит насквозь. Пострада­ло вранье, а боль испытал homo.

Но зато ему стало понятно, что ничего хорошего от ес­тест­­вознания ждать не приходится; «Дарвин и Павлов» — это не послед­няя пакость, на которую оно способ­но.

Да и вообще.

Походка науки стала настолько легкой и стремительной, что возник понятный соблазн переломать ей ноги.

Но!

Подвалы инквизиции затянулись паутинами, костры по­гас­ли, а потомки инквизиторов водят экскурсии. Переко­шен­ные зло­бой фа­на­­ти­ки уже не придут людям на по­мощь. Не­кому от­ста­ивать свя­щен­ность понятия «чело­век».

Утрачена квалификация, заржавел инструментарий. Никто не вздер­нет гения на дыбу и не оторвет клещами тот мерз­кий нос, что сунулся куда не следует.

Люди с тоскою посмотрели в свое славное прошлое, но быс­­тро придумали кое-что получше, чем расплав свин­­ца в глот­­ку.

Укротителем гениев стала такая универсальная липа, как «нрав­­­ствен­ное начало». К счастью, оно способно изу­­­ро­до­вать все, что угодно.

Да, пришлось потрудиться. Но в результате усилий моралистов наука отрастила огромный горб этики и со­гну­лась под ним.

Походочка изменилась. Укоротились и покривели ее нож­­ки.

Храбреца Бруно, принимающего огненную смерть — сме­­нил су­­ет­­ли­­вый горбун, клянчащий гранты. Этот уро­дец торопится обслужить homo, ничем его не печаля. Он зна­ет свое место и бла­­го­дар­но лижет то свой горб, то руки министров.

Как только этика взялась рулить наукой — похоронились все надежды на установление истины о человеке.

Теперь это сделать невозможно.

А шанс был.

Была эпоха, когда культура валялась нокаутированная «про­­ис­­хождением видов» и «условными рефлексами». Любые вивисек­ции, физиологические опыты in vivo, «че­ловеческие зоо­пар­ки» и цирки уродцев воспринимались без зу­бов­но­­го скрежета. Этика еще не портила воздух пла­неты и не уве­чила науку.

Тогда, чтобы расставить все точки над «i» требовалось совсем не­мно­го.

Что именно?

Объясняю.

Чтобы получить доказательное и полное представление о существе, именуемом «человек», следовало создать гер­ме­тич­ный виварий, в котором можно было бы содержать и изу­чать лю­дей, с рождения изолированных от цивилизации, ре­чи и любых знаний, создав для них те же условия, в которых находился homo плей­сто­це­­на.

Да. Это были бы люди в их диком, естественном со­стоянии. Изоляция от системы рассудка и языка вернула бы рож­ден­ных в XX столетии на миллион лет назад.

Изучение этих животных избавило бы от всех иллюзий. Все бы стало ясно и о функциях мозга homo, и о его забавах с ка­мешками. Не говоря уже о таких мелочах, как каннибализм, детри­то­фагия и промискуитет.

Экскурсант, оставаясь невидимым, мог бы заглянуть в гла­­за своей биологической основе, грызущей оттяпанную но­­гу ребенка.

Чтобы узнать, чего следует ожидать и от себя самого, и от «ближ­­него своего», человеку не надо было бы дожидаться оче­ред­ного Освенцима.

 

А при выходе из вивария уместны были бы крепкие дубки с петлями и табуретки. Чтобы теологи, психологи и поклонни­ки «кантовского императива» могли бы кончать с со­бой организованно и аккуратно.

Но, проворонили.

Больше такой возможности никогда уже не представится. Горб получил все полномочия и распоряжается сво­­им носите­­лем.

Сегодня такой виварий был бы объявлен преступлением «про­тив человечности». (Хотя его обитатели были бы в сто­крат­но лучшем положении, чем узники боль­шин­ства тюрем пла­неты.)

Обширное, комфортное, пейзажное пространство, где чело­­век имел бы возможность вернуться к своим биологическим «кор­ням», несомненно, нарекли бы «концлагерем».

К счастью, дикая мысль о таком виварии теперь не придет ни­кому в голову. Дело в том, что потомки падаль­щиков плей­­сто­це­на не любопытны.

Так что наглядная, пронзительная правда о настоя­щем чело­ве­ке останется неизвестной. А гениальность и ее биологическая основа — загадкой.

Ну и прекрасно.

Люди так любят миф о себе, что лучше не ломать эту игрушку. Пусть и дальше живут в грезах.

Осталось не так долго.

Вранье — отличная штука, но, увы, оно не пригодно как фун­да­мент цивилизации.

Впрочем, все это лирика, мало имеющая отношения к де­лу. Мы можем, наконец, подвести итоги нашего исследова­ния.

Да, гениальность существует. Это очень искусственная шту­ка. По сути, просто профессия.

Она формируется средой и никак не связана ни с какими особенностями мозга. Врата в «гении» открыты всем жела­ю­­щим.

Но поголовье гениев не увеличивается. Хотя эту братию давно перестали обижать и жечь, тем не менее, их становилось все мень­ше и меньше. Последним был Хо­кинг на колясочке.

На данный момент нет ни одного.

 

Основной причиной вымирания гениев стал миф о су­щест­вовании особых людей с особенным мозгом. И о том, что мандат гения выписывается неведомыми сила­ми, и обыч­ному homo не стоит о нем даже мечтать.

Культура и тут победила здравый смысл.

Миф насмерть раздавил и мышление, и очень полезную профессию.

Созерцая «священный пантеон», глядя в мраморные очи гениев, ни один человек уже никогда не догадается, что он легко мог бы быть одним из них.

 

2023, Рим

 

Отправить