ПРЕДИСЛОВИЕ

 

История этой книги началась с того, что старик из ка­меры №1 съел полрулона туалетной бумаги.

Ничего чрезвычайного!

Туалетная бумага с воли — любимое блюдо арестантов, особенно в пятизвездочных тюрьмах. Заботливые родственники пропитывают ее «бутом», кокаином или другой наркотической дрянью.

Тюремное начальство в курсе этих маленьких хитростей.

Впрочем, есть нормы потребления. Десять метров — пре­­дел. Их достаточно для самого продолжительного счас­тья.

Но узник из «единички» на половинке рулона не оста­но­­вил­ся, а про­дол­жал пихать под усы подтирочный ма­те­риал.

Только это и встревожило надзирателя. Дело в том, что с та­­кой мас­сой бумаги почтенный желудок мог и не справиться.

И тоже — ничего страшного. Пусть бы себе и умирал.

Смерть заключенного — не проблема. Скорее наоборот. Дав­нень­ко никто не клеил ласты. Маленькая тюрь­ма стос­ко­ва­­лась по сакральной суете.

Обмывание тела, примерка гроба и кудахтанье вдовы в ву­а­лет­ке были бы очень кстати.

Погребальный аттракцион учит ценить жизнь че­ло­ве­­­ка. Он вну­шает священный трепет.

Так что ради красивых похорон всегда стоит кого-ни­будь при­кон­­чить. И уж тем более дать умереть.

Но!

Сиделец из «единички» был не просто старикашкой, а мест­­ным «доном». Более того — «капо бастоне».

То есть главой очень богатой, очень известной и очень хо­ро­шо вооруженной «семьи».

А дон не должен погибать, обожравшись туалетной бу­­ма­­гой. Его уважаемые коллеги не поймут.

Результат вскрытия будет не утаить. Вскипит ин­тер­нет, ТВ и прес­са. Конкуренты непременно обхихикают и по­кой­ни­ка, и его почтенную Семью.

Следствием скандала станет еще штук тридцать гро­бов. И в один из них ляжет начальник той тюрьмы, где бе­зо­бра­зие свер­ши­­лось.

И только по этой причине было принято решение: ру­лон ото­­б­рать, но средство гигиены компенсировать.

Было одно «но». Старый дон не любил, когда его бес­по­­ко­и­ли в его камере. Поэтому пришлось поднять тю­рем­­ный спецназ.

Все прошло отлично. Газ. Штурм. Световые гранаты. Ото­брали.

Но!

Вместо нового рулона дон получил из тюремной биб­ли­­о­­­те­ки детскую книжку с картинками.

Что-то про мозг, фашизм и гениальность. Это был со­вер­шен­­но слу­чайный выбор.

Право закончить свои дни в сортире книга заслужила лишь нежностью своих страниц.

Увы! Ее название навсегда осталось неизвестным.

Привыкший есть любую бумагу, старый мафиози сра­зу со­­­жрал титульный лист, предисловие и ог­лав­ле­ние. Убе­див­­­шись в том, что знакомого вкуса окси­бу­ти­ра­та нат­рия в стра­ни­цах не содержится, он устроил по­гром в камере, раз­бил сервиз, плазму и все вазы му­ран­ско­го стек­ла.

Книга, разумеется, была разодрана в клочья.

А потом случилось невероятное — гневливый старик за­чи­тал­ся ее лохмотьями и впал в прострацию.

Дон забыл и о наркотиках, и о делах Семьи. Но об­рыв­ки всегда держал при себе. И постоянно читал.

Чтение его и убило, что подтвердил консилиум тю­рем­ных патологоанатомов. Да-да. Большая часть по­лу­ша­рий го­­лов­но­го моз­га мафиози подверглась ис­па­ре­нию.

При чтении книг это, увы, неизбежно.

В гробу дон лежал с выражением глубочайшего изум­ле­ния. Брови задраны, глаза выпучены, рот открыт. Все ви­за­жис­­ты кон­тинента пытались исправить его фи­зио­но­мию, но не смог­ли. В скрещенных руках покойный за­жал клочья дет­ской книж­ки. С ними и был похоронен.

---

Когда мне предложили астрономический контракт на цикл лек­ций о «происхождении гениальности, фа­шиз­ма и тайнах моз­га», я ничего не знал об этой истории.

Было лишь сказано, что лекции надо читать тем­пе­ра­мент­­ной семье — примерно из 100 человек.

Дедушка-самодур завещал родственникам оз­на­ко­мить­­­­ся с оза­бо­тив­шей его темой. Только после этого бан­­ков­ские сче­та бу­дут от­кры­­­ты к наследованию.

Так что мой курс был не просто исполнением по­след­ней во­ли, но и ключом к миллиардам.

Да!

Поскольку дедушка запретил спать на лекциях, из них сле­до­ва­ло исклю­чить любые научные термины, ла­тынь, ци­­та­­ты и дру­­гую усыпительную муть.

Агент аккуратно предупредил меня, что в Семье есть па­роч­ка огненных парней. Когда им становится скучно, ре­­бя­­та, чтобы взбод­­риться, начинают стрелять в лек­то­ра.

А скучно им все. Когда мальчики слышат слово «тран­сцен­­ден­т­­­ный», они справедливо решают, что над ними из­де­ва­ют­ся.

Тут-то и выяснилось, что я стал третьей попыткой на­след­­ни­ков спятившего мафиози ознакомиться с моз­го­вым во­про­сом.

Мда.

Первым был профессор Болонского университета. Он по­­лу­­чил заслуженную пулю из аудитории за «ди­вер­ген­цию и кон­вер­­­ген­­цию».

Вторым за «трансназосфеноидальный доступ» пал спе­­­ци­а­лист из Амстердама.

Все было по-честному. Профессоров предупреждали о не­­до­­пус­­ти­­мос­ти таких выражений.

Семья, конечно, устроила им пышные похороны и вру­­­чи­­ла вдо­­вам утешительные призы.

Тем не менее, затея с лекциями приобрела дурную ре­пу­та­цию. В академических кругах больше не было же­ла­ю­щих под­став­­­лять лоб под золотые пули Семейки.

А волю изумленного маразматика надо было срочно ис­­пол­нять. В банках прокисали деньги.

Этим-то и объясняется астрономичность пред­ло­жен­но­го мне го­но­­ра­ра. Устоять было невозможно.

 

Агент рекомендовал на первую же лекцию одеть бро­не­­жи­­лет.

Вместо броника я приобрел в одном подвальчике два ог­­ром­­ных капсюльных револьвера «Кольт» образца 1851 года.

Пули 36-го калибра пробивают навылет Библию, но мест­­ный за­кон такие штуки оружием не считает. В силу аб­­со­лют­ной ста­ро­­модности они проходят по реестру ан­ти­к­ва­­риа­та.

---

Да, их было человек сто. Очень много сигар, шрамов и про­бо­ров.

Бандитскими были все рожи, особенно у старушек. Бес­спор­но, в такой аудитории огнемет был бы уместнее древ­них «Коль­тов».

Впрочем, пора было начинать.

— Господа и дамы! Я понимаю: для того чтобы мы могли се­год­ня заняться эволюционной историей мозга, вам при­шлось от­ло­жить заказные убийства, кон­тра­банд­­­ные опе­ра­ции, а так­же другие полезные и ув­ле­ка­тель­ные дела. Я мно­го слы­шал о ва­шей Семье и рад то­му, что у нас с вами так по­хо­жи при­выч­ки и взгля­ды на жизнь.

Тут допотопные револьверы вынулись из порт­фель­чи­ка и мно­го­зна­чительно легли на лекторский столик. Ра­зу­­ме­ет­ся, ство­­­ла­ми к аудитории.

Курки я взводить не стал, но все равно возникла пау­за.

Под проборами происходили волшебные процессы. Дер­­­га­­лись и дымились усики.

Прошло секунд двадцать, прежде чем смуглая се­мей­ка зас­вис­­­тела, захохотала и принялась аплодировать. За­тем вся ауди­то­рия сорвалась с мест. Сверкая зубами и брил­­­ли­ан­та­ми, она ло­ма­нулась делать селфи со мной и мои­ми ре­воль­вер­чи­ка­ми.

Эта выкладка стволов (уже без ажиотации и селфи) пре­в­ра­­ти­­лась в важную традицию, в непременный ри­ту­ал лек­ций.

Да. Стрелять мне так ни разу и не пришлось. Даже в ста­­ру­шек.

 

На тот момент я уже много лет занимался мозгом, не имея ни научных амбиций, ни уважения к науке. Дело в том, что мое ре­мес­ло основано на истинном ци­низ­ме. А он не­воз­мо­жен без точ­ных и объемных знаний моз­га человека.

Я изучал мозг не как ученый, а как диверсант, ко­то­рый дос­ко­­наль­но выясняет расположение окон, при­выч­ки ох­ра­ны, сиг­на­­ли­зацию и прочие свойства объекта, ко­торый ему пред­сто­ит ата­­ко­­вать.

Это «деловой подход». Он исключает обсасывание ги­по­­тез, не име­ющих прямой объясняющей силы.

Однако если придерживаться именно его, то разгадка всех «се­к­­ре­­тов» неотвратима.

 

Полнота знаний о мозге доступна любому.

Но!

Чисто теоретическое изучение вопроса невозможно. Увы. На­до вскрывать черепа, потрошить полушария и му­­­чить ла­­­­бо­­­ра­­тор­ных крыс.

Лет пять придется посверкать в моргах ланцетом, а ут­­­рен­ний бокал формалина занюхивать мозжечком му­мии.

Но ланцет не отменяет ни зеленую тоску латыни, ни кур­­­га­ны те­ма­ти­чес­кой макулатуры.

Впрочем, постижение известного — дело нехитрое. Оно по си­­лам даже болванам в белых халатах.

 

Работа механизмов мозга и его происхождение — пре­дель­но простой вопрос. Не говоря уже о «разуме», «мыш­ле­­нии» и «гени­аль­ности». Абсолютно все «загадки» моз­га име­ют вуль­гар­ное объ­яс­­не­ние.

Наука тут, к сожалению, путается в показаниях и объ­­яс­­нить ни­че­го не может. Что не удивительно. Разум и мыш­­ле­ние — это не ее ума дело.

Но!

В союзе с наукой и нет никакой необходимости. Как и в при­над­лежности к ней. Особенно сегодня, когда роль уче­но­го стала столь жал­кой.

Да, фактура необходима. Но науку можно без­на­ка­зан­но гра­­бить, т.к. жаловаться ей некуда. И некому.

Кто такие «ученые»?

Эти милые бедолаги кладут жизни, чтобы добавить свой гро­шик в копилку научного знания. Ученые са­мо­от­­вер­­жен­но из­би­ра­ют тя­же­лую долю, лишения и бед­ность. Они жерт­­­ву­ют собой.

Ну так пусть они и жертвуют. Пусть трудятся. Но раз­де­­лять с ни­ми этот тяжкий труд нет никакой не­об­хо­ди­мос­ти.

Пусть ученые горбатятся в архивах, облучаются в ре­ак­­то­рах, падают в вулканы и вмерзают в арктические льды.

Адрес той копилки, куда бедняги тащат результаты сво­­их тру­дов, отлично известен. Ее всегда можно взло­мать и заб­рать из нее все что надо.

Знания, как и деньги, «не пахнут».

Тут уместно сравнение с «бриллиантовой темой».

В ней много фигурантов.

Ведь «брюлики» — это результат труда геологов, марк­шей­де­ров, взрывников, бурильщиков, гранильщиков, юве­­ли­ров и т.д. Ал­маз­ная эпопея длинна и драматична. Каж­­дый вы­би­ра­ет в ней мес­­то по вку­су.

Но наилучшая роль в «бриллиантовой истории» все же у то­го, кто бриллианты носит.

Точно так же дело обстоит и со знаниями.

 

Следует усвоить простую истину: ученые — это не «влас­­­ти­те­ли дум», не толкователи мира, а просто гномы-ру­до­ко­пы.

Их мнение ничего не значит.

Да, в своих научных шахтах они добывают очень по­лез­ную фак­ту­ру, без которой обойтись невозможно.

Но их ремесло — наковырять ее и подать на по­верх­ность. На этом все. Их роль заканчивается. Как и роль са­­мой науки.

Конечно, каждый кусок добытой «руды» гномы про­во­жа­­ют ревнивыми рыданиями. И вечно лезут с советами по ис­поль­зо­ва­­нию своих находок.

Но! Забрав их добычу, о добытчиках следует забыть. И об их сове­тах тоже.

Дальнейшая судьба открытий и фактов, т.е. пере­плав­ка на­учной руды в идеи и обобщения — совершено не их гномье дело.

Особенно в таком забавном вопросе, как история и ра­­бо­та ме­ха­­низмов мозга.

Все, что можно было в этой простейшей теме за­пу­тать и испа­кос­­тить, учеными уже испакощено. Ничего уди­­­ви­тель­но­го. Ремес­ленники, которые изготавливают зна­ния, тут взя­лись не за свое дело.

Ими созданы сотни бредовых теорий, запущены фей­ер­­вер­ки заум­­ных нелепиц.

Это не удивительно.

Если в цирке сдох слон, то приходится удесятерять уси­лия кло­у­­нов и жонглеров.

Надо же отвлекать публику от отсутствия обещанного гвоз­дя прог­раммы.

На афише — слон! В рекламе — слон!

Но слон сдох.

И бедным гномам приходится с утроенной силой жон­­­гли­ро­вать терминами и пустыми гипотезами.

Когда-то наука поклялась понять и объяснить воз­ник­но­ве­ние рассудка. Теперь бедняжка вынуждена как-то от­вле­кать вни­ма­ние от того факта, что никакого по­ни­ма­ния как не было, так и нет.

«Слон» сдох давно.

Свой последний вздох он испустил через волосатые ноз­д­­ри милейшего Ивана Петровича Павлова в 1936 году.

(С тех пор, конечно, накидалась и еще кое-какая по­лез­­­­ная фак­­тур­­ка, вроде работ Пенфилда и еще пары по­доб­ных ме­ло­чей.)

В принципе, все, что нужно для окончательного ре­зю­ме о мыш­­­ле­­нии и гениальности, уже есть в наличии.

---

Семейка ожидательно притихла. Она отлично под­го­то­­ви­лась к лек­ции о тайнах мозга: коробки с сигарами рас­­пах­ну­ты, хрус­тальные фляги Macallan in Lalique от­ку­по­­­ре­ны.

Мое вступительное слово было академичным, но крат­­­­ким.

— Начнем. Несомненно, вы в курсе того, что хороший вы­­с­трел в голову решает все проблемы. Это возможно толь­ко по­то­му, что в голове располагается мозг.

(Едва я произнес эти слова, аудитория подозрительно ожи­­­ви­лась и потянулась к своим золоченным «Глокам» и «Бе­­рет­там»).

— Не будем отрицать очевидное! Голова очень при­вле­ка­тель­­на, как мишень, а лоб прямо создан для пули.

(Тут началась настоящая овация, которую мне уда­лось ути­хо­­ми­рить только через пару минут.)

— Что такое лоб? Сущее ничто. Набор морщин и то­нень­­­кая кость. А сразу за ней, впритык, извилины лоб­ных до­лей.

Разместить управляющий орган на самом видном ме­сте — боль­­шая ошибка.

Но…

Вероятно, эволюция не предполагала, сколь кри­ми­наль­­­но бу­дет развиваться проект «homo».

(Тут я почтительно поклонился аудитории. Господа син­­­хрон­­но попра­вили бабочки и отсалютовали стоп­ка­ми Ma­cal­­lan. Дамы и старушки ответили воздушными по­­це­луя­ми.)

— Конечно, и сам мозг надо было делать совершенно ина­че.

Но! Эволюция, как всегда, пошла дурным путем.

(Судя по поджавшимся губам, никто и не ждал ничего хо­­ро­шего от девки с дурацким именем «эволюция»).

— Эволюция любит на скорую руку сляпать какую-нибудь дрянь, а потом сотни миллионов лет усложнять свой­­­ства этой дря­­ни до умопомрачения.

Увы, при этом изначальные качества дряни никуда не ис­­­че­за­ют. Увеличивают свои возможности и раз­ви­ва­ют­ся имен­но они. Больше, извините, нечему.

Мозг не стал исключением. Он тащит в себе всю свою гнус­­ную историю. Она-то и стала его парализатором.

Поэтому человек — существо с очень ограниченными воз­­мож­­нос­тя­ми.

(Тут Семейка так мощно заработала сигарами, что на­пом­ни­­ла Везувий в его лучшие годы.)

— Человек не виноват. Эволюция его управляющего ор­­г­а­на смеш­­на и трагична.

На этом грустном фоне несколько сотен особей homo вы­­­гля­­­дят чуть лучше прочих.

Их называют «гениями».

Гениальность — это всегда явление шокирующее. А для «не­­­ге­­ни­ев» столь же обидное, как для паралити­ков — за­дор­ный тверк.

(Услышав первое понятное слово, дамы вскочили и при­ве­ли ягоди­цы в боевую готовность. Они решили, что цикл лек­ций завер­шен и объявлены танцы. Я попросил их за­нять свои места и про­дол­­жил.)

— Конечно, все хорошо на своем месте. Тверк лучше де­­лать по­лу­ша­ри­ями зада. Но если с задницей не очень по­вез­­ло, то его мож­но замутить и полушариями мозга.

Чем, собственно, и занимались господа: Декарт, Аво­гад­ро, Фейн­­ман, Менделеев, etc, etc.

Сейчас я объясню, как у них это получилось.

А заодно и то, что такое «фашизм», откуда он взялся и как свя­зан с «гениальностью».

Но! Прежде чем приступить к сути, я обязан пред­у­пре­­дить о том, что мои лекции могут причинить вам боль.

(Аудитория ответила мне зловещими улыбками.)

— Строго говоря, гениальность Эйнштейна, Борна или Ла­мет­­ри — это пощечина всему человечеству.

Ведь признавая за частью людей особые умственные воз­­мож­­ности, мы автоматически переводим всех ос­таль­­­ных лю­­­дей во «второй сорт».

Да-да.

Факт существования гениев режет человечество на две не­рав­­ные части. Есть высшая каста, состоящая из ге­­ни­ев. И есть все осталь­­ные люди, умственные воз­мож­нос­ти ко­то­­рых, в срав­не­нии с гениями, ничтожно малы. Миро­зда­ние тут допустило, как минимум, бес­такт­ность. Ведь срав­ни­­тель­но с Планком или Веза­лием каж­дый из нас едва тя­нет на дебила.

Но!

Не стоит драматизировать. Все давно научились иг­но­­­ри­ро­­вать этот обидный нюанс. Собственная «вто­ро­сорт­­­ность» ни­кого не бес­­по­­ко­ит. Все эти «ко­пер­ни­ки-­эйн­­­­штей­ны» про­сто от­се­лены в не­кое «другое из­ме­ре­ние». С глаз по­дальше.

Тем не менее, интрига сохраняется. Она никуда не де­лась. Явля­ем­­ся ли мы все «слабоумными»?

(Такой подлости от мироздания Семейство никак не ожи­­да­­ло и тревожно накатило по стопочке.)

— Вот! Теперь вы и сами понимаете, что именно задело ва­­ше­го уважаемого дедушку. Дон не был готов за­пи­сы­вать­ся во «вто­рой сорт».

Так существует ли особая, высшая каста людей или это ми­раж?

Выяснением этого вопроса мы и займемся. Как ви­ди­те, изу­­че­ние мозга человека не такое бес­смыс­лен­ное за­ня­тие, как это ка­жет­ся на первый взгляд.

 

Аудитория исчезла. Из скрывшего ее табачного ту­ма­на вдруг на­ри­со­валась мафиозная кроха лет пяти. При­сев в кник­­­­се­не, она вру­­­­чи­­ла мне сигару и щелкнула за­жи­­галкой.

Я понял намек, закончил вступление и перешел к делу.

 

P. S.

Да. Все прошло очень академично. На лекциях я раз­ре­­­шил ку­рить, пить, нюхать и интернет. Запрещалось толь­ко ис­­поль­зо­ва­ние стульев в драках. Кто хотел — вел кон­­­спек­­ты.

Мой курс не стал для Семьи пустой тратой времени. От­нюдь. Она сделала свои выводы.

Спустя пару недель в городке свершилось весьма ори­ги­наль­ное убийство. Жертвой стал директор гимназии, до­пус­тив­ший некор­ректное высказывание о Ч. Дарвине.

Залп двадцати мощнейших револьверов рассек попо­лам его те­­ло.

Ноги убежали, смешались с толпой, и их не удалось до­г­нать. А вот верхняя половина директора осталась на мес­те. Она вы­зва­ла пресвитера, гробовщика и ро­ди­те­лей всех участ­­ни­ков пре­ступ­­­ле­ния.

Гробовщик получил от половинки наказ вдвое со­кра­тить дли­ну гроба, а пресвитер — панихиду. Затем кусок ди­­рек­то­ра по­гро­зил паль­­цем родителям и испустил дух.

Из трупов попавших под огонь случайных прохожих бы­­ли из­вле­­че­ны пули 36-го калибра.

Да! Судя по всему, впечатление на аудиторию про­из­ве­ли не толь­ко мои познания, но и мои «Кольты». Быст­ро об­ша­рив кон­ти­­­нент, семейка нашла себе точно та­кие же.

 

Я же сделал из курса книжку, которую вы держите в ру­­­ках.

В ней, как и в лекциях, нет той усыпительной мути, ко­­то­­рой на­ука отравила тему эволюции мозга человека.

Да. Если вы где-то что-то не поняли, то это ваша про­бле­­ма. Мне лень расшифровывать каждую проделку эво­лю­ции и разъ­яс­нять все механизмы работы полушарий или ство­ла.

Отправить