В коридорах пульманов и в вагоне-ресторане, где сутки напролёт сидели господа офицеры, свет по ночам даже не убавляли, хотя из тьмы по горящим окнам могли стрелять бойцы атаманщины или красные партизаны, а двигался поезд Верховного правителя медленно, потому что опасался снеговых заносов и разобранных путей. Перед поездом в глухом завьюженном мраке катилась моторная бронеплощадка с пулемётами и грузом рельсов. Троицк и Курган, Челябинск и Златоуст… Машинисты подгадывали, чтобы Верховный прибывал в города по утрам. На перронах выстраивались комендантские роты и оркестры; Колчак выходил в серой солдатской шинели и принимал рапорты начальников гарнизонов, потом приглашал встречающих к себе в салон-вагон на завтрак. Обедать и ужинать он отправлялся к местным властям. Депутации подносили адреса, войска маршировали на парадах, в госпиталях раненые солдаты получали Георгиевские кресты, в театрах выступлениям адмирала рукоплескали земцы, на банкетах гремели бравурные тосты.

Разумеется, Роман в этих торжествах не участвовал. Ещё в Омске к поезду Колчака подцепили вагон военно-морской миссии коммодора Мюррея; вагон ехал до Перми. Романа поселили в купе с Федосьевым, но Петька всё время пропадал у каких-то приятелей, возвращался пьяный и сразу валился спать.

В вагоне-ресторане Роман встретил Костю Строльмана.

— Уже и не на реке, а всё ещё пересекаемся? — усмехнулся Роман.

— Дело не в реке, а в общей борьбе, — серьёзно ответил Костя.

Он чувствовал себя бывалым фронтовиком.

— Вы по-прежнему у Каппеля?

— Да, конечно. — Костя намазывал масло на хлеб. — В ноябре Владимир Оскарович произведён в генерал-майоры. Его части стоят в Кургане, а меня командировали в Пермь. Повезло, что адмирал направляется туда же.

— Послушайте, Костя, — Роман говорил осторожно, — а вам известно что-либо о судьбе Бориса Константиновича Фортунатова?

— Борис Константинович с нами ещё с Самары. Вместе отступали.

— И как он?..

Костя опустил нож и оглянулся. В ресторане никто на них не обращал внимания: офицеры за соседними столиками говорили о своём, тихо скользили в проходе официанты, вагон покачивался, позвякивала посуда.

— Вы же знаете, что Борис Константинович — учредиловец, — негромко сказал Костя. — А для членов КОМУЧа адмирал Колчак — реакционер. Многие из комитетчиков встали в оппозицию к нему, некоторые даже сбежали к красным. Адмирал издал приказ об аресте учредиловцев. Но Фортунатов — храбрый солдат. Каппель взял его под защиту и не позволил арестовать.

Роман почувствовал удовлетворение. Фортунатов отстранён от дел, и это главное. Золото КОМУЧа теперь у Колчака, и Фортунатову не узнать, все ящики получил Колчак или не все. След «Кологрива» затерян. Может, Фортунатова вообще убьют на передовой, тогда угроза разоблачения рассеется как тень.

— А вам зачем в Пермь? — спросил Роман, чтобы перевести разговор.

— Вы, похоже, забыли, что моя сестра — жена Владимира Оскаровича, — немного обиделся Костя. — Я должен забрать её, детей и своих родителей и привезти их в Курган. Так что я еду по личному поручению генерала Каппеля.

При упоминании о жене Каппеля, оставшейся в Перми, Роман подумал о Кате Якутовой. Если бы не гражданская война, он наверняка женился бы на Кате. Наверняка был бы счастлив. Наверняка сделал бы прекрасную карьеру и со временем заменил бы Дмитрия Платоновича в руководстве компании. Из капитанов — в собственники пароходства. Как Альфонс Зевеке. Или Владимир Глазенап, основатель «Самолёта». Но обрёл бы он себя? Сумел бы ощутить свою личную силу, а не силу огромного предприятия?.. Зато сейчас он знает, что выдержан и настойчив. Умён и предприимчив. Что он может убить, если потребуется. Что его успех — это его заслуга, а не удача и не чужая милость.

В тёмном купе пьяный Федосьев ворочался на узкой койке, пытаясь уснуть. За окном в непроглядной ночи плыли какие-то тусклые огни.

— Скучный ты человек, Горецкий! — пробормотал Петька. — Ни выпить с тобой, ни поговорить!.. Чего тебе надо вообще?..

Вагон покачивался и поскрипывал, глухо стучали колёса.

В Екатеринбурге поезд застрял на три дня, потом на пути в Нижний Тагил Горецкого наконец вызвал к себе коммодор Мюррей — за Романом пришёл переводчик коммодора лейтенант Юинг, молодой человек в очках.

— Простите, что пришлось так долго ждать! — прокричал Юинг, когда они с Романом пробирались через грохочущий тамбур. — Коммодор и сам ждал ответа от руководства… Только в Екатеринбурге получил телеграмму!..

В своём купе коммодор Мюррей жестом пригласил Романа садиться и достал из дорожного бювара записную книжку.

— Британский экспедиционный корпус обязался снарядить два судна для речной флотилии, — переводил слова коммодора Юинг. — Одно — плавучая батарея. Орудия она получит с крейсера «Суффолк», который ошвартован во Владивостоке, и команда будет набрана из добровольцев с этого корабля. Второе судно — канонерская лодка. Между Уфой и Златоустом действовал наш бронепоезд с моряками крейсера «Кент», его на днях выведут с позиций в Омск и расформируют, а экипаж и артиллерию отправят в Пермь.

Роман кивал, хотя не очень понимал, как всё это связано с его делом.

— Детердинг ответил на обращение генерала Нокса, — продолжал Юинг.

Роман напрягся. Разумеется, он рассчитывал, что после разговора с ним генерал Нокс, глава британской военной миссии, свяжется с Детердингом. Но ведь положительного результата никто не гарантировал.

Генри Детердинг был руководителем корпорации «Шелль» и бешено богатым человеком; в Лондоне к его словам прислушивался и Форин-офис, и само Адмиралтейство. В мире нефти и больших денег только Джон Рокфеллер с его корпорацией «Стандарт ойль» превосходил Детердинга по влиянию.

— Господин Детердинг был заинтересован предложением… — коммодор Мюррей глянул в записную книжку, и Юинг помедлил, — господина Поляка. Видимо, вы знаете, кто это. — Роман кивнул. — Господин Детердинг желал бы, чтобы оборудование буровой станции было доставлено в Восточный отдел компании в Сингапуре. Необходимые расходы «Шелль» берёт на себя.

Это была полная победа. Роман даже не очень поверил.

— Вам, господин Горецкий, компания предлагает организовать перевозку вышеназванных грузов. На ваше имя в Русско-Азиатском банке будет открыта кредитная линия, чтобы вы имели средства для аренды парохода, на котором сможете переправить необходимые грузы по реке в Пермь, где это имущество будет принято британской железнодорожной миссией. Охрану вашего судна будет осуществлять канонерская лодка с экипажем из числа моряков крейсера «Кент», о чём коммодор проинформировал вас в начале встречи.

Роман не смог вернуться к себе в купе, где спал пьяный Петька Федосьев. Он пошёл в вагон-ресторан. В железных тамбурах всё грохотало от звонкого перестука колёс, а Роману казалось, что это грохочет у него в голове.

Он заказал графин зелёного шартрёза — наверняка шанхайская подделка, ну и ладно. Поезд адмирала Колчака мчался в глухой полночи по кособоким увалам Уральских гор; под луной сверкал синеватый снег, тянулись зубчатые тени ельников… А где-то на другой стороне земного шара в столице великой империи, империи, над которой никогда не заходит солнце, один из самых могущественных в мире людей сказал, что заинтересован в Романе Горецком — лично в нём, и не просто заинтересован, а готов вложить в него деньги. Это — путь наверх, в немыслимую высоту!.. Роман подумал, что никто в поезде, даже коммодор Мюррей, не понимает масштаба его триумфа. Да что там в поезде… Никто бы не понял в городе Перми, на реке Каме, на всей Волге, во всей России… Впрочем — если бы знала, то всё поняла бы Катя Якутова.