Глава 35
Первое, что заметил Серрано, входя в здание «Айронгейт Пропертиз», — что там пахнет печеньем. Впрочем, не совсем таким печеньем, какое пекла его мать, кладя в тесто больше шоколадной крошки и грецкого ореха, чем муки. В этом же здании пахло печеньем, которое оросили освежителем воздуха и оставили в пыльном шкафу на неделю.
— Полиция Эшби, — довольно громко огласила Талли. — Мы ищем мистера Алексея Бачика.
Две дюжины холеных риелторов прервали все свои дела и встали с выражением испуга во взгляде, напомнив Серрано подростков перед самым первым экзаменом по вождению.
Риелторы — ястребы. Волей-неволей. Им приходится состязаться с десятками других фирм, а зачастую и с собственными коллегами, и даже намек на неподобающее поведение может стоить им бизнеса. Так, вместо пары копов, нагрянувших в контору безо всякого предупреждения, они узрели лишь комиссионные, вылетающие в трубу. Прекрасно зная эту их слабинку, Талли ловко пустила ее в ход, чтобы постращать.
Серрано увидел, как взрослые люди робко выглядывают из-за перегородок, будто дети, проверяющие, нет ли под кроватью чудовища. Полдюжины человек указали в направлении одной и той же кабинки. Бачик и сам поднял руку. Серрано и Талли медленно зашагали к нему. Вовсе незачем давать понять, что они всего на минутку.
Алексею Бачику было чуть за сорок. Его густая темно-каштановая шевелюра слегка поседела на висках, но так противоестественно неравномерно, что у Серрано сложилось впечатление, что он сам красит их под седину, чтобы выглядеть более зрелым и опытным. Малость ниже шести футов, кожа загорелая, сильно увлажненная. Согласно документам, Бачик родился в Словакии, эмигрировал вместе с семьей в возрасте пяти лет, окончил Университет Лойолы и сейчас проживает на Барристер-авеню в квартире, купленной четыре года назад за 2,2 миллиона долларов.
Карьера у него на подъеме. Хорошо зарабатывает. Хорош в своем деле.
Но изюминка в том, что после колледжа он четыре года проработал в сфере недвижимости в Дариене, штат Коннектикут. Всего в двух кварталах от «Франклин и Розато Ассошиэйтс» — конторы, представлявшей Рейчел Марин.
Клетушка Бачика была настолько тесной, что лежа Талли вряд ли смогла бы вытянуться во весь рост. Талли села. Серрано зашел в соседнюю кабинку и спросил у оцепеневшей рыжей дивы за тридцать, можно ли позаимствовать стул. Та кивнула, искренне обрадовавшись, что ее не будут допрашивать. Серрано отнес стул в отсек Бачика и сел рядом с Талли.
Бачик тоже сел:
— Чем могу вам помочь, офицеры…
— Я детектив Талли, это детектив Серрано. Мы недавно говорили по телефону.
— Да? — сказал Бачик, будто ему задали вопрос.
— Мы насчет Джима Франклина, — продолжала она. — И дома, который вы продали Рейчел Марин.
— Это стандартная продажа дома, — дрожащим голосом сообщил он. — Я не сделал ничего дурного.
Серрано поглядел на Талли. Она засмеялась.
— Знаете, — поведала Талли, — всякий раз, когда я говорю с кем-то, начинающим со слов: «Я вовсе не расист»… угадайте, что дальше? Да можно на дом поспорить, что во время дальнейшего разговора он либо ляпнет словцо на «н», либо расскажет, как какой-то чернокожий отобрал у него работу. Улавливаете, куда я клоню? Никто не говорит: «Я не сделал ничего дурного», если только…
Талли выжидательно замолчала.
Когда же Бачик не обмолвился ни словом, досказала:
— …если не сделал чего-то дурного.
— У меня СОН, — ответил Бачик.
— Простите? — вклинился Серрано.
— Я подписал соглашение о неразглашении. Я не могу с вами говорить.
— Вы подписали соглашение о неразглашении при продаже дома Рейчел Марин?
Бачик кивнул.
— Ни разу не слыхал о СОН на покупку дома, — заметил Серрано, — разве что какой-нибудь знаменитости вроде Питера Динклэйджа.
Бачик пришел в полное недоумение.
— Питер Динклэйдж! Тирион Ланнистер! «Игра престолов»! Вам следует держаться в русле современной культуры, мистер Бачик.
— Я бы поспорила с примером современной культуры, прозвучавшим из уст моего напарника, — подхватила Талли, — но факт в том, что соглашения о неразглашении заключаются между двумя сторонами в отношении гражданских дел. На них распространяется действие ордеров, а закон их не защищает.
— Откуда следует, что ваше СОН в суде вас не защитит, — довершил Серрано.
— В суде? — Бачик явственно побледнел.
— Законодательство США гласит, что СОН, или соглашения о неразглашении, не могут законным образом воспрепятствовать предоставлению сведений правоохранительным или государственным органам, — изрек Серрано.
— Итак, — сурово отчеканила Талли, — вопрос в том, почему Джим Франклин потребовал от вас подписать СОН при продаже дома Рейчел Марин.
— Я не нарушал никаких законов, — убежденно заявил Бачик. — Я продал дом. Просто и без затей. Рядовая транзакция.
— Покупка дома за восемьсот штук наличными — далеко не рядовая транзакция, — надавил Серрано. — Сколько домов в подобном ценовом сегменте вы продали без необходимости для покупателя влезть в ипотеку?
Бачик промолчал.
— Ух ты, как много! — поддела Талли. — Повторю, непохоже на рядовую транзакцию.
— Рядовая или нет, но вполне законная. Вы не имеете права приходить сюда и запугивать меня, — заявил Бачик.
— Запугивать вас?! — проговорила Талли с деланым изумлением. — Уж поверьте, мистер Бачик, если бы мы пришли вас запугивать, вы бы сразу поняли. Мы просто хотим знать, почему развели такую секретность вокруг «рядовой» покупки.
— И мы хотим знать природу связи Джима Франклина с Рейчел Марин, — докинул Серрано.
— Он был ее адвокатом, — сказал Бачик в уверенности, что раскрытие этой толики информации не доведет его до беды. — Он вел переговоры и проверял ее договоры купли-продажи.
— Это он составил СОН? — спросил Серрано.
Бачик молчал.
— Сколько проданных вами домов требовали СОН?
Снова молчание.
— Это все меньше и меньше похоже на рядовую покупку, — снова сказала Талли.
— Послушайте, мистер Бачик, — вкрадчиво произнес Серрано, — у нас нет никакого интереса докучать вам. Или портить вам жизнь. И это правда. Но мы хотим установить истину. Независимо от того, поможете вы нам или нет. И хотя мы не хотим вредить вашему бизнесу, если вы будете тормозить следствие, отказываясь сотрудничать, — что ж, тогда я возьму свои слова назад. Так что поведайте нам. Без обиняков. Почему Джим Франклин требовал, чтобы вы подписали СОН?
— Вы не будете разглашать? — сказал Бачик. — Я не могу допустить, чтобы мое имя упоминалось в связи с нежелательными историями.
— Если все обстоит, как вы сказали, мистер Бачик, — ответила Талли, — если вы не кривите душой, ваше имя останется чистым, как гранитная столешница в первый день продаж.
— Ладно, — сдался Бачик. — Ее настоящее имя не Рейчел Марин. Это часть соглашения. Марин — имя, занесенное в договор, но это не ее собственное имя. По-моему, отчасти поэтому она и заплатила наличными, чтобы не было никаких записей о банковских транзакциях на реальное имя. Никаких ипотек, никаких кредитов.
— А какое у нее реальное имя? — напирала Талли.
— Не знаю! — заныл Бачик, и оба поняли, что он не лжет. — Раз ей не требовалась ипотека, нам не потребовалось проводить все рутинные проверки, необходимые, когда замешан банк. А платеж прошел удостоверенным чеком от «Франклин и Розато Ассошиэйтс», а не от покупателя. Как будто мы продавали поручителю.
— Вы утверждаете, что чек выписала юридическая фирма, а не покупатель, потому что она защищала личность покупателя?
— Я этого не говорил.
— Почему они хотели скрыть ее личность?
— Этого я тоже не знаю. — И снова Бачик говорил совершенно искренне.
— Вы несколько лет провели в Дариене в небольшой фирме недвижимости под названием «Фронт Дор Ассошиэйтс», — сказал Серрано.
— Это верно, — кивнул Бачик. Этот вопрос ему понравился — невинный, и врать не требуется.
— Это там вы познакомились с Джимом Франклином из «Франклин и Розато»? — поинтересовалась Талли.
Бачик склонил голову к плечу, словно не совсем понял вопрос.
— Потому что это уж слишком большая натяжка, вам не кажется? — что адвокат из Дариена из всех, у кого можно купить дом в Эшби для анонимного клиента из Коннектикута, обращается именно к вам. Так что вы должны были знать Джима Франклина ранее. Вот почему он и Рейчел Марин — или как там ее — пришли к вам. Джим Франклин знал, что вы проведете сделку с наличными, не задавая лишних вопросов.
— Я же сказал, — ответил Бачик, — никаких законов я не нарушал.
— Нет, но его могли нарушить Джим Франклин и Рейчел Марин, — сурово заявила Талли. — И либо вы сотрудничаете с нами и мы все можем быть друзьями, либо вы можете работать против нас, и в этом случае я уж позабочусь, чтобы к концу года вы торговали биотуалетами.
Серрано увидел капли пота, выступившие у Бачика на висках. Незачем даже смотреть по сторонам, чтобы понять, что коллеги Бачика чутко ловят каждое слово, а постоянно хлопающая дверь сообщает о потенциальных клиентах, внезапно передумавших входить при виде полиции внутри. Каждая секунда колебаний Бачика влетает фирме в кругленькую сумму.
— Подробностей я не знаю, — вымолвил Бачик, — но с ней случилось что-то плохое. Очень плохое. Мы знакомы с Джимом Франклином двадцать лет. Я продал ему его первый дом.
— Что-то не верится, чтобы рынок недвижимости в Эшби был прибыльнее, чем в Дариене, — заметил Серрано. — Почему вы перебрались сюда?
— Попал в беду, — признался Бачик. — Проблемка с кокаином. «Фронт Дор» наняла меня, и два года я зарабатывал солидные шестизначные суммы. А нет ничего хуже, чем усугубляющаяся проблема с наркотиками, когда есть деньги, чтобы швырять в это жерло. Так что однажды я явился в дом, открытый для осмотра, в состоянии полного неадеквата и затеял драку с покупателем. Не прошло и суток, как из «Фронт Дор» меня вышвырнули. Джим Франклин заплатил за мою реабилитацию. А когда я вышел, устроил меня здесь. Пятнадцать лет я как стеклышко. Так что вот, я перед Джимом Франклином в долгу. Он спас мне жизнь. Но притом он не станет меня просить сделать для него что бы то ни было противозаконное. После всего, что я выстрадал. Разумеется, это была любезность, но законная. Что бы там эта Марин ни натворила в Дариене, я не имею к этому никакого отношения и понятия об этом не имею, и это чистейшая правда, богом клянусь. Можете поговорить с Джимом Франклином, если он пойдет на разговор с вами, но на этом моя причастность исчерпывается. Я продал дом, получил комиссионные, и точка. А теперь попрошу вас, детективы. Больше я ничего не знаю.
Бросив взгляд на Талли, Серрано кивнул. Он поверил Бачику.
Талли положила ему на стол свою карточку. Бачик уставился на нее, как на ядовитую лягушку.
— Если вспомните что-либо еще, позвоните мне. А если мы узнаем, что вы что-то замалчиваете, готовьтесь к нежелательным последствиям.
Покинув Алексея Бачика, Серрано и Талли направились к выходу. Но едва Талли открыла дверь «Айронгейта», как на нее с разбега налетела другая женщина, да так, что обе повалились на асфальт.
— Будь я проклята! — проговорила Талли, поднимаясь с тротуара. — Забавно столкнуться здесь с вами, миз Марин.
