Глава 25

Я проснулась от нестерпимой жары – вмиг перенеслась из сна о заснеженной Лапландии в пустыню Сахара. Поерзала в кровати, выбираясь из-под одеяла. Волосы прилипли к вспотевшей голове.

Полную тишину нарушало только биение сердца и хриплое дыхание. Мне не хватало воздуха. Я закашляла. Голова ватная. Глаза режет. В темноте циферблат часов ничего не показывал, а мебель громоздилась бесформенной массой. Ночи стояли холодные, а в комнате было пекло.

У меня жар? Заболеваю?

Потрогала лоб, как это делала мама. «Холодный, как лед, Софи».

Почему тогда так жарко и хочется пить?

Полусонная, я вылезла из кровати и шагнула к двери. Полцарства за стакан воды.

Не знаю, что заметила первым. Жар? Дым? Огонь?

Я не могла пошевелиться, меня будто пригвоздили к полу. Тело не слушалось. Мышцы одеревенели.

Кажется, я закричала. Позвала на помощь. Позвала Мэтти. Только его.

Голос, сдавленный от удушья. Не мой. Но мама услышала и прибежала. Дверь спальни распахнулась.

– Софи, что… Боже!

Мы обе зашлись кашлем, горло раздирало. Глаза слезились, и мы пытались моргать, чтобы хоть что-то разглядеть. Ребра с каждой секундой все туже сдавливал невидимый ремень.

– Столько дыма… Окно! – Маме сложно было говорить.

Слезы, скатываясь по щекам, жгли, как кислота. Ноздри заполнил едкий смрад. На кухне плясали языки пламени.

– Закрыто, – голос мамы доносился откуда-то издалека.

Она дергала за раму, бешено крутила головой, как дерево в бурю. Опустилась на четвереньки и поползла ко мне. Не раздумывая, я сделала то же самое, и мы встретились в непроницаемой пелене густого дыма.

– Нужно выбираться. Ползи.

– Где Мэтти…

– Держись за меня.

Я схватила ее руку. Пот тек по спине, по лбу, затекал в глаза.

– Где…

Она сбросила пеньюар и свернула в комок.

– Дыши через ткань.

Я хотела сказать ей, что боюсь. Извиниться за то, что так вышло с тортом. Вместо слов полились слезы.

– Все будет хорошо. Слышишь?

Я кивнула, шмыгнула носом. Хотелось ей верить. Хотелось казаться храброй.

– Готова? – Мама закашлялась. – Ползи вдоль стены. – Снова приступ кашля. – Не отпускай…

От входной двери нас отделяло метров девять, но мы добирались до нее целую вечность. От жара и дыма двигаться было трудно, голова отяжелела. Мы ползли на животе, как змеи.

Два метра, один…

Мама потянулась к ручке, стала ее трясти.

– Боже мой!

Никогда не забуду, как она на меня посмотрела. Огромные глаза на бледном, как смерть, лице.

– Заперто. Где ключ?

Почему он не в двери? Мы всегда его там оставляли на ночь на случай пожара.

Мама ощупью проверила крючки. Помотала головой.

– Нет.

В ее голосе звучал ужас. Я отвернулась и заплакала навзрыд. Боковым зрением видела оранжевые всполохи.

Мама забарабанила в дверь. Кричала, но никто не отзывался.

Прыгать из окна было слишком высоко, выбить дверь не хватало сил. Огонь распространялся по стенам.

В темноте зашевелилась мрачная тень волка; думаю, это было мое тотемное животное.

«Сопротивление бесполезно». Мэтти обожал «Звездный путь».

И тут…

– Вот он! – Я взмахнула нашим ключом к спасению. – Закатился под коврик.

Не знаю, как я догадалась искать там. Позже мама сказала, что «Бог нас бережет».

Я трясущимися руками передала ей ключ. Как в замедленной съемке, она вставила его в скважину, повернула, и мы выбрались наружу. Пьянящий свежий воздух наполнил легкие, мы вздохнули с облегчением и, спотыкаясь и поддерживая друг друга, спустились по лестнице, как жертвы кораблекрушения.

Дес Баннистер отворил дверь и высунул зализанную голову.

– Что происходит? – Он с ног до головы разглядывал маму с любопытством и вожделением.

– Пожар, – прохрипела мама, не осознавая, что стоит перед ним в одной сорочке.

Дес побледнел:

– Пожар?

Не оглядываясь, он выбежал на улицу. Из его квартиры слышался лай.

– Ваша собака! – крикнула я ему вдогонку, когда мы, щурясь и моргая, выбрались из здания. Несмотря на ночное время, на улице было светло как днем.

Вдалеке послышался вой приближающихся сирен. Синие отблески на асфальте. Соседи распахивали шторы.

– В доме собака! – кричала я спешащим пожарным. – Спасите ее.

Я пять раз повторила это Десу, а после хотела вернуться за псом сама, но мама меня удержала. «Очень опасно».

Я рыдала и не могла остановиться. Вот ублюдок… Как можно бросить собаку на верную смерть?

Пока пожарные тушили огонь, один из них сказал маме, что возгорание произошло из-за включенной духовки. «Дверцу не закрыли, от температуры расплавились ручки, загорелись полотенца. Вам обеим, честно говоря, повезло. Могло быть намного хуже».

Мама в замешательстве помотала головой.

– Я сегодня не включала духовку.

– Просто будьте осторожны. – Пожарный ей не поверил, однако из вежливости не подал виду. – Духовку можно включать надолго, но дверца должна быть закрыта. Для пожара достаточно одной искры.

Мама покорно кивала, раздумывая о том, как это могло произойти, если на ужин у нас был только салат.

Я повернулась к ней:

– А что с Мэтти?

– Кто такой Мэтти? – заинтересовался пожарный.

– Мой друг.

– Он там?

Она отрицательно покачала головой:

– Сказал, что сходит домой за свитером, но…

– И не вернулся?

– Устал, наверное.

Пожарный заваливал ее вопросами:

– Вы сказали, что не смогли открыть окна?

– Должно быть, сама их закрыла. Не помню.

Я спросила, почему она не воспользовалась ключом. Его всегда оставляли в оконном замке.

Она потерла затылок, нахмурилась:

– Его там не было…

– А за батареей искала? Может, упал?

В безопасности и на свежем воздухе мой мозг начал работать как следует.

– Не нашла. Из-за паники… – Мама отвечала не мне, а пожарному, как ученик отвечает урок.

– Понятное дело, – согласился он. – В такой-то ситуации.

На следующий день я слышала, как мама говорила с Мэтти, его голос доносился из трубки. Она царапала ногтем закопченные стены: «Чтобы все привести в порядок, нужно несколько недель».

– Говорят, если б она не проснулась, мы погибли бы.

– Верно. Если не от огня, то от удушья. Эми, ну как ты могла не выключить духовку? Ты меня удивляешь.

…Странно, с тех пор мы с мамой всего однажды обсуждали тот пожар. Это произошло вскоре после ареста Мэтти.

Мама сгорбилась на диване со стаканом джина. Времена, когда спиртное разбавлялось апельсиновым соком, давно прошли.

– Так и не поняла, что случилось, – невнятно призналась она.

– Поняла что?

Пьяная, она всегда начинала говорить с середины предложения.

– Духовка. – Ее утомляла моя непонятливость. – Я точно знаю, что не включала ее в тот день. А окна? Я их не закрывала. Зачем? Высоко и выходят на улицу. Никто не залезет.

– Зато через них можно позвать на помощь.

– Вот именно.