Глава 37

Нина взяла из рук Уэйда папку с делом. Они стояли в коридоре оперативного штаба в Финиксе и планировали финальные штрихи допроса Роберта Кэйхилла.

Бакстон велел Нине и Уэйду поговорить со свидетелем, а Перес тем временем пересказывал команде визит к Сото и Вега.

Профайлер едва заметно кивнул на кабинет для допроса.

— Кэйхилл не слишком-то обрадовался, когда я позвонил. Он видел новости про убийство Кирка. Теперь винит себя за то, что связался с нами.

— Давайте я начну разговор, — шепотом предложила Нина. — Подготовлю почву, он расслабится…

— Забавно. — Уголки губ профайлера дрогнули. — Из нас двоих вы куда опаснее.

— Только при необходимости. — Она засунула папку под мышку и открыла дверь. Кэйхилл сидел за длинным столом, нервно стиснув банку содовой, словно та живая и вот-вот убежит.

— Спасибо, что согласились встретиться, мистер Кэйхилл, — начала Геррера, протянув мужчине ладонь.

Тот вскочил и неловко пожал руки обоим агентам.

Усевшись напротив, Нина положила бумаги на стол и притворилась, будто разглаживает складки на брюках. На самом деле она вытирала пот, попавший с ладоней Кэйхилла.

— Думается, если б я не пришел, вы бы меня все равно нашли. — На грубоватом красном лице мужчины появилось дерзкое выражение.

Он был прав, но в эту тему вдаваться не стоило.

— Мы не отнимем у вас много времени, — пообещала Нина, изобразив обезоруживающую улыбку. Вроде получилось. Затем вынула из папки тонкую стопку снимков и разложила перед Кэйхиллом. — Кого-нибудь узнаете?

— В последний раз, когда я с вами говорил, убили человека. — Кэйхилл твердо глядел Нине прямо в лицо, игнорируя фотографии. — Как бы и на этот раз чего дурного не случилось…

— Вам нравился Томми, да? — Мужчина коротко кивнул, и она продолжила: — Тогда помогите нам найти убийцу и защитить других.

Кэйхилл расслабил плечи.

— Ну ладно. — Посмотрев на крайнюю фотографию слева, он чуть улыбнулся. — Это Томми Кирк, таким я его и помню. — Улыбка тут же угасла. — Неужели он правда умер?

— А эти двое кто, по бокам от него? — поторопила Нина.

Бывший куратор нахмурился, силясь воссоздать давние события. Наконец радостно распахнул глаза.

— Тай Бреннан и Джаред Харт! — воскликнул он, сам удивившись своей памяти.

Пальцы Уэйда бегали по телефонной клавиатуре — без сомнения, отправлял эти имена Брек, в командный пункт.

— А здесь?

Кэйхилл отложил первый снимок и вгляделся в следующий.

— А-а, помню-помню! Данте Коулман. Мой любимчик, хотя правилами запрещалось их выбирать. — Смесь печали и любопытства промелькнула на его лице. — Интересно, что с Данте…

Нина показала на другую фотографию, отвлекая мужчину от сентиментальных воспоминаний.

— А тут?

— Ох, такое имя чудное… Старое… Очень старое. — Он забарабанил пальцами по столу. — Дайте подумать…

— Мы к нему еще вернемся. А этот, последний?

Кэйхилл наклонился к финальному снимку в ряду.

— Чак и Дэн. Ребята прозвали их Чипом и Дейлом — ясное дело, за глаза. — Губы Кэйхилла дрогнули в улыбке. — Попробовал бы кто сравнить их с бурундуками, живо схлопотал бы…

Нина вернулась к предыдущей фотографии:

— Помните, кто это? Вы сказали, имя старое…

Кэйхилл внимательно вглядывался в изображение.

— Даже не старое, вообще древнее. Как у гладиатора. — Он щелкнул пальцами. — Спартак! Спартак Сфинкс. Вот уж имечко!

Надо же, всех назвал по именам!.. Теперь, когда свидетель потренировал память и вернулся в прошлое, пора задать самый важный вопрос.

— Это все друзья Томми Кирка? — Кэйхилл не ответил, и Нина мягко продолжила: — Был у него друг, которого на этих снимках нет? Товарищ по колонии, которому он помогал после освобождения?

Кэйхилл помотал головой, а затем напрягся:

— Был один! Дэнни Крид.

Нина краем глаза заметила, как пальцы Уэйда летают по экрану. Возможно, раскрылось имя человека с пропавшего снимка.

Она развернулась обратно:

— Что вы о нем помните?

— Вот и зашел разговор о Дэнни, так и знал… Только не думал, что придется обсуждать его с ФБР.

— Вы полагали, Дэнни попадет в неприятности после освобождения?

— Еще бы! — Кэйхилл застыл, словно сказал лишнее. Поразмыслив немного, он выпрямился и все же добавил: — Не положено об этом рассказывать, но раз уж я на пенсии… Я двадцать лет работал в колонии, всяких хулиганов повидал. И никого не боялся — кроме Дэнни.

Любопытно… И необычно. Не терпелось спросить, за что Крид угодил в колонию. Впрочем, пусть Кэйхилл рассказывает по порядку — и сам дойдет до этого места.

— И как он вас напугал?

Бывший куратор расцепил руки и почесал указательным пальцем висок.

— С головой у него была беда. Обманул почти весь персонал, директора тоже. Да и меня… пока однажды не раскрылся. — Глаза Кэйхилла затуманили воспоминания. — Причем специально. Знал, что мне страшно, и радовался!

Нина, чуть ли не ерзая от нетерпения, подалась ближе.

— Что произошло?

— Никогда не забуду… Мы с местным психиатром пригласили Крида поговорить. Его родители умерли.

Нина с Уэйдом обменялись взглядами. Вот оно, травматичное событие из детства, которое меняет жизнь преступников.

— И как отреагировал Дэнни?

— Не плакал, не расстроился — вообще никаких чувств! Только обозлился. Особенно на мать, все звал ее «сукой». — Кэйхилла невольно передернуло. — Глаза у него были холодные, пустые. Как у змеи. Ничего человеческого. А я еще пожалел его, сироту… Никто из родственников не хотел иметь с ним дел. Это мы ему тоже передали.

Крид вполне подходил на роль подозреваемого из-за своей озлобленности на мать.

— А он что?

— Еще сильнее разозлился. Опять же, только на мать. Во всем ее винил. Она, мол, всех против него настроила. — Кэйхилл побледнел. — А потом и выдал…

— Что выдал? — Нина старалась говорить поменьше, не мешать потоку воспоминаний.

— Когда он к нам поступил, я прочел копии протокола из суда. Хотел побольше узнать про Крида — все-таки меня назначили его куратором… Ни разу за все заседание парень не признался в том, что сотворил с младшей сестрой. Я подумал, так ему велел адвокат, — но нет. Он с самого начала все отрицал, еще до суда! Говорил, произошел несчастный случай, да только ему не верили. Все твердил: его, мол, наказали за преступление, которого он не совершал.

Геррера с трудом скрывала волнение. Пришла пора задать главный вопрос:

— А в чем его обвиняли?

Кэйхилл судорожно сглотнул.

— Он убил сестру через день после ее рождения.