Глава 35

– Я должна ехать, – объявила Мэри, врываясь в дом. Прошло два месяца с тех пор, как она отправила шелк в лавку Холландера, и до сих пор ответа не было. – Не могу поверить, что была настолько глупой и поверила ему! – бушевала она. – Ему это так с рук не сойдет.

– Что? – переспросила сидевшая у стола Фрэнсис, опустив наполовину заштопанный носок. – Куда ты должна ехать?

– В Оксли, конечно же. Здесь я ни минуты больше не останусь. Мне надо убедиться лично, что мистер Холландер получил шелк, и выяснить точно, почему он не соизволил ничего ответить.

– Выйдет ли из этого что-то хорошее? – мягко спросила Фрэнсис. – У меня были сомнения с самой первой встречи, он показался мне человеком очень ненадежным.

– И ты ничего мне не сказала?

– Ты была… мы были в отчаянии, – пожала плечами Фрэнсис.

Мэри яростно замотала головой, разбрызгивая дождевые капли на пол.

– Я не могу позволить этому так закончиться, ради собственной гордости! И нам нужно вернуть матушкино ожерелье. Я не позволю себя облапошить, и в отличие от мистера Ле Мэтра не могу месяцами ждать обещанной платы. Уезжаю завтра утром, в Оксли буду к среде. Надо торопиться, успеть собрать вещи – нельзя терять ни минуты.

Мэри упаковала шелк с вытканными аквилегиями и ломоносом вместе с рисунками, тщательно обернув их в несколько слоев простой холстины. К ним она положила несколько обычных платьев, подходящих для путешествия, нижних рубашек, чулок и так далее, а сверху – пару простыней, так как в гостиницах по дороге вряд ли будут чистые кровати без клопов, и Фрэнсис посоветовала взять свои.

Той ночью Мэри никак не могла уснуть, ходя из угла в угол. Щеки у нее горели, мысли крутились в голове: теперь, решившись действовать, она не могла ни за что взяться и поэтому репетировала слова, которые скажет мистеру Холландеру. Как ей вести себя? Гневно? Самоуверенно, как мужчина? Или лучше говорить спокойнее, убеждать его мягче? Она знала, что последний вариант, вероятнее всего, подходит лучше, хотя ей ужасно хотелось выплеснуть на него свою ярость из-за того, что он пренебрег их соглашением. Он больше не посмеет отмахиваться от нее и игнорировать. То, что она женщина, не дает ему права изменять своему слову и отказываться от долгов.

Стук дождя по оконным стеклам затих, осталась лишь морось, почти незаметная в опустившейся темноте ночи, и Мэри надеялась, что и она постепенно остановится, тогда экипаж отправится вовремя; путешествие предстояло долгое и без дополнительных задержек.

О графствах к югу от Лондона Мэри имела слабое представление, но Фрэнсис заверила ее, что там в основном равнины и весьма приятные глазу виды.

– Хотелось бы и мне поехать с тобой, но я привязана к больнице. – Фрэнсис была явно обеспокоена.

– Мы и один билет с трудом можем себе позволить, – откликнулась Мэри. – Кроме того, дать ему отпор я прекрасно смогу и сама. – Она столько подпитывала горевший в ней гнев, что теперь это пламя едва ли удастся потушить.

Перед отъездом Фрэнсис вложила ей в руки сверток:

– Немного еды с собой. Бог в помощь, пусть Он защищает и направляет тебя.

Вспыхнувшее в груди сомнение, пусть и слабое, оказалось непросто подавить: а что, если с мистером Холландером произошло что-то непредвиденное? Он мог заболеть… и этой тишине может найтись простое объяснение. Может, именно сейчас он уже вновь ехал в Лондон – как будет ужасно разминуться с ним!

Нет, напомнила себе Мэри, это как раз самый маловероятный исход, она не могла просто сидеть и ждать, пока решится ее судьба. Терпение ее кончилось. Она больше ни секунды не выдержит в неведении.

До этого дня Мэри лишь раз отправлялась в настолько длинную поездку, когда переезжала из родного дома в Йорке к сестре в Спиталфилдс, и когда она наконец добралась до Оксли, ей вспомнилось схожее чувство потерянности в пространстве. Постоялый двор оказался большим зданием из известняка медового оттенка, и Мэри неожиданно осознала, как далеко она оказалась от дома и знакомых мест. Но стоило ей задуматься об этом, как экипаж остановился, и вот она уже оказалась у дверей со своим багажом, а от ее спутников осталось только облачко пыли вдали по дороге в Бат.

День клонился к вечеру, опускались сумерки. Мэри понимала, что прическа у нее растрепалась, дорожное платье помялось, и в подобном невыгодном положении разговаривать с мужчиной, причинившим им с сестрой столько мучительных страданий, она не могла, поэтому приняла решение отправиться к нему рано утром, чтобы застать еще дома.

Не обращая внимания на открывающийся из комнаты приятный вид на холмы, Мэри с облегчением легла на кровать, радуясь, что путешествие закончилось, так как от постоянной тряски все кости будто выпали из суставов.

Позже, поужинав у себя в комнате принесенным ей холодным мясом с хлебом, Мэри достала тщательно обернутый в холст шелк и бережно развернула, стараясь не запачкать. Разложив отрез на кровати, она в который раз подивилась его сияющей красоте. Один вид придавал ей храбрости.

Зазвонил церковный колокол, и Мэри рассудила, что до темноты у нее есть еще полчаса. Убедив себя, что в городе достаточно безопасно для короткой прогулки по главной улице, она, торопливо свернув и закрыв свой драгоценный груз, поспешила на поиски лавки торговца шелком.

Накинув плащ и капюшон, она быстрым шагом прошла мимо еще нескольких гостиниц, мастерских сапожника, шорника и модистки, миновала две мясные лавки, бакалейщика, свечных дел мастера и торговца выпивкой; все названия были крупными буквами написаны на дверях или вывесках над окнами. Городок процветал, что и неудивительно: здесь останавливались все дамы и господа из высшего общества, направляющиеся в Бат на воды и приемы в новых бальных залах.

Мэри почти дошла до конца и уже начала беспокоиться, что пропустила нужный ей дом, как он возник прямо перед ней, с яркими отрезами шелка и ножницами на вывеске. При мысли, что она скоро встретится с Патриком Холландером, сердце у нее забилось чаще.

Сделав вид, что разглядывает товар, она всмотрелась в помещение и слегка отпрянула, заметив в темной комнате человека. Однако это был не тот, кого она искала. Этот мужчина был более худым и ходил, ссутулившись, а опущенные плечи напоминали крылья летучей мыши. Он поднял голову, почувствовав взгляд, и Мэри, сделав вид, что торопится по делам, быстро пошла вперед.

Когда сердце перестало так судорожно колотиться, она, приподняв юбки, чтобы не испачкаться, перешла дорогу и вернулась уже по другой стороне, украдкой бросив последний взгляд на дом торговца шелком.

Теперь, когда она увидела это место, горевшая в ней ярость лишь усилилась. Патрик Холландер просто игнорировал ее. Он не выполнил данные ей обещания. Скорее бы наступило утро.