Глава 31

Роуэн подметала коридор у входа в магазин и видела, как принесли посылку. И как Джеримая, разрезав веревки острыми ножницами для ткани, начал распаковывать бумагу. Перейдя с веником в помещение, Роуэн подобралась ближе к прилавку, украдкой бросая на него взгляды: ей было очень любопытно увидеть новый узор, так как работая в доме торговца шелком, она со все большим восхищением любовалась шелками, тафтой и другими тканями, они пленяли ее, как и прекрасные платья, сшитые из таких роскошных материй. Слишком часто она гадала, каково это – надеть платье такой красоты. Перед сном она мечтала об этом, представляя, как все будут сворачивать головы при виде молодой девушки со светлыми волосами в сверкающем платье, и в мыслях этой девушкой была она. Роуэн знала, что это так и останется мечтами глупенькой горничной, но по ночам ей снился блеск и шорох шелка.

Джеримая снял оберточную бумагу и разложил отрез на прилавке, который замерцал на свету, точно был не шелком, а живым существом. Роуэн так и застыла с веником в руках, несколько раз моргнув, не веря своим глазам.

В великолепном бледном шелке поблескивала серебряная нить, и Роуэн завороженно смотрела на эту опасную красоту, забыв, как дышать. Но не из-за цвета или сияния ткани, а из-за самого узора, точнее, сочетания цветов и трав, вьющихся по ткани точно по снежному покрову: здесь были пурпурные цветы белладонны и аконита, пенные шапки болиголова, переплетающиеся с розовыми колокольчиками наперстянки, светящимися изнутри, точно в лучах рассветного солнца.

– Ведьмин цветок, – прошептала она тихонько и уже протянула руку, когда раздался знакомый голос:

– Что это?

Роуэн вздрогнула: в дверях магазина стояла Кэролайн, которая должна была завтракать у себя.

– Я пришла узнать, привезли ли молоко к каше. Что это за ткань, Джеримая? – Подойдя ближе, Кэролайн взяла ее в руки, рассматривая и перебирая складки. – Я хочу знать немедленно. – Похоже, шелк притягивал ее точно магнитом, как и Роуэн.

– Не уверен, госпожа, – ответил мужчина. – Нужно свериться с конторской книгой, что за заказ.

– Я бы очень хотела отложить ее для себя, – решила Кэролайн. – На новое платье к грядущему балу в Оксли: этот диковинный узор мне очень по сердцу. – Щеки ее порозовели в предвкушении, глаза заблестели.

– Роуэн, скажи, ты же разбираешься в растениях – наперстянку я узнаю, а что за лиловый цветок?

– Их два, госпожа, – помедлив, отозвалась Роуэн. – Белладонна и аконит. Это могущественные растения, страшные яды, особенно если их соединить, как здесь.

Кэролайн рассмеялась, и от этого звука Роуэн пробрало холодом до костей.

– Какая оригинальная идея! Ручаюсь, никому прежде и в голову не приходило ничего подобного.

– Да, госпожа. – Роуэн хотела предупредить ее об опасности: она видела, как в комнату вновь наползли зловещие тени, несмотря на ярко светившее в небе солнце, но не смела до конца открыть свои опасения из боязни навлечь подозрения. И в любом случае вряд ли госпожа поверит ей: она смотрела на ткань точно зачарованная.

– Уверена, мистер Холландер не станет возражать. Обязательно отложите отрез для меня. – С некоторой неохотой она все же выпустила шелк из рук.

– Как скажете, госпожа, – согласился Джеримая, складывая ткань и заворачивая обратно.

Позже днем Роуэн вновь заглянула в магазин, обычно закрытый в обеденное время. Она хотела еще раз увидеть новый шелк, убедить себя, что это просто отрез ткани и что она сама выдумала его зловещие силы. Посылка так и лежала на прилавке, и когда Роуэн раскрыла упаковку, у нее вновь перехватило дыхание от притягательности узора. В уголке рисунка виднелся крошечный паучок, в другом – жучок. Едва осознавая, что делает, она схватила ножницы, лежавшие там же рядом, и аккуратно отрезала с краю полоску ткани сантиметров десять шириной, без лапки паучка, но сохранив белладонну и наперстянки. Вернув на место ножницы и запаковав ткань обратно, Роуэн спрятала украденный кусочек в карман и, выбежав из магазина, быстрым шагом направилась прочь из дома, по направлению к мельнице. Вина тяжелым камнем тянула ее вниз, и Роуэн хотелось оказаться как можно дальше от дома. Если об этом узнают…

– Госпожа хочет тебя видеть, – крикнула Элис с другого конца кухни, окинув Роуэн странным взглядом. Роуэн, которая как раз вынесла ночные горшки из уборной и вернулась, ощутила новый укол вины, не давшей ей сомкнуть глаз этой ночью.

Госпожа узнала про кражу? Ее выкинут на улицу? Отправят на суд? Она не могла поверить, что под влиянием момента поступила так неосмотрительно, оказалась такой глупой, что смогла что-то украсть, пусть и всего лоскуток. Ей смутно подумалось, что, возможно, она схватила ножницы, надеясь развеять чары или хотя бы ослабить исходящую от шелка темную магию. Но правда была в том, что Роуэн сама не могла с точностью сказать, зачем ей понадобился этот кусочек шелка: он будто обладал над ней властью, которую она была не в состоянии объяснить. Будто сам дьявол наложил эти чары.

Приведя себя в порядок в прачечной и получше заправив волосы под чепец, Роуэн поднялась в малую столовую, где госпожа обычно завтракала, и сердце у нее замирало в тревоге. Встав у дверей, она тихонько кашлянула, оповещая о своем присутствии.

– А, Роуэн, пожалуйста, подойди. У меня для тебя поручение. – Кэролайн улыбнулась, и бешено стучащее сердце Роуэн немного успокоилось: она снова могла дышать.

– Да, госпожа.

– Возьми ту ткань, что пришла вчера, и отнеси ее швее. Нельзя терять времени, до бала осталось всего несколько недель. Скажи, что я прибуду незамедлительно.

Роуэн замешкалась, зная, что в магазине еще никого нет.

– Ну же, девочка, поторопись. У тебя есть мое разрешение забрать сверток. Джеримае об этом я сообщу сама.

– Да, госпожа. – Сделав книксен, Роуэн вышла.

Проскользнув в темный магазин, Роуэн подошла к полкам за прилавком, и тени будто следовали за ней по пятам. Осмотревшись, поначалу она не могла найти вчерашнюю посылку, но затем заметила на верхней полке смятую упаковку. Дотянувшись до нее, Роуэн пошатнулась: отрез оказался гораздо тяжелее, чем она ожидала, и ей пришлось обхватить его обеими руками точно младенца.

Дом миссис Пеннифезер был всего в нескольких метрах дальше по главной улице. Дверь была заперта, и Роуэн пришлось довольно долго колотить, пока ей не отворили.

– Меня послала госпожа Холландер, из дома торговца шелком, – сообщила она выглянувшей на стук девочке. – Она велела доставить это госпоже Пеннифезер.

– Рань несусветная, – вздохнула девочка. – Но вы найдете ее за работой. Лучше войдите в дом.

Роуэн прошла вслед за своей провожатой через комнату в заднюю часть дома, где сидела портниха: темный корабль в море разноцветных шелков.

Роуэн объяснила причину своего визита и положила сверток на стол, в последний раз проведя по нему ладонью, не желая выпускать из рук – такой силой он обладал над ней. С раскаянием она вспомнила об украденной полоске, спрятанной под матрацем.

– Она должна без промедления прийти ко мне, снять мерки, – сообщила швея, не отрываясь от работы. – Мне и так надо закончить несколько платьев, а времени твоя госпожа дала всего ничего.

Пообещав, что миссис Холландер прибудет через несколько часов, Роуэн ушла.

В последующие недели швея работала днем и ночью, так как в городе их было всего двое, а почти каждая женщина, собирающаяся посетить ежегодный первый бал, заказала себе новое платье. Город процветал, и каждый торговец желал похвастаться своим состоянием, а есть ли способ лучше, чем показать его на своей жене?

В «Изысканных шелках Холландера» тоже был наплыв покупателей, и мистер Холландер отпускал товар наравне с подручным.

– Боюсь, если так и дальше пойдет, у нас ни кусочка не останется, – как-то утром пожаловался Джеримая подметавшей полы Роуэн.

– Но раз торговля так бойко идет, это же хорошо?

– Будем надеяться, – натянуто улыбнулся мужчина.

Тем временем платье Кэролайн было готово, его доставили вскоре после полудня. Сама хозяйка вышла навестить подругу, так что еще не видела его. Роуэн вместе с Элис, так как посылка весила изрядно, отнесли ее в спальню, положили на кровать и развернули.

Разложив наряд на покрывале и разгладив каждую складочку, обе отступили, потеряв дар речи. В лучах солнца серебряная нить в ткани и паутинках засияла, пурпурные и розовые цветы ярко выделялись на кремовом фоне. Портниха сделала пышную юбку, с плеч множеством складок спадал длинный шлейф, и хотя талия была гораздо шире, чем у других платьев Кэролайн, как того требовало ее положение, благодаря дополнительным вставкам корсет впоследствии можно будет утянуть до нужного размера.

– Я все равно пойду, – заявила как-то Кэролайн супругу, когда он спрашивал, не передумала ли она по поводу бала. – Обещаю, я лягу в своей комнате на следующий же день и не буду вставать, – умоляла она. – Но дайте мне сперва хоть чуточку повеселиться.

И впервые на памяти Роуэн Патрик Холландер не воспользовался своей властью над ней и не стал настаивать.

– Оно будто само по себе светится, – выдохнула Элис спустя какое-то время.

– Ты только взгляни, – указала Роуэн. – Изгиб стебельков идет как раз по корсажу, как умно сделано.

Они никак не могли оторваться от платья, но Элис, услышав грозный оклик Пруденс, подхватила юбки и поспешила в кухню, вниз по черной лестнице.

Роуэн задержалась еще немного, завороженно разглядывая ткань. А затем, не осознавая, что делает, сбросила передник и ослабила шнуровку своего серого рабочего платья, которое послушно соскользнуло на пол.

Она аккуратно надела новое платье, и ее пробрала дрожь. Роуэн точно знала, что, если ее поймают, выговором наказание не ограничится; власть цветов над ней пугала ее, но остановиться не было никаких сил. Ростом они с хозяйкой равные, но плечи у Роуэн были чуть шире; ткань плотно натянулась на спине, но в целом платье оказалось по фигуре, даже без кринолина, хотя слишком широкую талию пришлось придерживать. У нее вырвался вздох от ощущения шелка на голой коже, такого восхитительно прохладного в жаркой комнате. Кружева у локтей и шеи пенились, точно шапки полевых цветов. В таком великолепном платье Роуэн была другим человеком, девушкой почти без изъянов.

Сделав несколько шагов к зеркалу, она стянула с головы чепец, вытаскивая удерживающие его шпильки, и золотистые до белизны волосы рассыпались по плечам, поблескивая на свету, как и серебряная нить в платье.

Она обернулась посмотреть, как смотрится шлейф, каскадом шелка спадающий с плеч, и в этот миг заметила в углу зеркала тень. Ее вдруг охватило чувство обреченности, неизбежной погибели – острое и неожиданное, как удар грома, и платье вмиг растеряло свою привлекательность, оно будто пыталось подчинить ее своей воле, словно в него вселился злой дух.

Дрожащими пальцами Роуэн расстегнула крючки корсажа и сняла юбки, но зацепилась за крошечного паучка в узоре. С большим трудом заставила она себя успокоиться и не сорвать платье – так сильно в ней было желание поскорее избавиться от него. Она знала, что в этом платье кроется зло, в узоре ли, в том, кто ткал его или во всем сразу.

Должна ли она предупредить госпожу? Она не питала особых надежд, что Кэролайн удастся убедить надеть другое платье. Даже если ее выслушают, то наверняка спросят, каким таким даром предвидения обладает ее горничная, чтобы утверждать об опасности и зле, исходящем от такой прекрасной ткани? И ей повезет, если дело ограничится только этим вопросом.

Роуэн аккуратно разложила платье на кровати, разгладив переливающуюся ткань, а затем торопливо облачилась в собственную одежду. Никогда еще серый шерстяной наряд не действовал на нее так успокаивающе.

К концу недели Роуэн удалось убедить себя, что причина ее страхов – разыгравшееся воображение и что очень глупо полагать, что зло может таиться в шелковых нитях и узоре из цветов, пусть и самых ядовитых.

В субботу утром Элис помогала хозяйке готовиться к балу, а Роуэн до этого успела подготовить любимый камзол Патрика Холландера с оранжевыми цветами, в котором он был в тот день, когда принял ее на работу, и чистую пару кюлот. Заслышав шум из коридора, она выскользнула из кухни, успев увидеть, как оба они выходят из дома. Даже в тусклом свете платье так и сияло, и Кэролайн вся светилась от удовольствия, а ее супруг не мог скрыть восхищения:

– Для моей жены все только самое лучшее. Вы будете королевой бала, моя дорогая.

– О, перестаньте, – рассмеялась Кэролайн. – С такой талией, точнее, без нее, это крайне маловероятно. – Но Роуэн видела, что она все равно рада.

Через несколько минут господа ушли, и Роуэн воспользовалась этой возможностью, тоже выскользнув через черный ход в сад, по тропинке, ведущей вдоль дома. Стоял приятный вечер, солнце только начало садиться. Воздух звенел от оживленного щебетания птиц, разлетавшихся по гнездам, пахло яблоневым цветом; аромат доносился из глубины сада, где росли фруктовые деревья.

Роуэн поспешила к реке, где они с Томми договорились встретиться. Ей не терпелось не только увидеть его, но и поделиться с кем-то, рассказать о тяжести на душе.

Томми сразу же притянул ее к себе, и Роуэн обняла его в ответ, наслаждаясь чувством покоя и безопасности.

– Я поговорила с Элис, и она призналась, что солгала, сказав, что это твоя вина.

– Зачем вообще ей было так поступать? Ничем не лучше гулящей девки… прошу прощения.

– Не думаю, что все так просто, – вздохнула Роуэн.

– Чей же он?

Помедлив, Роуэн отстранилась.

– Господина Холландера.

Томми выдохнул:

– И что она собирается делать?

– Она попросила моей помощи… – Роуэн прикусила губу.

– Твоей помощи? – переспросил Томми. – Но какой… – Он запнулся, осознав смысл ее слов. – Это неправильно. Ты идешь наперекор самой природе.

– А что мне остается делать? Если я не помогу, ее выкинут на улицу и она закончит свои дни в работном доме или еще хуже и сможет обвинить меня бог знает в чем. Я знаю, она на это способна. И тогда меня, вероятнее всего, тоже выгонят, так как господин Холландер не потерпит даже намека на подобные неприятности. Мне никак не выпутаться.

– Но ты же сможешь найти другую работу, – сказал он, беря ее за руки.

– Я в этом не так уверена. Некоторые люди в городе уже стали что-то подозревать, не пройдет и дня, как все станут меня сторониться, виня во всех бедах Холландеров. В любом случае уже слишком поздно, дело сделано.

Томми смотрел на нее какое-то время, раздумывая, и Роуэн затаила дыхание.

– Я буду на твоей стороне, что бы ни случилось, – сказал он наконец.

Она выдохнула и благодарно улыбнулась ему:

– Томми Дин, ты настоящий джентльмен.

– В отличие от некоторых по праву рождения, – мрачно заметил он.