83
Самое плохое — что день уже в разгаре. По воспоминаниям Дон, на то, чтобы пройти второй хребет, понадобится бо`льшая часть дня. А значит, часть пути им придется проделать в темноте.
Вторая плохая новость состоит в том, что погода начала меняться. Проходя по узкой ложбине, Дон почувствовала первые капли дождя, падающие сквозь ветви деревьев; здесь, в горах, идет не дождь, а снег — это не так ощутимо, но тоже дает о себе знать.
Видимость все хуже. Сгущаются тучи, низкие и плотные, усиливается ветер. Дон останавливается, чтобы отдышаться и выпить воды из фляги. Теперь ее трясет еще больше.
В горах нет деревьев, за которым можно укрыться от ветра и снега.
— Мы должны побыстрее перейти хребет, — говорит она Лукасу. — Пока погода совсем не испортилась.
Хотя Лукас с ней полностью согласен, он все сильнее отстает, видно, как ему плохо. Но он точно знает: если они сейчас остановятся, то могут замерзнуть насмерть.
Поэтому беглецы упорно поднимаются: по валунам, отвесным скалам, хватаясь за кусты, лишайники и любые выбоины в камнях. Они забираются все дальше и дальше, а вокруг тучи становятся все мрачнее.
Наверху тропа заканчивается, тут опять установлены пирамидки. Первые заметить несложно.
Затем пирамидки исчезают.
— Я их не вижу. — Лукас чешет затылок, всматриваясь в туман. — Не припомню, чтобы их было так сложно найти.
Они знают: если идти по хребту прямо, то вряд ли заблудишься. И идут. То тут, то там появляются горки камней, которые вроде как указывают верное направление.
Однако Дон помнит, что пирамидок было больше. Каждые пятьдесят футов, не реже: они всегда были в поле зрения. Даже в тумане они с Лукасом должны были видеть хотя бы две пирамидки сразу: одну сзади и одну впереди. Сейчас они и одну не всегда находят.
— Мы правильно идем? — спрашивает Дон.
— Наверняка, — отвечает Лукас, но, похоже, он озадачен не меньше. — Я помню вон тот проход. И что рядом была большая куча камней.
Дон кажется, что именно здесь она чуть не погибла, когда Уорден спас ей жизнь. И вроде бы она тоже видела здесь груду камней. В ее воспоминаниях она точно есть.
А на самом деле ее тут нет.
Они все равно идут вперед. Огибают холм, возвращаются к центральной части хребта и идут вперед, то и дело замечая теряющуюся в траве тропку и кучки камней.
Но сейчас тучи над ними настолько густые, что сказать, куда именно идут Лукас и Дон, невозможно: если они где-то свернули с намеченного пути, то вполне могут идти прямо навстречу Брендону и Эвану.
Это тяжело. Тяжело, даже если не думать о том, что их преследуют два маньяка.
Тяжело, потому что всю лишнюю одежду Дон выбросила, и если они застрянут где-нибудь тут, на хребте, то, скорее всего, погибнут от холода.
Тяжело, потому что они идут все медленнее и медленнее.
Дон и Лукас больше не идут быстрым шагом. Они еле бредут, ища в тумане следующий намек на тропу: хребет то вздымается, превращаясь в отвесную скалу, то вдруг обрывается, и тогда им приходится возвращаться назад и идти другой дорогой.
С каждой потерянной секундой у Брендона и Эвана все больше шансов их нагнать.
Однако другого выхода нет. Нужно найти правильный путь через хребет, сколько бы времени это ни заняло.
Дон старается думать только о том, как помочь Лукасу искать путь. Они стоят на вершине хребта, над обрывом, и видят вдалеке уводящую в туман тропу.
Нужно просто спуститься. И все будет хорошо.
Но обрыв слишком отвесный, так просто не спустишься. Дон понимает, что где-то поблизости должна быть хоть какая-то метка, которая подскажет, куда идти.
— Нашла, — зовет она Лукаса. В густом тумане тот напоминает привидение. Она стоит и ждет, когда он подойдет к ней.
От нечего делать осматривает вокруг себя землю.
И делает ужасное открытие.
