Попрощавшись с Морагу, а затем с Рувимом и Сантаной, Лия обошла дом и уселась в кресле на крыльце, где каждое утро встречала рассвет. Все собаки, где бы они ни проводили ночи, попрятались. Даже Руби исчезла. По крайней мере, Руби-собака. Стоило Лие откинуться в кресле и поднять взгляд к звездному небу, как заскрипели доски крыльца. Она обернулась: пришла Руби в человеческом облике. Рыжеволосая девушка с ногами устроилась в соседнем кресле.

— Поверить не могу… — произнесла Лия.

— Во что? — поинтересовалась Руби.

— Сижу рядом с той же самой… С тем же самым созданием, что совсем недавно гладила по голове.

— Мне понравилось. Так приятно.

— Все равно не верится…

Руби пожала плечами.

— Знаю. Я привыкну. — Писательница окинула новую подругу внимательным взглядом. — Племянник Рувима сказал, будто тебя сожрала ведьма, но выглядишь ты очень неплохо.

— В некотором роде он прав. Ведьма выкрадывала мою магическую силу, мало-помалу, изо дня в день. Гораздо быстрее, чем восстанавливается ресурс.

— Ужасно.

Девушка кивнула.

— Правда, эта ведьма, Абуэла, совсем не злая.

— Откуда ты знаешь?

— Она ворует магическую силу у земли, так же как крала и у меня, пока я жила у нее, но использует ее на благо людей.

— Людей? Каких еще людей?

— Что живут в баррио.

— Получается, ты была в неволе… И тебе удалось сбежать? Она держала тебя в клетке или на цепи?

— Ничего подобного, — покачала головой Руби. — В пределах слышимости я могла гулять, где хочу. Мне надо было возвращаться в дом, лишь когда ей требовался мой магический дар для всяких заклятий или амулетов.

— На твоем месте я бы удрала при первом удобном случае.

— Но я не могла так поступить. Я дала Абуэле слово, что не сбегу.

— Тем не менее ты здесь. Что же произошло?

— Стив прислал Ситалу, и та убедила ведьму отпустить меня, — объяснила Руби. Помолчав, добавила: — По правде говоря, мне до сих пор немного не по себе от того, как она этого добилась.

Лия ожидала продолжения, но рыжеволосая девушка смотрела во тьму и молчала.

— И как же она этого добилась? — не выдержала наконец писательница.

Руби вздохнула:

— Ситала объяснила Абуэле, что в случае моей смерти заключенная нами сделка утратит силу. В этом она была права, но еще она пригрозила наслать на ведьму свою сестру. Сказала, мол, тогда смертью Абуэлы дело не ограничится. Верша возмездие, сестрица запросто может сровнять с землей все баррио.

— Она вправду на такое способна? — скривилась Лия.

— С учетом ее репутации, думаю, очень даже способна, — кивнула девушка.

— Лучше было бы обойтись без таких угроз…

Руби ничего не ответила, но писательнице показалось, что та с ней согласна. Лия повернулась в кресле и принялась наблюдать, как через пустыню возле дома продвигается волна бледного света, очерчивая темными силуэтами кактусы и кусты.

— Мне хотелось бы узнать побольше о баррио, — проговорила она через какое-то время. — Наверняка ведь именно там оседает большинство мигрантов, которые не уезжают дальше на север.

— Только не вздумай наведываться к ведьме! Я найду, с кем тебе можно безопасно поговорить. В тамошних стаях у меня есть друзья.

— Спасибо. Мой друг Эрни пытался найти кого-нибудь, но с гринго никто не хочет разговаривать.

— С чего тебя так заинтересовали мигранты?

— Даже не знаю. Странно все это. У меня в руках была настоящая сенсация века. Я могла диктовать свою цену, пожелай поведать миру, что Джексон Коул все еще жив. И хотя я писала о нем и «Дизел Рэтс» большую часть своей жизни, меня вдруг осенило, что право распоряжаться этой историей принадлежит только ему одному. И я должна отнестись с уважением к выбранному им образу жизни.

— Рада слышать, что ты так решила, — отозвалась Руби. — Стив делает очень много хорошего. Люди знают, что в резервации живут собаки-майнаво, но, наверное, совсем позабыли, что мы можем понимать их разговоры. Я подслушивала Морагу и Стива и знаю, что значительным улучшением жизни в резервации мы отчасти обязаны именно ему. Хотя, конечно, отчисления казино тоже помогают. Но Стив не только финансирует школу и Центр общины. Он еще и учредил фонд, чтобы всем желающим получить образование подросткам была доступна стипендия.

Лия задумчиво кивнула и проговорила:

— И все это могло бы прекратиться, если бы стало известно об источнике финансирования, если бы выяснилось, от кого поступают средства. Резервацию заполонили бы репортеры, и каждый захотел бы урвать кусок пожирнее.

— Возможно. Но дело не только в деньгах Стива. Он любит нашу землю, уважает племя и наш народ и всегда предлагает помощь тем, кто в ней нуждается. И в то же время держится на почтительном расстоянии. Не ставит себе целью повернуть все по-своему. Просто хочет тихонько помогать сохранять культуру кикими. — Руби улыбнулась. — Из него получилась бы хорошая собака.

— И талантливая! — рассмеялась писательница.

Близился рассвет. Постепенно набирал силу утренний птичий хор. Лия всегда любила его слушать.

— Возвращаясь к мигрантам, — снова заговорила она, — писать о них я хочу потому, что меня интересуют их истории, — женщина задумалась, затем помотала головой. — Нет, так звучит чересчур расчетливо. Их истории меня трогают. Задевают за живое. Мне хочется, узнав побольше о них, об их судьбе и семье, поделиться этим с остальными. И когда какой-нибудь уродский политик или репортер начнет обвинять этих беглецов в краже рабочих мест и развале страны, я смогу доказать, что они не какие-то ужасные пришельцы или злостные паразиты. Они такие же люди, как и мы, не заслуживающие травли или смерти в пустыне, — с горящими от воодушевления глазами Лия повернулась лицом к Руби и стала объяснять, горячо и страстно: — Мне нравятся истории. Нравится и читать их, и писать. Только они должны быть настоящими. Вымысел меня не интересует. И никогда не интересовал. Зачем тратить время на чьи-то умозаключения, когда в мире полно реальных людей с подлинными захватывающими историями? И их так много, что целой жизни не хватит, чтобы выслушать их все. Конечно, стиль повествования имеет значение, но, чтобы развлечься игрой слов, я предпочитаю поэзию.

— Беда в том, что через какое-то время человеческие истории становятся… однообразными. Далеко не каждый живет полной жизнью, — заметила Руби.

— Возможно, — кивнула писательница. — Но такие персонажи, к счастью, обычно не испытывают желания поведать миру свою историю. Нет, внимания достойны люди, опаленные громадной страстью, или те, кто в исключительных обстоятельствах обнаруживает в себе невероятную силу. Кто сносит нечеловеческие тяготы и поднимается над ними. Их можно отыскать в самой густой толпе по блеску глаз, по манере держаться. Они буквально излучают свет.

— Как и ты.

— Очень сомневаюсь! — рассмеялась Лия.

— Да нет же, правда. Свет, который стоит обернуть на благо людям, — принялась убеждать ее Руби. — Поговори с Морагу. Он поможет тебе лучше понять чудеса иного мира, а ты взамен поработала бы в школе.

— Да какая из меня учительница!

— Пока не попробуешь, не узнаешь. Детям не помешает помощь таких, как ты. В конце концов, вести занятия по какому-то предмету необязательно. Можешь просто консультировать ребят, как сдать академический тест для поступления в колледж. Или даже оценивать их собственные истории.

— Пожалуй, я рискнула бы попробовать. В Ньюфорде мне очень нравилось работать с подростками на добровольной основе.

Пока они так болтали, уже совсем рассвело. Лие подумалось, что она вообще-то должна бы с ног валиться. Как-никак, ей давным-давно не доводилось зависать всю ночь напролет. Тем не менее она по-прежнему ощущала себя бодрой и полной сил.

— Мне нужно приготовить завтрак Эгги, — объявила писательница. — Оставайся. Ты ведь ешь привычную для людей еду, когда, хм, принимаешь человеческий облик?

— Собаки едят практически все в какой угодно шкуре, — рассмеялась Руби.

— Так-так, а как насчет помощи на кухне?

— Не доводилось, но почему бы не попробовать, — весело отозвалась рыжеволосая девушка.