В палате царила тишина. Морагу, склонив голову, стоял возле койки Эгги. Молился он или просто размышлял, этого Мариса сказать не могла. Диего, обосновавшийся с другой стороны постели, смотрел в окно, где на карнизе по-прежнему кучковались притихшие вороны, — впрочем, вряд ли он обращал хоть какое-то внимание на птиц. Мэнни, один из вороньих братцев, занял позицию у изножья постели — устроился верхом на стуле. Уперевшись подбородком в скрещенные на спинке руки, он не сводил с раненой художницы глаз.

А Мариса, ощущая себя совершенно разбитой, так и сидела на полу, прислонившись к стене и вытянув ноги. Взгляд ее скользил от окна к койке Эгги и обратно, а настроение болталось где-то между «скверное» и «подавленное», причем молчание новых товарищей не вселяло надежды на то, что в ближайшее время ожидаются перемены к лучшему.

В конце концов женщина достала мобильник и обнаружила два новых сообщения от Алана. Она принялась было отвечать на последнее, а потом, стерев ненужные буквы, нажала на вызов.

— Привет, — послышалось в трубке. — Надеялся услышать тебя.

От одного звука его голоса Мариса почувствовала себя бодрее.

— И тебе привет!

— Ну так и что произошло с Джексоном Коулом?

— Помнишь историю с Изабелл? Ту, о которой мы никому не рассказываем?

Ей показалось, что она видит, как пораженный Алан напряг спину и выпрямился:

— Ты хочешь сказать, он нумен?

Диего с любопытством взглянул на Марису, словно услышал ответ Алана.

— Нет, он оказался Стивом, кузеном Джексона, — ответила Мариса.

— Если нарисованная картина не вытащила Джексона Коула из… — начал было Алан, но Мариса перебила его:

— Я не о Джексоне. О месте, откуда происходят нумены Изабелл. Я побывала на другой стороне. А Лия и вовсе где-то там пропала.

— Эй-эй, погоди! Где ты побывала?

— В ином мире. Или в одном из иных миров, не знаю. Странно, но он оказался похож на наш собственный, только без всяких признаков присутствия человека. Ни дорог, ни домов, вообще ничего. Во всяком случае, так было там, где очутилась я.

— Ты в порядке?

— Да вроде. А ты понял, о чем я говорю? Лия пропала.

Мариса вкратце пересказала их приключения за день, закончив на фантастическом моменте, когда Лия запрыгнула на постель Эгги и исчезла. Во время повествования она поглядывала на раненую художницу. Тело Эгги все так же плавало над койкой и медленно вращалось, словно подхваченный бризом сухой лист. Напоследок Мариса описала и это зрелище.

— Зря я уговорил Лию поехать туда. Да еще и тебя втравил, — вздохнул Алан.

— Откуда тебе было знать, что все пойдет вразнос? И по правде говоря, я целую вечность не видела Лию такой радостной и воодушевленной. Возможно, чтобы выбраться из домашней и всякой другой рутины, Лие требовалась не новая книга о Джексоне, а хорошая встряска. Не просто впечатления от туристической поездки, а нечто совершенно другое — более глубокое, что ли. Она поговаривала о серьезном журналистском расследовании, которое хочет провести здесь. И когда выяснилось, что Стив — всего лишь двоюродный брат Джексона, ничуть не расстроилась…

— А теперь она исчезла…

— Да! Черт бы все это побрал… — вздохнула Мариса. — Самое мерзкое, что я не знаю, как теперь быть.

— Я прилечу первым же рейсом.

Мариса понимала, что ей следует сказать что-нибудь вроде: «Ты не обязан так поступать», или: «Мы все равно не сумеем ей помочь». Но Марисе, винившей себя за то, что произошло с подругой, действительно нужно было, чтобы Алан приехал, чтобы оказался рядом, подставил надежное плечо. В грядущем испытании, в чем бы оно ни заключалось, без его поддержки ей никак было не обойтись. Наверное, первым делом придется сообщить об исчезновении Лии в полицию… Но как, черт возьми, подать заявление о человеке, пропавшем без вести в ином мире?

— Мариса? — окликнул ее Алан.

— Мне бы этого очень хотелось, — призналась она. Алан произнес несколько ободряющих фраз и отключился — видимо, занялся изучением расписания.

Мариса намеревалась убрать телефон, но, помедлив минуту-другую, включила камеру и сделала несколько снимков, а затем сняла и небольшой ролик с парящей над больничной койкой художницей. Дело в том, что она вспомнила, как реальность истории с нуменами Изабелл постепенно стиралась из ее памяти — ускользала, испарялась, как туман под лучами утреннего солнца. Никаких доказательств о происшедшем не сохранилось, и они с Аланом не забывали эту историю только потому, что то и дело обсуждали ее и ее последствия.

Что ж, на этот раз доказательством Мариса обзавелась. Показывать все это кому-нибудь кроме, естественно, Алана, если к его приезду ситуация хоть как-то разрешится, она не собиралась: даже их друзья решат, что все запечатленное — какой-то хитрый трюк или монтаж. Убеждать людей непричастных в реальности происходящего бессмысленно. А ей запись послужит напоминанием.

Вдруг Мариса заметила, что на нее с ухмылкой смотрит Мадера.

— Вы прямо как детки, что живут у меня, — проговорил он. — Не поверят собственному опыту, пока не посмотрят на картинки на своих телефонах.

Мариса, вспомнив о десятках посещенных за последние несколько лет концертов с их непременным атрибутом — морем поднятых над толпой телефонов, начала объяснять:

— Нет, это для другого…

Ее речь была прервана самым драматичным образом: тело Эгги рухнуло на постель. Отчаянно заскрипели под весом художницы пружины. Грохнулся на пол стул, свернутый стремительно вскочившим Мэнни. А в воздухе прямо над Мадерой — Мариса еще не успела осознать хотя бы неожиданное возобновление действия законов гравитации над Эгги — возникла Лия. И персонаж местных легенд, видимо, каким-то шестым чувством узнавший о ее появлении, сделав шаг назад, вытянул руки и поймал падающую женщину с такой непринужденностью, будто они репетировали этот трюк бессчетное количество раз. Затем Мадера осторожно поставил Лию рядом с койкой, придерживая за плечи, чтобы женщина восстановила равновесие.

А пришедшая в себя художница приподнялась на кровати и огляделась по сторонам. Взгляд ее остановился на Лие, и она произнесла:

— Хм, а вы интересная девушка!

Та захлопала глазами.

Замешательство Лии, как, впрочем, и всех остальных, было вполне объяснимо — никому и в голову не могло прийти, что, вынырнув из комы, старая леди произнесет нечто подобное!

Усилием воли одолев внезапно навалившуюся слабость, Мариса вскочила на ноги и бросилась к Лие. Мадера деликатно отошел в сторонку, и она обняла подругу.

— Ты в порядке? — Мариса немного отстранилась и вгляделась в лицо Лии. — Я так за тебя волновалась!

Та кивнула, не сводя глаз с Эгги, но вниманием художницы уже завладел Мадера:

— Чем ты только думала? — рявкнул он. — Как ты могла просто взять и сдаться?

— И вовсе я не сдалась, — возразила Эгги, — я… даже не знаю, как сказать. Пожалуй, просто устала. Я ведь всего лишь человек. И не могу нести бремя дополнительных лет с той же легкостью, что и майнаво вроде тебя.

— Что еще за дополнительные годы? — не сдержалась Мариса.

Художница ее, похоже, не услышала. Или не захотела отвечать.

— Человек, который проводит много времени в призрачных землях, — пояснил Мэнни, — живет гораздо дольше обычных людей.

— А я провела там времени гораздо больше, чем кто-либо другой, — вздохнула Эгги. — Сначала-то кажется чудом, но под конец мечтаешь только о сне. И чтобы ветер унес твой прах к предкам… Нет, желания умереть я не испытываю, — художница обернулась к Морагу, словно заметив, как шаман хмурится у нее за спиной. — Но когда девчонка зарезала меня и Диего сказал, что у меня есть выбор… — она пожала плечами.

— Я совсем не это имел в виду, — проговорил Мадера.

— Тогда следи за языком, когда развязываешь его, — парировала старая леди.

Мэнни ухмыльнулся:

— Вот теперь узнаю Эгги Белую Лошадь, которая плюет на судьбу!

Художница покачала головой, но в глазах ее мелькнула улыбка.

— Что я тебе рассказывала о ласковом теленке?

— Не помню, да и неважно. Я просто рад, что ты вернулась.

— Ойла, — кивнул Морагу.

— Мне казалось, это слово означает «привет», — заметила Лия.

— У него множество значений, — пояснил Мадера. — В данном случае оно подразумевает «спасибо».

— И сколько я отсутствовала? — осведомилась Эгги.

— Полдня, — ответил шаман.

— А что с девочкой?

— Сныкалась в «Призрачном пассаже», — доложил Мэнни.

— Но она цела?

— Вполне, — хмыкнул Мэнни. — Чего не скажешь о тех, кто с ней контактирует. Эта девчонка — сущий яд.

— Нет, — вновь покачала головой Эгги. — Наоборот, она отравлена.

— И ты можешь ее вылечить?

— Ох, нет. Единственный, кто может ее исцелить, — только она сама.

Затем художница взяла Лию за руку:

— Хотя меня вполне устраивало то место, где я оказалась, спасибо тебе, что рискнула жизнью и вернула меня.

«Рискнула жизнью?» — поразилась про себя Мариса и стиснула плечо подруги.

— Да ничего особенного, — отозвалась Лия.

— Очень даже чего, — возразила Эгги. — И мы обе это знаем.

— А как вы попали в сознание Стива? — спросила Лия.

Мариса удивленно уставилась на нее: «Что?»

— Так вот где я оказалась! Чрезвычайно любопытно, — художница улыбнулась.

Морагу и Мадера, как заметила Мариса, тоже недоуменно переглянулись. Обратила на это внимание и Эгги.

— Действительно, как… — начал было шаман, но художница оборвала его:

— Я устала. Дайте старухе немного отдохнуть.

Она махнула рукой в сторону двери:

— Обсудите, где я была и почему, в другом месте.

Диего кивнул и повернулся к Марисе и Лие:

— Я отвезу вас в мотель.

— Наша арендованная машина осталась у дома Эгги, — напомнила Мариса.

— Я попрошу кого-нибудь завтра перегнать ее, — пообещал Морагу.

Напоследок он сурово глянул на старую художницу, но та притворилась, будто ничего не заметила. Мадера вместе с женщинами тоже вышел из палаты. Мэнни поднял упавший стул и снова уселся.

— Ты тоже, — велела ему Эгги.

— Да, конечно! — ухмыльнулся парень.