15. Лия
Заснуть Лия так и не смогла и, повалявшись с часик в кровати, снова вышла из номера. Заняла удобное местечко на низкой каменной ограде за мотелем и стала любоваться рассветом. Она сразу же пожалела, что не захватила телефон, но возвращаться за ним не стала — не хотелось упускать даже мгновения великолепного зрелища. Да и все равно фотоаппарат не способен передать красоту подобных видов — во всяком случае, у нее пейзажные снимки никогда не получались. Небо над вершинами Йерро-Мадерас алело все больше, тени гор стремительно укорачивались, а Лия любовалась переливами красок, слушая утренний птичий хор.
Когда из-за угла здания появилась Мариса, с полдесятка напуганных хрустом ее шагов по гравию перепелов с забавными хохолками неуклюже бросились в кусты, а за ними, недовольно вереща, последовал бурундук. Мариса шлепнулась на ограду рядом с подругой.
— Рано ты встала, — произнесла она.
— Не удалось заснуть, — ответила Лия, не отрываясь от пейзажа. — Наверное, переусердствовала по дороге.
Мариса улыбнулась, посмотрела на небо и, прикрыв рот рукой, зевнула.
— Прелестно, — прокомментировала она.
Лия кивнула. Она могла бы придумать добрую сотню эпитетов для такого неба, но «прелестно» тоже сойдет. А когда солнце, поднявшись над горами, предстало во всей своей ослепительной красе, ей даже захотелось зааплодировать.
— Мне необходим кофе, — объявила Мариса.
— Один дядечка сказал мне, что неподалеку есть приличная закусочная.
— Что еще за дядечка?
— Я познакомилась с ним, когда сидела ночью за столиком перед нашим номером.
Мариса повернулась и воззрилась на подругу широко раскрытыми глазами:
— Посреди ночи, в богом забытой глухомани — и ты с кем-то знакомишься?
— Да ничего такого. Он возвращался с работы или откуда-то еще и задержался поболтать на пару минут.
— Симпатичный хоть?
— Скорее, старый и седой, — улыбнулась Лия. — Выглядит настоящим отшельником. Но вообще он славный.
— Все-таки мне хочется разобраться. Давно ты обзавелась привычкой болтать с незнакомцами посреди ночи?
— У него были добрые глаза.
Мариса покачала головой.
— Мне необходим кофе, — повторила она.
* * *
Закусочная «У Джерри» полностью отвечала посулам Эрни. Как и мотель, забегаловка, разместившаяся в длинном глинобитном строении с деревянным каркасом и черепичной крышей, снабженном грунтовой стоянкой, знавала лучшие времена. Тем не менее крепость тамошнего кофе подруг не разочаровала, равно как и объем чашек, а фирменный завтрак представлял собой набор из приготовленных в любом виде яиц, сосисок, печенья, соуса и свежевыжатого апельсинового сока с парочкой блинчиков в придачу.
Основное отличие от заведений подобного типа дома в Ньюфорде заключалось в том, что официантка подала еще несколько разновидностей сальсы и приправы из зеленого чили. Согласно бейджику, звали женщину Дженис, и она, похоже, действительно была рада видеть посетителей, в отличие от городских официантов и бариста — хипстеров, исполняющих заказ с недовольной миной на обиженной физиономии. Дженис прямо засветилась, когда Лия сообщила ей, что закусочную им порекомендовал Эрни.
— Где же вы познакомились? — поинтересовалась она.
— В «Серебряной шпоре» — мы там остановились. Я сидела у нашего номера, когда он вернулся с работы.
— Он сказал вам, что работает? — улыбнулась Дженис.
— Нет, мне так показалось. На гуляку он совсем не похож.
— Что верно, то верно. Эрни — один из последних отшельников. Почти каждую ночь проводит в горах. Думаю, он в темноте видит лучше койота.
— Так, а занимается-то он чем? — вмешалась Мариса.
Дженис пожала плечами и подлила им кофе.
— Да кто ж его знает. Может, таращится на звезды. Или дружится с пекари. Скорее всего, просто бродит, где вздумается.
— А как насчет мигрантов, которые теряют дорогу в пустыне? — спросила Лия. — Наверняка он иногда наталкивался на них.
Дружелюбия Дженис как не бывало.
— Откуда мне знать, — отрезала она и двинулась прочь от их столика.
— Эрни мне говорил о них, — поспешила объяснить Лия. — Я писательница… Журналистка. Он сказал, что я обязана рассказать миру об этих несчастных.
Официантка остановилась.
— Он вам говорил?
Лия кивнула.
Дженис окинула взглядом зал и только потом вернулась к разговору. Ее глаза снова потеплели.
— На эту тему здесь предпочитают не распространяться. Это как политика или религия — свои взгляды, коли они есть, менять не принято. Поспоришь не с тем — запросто окажешься за решеткой.
Подруги удивленно переглянулись.
— Что, правда? — воскликнула Мариса.
За стойкой нетерпеливо попросили добавить кофе.
— Успокойся, Фред! — через плечо бросила Дженис клиенту. — Уже иду! — потом внимательно посмотрела на подруг и тихонько добавила: — Расспросите Эрни, если хотите знать больше. Об этом не мне вам рассказывать.
— Бред какой-то, — прокомментировала Мариса, когда официантка отошла.
Лия кивнула.
— С другой стороны, мы живем в совершенно другом мире, так что не нам судить.
Подруга окинула ее внимательным взглядом.
— Но ты-то уже определилась.
— Дело в том… После разговора с Эрни я задумалась: какого черта я гоняюсь за призраком Джексона Коула, когда существуют другие, серьезные, важные темы? Может, мне стоит написать о чем-то более значимом, нежели пытаться залезть в голову какой-то избалованной рок-звезде?
Мариса рассмеялась.
— Ладно-ладно, — отмахнулась Лия. — Ну да, я преувеличиваю. «Звездянкой» Коул не страдал и прежде, а сейчас, если он и в самом деле нашел пристанище в этих краях, это вовсе не о нем. Но каковы шансы, что он действительно жив? И если это правда, станет ли мир лучше, если я выслежу его и расскажу всем о его тайном убежище?
— Может, и не станет, — пожала плечами Мариса. — Да и не нам искать ответ на этот вопрос. Но фанаты «Дизел Рэтс» наверняка будут тебе благодарны по гроб жизни.
— Но послушай, если Коул решил укрыться тут от посторонних глаз, он ведь сделал это не просто так. Вправе ли мы вытаскивать его на свет божий?
— Ты слишком торопишься. Посмотрим, что скажет эта Эбигейл Белая Лошадь. Может, нам и рассуждать о таких материях не придется.
Лия посмотрела на часы над прилавком — старые, с эмблемой кока-колы.
— Рановато для визита, — заметила она.
— Пожалуй. Но почему бы не съездить — убедимся, что сумеем найти ее дом. И если там все еще спят, подождем немного.
— Что ж, звучит неплохо, — согласилась Лия.
Она допила кофе, и они попросили расчет.
— Чем, девушки, сегодня занимаемся? — поинтересовалась Дженис, назвав сумму.
— Едем в резервацию, — ответила Лия. — Надеемся взять интервью у художницы по имени Эбигейл Белая Лошадь.
— Приятная леди, — кивнула официантка. — От ее картин мне не по себе, но как человек она мне нравится.
— О, так вы знакомы?
— Немного. Каждое лето Эрни приглашает меня в резервацию на церемонию, там я ее и встречаю. Эх, вам бы приехать сюда на несколько месяцев пораньше! Кикими отлично знают, как устраивать вечеринки. Даже Эрни отрывается.
— Наверное, как-нибудь приедем снова, — уверила ее Мариса. Невзирая на протесты подруги, она расплатилась и попросила чек. — Это деловые расходы, — объяснила она Лие.
— Приятного вам дня, — Дженис отсчитала сдачу и распечатала чек. — И не забудьте захватить воду.
— Да нам же только до резервации. Судя по карте, это недалеко.
— Недалеко. Но, как говорит Эрни, если ты собираешься в пустыню, первым делом запасись водой. И чем больше, тем лучше.
— Обязательно запасемся, — пообещала Лия.
* * *
Покинув «У Джерри», женщины проехали несколько кварталов по городу и остановились на заправке, чтобы залить полный бак и купить несколько бутылок с водой. В ожидании подруги Лия вбила адрес Эбигейл в навигатор на телефоне.
— Штурман к полету готов? — осведомилась Мариса, усаживаясь за руль.
— Так точно, — кивнула Лия. — Отсюда налево, затем до первого поворота направо на Хасинто. И дальше до самой резервации.
— Отлично!
— А потом могут начаться сложности.
— Для этого-то ты и нужна, — улыбнулась Мариса.
За чертой города Лия буквально упивалась аскетическим пейзажем, восторгаясь каждым оттенком блеклых цветов. Ей нравилось, что здесь перелески не скрывают холмистый рельеф местности так, как дома. Наоборот, здесь была как на ладони каждая мелочь спартанской панорамы, расходящейся по обе стороны шоссе этакими сухими волнами пыльного моря.
Когда она поделилась своими соображениями с Марисой, та на мгновение оторвалась от дороги и окинула ее внимательным взглядом.
— Ты ведь это несерьезно?
— Да почему же?
— Эти земли называют бесплодными неспроста. Песок да кактусы, больше абсолютно ничего. Даже не представляю, как здесь вообще можно жить.
— Но здесь очень красиво.
— И это я слышу от человека, утверждающего, будто вместе с «Дизел Рэтс» закончилась и хорошая музыка, — рассмеялась Мариса.
— Неправда!
— Да шучу я, — вновь засмеялась подруга.
Они проехали мимо знака, уведомляющего о въезде в Расписные земли племени кикими, почти сразу за которым располагалась фактория Маленькое Дерево. Прилегающая грунтовая стоянка оказалась пуста, и подруги решили, что в этакую рань лавка еще закрыта. Лия понадеялась, что на обратном пути им удастся заглянуть в нее. Она сверилась с телефоном и предупредила:
— Километра через полтора поворот налево.
Таковой они благополучно пропустили, но дорога была совершенно пустой, так что Мариса просто вернулась к нему задним ходом. Далее навигатор повел их через красноватые холмы, усеянные мескитовыми деревьями, кактусами да сухим кустарником. Наконец с одной из возвышенностей колеистая дорога пошла под уклон к маленькой усадьбе — по сути, к двум глинобитным строениям: жилому дому с открытым двориком и расположившемуся чуть выше по склону зданию поменьше.
— Мы на месте! — провозгласила Лия и вгляделась вперед. — Теперь нужно как-то узнать, спят там еще или уже поднялись.
— Кто-то уже проснулся, — Мариса, заметив кого-то, кто сидел и, видимо, наслаждался унылым пейзажем, на крыльце дома, повела машину вниз и затормозила у начала дорожки. Откуда-то с лаем вылетело с полдесятка собак, и Лия отпрянула от окна: в детстве их с Эйми напугали две соседские псины, и с тех пор она побаивалась этих созданий. Окрас псов, помеси немецкой овчарки, койота и питбуля, перекликался с пыльными красками местности — приглушенными оттенками красного, желтого и коричневого.
На крыльце сидела старуха-индианка. Она явно наблюдала за машиной, но когда та подъехала, даже не шевельнулась.
Когда Мариса взялась за ручку дверцы, Лия схватила ее за другую руку.
— Ты ведь не собираешься выходить?
— Видишь ли, если мы останемся в машине, поговорить с той бабулей не получится.
— Но собаки…
— Я их не боюсь, — заявила подруга, открыла дверцу и вылезла из машины.
Ее моментально окружила вся свора. Совершенно не обращая внимания на собак, Мариса захлопнула дверцу и, отойдя на пару шагов, остановилась и позволила животным обнюхать себя.
Лия, взглянув на старуху — та наконец-то поднялась и направилась к машине — и подавив в себе страх, тоже выбралась из машины. Она вся подобралась, когда собаки прекратили тыкаться мордами в ноги подруги и бросились к ней.
— Ойла, — произнесла старуха. — Вы заблудились?
— Меня зовут Мариса, а ее — Лия, — отозвалась Мариса, — а ответ на ваш вопрос зависит от того, вы или нет Эбигейл Белая Лошадь.
— Так и есть, но в основном меня зовут просто Эгги, — хозяйка взглянула на Лию и добавила: — Просто отпихните их в сторону, если они вам мешают.
К удивлению Лии, собаки оказались вовсе не злыми. Одна рыжая сука, высунув язык, и вовсе таращилась на нее своими карими глазищами с бесхитростным изумлением.
— Нет, все в порядке, — отозвалась Лия. Она наклонилась и погладила рыжую собаку, и та прильнула к ее ногам.
— Гостей я принимаю нечасто, — сообщила Эгги. Лия решила, что ее слова следует понимать в том смысле, что нечасто к ее дому подъезжают пары белых девушек. — Так чем могу помочь?
— Нас заинтересовали ваши картины, — отозвалась Мариса.
Эгги улыбнулась.
— С удовольствием покажу их вам, особенно с учетом проделанного вами пути. Но хочу сразу предупредить: они не продаются.
— Мы знаем, — кивнула Мариса.
— Надеюсь, мы не слишком рано, — добавила Лия.
— Обычно я встаю чуть позже. Но сегодня только что вернулась с поминальной службы по моему другу. Церемония проходила в каньонах на рассвете.
— Ах, сожалеем о вашей утрате, — произнесла Мариса.
— Мы можем вернуться в другое время, — забеспокоилась Лия.
— Да не берите в голову, — ответила Эгги. — У нас тут к подобному иное отношение. Наш брат умер, но это не значит, что он оставил нас. Просто отныне у него новое место на Колесе. Из чего вовсе не следует, что мы с ним больше не увидимся.
Подруги переглянулись, и Эгги снова улыбнулась:
— Если духовность для вас пустой звук, мои слова покажутся вам пещерным суеверием. Но здесь граница между нашим и иными мирами не настолько плотная, как вы, должно быть, привыкли. Идемте. Я покажу вам свою мастерскую.
Лия так и раскрыла рот от внезапной смены темы. Они с Марисой снова переглянулись, а затем поспешили за Эгги, которая бодро шагала к маленькому строению вверх по склону. Собаки двинулись вместе с женщинами, окружив их со всех сторон.
— В основном я пишу портреты, — поведала Эгги, когда подруги поднялись на крылечко. Старуха жестом пригласила их внутрь. — Сейчас работаю над портретом Гектора, он мой друг, но, думаю, подождет немного. Может, пока воспоминание о церемонии еще свежо, мне удастся запечатлеть образ Дерека по памяти. Давненько я не рисовала кого-либо из семейства Толсторогов — мне кажется, я уже вырисовываю кистью изгибы его рогов.
Собаки разлеглись во дворе и на крыльце, а подруги задержались на пороге, чтобы оглядеться. В мастерской, залитой светом благодаря широким люкам в крыше, ужасно воняло скипидаром. На большом мольберте стояла текущая работа Эгги — весьма выразительный профиль ястребиной головы — с повязанной кожаной лентой, разрезанные на полоски концы которой украшали ракушки, бусины и перья — на человеческом теле.
Лия стала разглядывать остальные полотна. Все они оказались подобны тому, что стоял на мольберте, и тем, что Алан нашел через поисковик тогда, в Художественном центре — причудливая помесь людей и животных: зверей, птиц и рептилий.
— Так, говорите, это портреты? — подала голос Мариса.
— Придумывать у меня не получается, — кивнула художница.
— Я имею в виду, это все… хм, символические образы?
— Боже упаси. Я умею рисовать только то, что вижу.
— Но…
— Кажется, я уже упоминала, что граница между мирами здесь чрезвычайно зыбка.
Изумленная Мариса, скользнув еще раз взглядом по картинам, прошла к потрепанному диванчику под окном, исполнявшему роль книжной полки, расчистила себе местечко, переложив часть томиков на пол, и тяжело опустилась на подушки.
Лия бродила по мастерской, рассматривая работы, развешанные на стенах или прислоненные штабелями к стенам, и ее не оставляло чувство, которое она испытала прошлой ночью во дворе мотеля и совсем недавно по дороге к дому Эгги. Что все здесь и какое-то другое, и странно знакомое. Что она, всем здесь чужая, вернулась домой.
Лия могла бы расхаживать по мастерской и часами проникаться образами, но вдруг до нее дошло, что в комнате стало очень тихо. Потрясенная Мариса молча сидела на диване, а Эгги, опираясь о длинный стол, заставленный тюбиками с красками и стеклянными банками с кисточками, наблюдала за обеими подругами.
Лия прочистила горло и произнесла.
— Они прекрасны. Спасибо вам большое, что разрешили посмотреть на них.
— Но явились вы не за этим.
— Нет, — покачала головой Лия, — но приехать сюда только ради того, чтобы увидеть ваше искусство, стоило.
— Х-м-м, — отозвалась Эгги, а затем оттолкнулась от стола. — Пожалуй, дело требует чая.
Она жестом пригласила Лию занять место рядом с Марисой, придвинула к ним ящик и, взяв с сушилки три керамические кружки без ручек, поставила вместе с термосом перед гостьями. Потом подтащила себе стул и, разлив чай из термоса, села.
— Как правило, — начала она, — незнакомые люди наведываются сюда либо потому, что воображают, будто я обладаю неким сакральным знанием и могу привести их по пути духа, либо они просто хотят купить одну из моих картин. Гораздо реже ими движет желание поучиться у меня или пригласить меня выступить на конференции или семинаре. Но я всегда узнаю об их появлении заранее.
— Извините нас, — виновато проговорила Лия. — Нам следовало предупредить о своем визите.
— Я вовсе не об этом. О нежданных гостях меня оповещают местные сплетники. Вороны. Ястребы. Воробьи. Иногда это пекариевые братцы или младшие кузены Коди — первоначального Койота.
Мариса так и замерла с поднесенной ко рту кружкой и затем выдавила:
— Под этими именами вы имеете в виду племена или…
— Нет, — перебила ее Эгги. — Имею в виду тех, кого и называю.
— Вы умеете разговаривать с птицами, — выдохнула Лия, — кабанами и койотами?
Старуха покачала головой.
— Я разговариваю с духами. В основном старейшины племени, а я одна из них, наставляют соплеменников-людей, тому, как надлежит взаимодействовать с миром духов. А я помогаю духам приспособиться к миру пятипалых.
— К миру кого, простите? — переспросила Лия.
Эгги подняла руку и пошевелила пальцами.
— Так майнаво — духи — называют мужчин и женщин, потому что те обладают только одним обличьем — пятипалым.
— Май… — попыталась повторить Лия.
— Майнаво. Самоназвание духов — по крайней мере, здесь, в Расписных землях. Слово означает «кузен», или «кузина».
— Значит, вы помогаете духам, которые выглядят как звери.
— Нет, они звери и есть, только могут принимать человеческое обличье. Они здесь с тех самых незапамятных времен, когда Ворон достал мир из своего старого котелка и закрутил Колеса наших жизней.
— Это же… несусветица какая-то, — выдавила Лия. — Вы же понимаете это, да?
Не изменившись в лице, Эгги продолжала пристально рассматривать ее, и Лия повернулась к подруге за поддержкой, но та лишь пожала плечами.
— Последнюю пару дней предзнаменования так и посыпались, — продолжила затем художница. — Девочка, которую вышвырнули родители. Мой друг, наконец-то разглядевший мир, в котором он обитает. Другой друг, которого застрелил охотник. Визит Женщины-Ночи на рассветную церемонию. И теперь вы появляетесь на моем пороге… И ни один кузен меня об этом не предупредил.
Лия не нашлась с ответом. Зато Мариса рядом пошевелилась и спросила:
— Почему вы все это нам рассказываете?
— Порой отыскиваешь смысл загадок, если проговариваешь их вслух, — повела плечом старуха.
— Но не сегодня, — уточнила Мариса.
— Не сегодня, — согласилась Эгги.
Лия пару секунд переводила взгляд с одной на другую, затем сосредоточилась на подруге. Когда они вошли в мастерскую, увиденное Марису ошеломило, однако теперь она выглядела спокойной и уверенной.
— Вижу, ты не особенно-то и шокирована всем этим, — высказала ей Лия.
— Пожалуй, нет, — отозвалась та.
Ответ Лию нисколько не устроил, однако прежде чем она попросила подругу объясниться, Мариса обратилась к хозяйке:
— Вы когда-нибудь слышали о нуменах?
Та покачала головой.
— Возможно, у вас они называются по-другому, — продолжила Мариса. — Это когда художник создает картину, которая столь живо обращается к… — она задумалась. — К соответствующему духу из иного мира, скажем так, что этот дух переходит границу миров и становится вещественным. И неважно, сколь странен его внешний вид, — он появляется точно таким, каким изображен на картине.
Мариса покосилась на Лию, затем снова сосредоточила свое внимание на Эгги и добавила:
— Подобное по силам лишь исключительным художникам. В смысле, прокладывать путь через миры.
— Никогда не слышала о таком, — отозвалась старуха.
— Значит, вы не вызывали духов своими картинами? И не продаете вы свои картины не по той причине, что жизни духов непосредственно связаны с физической сохранностью их изображений?
— Да нет же, это портреты реальных существ.
— Мариса… — вмешалась Лия. — Ты с таким встречалась раньше?
Подруга кивнула.
— Ты ведь помнишь дочь Изабелл — Иззи? И ее приятельницу Кэти? Иззи вовсе не дочь Изабелл. Это сама Изабелл, такая, какой она была лет в двадцать с небольшим, а ее лучшая подруга — юная Катарина Малли. Писательница, которая покончила с собой. Эти девушки — нумены, которых Изабелл воссоздала своим искусством. Как и Джон Свитуотер и половина жителей острова Врен.
— Что? — поразилась Лия. — Значит, они все…
— Нумены. Хотя после пересечения границы они стали людьми. Ну есть еще сказочные существа, которых Изабелл призвала с помощью своих картин.
Лия схватилась за голову и простонала:
— Я сейчас сойду с ума!
— Мне бы хотелось встретиться с вашей подругой Изабелл, — заговорила Эгги. — И пожалуй, с ее друзьями тоже.
— Изабелл практически никуда не выезжает, — ответила Мариса. — Я могу связать вас по скайпу.
— Я даже не знаю, как…
— Не беспокойтесь, — перебила художницу Мариса, — я покажу. Вот только я-то думала, что вы как Изабелл.
— И вы приехали сюда, чтобы я призвала кого-то из иного мира, нарисовав его? Но зачем? Разве Изабелл не могла сделать то же самое?
— Нет-нет. Просто я думала, что вы кое с кем уже проделали подобное. Лия, покажи картину.
Та достала из сумки распечатанную фотографию, что ей прислали по электронной почте, передала листок Эгги и спросила:
— Это ведь ваша картина?
Художница кивнула.
— Откуда это у вас?
— Получила вчера по электронной почте, — чуть помолчав, Лия поинтересовалась: — Это не вы прислали?
Эгги покачала головой.
— Дело в том, — подключилась Мариса, — что мужчина на этом портрете выглядит в точности как музыкант по имени Джексон Коул, официально считающийся мертвым. Он исчез после авиакатастрофы около сорока лет назад. Точнее говоря, мужчина на картине очень похож на немного постаревшего Коула, такого, каким он мог бы быть сейчас.
— Я не знаю никого по имени Джексон Коул.
— Он играл в группе «Дизел Рэтс», — не сдавалась Мариса. — Они тогда были очень знамениты.
— Вообще-то, я не слежу за новинками поп-музыки. И никогда ею не интересовалась.
— Но картина-то ваша?
Эгги снова посмотрела на распечатку и кивнула.
— И если не вы отослали ее Лие, тогда кто же?
Старуха оторвала взгляд от листка и посмотрела в окно на дом.
— Кажется, я догадываюсь кто.
