Глава 47
Экран мобильного вспыхнул, и на фоне фотографии Анны возникла кнопка ответа на звонок.
— Анна? — поднес он телефон к уху.
— Броуди, — отозвалась она.
И все. Ни слова о том, как прошел ее день, никаких неожиданных вопросов. Броуди нахмурился и выждал еще несколько секунд. На заднем плане слышалась громкая пальба.
— Анна, у вас все в порядке? Что там за шум?
— Салют, — ответила она в легком недоумении. — Сегодня же Ночь Гая Фокса — вы что, забыли?
— Вероятно, да. До ближайших гуляний отсюда миль двадцать.
Анна хмыкнула:
— А тут едва ли забудешь. Гремит почти без перерыва.
И она снова умолкла. Чудно́! Они не созванивались уже несколько дней. В прошлый раз у нее был такой запал и столько мыслей по поводу приложения — вот он и решил, что она занята.
— Что-нибудь стряслось?
— Нет, — спокойно сказала она и тихонько вздохнула. Во вздохе этом не было эмоций. Казалось, она просто пыталась подобрать слова.
— Но я уже несколько недель не решаюсь вам кое-что сказать.
Внутри у Броуди все перевернулось. О боже! Она собиралась сказать, что встреча на Новый год отменяется. У нее появился вариант получше. И тот, с кем его воплотить. Пусть обещаний он не давал и даже знал, что в конце концов все же откажется, ему не хотелось вот так терять эту возможность.
— И что же это? — поинтересовался он, готовясь к худшему.
— Я знаю, кто вы.
Брови его совсем сошлись к переносице.
— А я знаю, кто вы…
— Я имею в виду, что знаю, чем вы занимаетесь — или занимались. Знаю, что ваше полное имя — Броуди Александр Смит.
Точно оглушенный, пару секунд Броуди слышал лишь, как в ушах у него стучала кровь.
— Как… как вам удалось это выяснить? — отпираться не было смысла.
— Габи сказала. Она провела… э-э-э… расследование. Она беспокоилась, что я общаюсь с человеком, которого никогда…
— Ладно, — смягчился Броуди, — я понял.
— Просто… я узнала об этом и не собиралась ничего говорить, но, хоть затея и не моя, мне было не по себе. К тому же, я поняла, что мы, вероятно, скоро увидимся, сможем взглянуть друг другу в глаза. А между нами будет эта… помеха… Секрет. Мне бы этого не хотелось.
Он вздохнул и взглянул на Льюиса, мирно свернувшегося у его ног. Нет. Секреты — это нехорошо. Они все равно что стены. Барьеры.
— Это имеет какое-то значение? — спросил он. — То, что вы выяснили?
— Что вы имеете в виду? — не сообразила Анна.
— Я имею в виду… — он чуть задержал дыхание, чувствуя, что не готов услышать ответ на свой вопрос, — это что-нибудь меняет?
И вот опять она путала ему все карты. Несмотря на все оговорки, он ожидал услышать поспешный отказ — «Ну конечно, это ничего не изменит», — но в трубке молчали. В животе у него все похолодело. Что же именно рассказала ей Габи? И откуда она добыла эту информацию?
— Немного, — мягко ответила она.
Броуди закрыл глаза, пытаясь удерживать ровное дыхание.
В ее голосе послышалась робость. Анна всегда называла себя нерешительной, но такой Броуди слышал ее впервые. Леденящая душу тревога продолжала нарастать.
— Я читала ваши книги.
Ему словно дали под дых, неясно было только, откуда взялась такая реакция. И что с того, что она прочитала?
— Они прекрасны, Броуди… они просто волшебные, и я не только про заклинания. Такая фантазия и глубина! Я не могла оторваться!
Тысяча мыслей и чувств вихрем окутали разум и сердце Броуди. Не в состоянии сосредоточиться, выхватить из них хоть что-то, он все же нашелся:
— Спасибо.
— Почему вы остановились? Перестали писать, я имею в виду.
Бам! Новый удар. Это уже была территория, на которую он заходить вовсе не хотел. Особенно с ней.
— Габи говорила… — она замялась и неуверенно продолжила: — Габи что-то говорила про несчастный случай.
Броуди вздрогнул, резко втянув носом воздух.
— Это из-за него она… ну… умерла.
Голос Броуди обратился в едва различимый хрип:
— Кто?
— Ваша жена.
Как бы ему ни хотелось скрыть от нее эту правду, ее мнение о секретах он принял к сведению. Да и не мог он соврать ей теперь — когда она спросила напрямую.
— Моя жена не мертва, — неторопливо ответил он, — мы разведены.
— О! — удивилась Анна и, чуть понизив голос, уточнила: — Тогда кто?..
Сердце Броуди отзывалось глухими ударами.
В трубке снова раздался ее голос — смущенный, даже слегка сомневающийся:
— Я ведь ничего не путаю? Вы же говорили, что тоже кого-то потеряли?
Броуди пересек комнату и подошел к окну. Он не мог различить даже силуэтов косматых деревьев, окаймляющих его участок. В комнату начала просачиваться тьма, проникая и в него самого.
— Потерял.
На какое-то мгновение все замерло в абсолютном молчании — что у него в кабинете, что на другом конце линии.
— Кого? — прошептала Анна.
— Я…
И его захлестнула волна. Вероломно и беспощадно. Не ища никаких предлогов. Ни покалывания в пальцах, ни тисков. Боже! Девять лет. Он думал, что в каком-то смысле уже прожил это, но факты говорили об обратном: боль все такая же острая и грубая, словно этих лет и не бывало.
Он повернулся и бросился бежать, прекрасно осознавая, как это нелепо — в его-то крошечном захламленном домишке. На пути к выходу он опрокинул лампу, и она с шумом рухнула на пол позади него. Рывком распахнув дверь, он вырвался во двор; морозный ночной воздух замер в ожидании, холодя его лицо и руки.
— Броуди?.. — из прижатого к груди телефона послышался приглушенный голос.
Он попытался было заговорить, будто онемел. Неудивительно — когда не можешь избавиться от ощущения, что внутри все рушится вдребезги. Он швырнул телефон и, пошатываясь, поплелся от него прочь, все меньше контролируя прерывистое дыхание, судорогами пробиравшее все его тело. Вдруг он рухнул на колени и, закрыв лицо руками, разрыдался.
