Броуди въехал на парковку большого супермаркета в Тотнесе. Было семь тридцать утра понедельника — пожалуй, один из самых спокойных часов на неделе, когда можно выбраться за продуктами. Однако он приехал не за продуктами. Не совсем.

Он проехал мимо аккуратных парковочных рядов, расположенных ближе к магазину, где большинство мест было занято, и остановил свой «лендровер» в самой середине пустых рядов в дальнем конце парковки. Заглушив двигатель, он остался сидеть — оценивал самочувствие.

Дыхание было ровным. Головная боль и звон в ушах отсутствовали. Пульс был слегка учащен, учитывая, что он был весьма крепким парнем, но не зашкаливал. «Так, хорошо, — заключил он про себя, — порядок».

Он бросил взгляд на книгу, лежавшую на пассажирском сиденье: «Панические атаки и агорафобия: практическое руководство». После случившегося в магазине Моджи он неделю решался заказать эту книгу, еще две потребовалось на то, чтобы заставить себя ее открыть, и вот теперь он уже около месяца почитывал ее время от времени.

Первые главы, посвященные заботе о себе, показались ему пустыми, поэтому их он пропустил. Питался он хорошо, за собой следил, раза четыре в неделю выходил на пробежку. Ничего нового там бы не рассказали. Пропустил он и следующие несколько глав психотрепа, где среди рекомендаций был совет завести дневник. Он им что, тринадцатилетняя девчонка? Кроме того, всякий раз, когда он брал в руки ручку, случалось одно и то же. Все мысли пропадали, и единственное, что он мог, это просто пялиться на пустую страницу. Сомнительная терапия.

Его внимание привлекло другое — раздел, начиненный практическими советами и упражнениями. «Систематическая десенсибилизация» — вот на чем он наконец остановился. В ней хотя бы был смысл: намеренно помещайте себя в ситуацию, которая прежде вызывала панику, но делайте это дозированно, решайте задачу по кусочкам, и таким образом вы постепенно научитесь сглаживать воздействие некоторых панических триггеров.

Этот супермаркет казался само собой разумеющимся местом. Первый приступ случился у него именно здесь — посреди секции свежих продуктов. В тот момент ему показалось, что он умирает. Он был уверен, что у него либо сердечный приступ, либо инсульт, что в ту секунду в его мозгу что-то лопнуло и, распоров сознание, принялось уничтожать нейроны, нанося невообразимый вред. Остальные покупатели хмурили брови и выказывали явное неодобрение, решив, что он находится под воздействием чего угодно, только не собственных переживаний.

Возвращение сюда не вызывало в нем откровенного восторга, однако он определенно испытывал некоторое возбуждение вперемешку с тревогой. В местных фермерских магазинах, куда он привык обращаться, всегда было отличное мясо, свежие домашние продукты и кое-что из бакалеи, но, если хотелось экзотики, удача от него отворачивалась. Вот и теперь он уже несколько месяцев мечтал о тайском зеленом карри. У него были все нужные травы и специи. Недоставало лишь рыбного соуса, последняя бутылка которого кончилась почти год назад. И чем чаще он об этом вспоминал, тем сильнее ему хотелось этого тайского зеленого карри.

План был прост: всего три пункта. Несколько приемов, взятых из книги, в сочетании со строгим внутренним уговором должны были помочь. Он ведь не собирался закупаться по-крупному, с час колеся по магазину и набивая тележку продуктами. Всего одна бутылочка рыбного соуса. Пять минут, туда и обратно. С этим он точно мог справиться.

Иначе что дальше? Если он не сможет? Если ему не удастся себя перебороть? Жить как отшельник в своем продуваемом всеми ветрами маленьком домике на болотах, превращаясь в старого седого чудака?

До некоторых пор он мало размышлял о будущем, во всяком случае в долгосрочной перспективе. В категориях лет и десятилетий, а не просто дней и месяцев. Но, послушав, как Анна рассуждала о своей жизни, полной пока не исписанных страниц, он вдруг задумался о своей.

Представляя книгу собственной жизни, он не видел пустых страниц, жаждавших прикосновений пера. Книга была наглухо захлопнута. Запечатана. Спрятана в пыльный ящик и забыта. Это заставляло его чувствовать себя трусом.

И вот он был здесь. День первый. Шаг первый. Он должен был это сделать.

Пульс подскочил, стоило ему об этом подумать, затем пошел рысью, но Броуди не позволил ему себя остановить. Он сделал глубокий вдох и потянулся к дверной ручке.

Первую половину пути по автостоянке он благополучно преодолел. Прибегнув к помощи воображения, поверх окружавшей его реальности он рисовал место, которое не внушало страха. Дешевые кустарники и тонкие деревца между рядами машин обернулись в утесник и папоротник. Разбросанные по парковке в окружении пустовавших мест машины стали обтесанными непогодой валунами. Дорожный шум, долетавший с пролегавшего всего в двадцати футах от супермаркета шоссе, превратился в завывание ветра между каменистыми холмиками на вересковой пустоши.

Однако чем ближе он подходил к магазину, тем труднее становилось поддерживать в голове воображаемую картинку. Больше всего его отвлекали звуки: шум колес тележек и голоса детей, скуливших в них, хлопанье дверей машин. Он уже совсем от этого отвык.

Добравшись до входа — большого прямоугольного отверстия, нежели двери в привычном смысле, — он был вынужден остановиться, закрыть глаза и перевести дыхание. Мимо него проходили другие покупатели; он ощущал легкий ветерок от их перемещений, но пытался не обращать на это внимания, силясь сосредоточиться на дыхании под счет. Вдох, два, три… Выдох, два, три…

Он открыл глаза, про себя продолжая считать. Он был в шаге от пропасти своей паники. Но ведь так все и задумывалось, не так ли? Подтолкнуть себя, приблизить к границе комфортного состояния, но не переходить черту.

Невидящим взглядом он смотрел перед собой, стараясь ни на чем не концентрировать внимание, затем поднял голову и сосредоточился на первом, что попалось на глаза, — выставочном стенде, сплошь уставленном дисками с экшн-блокбастером, который стал хитом прошлого лета. Он сосчитал все ячейки до единой, и вот, когда все его мысли заполонили цифры, вытеснив панический зуд, он двинулся прямиком к стенду. Судя по ощущениям, он балансировал на канате, протянутом от края утеса в самый горизонт.

Прошло, должно быть, всего несколько секунд, и он наконец ухватился за картонный уголок стенда. Он снова пошатывался на краю обрыва, то и дело норовя сорваться вниз. Он не сводил глаз с дисков, но, несмотря на это, все его чувства обострились до предела. Он различал грохот колес тележки в соседнем проходе. Кожу слегка покалывало, дыхание перехватило. Вокруг было почти пусто — всего несколько решительных ранних пташек отправились за покупками до начала утренней суеты, однако он себя чувствовал так, будто оказался в битком набитом, переполненном центре города.

Стоя на своем обрыве, он чувствовал, как ноги его ласкает воздух, холодный и манящий. Он ощутил даже, как по склону покатились галька и щебень, когда этот обрыв под ним начал осыпаться.

«Вперед, — скомандовал он себе. — Это же супермаркет, ради всего святого, здесь только морковь и сельдерей, булочки с изюмом и банки с супом, это не поле боя. Иди дальше. Просто не останавливайся. Добудь то, что тебе нужно».

Он поставил коробку с диском обратно, неловко вставив его в картонную ячейку, и направился в конец прохода к задам магазина. Там он свернул, двигаясь поперек рядов стеллажей, осматривая полки в поисках намека на какие-нибудь азиатские продукты — кокосовое молоко, лапша, темные бликующие бутылки соевого соуса, — но ничего похожего на то, что он искал. Он подошел к месту, где находил их прежде, но на полке оказались одни печеные бобы и лотки с лапшой быстрого приготовления. Казалось, кто-то нарочно все поменял местами, чтобы сбить его с толку.

Он уставился на банку спагетти с сосисками и вдруг, резко выставив руку вперед, уперся в полку — такой хваткой, что металлические края впились в пальцы.

«Сосредоточься, Броуди. Сосредоточься».

Взгляд не мог сфокусироваться ни на одном стоящем перед ним на полке предмете. Все цвета и формы слились в одно. Вслепую он поковылял к другому проходу, периодически останавливаясь, когда чувствовал, что надо перевести дыхание. По какому-то странному, словно подстроенному свыше, стечению обстоятельств он вдруг обнаружил, что смотрит прямо на маленькую стеклянную бутылочку с кислой коричневой жидкостью, на этикетке у которой изображен извивающийся дракон.

Рыбный соус.

Схватив с полки, он прижал его к себе и облегченно прикрыл глаза. Переполнявшая его радость триумфа, казалось, была бы не многим больше, если бы ему одним прыжком удалось покорить Эверест. И вот он уже собирался открыть глаза и направиться к кассам в передней части магазина, как позади него раздался ужасный грохот. Бутылочка выскользнула из его потных рук, и он едва успел ее поймать в последнюю секунду, прежде чем она готова была уже разбиться об пол.

— Прости, дорогой, — весело сказала женщина, стоявшая в нескольких футах от него, — эти тележки живут своей жизнью! — и она принялась подбирать банки с побегами бамбука и водяными каштанами, которые только что сбила с полки.

Броуди едва ли обратил на нее внимание. Он, конечно же, промолчал. Все вокруг него таяло, как бы отдаляясь, и при этом оставаясь совсем близко, по коже побежали мурашки, и ему показалось, что он вот-вот задохнется.

Он повернулся и устремился по проходу. Вот и кассы, но, достигнув их, не остановился, а просто промчался мимо, продолжая сжимать в кулаке бутылочку рыбного соуса и направляясь дальше, к зияющему отверстию выхода, к солнечному свету и свежему воздуху.

Он уже почти выбрался, как вдруг на него обернулся охранник.

— Он не заплатил! — вопил голос позади него.

— Эй! — окликнул его охранник и ринулся следом.

Порывшись на бегу в заднем кармане, Броуди вытащил банкноту в двадцать фунтов и бросил ее в сторону охранника.

— Простите! — прокричал он через плечо. — Не могу ждать!.. Срочное дело!

Озадаченный охранник наклонился и, подобрав скомканную бумажку, посмотрел Броуди вслед. Но Броуди этого не видел. Он был слишком занят, пересекая безжалостный асфальт автостоянки, который, казалось, расширялся и растягивался, как все дистанции в кошмарах про преследования. Его мысли были только о том, как бы вернуться к своей машине, забраться внутрь и запереть дверь.