Дэн
Совершенно обессилев от стресса и низкого уровня сахара, Дэн решил вылечить себя хорошим обедом: подогрел в сковородке теперь уже разморозившееся буррито и хорошенько полил его ананасовой сальсой.
Конечно, он предпочел бы героически поголодать и отдать еду детям. Но дети были привередливые и множество раз провозглашали свою нелюбовь к ананасовой сальсе. К тому же он не знал, где они, черт возьми, шатались.
Дэн думал сходить на поиски, но ему не хотелось оставлять Джен одну надолго — вдруг она пойдет искать алкоголь, который он спрятал в подвале в походном кофре Хлои? К тому же после двух прогулок вверх и вниз по холму его ноги сводило так сильно, что он вряд ли бы смог вернуться домой. Пока буррито разогревалось, Дэн массажировал мышцы и раздумывал над стоящими перед ним острыми вопросами.
Как мне сказать Марти, что им нужно уехать?
Или в качестве альтернативы:
Как мне объяснить Джен, почему я разрешаю им остаться?
Непростой выбор. Если он позволит Марти и Марине остаться и наихудший сценарий окажется реальностью, бездонный желудок его босса станет настоящей угрозой для выживания его семьи.
С другой стороны, если все действительно плохо, вышвырнуть двух людей на улицу означает приговорить их к смерти.
К тому времени, когда Дэн сел за стол, а кастрюля уже отмокала в раковине под тонким слоем воды, которую ему было очень жалко выделять на хозяйственные нужды, Дэн понял, что его решение зависит от ответа на более глубокий вопрос:
Что он должен Марти Каллахану?
Они были знакомы тридцать лет, но хорошо общались только первые и последние четыре года из этого промежутка. Познакомились они осенью 1986 года, когда Марти, дружелюбный полненький футболист-первокурсник из пригорода Кливленда, появился у них в общежитии. Они с Дэном понравились друг другу, но не настолько, чтобы продолжать общение после того, как их расселили в конце года. Вновь пересеклись они на занятиях по писательскому мастерству весной на третьем курсе, и Дэн с удивлением обнаружил, что весельчак-качок, каким он помнил Марти, превратился в прокуренного рокера и теперь мечтал стать Мартином Скорсезе поколения Х.
Дэн попал на писательский курс почти случайно — выехал на мощном тексте, который написал в ночи за пару часов до сдачи. Марти же заработал свое место лишь после тяжелой войны с инструктором, которая длилась три семестра. Эстетическое восприятие Антонии Студиш, любительницы Вирджинии Вульф, совершенно не совпадало с творческими талантами Марти. В третий раз отклонив его рассказ (очередное пропитанное кровью жанровое произведение — в этот раз главный герой не был суровым полицейским или циничным киллером, но он был суровым, циничным полицейским, который втайне работал киллером), она начала подозревать, что Марти Каллахана не существовало на самом деле, что этого студента придумали его коллеги, решившие ее разыграть. Только когда огромный, лохматый и необычайно дружелюбный Марти появился в ее кабинете и принялся умолять ее передумать, Антония сдалась и приняла его на свой курс.
Дэну писательский курс почти перевернул всю жизнь. Почти. Хотя в его рассказах фигурировали стереотипные, но списанные с жизни персонажи, вроде властных еврейских мамочек, его произведения были остроумными, прекрасно продуманными и напоминали работы раннего Филлипа Рота. Впечатленная Антония, которая начала первое занятие с объявления, что не считает правильным ставить оценки за художественные произведения и всем, сдавшим работы вовремя, будет ставить четыре с плюсом, забыла про свои принципы и наградила Дэна пятеркой.
Эта пятерка возымела на Дэна короткий, но опьяняющий эффект. Уже три поколения семейство Альтманов производило на свет недовольных жизнью юристов. Когда тройка по органической химии закрыла Дэну дорогу в мединститут, он с родителями понял, что продолжит эту традицию. Но комментарии Антонии, которые она оставляла на полях произведений Дэна (замечательный оборот речи, отлично раскрываешь характер персонажа через действия, СОВЕРШЕННО этого не ожидала, концовка, достойная О. Генри!), необычайно его воодушевили. Тем более что Антония была настоящим писателем, о ее дебюте восторженно отозвался сам Митико Кукутани. В общем, Дэн стал мечтать, что тоже станет писателем. Мечты одолевали его до середины лета. За распитием напитков в тени семейного пляжного домика в Уэллфлите Дэн обмолвился о своей идее подать документы на магистерскую программу по литературному творчеству. Мать ответила панической атакой, причем такой сильной, что пришлось отвезти ее в больницу.
Дэн был послушным сыном. Три месяца спустя он сдал вступительный тест в юридический вуз и определил свою судьбу.
Если не считать нескольких отдельных попыток написать роман тогда, когда ему было под тридцать (все они умирали через две-три тысяч слов), Дэн не пытался вернуться на творческую стезю — до двадцатипятилетнего юбилея выпуска! Однажды перед ним материализовался Марти Каллахан, одетый в джинсы марки, о которой Дэн никогда не слышал, и в кашемировую толстовку, которая по виду стоила столько же, сколько неделя отпуска в Хэмптонсе. В качестве создателя и исполнительного продюсера Марти только что завершил десятый сезон «Города пуль» — детективного сериала о суровом, циничном полицейском, который втайне работал киллером. Каждую неделю его смотрели четырнадцать миллионов человек, и никого из них Дэн не знал лично. Но притворился, что знает.
— Поздравляю! Классный сериал!
— Спасибо! — Марти выглядел довольным, но при этом скептически щурился. — Ты правда смотрел?
— Ну, не каждую серию. — Дэн выдержал лишь половину пилотного эпизода, который из любопытства заказал на DVD через несколько лет после его выхода. — Но его знают все! Ты часть нашей культуры! (Что в действительности означало: я попадаю на рекламу сериала, когда смотрю футбол.)
— Да, он правда хорошо пошел. — Вдруг у Марти расширились глаза. — Чувак! Я только сейчас понял — ты же был там с самого начала! Литературный курс… С Антонией Студиш… Я же придумал Вика Страйкера буквально на ее парах! — Марти усмехнулся, качая головой. — Боже, как она его ненавидела.
— А… да… — Дэн вспомнил ту весну десятки лет назад, когда все казалось возможным, кроме, может, мысли о том, что труд Марти будет оцениваться в миллионы. — Твой вкус в литературе противоречил ее художественным пристрастиям.
— Мягко говоря, блин.
Дэн рассмеялся:
— Боже мой! Помнишь пенис-пушку?
Марти чуть не завизжал от радости:
— Да! Пенис-пушка!
— О чем ты вообще думал?
— Чувак, да это же гениально! Киборг-убийца с пушкой вместо члена. Типа, подумай — ты робот, нафиг тебе член? Но если ты убийца… тебе точно нужна пушка. И место, куда ее засунуть. Так почему бы не себе в штаны?
— Ты прав. Логично. Очень логичные рассуждения. — Дэна накрыла волна ностальгии. — Ох, блин… лучше всего я помню — прямо очень ярко, — как ты сидишь в общаге после пар, в одной руке огромный бонг…
— Лонг Бонг Сильвер! Обожал его…
— …в другой — твой рассказ про робота-убийцу, и ты читаешь комментарии Антонии вслух, она написала что-то вроде…
— Я помню! Точная цитата: «Метафора с пенисом-пушкой слишком очевидная».
— А ты такой, типа: «Это не метафора! Это просто пенис-пушка!»
Оба затряслись от смеха.
— Ох, блин… — простонал Дэн, когда снова смог говорить. — Где она сейчас, как думаешь?
— Кто, Антония Студиш? Признанный критиками автор «Тычинки»? Самого… — Марти выпятил нижнюю губу и заговорил низким голосом, специально растягивая слова, — жгучего, наполненного аллегорией произведения о сексуальных нравах Викторской эпохи. Чувак, я тебе стопроцентно скажу…
— Викторианской.
— Чего?
— Правильно: Викторианской эпохи.
— Да? — Марти пожал плечами. — Видишь, каждый день узнаешь что-то новое. Так вот, я тебе стопроцентно скажу, где она сейчас. Или была пару лет назад. Помощник профессора в Оберлине. «Тычинка» вышла из печати. Как и второй ее роман, который успеха не имел. Третий она не стала писать или, по крайней мере, никогда его не издала…
— Подожди, ты поддерживаешь с ней связь?
— Чур меня! Просто гуглю ее из ненависти, когда не хватает вдохновения. — Марти покачал головой. — Мне просто хочется, чтобы она знала, как все обернулось в жизни наивного пацана, которого она поливала дерьмом. Ты же знаешь, у меня четыре с минусом по ее предмету?
— Серьезно?
— Да! Она говорила такая «Всем четыре с плюсом! Кроме тебя, скотина!»
Марти уставился в бокал, глаза его потемнели. Дэн решил не упоминать свою пятерку, всплывшую в его памяти, — символ дороги, которой он не пошел.
— Мне просто хочется, чтобы она знала, — повторил Марти.
— Ты думаешь, она не знает?
— Конечно же нет. Не поверю, что она смотрит Си-би-эс. — Затем он снова просветлел: — А ты чем занимаешься? Все еще пишешь?
— О, нет… Не в том же смысле. Я юрист по ценным бумагам.
— Как эти типы на Уолл-стрит?
— Да.
— И как тебе?
— Честно? Отстой.
— О, мне жаль. — Марти выглядел искренне погрустневшим.
— Да ладно, это не твоя вина. И не все у меня в жизни отстой. Жена и дети замечательные.
— Да? Сколько детей?
— Двое. Девочка и мальчик. Тринадцать лет и десять.
— Круто!
— Да. Они замечательные. А у тебя есть семья?
— Детей нет. Жены две. В смысле, не одновременно. Слушай, вопрос: вы на работе имеете дела с чуваками из хедж-фондов?
— Постоянно.
— И как они? Какого сорта люди типа?
— Мудаки.
Марти кивнул:
— Круто! Слушай, могу я тебя пораспрашивать на эту тему как-нибудь? Хочу предложить сериал в этой сфере.
— Разве такое уже не снимали?
— Может быть. Но не на Си-би-эс. И он необязательно должен быть про хедж-фонды. Просто что-то из этой сферы. Попытаюсь продавить съемки в Нью-Йорке. Жена хочет туда переехать, так что я думаю… ну…
— Круто! Да! Звони в любое время! Буду рад помочь.
По пути домой Дэн никак не мог выкинуть из головы этот разговор и тот факт, что Марти не только выглядел богатым и счастливым — его сериал смотрели миллионы зрителей по всему миру. Мысль, которая на протяжении веков запускала творческий импульс, пришла в голову и Дэну:
Если даже он может…
Через неделю после встречи Дэн прочитал две из трех купленных книг по сценарному мастерству и каждый день просыпался в пять утра, чтобы два часа до завтрака заниматься писательством. Когда в конце лета Марти наконец-то пригласил его поужинать и позадавать вопросы о своем новом шоу, которое Марти окрестил «Денежные дядьки», Дэн написал уже половину второго черновика под названием «Закон и порядок: Спецотдел».
Марти его поддержал в каком-то смысле.
— Первый сценарий всегда отстой, — сказал он. — И не пиши больше для чужих сериалов. Закончи этот и создай что-нибудь свое.
— Типа, пилотный эпизод? — Да. Он тоже будет отстой, но пилоты веселее читать. Итак! Расскажи мне свою любимую историю о мудаках с Уолл-стрит!
Дэн рассказал истории, идущие вторыми в его рейтинге. Лучшие он оставил при себе и в итоге включил их в пилотный сценарий о мошеннической юридической фирме, который озаглавил «Защита Люцифера». Когда в январе Джен объявила, что третий черновик «очень даже хорош», Дэн написал Марти:
Привет! Слушай, такая штука… Я написал пилот. Интересно посмотреть?
Марти ответил одним словом, без пунктуации:
Присылай.
Дэн так и сделал. Шесть недель спустя, когда он наконец-то перестал думать о Марти, открывая почтовый ящик, и размышлял, не стоит ли бросить попытки попасть на телевидение и написать роман, он получил короткий ответ и телефонный номер:
Крутая хрень. Перезвони!
— Отличное начало! — кричал Марти в трубку. Судя по шуму, он стоял в пробке где-то в Лос-Анджелесе. — У тебя хорошо получается. Бери ручку, у меня есть парочка замечаний.
Их было больше, чем парочка. Марти выдал дюжину различных идей и комментариев. Некоторые из них противоречили друг другу, но все были основаны лишь на первых десяти страницах сценария, дальше Марти не читал.
— Я понял, куда все идет, — заявил он.
Дэн беззвучно фыркнул, но, прочитав свои заметки, должен был признать, что Марти действительно все понял.
Следующий месяц Дэн изо всех сил пытался написать черновик, учитывающий все замечания Марти. Спустя несколько недель он закончил и снова отправил сценарий. Марти перезвонил и озвучил новость, которая изменила Дэну жизнь:
— У нас контракт на двенадцать эпизодов! Я отдаю «Город пуль» своему соисполнительному продюсеру и еду в Нью-Йорк снимать новый сериал! Сценаристами тоже буду оттуда руководить.
— Черт возьми! Поздравляю! «Денежные дядьки» будут на телевидении!
— Это больше не «Денежные дядьки». Мы слегка изменили концепт — теперь он называется «Город пуль: Нью-Йорк».
— Он все еще про Уолл-стрит?
— Не совсем. Он о полицейском, который тайный киллер. Убивает преступников, которые избежали наказания в суде. Такая смесь «Грязного Гарри» и «Жажды смерти». Но свежо. Ну что, согласен?
— Что ты имеешь в виду?
— Согласен писать для меня сценарий?
— Шутишь, что ли? Боже мой! Да!
— Ты не радуйся так пока — будет тяжеловато протащить через руководство. Но я думаю, что найму тебя для расового разнообразия… или типа того.
— Расового разнообразия?
— Ага.
— Марти, не знаю, может, ты не замечал? Но я… мм… вполне себе белый? И гетеросексуал. И мужчина. Так себе разнообразие.
— Да, но ты старый. А это сейчас модно.
Марти оказался неправ: Дэн не подходил под параметры программы разнообразия сотрудников. Но Марти все равно умудрился устроить его сценаристом.
Для партнера юридической фирмы это было (по крайней мере, с финансовой точки зрения) настоящим самоубийством. Если «Город пуль: Нью-Йорк» не продлят после двенадцати эпизодов или если Марти решит, что они не сработались, и уволит его, Дэн получит компенсацию, выражающуюся пятизначной цифрой, без всякой гарантии, что заработает что-то еще на писательском поприще. А чтобы устроиться сценаристом, ему придется уйти из «Уилмер Хэйл» и распрощаться с зарплатой в десять раз больше предполагаемого гонорара. Старшие партнеры ясно дали Дэну понять, что не собираются поддерживать его мечту. Если с сериалом не срастется, Дэн не сможет вернуться и, возможно, никогда больше не увидит такие суммы на своей карточке.
Джен, которая до этого терпеливо потакала тому, что она считала кризисом среднего возраста, объявила мужа сумасшедшим. Следующие несколько месяцев они ссорились больше — и громче, — чем когда бы то ни было. Но деньги детям на колледж они накопили, ипотеку выплатили, и Дэн совершил свой головокружительный прыжок в новую жизнь.
Нельзя сказать, что все сложилось хорошо — это было бы огромным преуменьшением. Сериал шел уже три года, Дэн поучаствовал в создании огромного количества эпизодов (в титрах чаще мелькало только имя Марти) и зарабатывал столько же, сколько в свои лучшие годы в юридической фирме. У него были офис в Вест-Виллидж, агент в Лос-Анджелесе, бесплатные копии фильмов и сериалов и номер Рэя Лиотты в телефоне.
И всем этим Дэн был обязан Марти. И это огромный долг, даже если не учитывать абсолютный бардак, которым по вине Дэна обернулись переговоры по продлению прошлого контракта.
Теперь уже очевидно, что конфликта избежать было нельзя — слишком разные у Марти и Дэна были представления о «Городе пуль». Для Марти сериал был не просто детищем всей его жизни. Это было культурно значимое, всеми любимое развлекательное действие. Тот факт, что телевизионные критики отзывались о сериале так негативно, лишний раз доказывал, что он находится на совершенно ином уровне, который был недосягаем для большинства застрявших в прошлом писак.
Для Дэна «Город пуль» был поп-культурным эквивалентом картофельных чипсов. Да, он с радостью поможет Марти выкатить еще парочку сезонов, чтобы добиться должности соисполнительного продюсера и поднакопить денег для самостоятельной творческой деятельности. Дэн считал свою текущую работу эдаким периодом стажировки в начале карьеры, которая по-настоящему начнется, когда он покинет этот конвейер.
Правда, Дэн хранил свое мнение в тайне от Марти, что обернулось трагическими последствиями. Через неделю после окончания третьего сезона Марти пригласил Дэна к себе в кабинет на личную встречу.
— У меня для тебя три слова! — воскликнул Марти. — «Город пуль: Бостон»!
— Круто, — кивнул Дэн, думая совершенно обратное.
— Ну? Питч такой… он капо в ирландской мафии… а на самом деле полицейский!
— Звучит, супер. Канал берет?
— С пальцами отрывает! Напишем сценарий в перерыве, может, снимем в середине сезона. И если зайдет, ты будешь шоу-раннером!
— О! Ух ты! Это… очень…
— Классно! Да?
— Очень… лестно.
— Отлично! Тогда я говорю руководству студии, что мы включаем разработку в твой следующий контракт…
— Эй-эй-эй!
— Шо-шо-шо? — Марти уже держал в руке трубку.
— Мне просто… нужна минутка. Подумать.
— Зачем? Приятель, я воплощаю твои мечты в реальность.
— Да, но я просто в перерыве планировал написать что-то свое?
— Что свое?
— Ну… мм… такую небольшую штуку.
— На фига тебе небольшая штука? У тебя уже есть огромная!
— Ну, знаешь, эта идея зародилась у меня уже давно, и…
— И ты собирался предложить ее мне?
Марти положил трубку на место. Он выглядел как щенок, которого грубо пнули.
— Я не знаю, подойдет ли тебе такой материал… Он больше… для критиков.
Следующие полгода не проходило ни дня, когда Дэн не думал, какой черт надоумил его использовать слово «критик» в разговоре с Марти.
Сказать по-честному, даже если бы Дэн не упомянул единственную профессию, от которой его начальник вскипал бешеной яростью, Марти все равно бы взорвался. Может, конечно, не стал бы швыряться вещами. Дэн умудрился сбежать из кабинета в целости и сохранности, чего нельзя было сказать о двух кружках и памятной статуэтке в честь вышедшего сотого эпизода оригинального «Города пуль». И хотя Марти в итоге взял Дэна на четвертый сезон «Города пуль: Нью-Йорк», Дэн отказался работать над бостонским вариантом, что стоило ему трех тысяч долларов за эпизод в качестве компенсации и благосклонности начальника, накопленной за тридцать лет.
Утром во вторник Дэн рассчитал, что вернул примерно двадцать процентов этой благосклонности. Может, это был стокгольмский синдром или виноваты были его родители, никогда не выказывавшие ему свою любовь, но Дэн мечтал вернуть оставшиеся восемьдесят процентов. Текущая ситуация стала еще более запутанной, когда Дэн посмотрел на поведение Марти с тех пор, как тот приехал к нему домой, и понял — он вернул его благосклонность полностью.
Дэн пригласил Марти в дом и тем самым уладил их разногласия.
Конечно, в этих переменах вряд ли было что-то личное. Но даже с учетом этого Дэн осознал, что не может прогнать Каллаханов. И дело было не только в их многолетней дружбе или в том, что Марти — огромный мужик с непредсказуемым характером. Перед Дэном стоял еще моральный вопрос: должен ли он во время кризиса предоставить нуждающимся людям крышу над головой? Не считая праздников, Дэн последний раз посещал синагогу только на бармицву Макса, но все равно мог догадаться, что на этот вопрос ответят раввин Фиршей и Тора.
Приняв решение, Дэн стал размышлять о том, как объяснить все Джен, и вдруг услышал, что открылась дверь гаража. Спустя мгновение в комнату вошел Марти с пакетом из «Хол Фудс»:
— Чувак! Там просто «Китайский квартал»!
— Да?
— Ну, не этнически. Там все белые. Но политически? Боже мой! Прямо как в фильме! Никто не знает, кто главный, и все связано с водой. — Марти кинул пакет на столешницу. — Где Марина? Она в порядке?
— Кажется, она в гостиной. Я не понял аналогию с «Китайским кварталом».
— Потому что ты пропустил городское собрание, — усмехнулся Марти, пробегая по коридору в поисках жены.
— Городское собрание?
— Расскажу сейчас! — прокричал Марти из прихожей.
Дэн подошел, чтобы посмотреть, что в пакете из «Хол Фудс». Внутри лежали четыре литровые бутылки минеральной воды и шесть бутылок комбучи разных вкусов.
— Привет, детка! — услышал он голос Марти. — Ты в порядке?
За приветствиями последовало тихое бормотание, которое Дэн не разобрал. Затем Марти и Марина вернулись на кухню.
Марти указал на пакет:
— Видел? Я воду принес.
— Да. Спасибо.
— Обещал же!
Марти достал две бутылки минералки. Одну отдал Марине, другую открыл и принялся пить.
— Так что там насчет собрания…
Марина перебила Дэна:
— Можно мне стакан? Пожалуйста.
— Э… да.
Дэн достал из шкафчика стакан. Марти выпил уже половину своей бутылки, и Дэн задумался, не собираются ли эти двое употребить всю жидкость, имеющуюся в пакете.
— Так что за собрание? — повторил Дэн вопрос.
Марти поставил бутылку на стол и подавил отрыжку:
— Полный крышеснос. Во-первых, ты знал, что в соседнем городе еще есть вода?
— В котором? В Риджлоне?
— Да, в нем самом. У них в кранах есть вода! Потому что они получают ее из резервуара. А у нас нет ничего, потому что у нас колодезная, а насосы того… Но мы же не виноваты! Поэтому мы хотим дележки. Так справедливо. Но эта дура-мэр вся такая… — Марти перешел на писк: — «Нужны мирные переговоры!» Ну что за фигня? Понятно же, что воду просто так не отдадут. Нам нужно немного поднажать.
— Нам?
— Да. Нам всем.
— Кто был на собрании?
Марти принялся загибать пальцы:
— Шрек, Козак, мэр, полицейская начальница, этот хлипенький менеджер плюс горстка местных.
— И сколько всего людей?
— Хрен знает… сотня?
— Мне нужно было прийти?
— Наверно. Но не расстраивайся. У тебя и так полно забот. Ну, с… — Марти поднял кулак с вытянутыми большим пальцем и мизинцем и изобразил всем известный жест, означающий выпивку. — Но не волнуйся: главное собрание будет завтра утром. Вот на него нужно будет сходить. Потому что будем выбирать, кто главный.
— Кто будет выбирать? — Дэн все никак не мог понять, почему Марти включает себя в число жителей Линкольнвуда.
— Все мы! Весь город. Потому что мэр такая: «У нас демократия!» Она очень эмоциональная. А это контрпродуктивно. Но Шрек такой: «Ладно, мы проголосуем». Типа, пофиг. Правильно, суть же в чем, у нас сколько… человек двенадцать полицейских?
— Я не знаю. — Дэн никогда не думал над величиной личного состава линкольнвудской полиции.
— Где-то так, — продолжил Марти. — Но половина из них пошли домой и не вернулись. Так что осталось шесть. И только двое из них подчиняются этой их начальнице. Остальные четверо на нашей стороне…
— Что за «наша сторона»?
— Сторожевых Псов. О! Мужик, забыл тебе рассказать! Это круто: я Сторожевой Пес!
— Чего?
— Сторожевой Пес! Шрек меня назначил. Я теперь часть ополчения!
— У нас есть ополчение?
— Да! Полицейским на замену. Руководит нами Козак. Ты знаешь Козака, да? Он был начальником полиции? Предположительно, мне завтра выдают оружие. Эдди тоже Сторожевой Пес. Поэтому он утром охранял «Хол Фудс». Кстати, ты правда украл его идею с химчисткой?
— Что?
— Помнишь финал первого сезона? Когда Варгас повесил трупы в химчистке? Ты это у Эдди позаимствовал?
— Нет! Марти! Это была твоя идея!
Марти сделал большой глоток воды, потом задумчиво кивнул:
— Знаешь, я считал, что это я придумал? Но Эдди говорил очень уверенно.
— Боже мой! Только не говори, что сказал ему, будто это действительно его идея!
Марти робко поморщился:
— Так и есть.
— Господи, Марти! Эдди меня несколько лет доставал! И это совершенно не правда!
— Да забей. Когда все закончится, я выделю немножко из бюджета, чтобы ему заплатить. Потому что сейчас, мужик? Политически? Нам очень нужно, чтобы эти парни были счастливы. И, между нами говоря, тебе нужно поработать над собой. Эдди считает, что ты слишком гордый. К тому же украл у него идею.
— Твою мать, не крал я ничего! Это была твоя идея!
— Я знаю. Но Эдди так не считает. Но не беспокойся, я за тебя поручусь. Эдди меня любит. Кстати говоря, мы все приглашены к ним на ужин. У них куча рыбы. И неплохое чилийское белое. Думаю, сделаем сангрию. Эдди добыл в магазине кое-что из фруктов, и они испортятся, если их не съесть.
Марина допила второй стакан воды — или четвертый? Дэн не следил. Но, метнув взгляд на стол, понял, что она выпила почти всю бутылку.
— Мне нужно помыться, — объявила она. — У вас есть гостевое полотенце? Пожалуйста, Дэн!
Дэн уставился на женщину в удивлении:
— Ты же знаешь, что у нас нет воды, да?
Марина и Марти взглянули на кастрюли с водой, стоящие вокруг.
— Что-то у нас все же есть, — усмехнулся Марти.
— Эта нам нужна для питья, — напомнил Дэн.
— Мне нужно совсем немножко, — сказала Марина.
— Нам просто немного освежиться, — добавил Марти. — Но не волнуйся — я достану сколько надо. Особенно когда мы надавим на Риджлон. Я же Сторожевой Пес!
— А мне нужно становиться Сторожевым Псом?
Создание ополчения Дэна встревожило. Но если уж оно появилось, казалось разумным в него вступить.
— Хм… — Марти подумал. — Я не знаю. Возможно, у них уже достаточно ребят. Но я могу тебя порекомендовать. Только не спорь с Эдди насчет химчистки. У него большое влияние на Козака. — Марти допил бутылку и рыгнул. — Так можно нам полотенца, а, приятель?
