Хлоя
Белый «Фольксваген Джетта» Эммы Шройдер стоял у подъездной дороги Альтманов. С покрасневшими от слез глазами и все еще злая после утренней ссоры с матерью, Хлоя протопала к машине, поправляя пухлый рюкзак и сумку для ракетки. Дернув пассажирскую дверь, она закинула ракетку на заднее сиденье, плюхнулась на место, поставив рюкзак на колени, и захлопнула дверь с такой силой, что Эмма не удержалась от вопроса:
— Что случилось?
— Моя мать такой мудак!
Эмма покачала головой, съезжая с Брэнтли-серкл:
— Это гендерное оскорбление. Женщины не могут быть мудаками.
— Ладно, тогда сука.
— А это сексизм.
— Каким образом? Я женщина! Она моя мать.
— Да, но ты интернализировала токсичную социальную норму, что если женщина ведет себя смело и напористо, то ее называют сукой. И таким образом патриархат…
— Эмма!
Она была лучшей и самой понимающей подругой Хлои, но за шесть месяцев, что Эмма провела в Твиттере, она выработала привычку переводить любой разговор в сферу социокультурной критики.
— Мы можем просто поговорить о том, почему я злюсь?
— Ладно! Прости. Расскажи, что случилось. Но сначала сделай глубокий очищающий вдох.
Хлоя наполнила легкие воздухом, а затем резко его выпустила.
— Это, кстати, помогло, — признала она.
— Видишь? Так, говори, в чем дело.
Начиная рассказ, Хлоя расстегнула карман рюкзака и достала протеиновый батончик, который взяла вместо завтрака.
— Ты знаешь эти дополнительные эссе в Дартмуте, которые такие «Расскажите о случае в вашей жизни, где вы продемонстрировали стойкость»? И я хотела написать о том, как я вдруг забыла, как выполнять удар слева…
Эмма кивнула:
— Ты переволновалась.
Эмма не играла в теннис, но зато была форвардом в университетской баскетбольной команде, так что могла понять проблему Хлои на спортивно-психологическом уровне.
— Так вот, чем больше я старалась это исправить, тем хуже мне становилось. Я ходила к двум тренерам, к психологу, пыталась визуализировать…
— Но ты справилась. Верно?
— Я думала, что справилась. Неделю где-то. А вчера оно снова вернулось! Прямо посреди зачета!
— О боже! Почему ты раньше мне не сказала?
— Мне не хотелось об этом думать. — Хлоя зажмурилась и сглотнула. — По фигу. Лидия выиграла, обе пары тоже, так что мы все еще участвуем в турнире. Но я не только запорола игру — я запорола и эссе тоже! Потому что оно должно было быть о том, какая у меня была странная проблема и как я работала над ней и все исправила…
— Потому что у тебя есть упорство! Те, кто читает эти эссе, такое обожают.
— Ага, только нет у меня упорства. Потому что я не могу выполнить этот чертов удар слева!
— Ну, может… может, это другое упорство…
— Я об этом думала, — кивнула Хлоя, жуя батончик. — Типа, эмоциональная зрелость. Так что вчера я переписала все а-ля «иногда ты пашешь и пашешь, но этого все равно недостаточно, но самое главное, что ты сделал лучшее, что мог…».
— Нужно уметь принимать исход событий. Потому что ты действительно сделала лучшее, что могла. Правда! Сосредоточься на приложенных усилиях. Это круто.
— Ну! Я ложилась спать и думала: может, так эссе стало лучше? Более настоящим, что ли…
— Звучит впечатляюще.
— А пока я спала, мама зашла в Гугл Док и разнесла меня в пух и прах. Не только эссе — меня как человека.
— Не может быть!
— Может. Пишет такая: «Ты звучишь как долбаный лузер».
— О боже!
— Ладно, она не писала «долбаный». Но типа: «Ты лузер и должна выкинуть это эссе в помойку и написать о математике».
— Господи, Френчи… Мне так жаль. Это ужасно.
— Все гораздо хуже. — Голос Хлои задрожал. — Сегодня утром я спускаюсь завтракать, а она мне: «Почему ты такая дерганая?»
— Серьезно?! Это после всего, что она написала?
— Угу. Я ей говорю: «Ты назвала меня лузером!» А она такая: «Нет, не называла».
— Что-о-о-о-о? Она тебя газлайтит, что ли?
— Получается! Самое смешное — она такая: «Ты меня не так поняла!» А я ей: «Прочитай, что ты написала!» Как будто она строчила это по пьяни и не помнит.
Эмма рассмеялась, не веря своим ушам:
— Ничего себе! Твоя мама напилась в понедельник вечером? Надо что-то с этим делать.
Хлоя покачала головой:
— Нет, в смысле, она не… Я пошутила, короче. Она много пьет, но не настолько. — Хлоя запихнула остатки батончика в рот и скомкала обертку. — Но типа… — Она с усилием проглотила батончик. — Твои родители стали бы такое о тебе писать?
— Нет, они бы Линду заставили…
Линда была консультантом Эммы по вопросам поступления в колледж.
— Только они платят ей слишком много, чтобы она писала обо мне гадости. Так что она, наверно, просто переделала бы все эссе.
Хлоя вздохнула:
— Не знаю. Может, мне не стоит поступать в Дартмут.
— С ума сошла! Куда ты будешь поступать?
— Не знаю. В Нью-Йоркский университет.
— У них есть дополнительные задания?
— Вроде бы. Но ничего страшного — одно эссе, что ли.
— Мне кажется, ты можешь поступить в универ получше. Какой им нужен балл?
— Не помню. Нужно проверить. — Хлоя достала из сумки яблоко и начала копаться в другом кармане в поисках телефона. — Но точно меньше. Так что мне не придется писать экзамен в субботу и рисковать получить фиговый балл.
— Да не получишь ты фиговый балл! На тренировочных ты…
— Божечки! Я не рассказывала? Я писала тренировочный экзамен в воскресенье и получила двадцать девять по математике.
— Ни фига себе! Как так получилось?
— Я не знаю! — Хлоя наконец отыскала телефон. — Богом клянусь, эта худшая неделя в моей жи… А-а-а-а-а-а!
— Что?
Хлоя выпрямилась и прижалась к сиденью. Ее глаза прилипли к экрану. Она нажала на уведомление Инстаграма:
— Джош ответил на мой комментарий!
— Который ты вчера вечером написала? Что он сказал?
— «Вот именно!», потом смеющийся смайлик, потом «Порекомендуешь какого-нибудь?», потом подмигивающий смайлик.
Эмма сморщила нос в недоумении:
— Подожди, что он запостил? Еще раз!
— Селфи с половиной лица, он лежит на полу, а подпись была «То чувство, когда проплыл пять километров и не можешь стоять на ногах».
— А ты написала?..
— «О-о, бедняжка», смайлик с костылем, «кому-то нужен массажист».
— А он ответил?
— «Вот именно! Порекомендуешь кого-нибудь?»
— То есть фактически он спрашивает: «Сделаешь мне массаж?»
— Ну! Что мне ответить?
— Ничего.
— Совсем?
— Он сколько на твой коммент отвечал? Двенадцать часов?
— Девять. С половиной. Но мне кажется, он в Инсте редко сидит. Может, даже уведомления отключил.
— И что? Не отвечай как минимум до обеда.
— А что мне тогда написать?
— Подразни его. Типа: «Я знаю обалденного качка-шведа по имени Ханс».
— Жестко! Мне нравится.
Эмма сощурилась, глядя в лобовое стекло. Подруги ехали по пустынной жилой улочке. Впереди на Бродмур-авеню по направлению к школе машины стояли в плотной пробке.
— Эй, это не твой брат?
На тротуаре недалеко от поворота рядом с припаркованной машиной на своем велосипеде сидел, согнувшись, Макс, и держал у рта кулак. Когда девушки подъехали ближе, он опустил руку и выдохнул облако дыма вдвое больше своей головы.
— Господи, вот мелкий преступник. — Хлоя опустила стекло и прокричала: — Макс Альтман! Ты арестован!
