Джен
Небольшая ванная комната на первом этаже освещалась только солнечным светом из окошка, но этого было достаточно, чтобы Джен могла спокойно перелить водку из черепушки в пластиковую бутылку из-под спирта, который она только что вылила в раковину.
Поместилось почти все. Джен как раз допивала излишки, когда звук закрывающейся гаражной двери заставил ее замереть на месте.
Джен метнулась к двери убедиться, что она заперта.
— Дэн?
Не мог же он так рано вернуться?
— Нет!
Это был Макс. Джен услышала, как сын хлопает шкафчиками на кухне, а затем поднимается на второй этаж.
В черепушке оставалось еще немного жидкости, так что Джен приложила горлышко к губам, откинула голову и выпила все до последней капли, а на пластиковой бутылке закрутила крышку.
Вообще-то, Джен понимала, что ее поведение было ужасным. Но это ничего, ведь теперь Черепок не нес в себе символического значения «самого последнего алкогольного напитка Джен». Эта честь принадлежала теперь «Маргарите» (или двум «Маргаритам», а может, даже и трем), которую Джен собиралась выпить у Станковичей.
«Маргарита» казалась подходящим напитком для прекращения отношений Джен с алкоголем. А текила была праздничной, но мрачной, как День мертвых.
Водка, которую Джен собиралась поставить в шкафчик с лекарствами, как раз лекарством и являлась. Только для экстренных случаев. Скорее всего, Джен никогда ее не выпьет. Вот наберется у нее несколько трезвых дней, и она ее точно выльет.
А пока Джен оставалось лишь похвалить себя за такой классный тайник. Приятно было думать, что водка была совсем рядом, но при этом идеально замаскирована.
Не то чтобы Джен нужна была водка. Завтра утром она начнет жизнь с чистого листа.
Первый день моей оставшейся жизни.
Если только отключение электричества не помешает.
Не помешает. В этот раз Джен точно бросает пить. Проблемы с электричеством могут даже помочь. Дети и муж будут рядом, и добраться до бутылки станет сложнее.
Джен поставила пластиковую бутылку в шкаф рядом с перекисью. Затем положила Черепок (как мало мы были вместе) в пакет и, удостоверившись, что Макс не спустился обратно, перенесла его в гараж, где убрала в багажник «вольво» к остальной таре.
Миссия выполнена. Джен вернулась на кухню и задумалась: как провести оставшиеся часы? минуты? как теперь определять время? до ужина у Станковичей и «Маргарит».
Она вспомнила о Хлое и почувствовала укол совести.
Как мне загладить свою вину? Ужин теперь не приготовишь.
Я могу переписать за нее сочинение, которое нужно отправить в Дартмут.
Нет, не могу. Оно в облаке.
Когда мы распечатывали его в последний раз? Сколько черновиков назад?
Может, когда мы вернемся от Станковичей, мы с Хлоей сядем и поработаем над ним вместе.
Нельзя напиваться. Одна «Маргарита» — и все. Или две, если я съем…
ЧЕРТ, они жарят стейк.
Хлоя не ест красное мясо. Она разозлится.
Почему я об этом не подумала?
За секунду теплый туман алкогольного оцепенения сменился кислотным дождем самоотвращения.
Дура. О чем ты думала?
Ты отвратительная мать.
Пока Джен размышляла о своих грехах, они только множились.
Да что с тобой? Посмотри на себя! Ты только что перелила бутылку водки в…
На кухню ворвался угрюмый Макс.
— Привет, дорогой!
— У нас есть зарядка для телефона? — Резким жестом сын вытянул ящик с инструментами.
— У меня нет. У Хлои, может быть. Но она, наверно, взяла ее…
Джен не успела закончить мысль — Макс захлопнул ящик и утопал обратно.
— Все хорошо? — крикнула она вслед сыну.
— Да! — рявкнул он, снова поднимаясь по лестнице.
Джен подумала, не стоит ли пойти за ним и спросить, что случилось.
Но она осталась на месте, повязанная своими грехами.
Я самая ужасная мать на Земле.
На столе все так же лежал ноутбук. Джен открыла его, нажала несколько клавиш.
Он не работал.
Да что, черт возьми, происходит?
