Той же весной Мэрибет, отыскав на местном автомобильном кладбище бесхозный «Додж Чарджер», сторговала его за три сотни долларов и привезла домой, а Джуд все лето потел на дворе, без рубашки, приводя его в божеский вид. В дом он возвращался лишь поздним вечером, покрытый новым слоем загара — сплошь, кроме блестящего серебристого шрама посреди груди. Мэрибет всякий раз поджидала его сразу же за порогом, держа наготове бокал домашнего лимонада. Порой они обменивались поцелуями, отдающими холодным лимонным соком пополам с машинным маслом. Эти поцелуи казались Джуду куда лучше, приятнее всяких других.