В левый глаз иголкой вонзился слепящий, нестерпимо белый лучик офтальмоскопа. Джуд заморгал, собрался с силами, приподнял голову, но чья-то ладонь на груди неумолимо прижала его к полу. Дышал он судорожно, хватая ртом воздух, будто форель, изловленная в озере Поншартрен и выброшенная на берег. Помнится, он говорил Анне, что можно бы как-нибудь съездить туда на рыбалку, вдвоем… или не Анне, а Мэрибет? Поди вспомни теперь…

Офтальмоскоп отвели в сторону, и Джуд тупо уставился вверх, в пятнистый от сырости кухонный потолок. Бывает, помешанные сверлят в собственном черепе дыры, чтоб выпустить на волю вселившихся в них демонов, чтоб спустить пар, ослабить давление невыносимых мыслей, и в эту минуту Джуд понимал их стремления — лучше некуда. Каждый стук сердца казался еще одним валящим с ног ударом, отзывался в висках и в зрительных нервах болью, неумолимо свидетельствующей: он жив.

Подсвинок с приплюснутым розовым пятачком склонился к нему, оскалился в непристойной улыбке… и ахнул от удивления:

— Мать моя женщина, вот так номер! Знаете, кто это? Сам Иуда Койн!

— Свиней уберите отсюда на хрен! — рыкнул кто-то еще.

Получивший пинка, подсвинок с негодующим визгом отлетел прочь. В поле зрения Джуда возник молодой человек с опрятной, безукоризненной формы бородкой клинышком и добродушным, внимательным взглядом.

— Мистер Койн? Лежите спокойно, не двигайтесь: вон сколько крови потеряли. Сейчас мы вас на каталку поднимем.

— Ан… на, — с запинкой прохрипел Джуд.

В светло-голубых глазах бородатого мелькнула боль и еще что-то наподобие… жалости?

— Ее звали Анной?

Нет. Нет. Джуд просто оговорился. Звали ее не Анной, однако Джуду не хватило дыхания, чтобы исправить ошибку. А, кстати, с чего это склонившийся над ним фельдшер в прошедшем времени о ней говорит?

— Как я от него слышала, звали ее Мэрибет, — ответила за него Арлин Уэйд.

Склонившись к Джуду с другой стороны, Арлин взирала на него сверху вниз. Глаза ее за стеклами очков казались нелепо огромными… и она тоже упомянула о Мэрибет в прошедшем, не в настоящем времени. Джуд снова приподнялся, пытаясь сесть, но бородатый и-эм-ти твердой рукой удержал его на полу.

— Лежи, дорогой, не вставай, — сказала Арлин.

Где-то рядом лязгнула сталь, застучали колеса. Бросив взгляд вдоль собственного тела, чуть выше ступней, Джуд увидел еще нескольких парамедиков, толкающих к двери каталку. На металлическом кронштейне капельницы, прикрепленной к тележке, болтался пузатый, вспухший от крови пластиковый пакет для внутривенных вливаний. Кто лежит на каталке, с пола было не разглядеть — не тот угол зрения, однако свисающую с тележки руку Джуд узнал сразу. От нагноения, от бледности и морщин на ладони не осталось даже следа. Хрупкая, тонкая рука Мэрибет безжизненно покачивалась в такт движущейся тележке, немедля напомнив Джуду о девчонке из омерзительного снаффа, хранившегося дома: расставаясь с жизнью, та точно так же обмякла, словно бескостная тряпичная кукла. Один из парамедиков, кативших тележку, оглянулся назад, заметил взгляд Джуда и поспешил уложить руку Мэрибет на носилки, вдоль тела. Остальные, негромко, встревоженно переговариваясь между собой, вытолкнули каталку за порог.

— М-мэрибет? — еле слышно, с мукой в голосе выдохнул Джуд.

— Ей ехать пора, — сказала Арлин. — А за тобой, Джастин, сейчас еще неталожка приедет.

— Ехать? — переспросил Джуд, вправду не поняв, о чем речь.

— Ну да. Здесь ей ничем помочь больше не могут, вот и все дела. В путь-дорогу пора, — пояснила Арлин, гладя его ладонь. — Карета, как говорится, подана.