Черный пес

Коллекцию Джуд собрал неплохую. И необычную.

На стенах студии вперемежку с платиновыми дисками висели заключенные в рамки портреты Семи Гномов, нарисованные Джоном Уэйном Гейси в тюрьме и присланные ему. Золотой век студии Диснея нравился Гейси разве что самую малость меньше насилия над детишками и разве что самую малость меньше альбомов Джуда.

Еще имелся в коллекции Джуда череп крестьянина со спиленным аж в шестнадцатом столетии теменем, чтобы изгнать прочь демонов. Теперь из круглого отверстия посреди черепной коробки торчал внушительный пучок ручек.

Была у него также трехсотлетней давности повинная за подписью самой настоящей ведьмы. «Сим презнаю что вела разгаворы с кабелем чорной масти, и сулил он мне по маей указке каров травить, а лашадей вгонять в бешенство, а на детишек хворь насылать, если душу ему за то запродам, и сказала я да, а после того давала ему грудь сосать». За этакие проделки ведьму, конечно, сожгли живьем.

Были у него и задубевшая, порядком излохмаченная веревочная петля, на которой кого-то повесили в Англии на рубеже девятнадцатого столетия, и шахматная доска, за которой ребенком играл Алистер Кроули, и снафф — фильм с настоящим, без дураков, убийством. Из всех экспонатов в коллекции Джуда этот последний внушал ему больше всего тревог. Достался фильм Джуду от одного полицейского, подрабатывавшего охранником на некоторых концертах в Лос-Анджелесе. Коп называл фильм «порченым», причем в его голосе слышался неподдельный энтузиазм. Просмотрев презент, Джуд убедился: да, так и есть. Фильм вправду производил впечатление крайне нездоровое, а еще, пусть не прямо, а косвенно, ускорил разрыв с женой, однако избавляться от него Джуд не спешил.

Многие из предметов в его собрании всевозможных жутких диковинок ему прислали фанаты. Сам-то он для коллекции редко что покупал, но когда Дэнни Вутен, его личный помощник и секретарь, сообщил, что в интернете выставлен на продажу призрак, выходец с того света, и спросил, не желает ли Джуд приобрести его, на размышления Джуду не потребовалось ни секунды. Все равно как зайдя куда-нибудь перекусить, услышишь от официанта про блюдо дня и сразу понимаешь: его-то тебе и хочется, и даже в меню заглядывать ни к чему. Бывают на свете прихоти, не требующие раздумий.

Кабинет Дэнни занимал относительно новую пристройку к северо-западной стороне Джудова дома — обширного стодесятилетнего сельского особняка. Кондиционеры, мебель из «Офис-Макс», ковролин цвета кофе со сливками — все это придавало кабинету особый холодный, безликий вид, не имеющий ничего общего с остальными комнатами. Если б не концертные плакаты в рамках из нержавейки, офис секретаря вполне мог бы сойти за приемную дантиста средней руки. На одном из плакатов красовалась стеклянная банка, битком набитая глазными яблоками с окровавленными пучками нервных волокон, торчащих сзади, — память о гастролях с программой «Каждый взгляд на тебе».

Об этой пристройке под секретарский офис Джуд пожалел сразу же по ее завершении. Конечно, всякий раз ездить по сорок минут из Пайклиффа до съемного офиса в Покипси, чтоб присматривать за делами, ему нисколько не улыбалось, однако тогда Дэнни Вутен хоть не торчал бы прямо под боком. Здесь, в доме, Дэнни и его хлопоты оказались слишком уж близко. Из кухни Джуд слышал, как в его кабинете звонят телефоны, порой оба сразу, будто с цепи сорвавшись, и раздражал их звон — словами не передать. Новых альбомов он не записывал вот уже сколько лет, и вообще почти не работал с тех самых пор, как умерли Джером с Диззи (а вместе с ними и группа), а телефоны все звонят да звонят! Казалось, его окружает со всех сторон толпа посетителей, требующих его времени, не говоря уж о неисчерпаемых скопищах юридических и профессиональных запросов, соглашений, контрактов, промоушенов, выступлений — трудов «Иуда Койн Инкорпорейтед», несть им конца, а между тем у себя дома ему хотелось бы быть не медийной персоной, не торговым знаком, самим собой!

Как правило, в другие части дома Дэнни нос не совал. При всех своих изъянах, к границам личного пространства Джуда он относился бережно, однако Джуда, забредшего в кабинет, считал своей законной добычей — а в пристройку Джуд, хоть и без особого удовольствия, заглядывал по четыре-пять раз на дню. Через секретарский офис пролегал самый короткий путь к сарайчику для собак. Конечно, Джуд мог бы избежать столкновений с Дэнни, выходя наружу через парадное крыльцо и огибая дом, но прятаться в собственном доме от какого-то Дэнни Вутена решительно не желал.

Кроме того, Джуду просто не верилось, что у Дэнни всегда отыщется с чем к нему привязаться, однако тот всякий раз что-нибудь да находил. А если дел, срочно требующих внимания, под рукой не случалось, непременно желал поболтать. Родился и рос Дэнни в Южной Калифорнии и болтать мог хоть целый день напролет. К примеру, расписывая совершенно незнакомому человеку всю пользу от употребления в пищу пророщенной пшеницы, вплоть до того, что дерьмо с нее благоухает, будто свежескошенный газон. Или — в свои-то тридцать — затеяв с парнишкой — доставщиком пиццы треп о скейтах и приставках «PlayStation», точно четырнадцатилетний. Или разоткровенничавшись насчет сестры, еще девчонкой словившей передоз героина, и о том, как сам, еще молодым, первым наткнулся на тело покончившей с собой матери перед механиком, явившимся чинить кондиционер. Смутить его хоть чем-либо не представлялось возможным. Что такое смущение, Дэнни просто не знал.

Вот и в тот раз Джуд, покормив Ангуса с Бон и возвращаясь в дом, на полпути через его сектор обстрела уже было подумал, что уйдет из офиса невредимым, но тут Дэнни окликнул его:

— Эй, шеф, глянь-ка!

Именно с этой реплики Дэнни начинал почти всякое требование внимания, и Джуду она, прелюдия к получасу впустую убитого времени, заполнения бланков и чтения факсов, неизменно внушала ужас и отвращение. Однако услышав от Дэнни «тут в интернете призрака продают», он немедля забыл обо всей к нему неприязни, обошел секретарский стол и склонился над плечом Дэнни к экрану его компьютера.

Призрака Дэнни откопал на каком-то сайте с онлайн-аукционами, одном из многочисленных закосов под «и-Бэй». Джуд заскользил взглядом по описанию лота, а Дэнни принялся читать то же самое вслух. Дэнни… позволь ему, он бы Джуду и бифштексы за столом резал. Имелась в нем этакая угодливость — черта, которую Джуд в мужиках, честно сказать, считал омерзительной.

— «Выставляю на торги призрак отчима, — читал Дэнни. — Полтора месяца тому назад скоропостижно, для всех неожиданно, скончался мой престарелый приемный отец. Жил он в это время у нас. Собственного дома отчим не имел, а ездил по родственникам: погостит месяц-другой у одних и едет к следующим. Смерть его потрясла всех, а особенно мою дочь, крепко с ним подружившуюся. Кто б мог подумать! До последней минуты отчим был бодр, полон сил. У телевизора штанов не просиживал. Каждый день выпивал по стакану апельсинового сока. Даже зубы собственные все до единого сохранил».

— Стебется кто-то, — хмыкнул Джуд. — Приколисты, мать их…

— Нет, вряд ли, — возразил Дэнни и продолжал: — «Спустя два дня после похорон моя малышка увидела его сидящим в гостевой спальне, прямо напротив ее собственной. Теперь девочка наотрез отказывается оставаться одна в своей комнате и вообще подниматься наверх. Сколько я ни втолковывала, что дедушка ей ничего дурного не сделает, она отвечает: глаза у него страшные. Черным, говорит, сплошь замазаны, и смотреть в них, в эти каляки-маляки, теперь нельзя. И потому спит теперь только со мной.

Поначалу я думала, она просто страшилок себе насочиняла, но нет, тут дела посложней. В гостевой спальне все время холодно. Я там поглядела, пошарила и заметила, что холоднее всего в шкафу, где висит его воскресный костюм. Отчим хотел, чтоб в этом костюме его и похоронили, но в похоронном бюро оказалось, что костюм неладно на нем сидит. После смерти люди слегка съеживаются, вода в них высыхает, а потому лучший костюм сделался ему слишком велик. Пришлось нам уступить уговорам служащих из похоронного бюро и купить один из тех, что они предложили. Сама не знаю, зачем их послушала.

А позапрошлой ночью проснулась я и услышала, как отчим расхаживает наверху. Кровать в его спальне, сколько ни заправляй, вечно смята, дверь в любой час то отворяется, то с маху захлопывается. Кошка наша тоже наверх больше не ходит, а иногда сидит у нижней ступеньки лестницы и смотрит на что-то, чего мне не видать. Посмотрит-посмотрит, взвоет, как будто ей хвост прищемили, и удирает прочь со всех ног.

Приемный отец всю жизнь увлекался спиритизмом и, я уверена, вернулся только за тем, чтоб объяснить моей дочери, что со смертью ничто еще не заканчивается. Но дочке всего одиннадцать, ей жить нужно нормально и спать в собственной комнате, а не в моей. Остается одно: поискать папе новый дом. Желающих верить в загробную жизнь на свете — хоть пруд пруди, а у меня и наглядное доказательство тут, под рукой.

Призрак отчима я «продам» тому, кто даст большую цену. Конечно, душу на самом деле продать невозможно, но, по-моему, он переберется к вам и останется с вами, только половичок с приглашением — «Добро пожаловать!» — выложите за порог. Как я уже говорила, у нас он гостил временно, собственного дома не имел, а значит, наверняка охотно переселится туда, где ему будут рады. Не подумайте, будто это фокус какой или розыгрыш, будто я ваши деньги заберу просто так. За свои деньги победитель торгов получит кое-что вполне осязаемое: ему достанется тот самый воскресный костюм. По-моему, если дух приемного отца к чему-нибудь и привязан, то только к нему. Больше не к чему.

Сам костюм очень милый, старомодный, от «Грейт Вестерн Тейлоринг», в тонкую серебристую полоску! — …и такой, и разэтакий, ну, это ладно… — на атласной подкладке»… — и бла-бла-бла, а вот это…

Оборвав чтение, Дэнни ткнул пальцем в экран.

— Глянь на размеры, шеф! В точности твои, как влитой сядет. Высшая ставка — восемьдесят баксов. Похоже, собственный призрак встанет тебе всего в сотню, если захочешь.

— Давай купим, — ответил Джуд.

— Серьезно? Повысить ставку до сотни?

Сощурившись, Джуд взглянул на экран чуть ниже описания лота, на кнопку с надписью: «Купить без торга: $1000». Еще чуть ниже значилось: «Нажмите здесь, и лот ваш».

Джуд, указав на кнопку, постучал ногтем по стеклу.

— Ну их, все эти ставки. Заплатим косарь, да и дело с концом, — сказал он.

Дэнни крутанулся в кресле, осклабился, высоко поднял брови. Круто изогнутыми, выразительными, точно у Джека Николсона, бровями он играл мастерски. Быть может, Дэнни ждал объяснений, однако с чего ему показалось разумным выложить тысячу долларов за старый костюм, наверняка не стоящий и двух сотен, — этого, Джуд, пожалуй, не смог бы объяснить даже себе самому. Спустя какое-то время ему пришло в голову, что внимание подобная выходка привлечет неплохо: «Иуда Койн приобрел ручное привидение»… фанаты такие истории хавают на ура. Однако эта мысль родилась уже после, а поначалу Джуду просто захотелось, чтоб призрак достался ему, и все тут.

Подумав, что надо бы подняться наверх, поглядеть, не оделась ли Джорджия, Джуд двинулся дальше. Одеваться он ей велел битых полчаса назад, но ожидал застать еще в постели. Нутром чуял, что Джорджия намерена там и остаться, пока дело не дойдет до скандала — на который она, собственно, и нарывается. Наверняка до сих пор сидит в одном исподнем, старательно красит ногти на ногах черным лаком. Или, с ноутбуком на коленях, шарит по сайтам с готскими побрякушками в поисках очередной «штанги» покрасивее, как будто мало у нее в языке, да и в прочих местах, этих треклятых железок…

И вот тут мысли о зависании в интернете заставили Джуда, задумавшись кое о чем, остановиться и обернуться к Дэнни.

— Слышь, а как ты наткнулся на эту штуку? — спросил он, кивком указав на компьютер.

— Нам о ней на и-мейл написали.

— Кто?

— Эти, с аукционного сайта. Прислали и-мейл, а там сказано: «Поскольку прежде вы приобретали нечто похожее, мы полагаем, вас заинтересует также…» Ну, как обычно.

— А мы покупали что-то похожее?

— Наверное, какие-нибудь оккультные штуки. О них и речь.

— Я в жизни ничего с этого сайта не покупал.

— Может, купил, да просто забыл. А может, это я покупал тебе что-нибудь.

— Кислота эта, мать ее… — проворчал Джуд. — Хорошая ж память когда-то была. Школьником меня даже в шахматный клуб приняли.

— Тебя — в шахматный?.. Хрена-се. Вот не подумал бы.

— Что я шахматами мог увлекаться?

— Ага. Шахматы — это же… для ботаников, мозгами повернутых.

— Верно. Только я человечьими пальцами вместо пешек играл.

Дэнни расхохотался — чуточку переигрывая, напоказ содрогаясь от смеха, утирая с глаз воображаемые слезы. Жополиз мелкий.